Единственная роза.

Королева, с некоторой скукой осматривая трибуны, полные самых разных людей, повернула голову к принцессе, заговорив: — Я слышала, что юный Джон будет сражаться на турнире, я не знала, что он посвящен в рыцари, — хмыкнула девушка, мягко улыбнувшись уголками губ. — Да, леди Де да Поль не рада этому, но это необходимо. Герцог Кларенс говорил, что король совсем недавно посвятил его в рыцари, сэр Джон Де ла Поль, — произнесла один из титулов юноши Елена. Керолайн прекрасно владела лицом, но даже ей с трудом удавалось сдержаться от того, чтобы не искривить губы в усмешке. Герцог. Надменный гордяк. Фрейлины, сидевшие позади королевы и принцессы, о чем-то перешептывались, то и дело поглядывая на ристалище и прибывающих на нем рыцарей. Немногочисленные фрейлины болгарской принцессы и фрейлины самой королевы были англичанками. Происходя из благородных семей, все они с детства знали, что жизнь при дворе — чуть ли не единственный способ найти себе достойную партию, а если повезет, стать женой самого монарха. Безусловно, сами они едва ли касались этого вопроса. Родители считали, что лучше знали, как устроить жизнь своих дочерей, посему брачные договоры заключались лишь с их одобрения и после их благословения. Тем не менее, нынешняя королева была ярким тому исключением. Она большую часть жизни прожила на Севере, хотя, являясь племянницей короля, могла с уверенностью блистать в лучших залах дворца. Стать королевой — это ее судьба, многие ее дамы были уверенны в этом. Королева выбрала их лично, отправив предыдущих придворных восвояси. Единственное, чего они не понимали и что с трудом принимали, так это присутствие принцессы при дворе. Утонченная красота девушки порой могла соперничать с красотой Ее Величества, и вовсе затмевая их, ее фрейлин. Более всего ввергал их в отчаяние один единственный факт. Ее Высочество, сама ничуть не интересуясь им, украла внимание одного из влиятельнейших лордов королевства, Дамона Сальваторе, герцога Кларенса. Этот молодой мужчина являлся правой рукой короля — стать его женой, означало быть обласканной королевской милостью и никогда не вспоминать о том, что такое нужда. Герцог владел двенадцатью замками и тремя дворцами, но главное — он был лучшим другом короля. Сила их дружбы могла стать основой для многих легенд. Король милостиво позволил герцогу взять в жены свою единственную сестру. И если бы принцесса не предпочла ослушаться короля, она бы стала одной из самых счастливых и удачливых девушек в стране, после Ее Величества, королевы, конечно же. Керолайн выглядела чудесно в своем шелковом платье, расшитом золотом. Никто бы не мог усомниться в красоте и положении, что занимала в сердце короля, девушка. Ее Величество подарила Англии наследника, первого принца из объединенного ими Дома. Достаточно было увидеть, как смотрит на нее Никлаус, чтобы понять их чувства. Король, облаченный в алый бархатный кафтан, пронизанный золотыми нитями, откинувшись на спинку трона, беседовал с очередным послом, впрочем, едва глядя на него. Его взгляд был устремлен на поле, где он проводил огромное количество времени, будучи еще мальчиком. В этом году он не принимал участие в турнире, с трудом воздержавшись. Раньше ему было легче заставить противника выйти с ним на турнирное поле. Сейчас же он не видел в этом смысла. Едва ли в королевстве нашелся бы столь смелый человек, чтобы сразиться с ним в полную силу, по -настоящему. Он доверил защищать честь страны Дамону. Более того, Керолайн с таким облегчением, непроизвольно отразившимся на ее лице, слушала его, когда, оставшись с ней наедине за завтраком, он несколько дней назад объявил ей об этом. Его любимая, милая сердцу жена. Если это так обрадовала ее, то ему уже должно быть легче. — Король Фердинанд и королева Изабелла шлют Вам свои наилучшие пожелания и поздравляют с рождением наследного принца, — проговорил сеньор Собрарбе, обращаясь к королю, слегка повернувшему голову в его сторону. — Мы представляем их Величества в это тяжелое для них время, — продолжил один из послов. — Я соболезную их Величествам, я знаю, Изабелла души не чаяла в сыне, — непроизвольно понизил голос Никлаус. Он не смел и представить, какого сейчас испанским монархам. — Благодарю, — кивнув головой, ответил посол. — Вижу, Ваш друг успел познакомиться с нашей гостьей, — искривив губы в усмешке, проговорил короля. Он не смотрел на сидящую поодаль принцессу и испанского посла, но его собеседник понял его, несколько напрягшись. — Надеюсь, он сносно говорит по-английски, я так и не привык к резкому акценту Ее Высочества, — внезапно подавшись вперед, проговорил король. Его взгляд устремился на ристалище, куда выходили первые участники, недавно получившие рыцарское звание. Испанский сеньор не сразу обратил на поле внимание, пребывая в недоумении от слов короля. Ему показалось или же в словах короля проскочила неприязнь? Он перевел взгляд темных глаз на улыбающуюся принцессу, задержавшись лишь на секунду, прежде чем перевести их на оживленные ложи, заполненные людьми. *** Герольды двух рыцарей, что должны были открыть турнир, стояли подле своих лордов, ожидая, пока главный судья позволит каждому из них выйти и представить своего участника. Первым на поле вступил герольд недавно посвященного в рыцари юноши, сэра Джона Линкольна, сына кузена Керолайн. Среднего роста стройный мужчина, одетый в ливреи Де ла Полей, прошел к королевской ложе, которая возвышалась над остальными. Поприветствовав короля и королеву поклоном, он встал так, что быть обращенным и к гостях турнира и к их Величествам. — Мои леди и лорды, рад представить Вам юного, но от того не менее искусного участника столь великолепного турнира. Сэр Джон Де ла Поль, сын Его Милости, 1-го графа Линкольна и леди Бушем. Думаю, в дальнейшем представлении он не нуждается, — несколько резко закончив объявление Джона, прервался он. Генрих Стоун, мужчина, что служил герольдом еще при отце юноши, племяннике погибшх короля Ричарда и герцога Таупа. Он действительно не нуждался в представлении, что могло бы вызвать недовольства короля. Для того, чтобы человек мог участвовать в турнире, ему необходимо было доказать, что четыре поколения его предков были свободными людьми, и если и не имели знатного титула, то имели те минимальные средства, что были необходимы для взноса на участие. Тем не менее, турниры стали забавой исключительно для благородных лордов, которые пытались затмить один другого будь то их свита или же доспехи и оружие. Этот мальчишка, едва справивший свои пятнадцатые именины, приходился племянником Ее Величеству, королеве, он был внуком герцогини Саффолк, почившей сестры нынешней герцогини Бургундской, Маргариты; герцога Таупа и Его Величества, короля Ричарда. Эту свою тетушку Керолайн ее застала, но особенно хорошие отношения поддерживала с ее сыном и своим кузеном, графом Линкольном, что сославшись на дела в имениях на турнире не присутствовал, отправив свою леди-жену и приличную свиту. Джон припустил поводья, позволил коню, что в нетерпении ждал своего момента, сделать пару шагов вперед. Ряды взорвались овациями, приветствуя племянника королевы. Юный наследник чудом оставшихся у его отца земель и титулов привлекал внимание не только юных девушек, но и взрослых лордов, рассматривающих его как возможного и весьма удачного кандидата. Герольд второго участника, так же недавно посвященного в рыцари юнца, объявил его, заняв несколько больше времени. Сэр Эдуард Чатсуорт, сын некрупного феодала, заправляющего немногочисленными землями в центре королевства. Лояльный новой власти, его отец приумножил богатства, проявив услужливость, когда она была необходима. Имя, прозвучавшее на ристалище, заставило Керолайн вскинуть голубые глаза на рыцаря, облаченного в отливающие серебром латы. Когда она так же сидя в подобной ложе слушала, как объявляют ее… Керолайн отбросила саднящие мысли, не заметив, как замолчала на мгновение Елена. — Поединок Жюст*, — выкрикнул под сопровождение труб один из судей, объявляя тем самым начало. Сидящие на трибунах люди застыли в молчании, наблюдая за тем как резвые жеребцы подались вперед, приближая своих хозяев все ближе друг к другу. Поединок с копьями, чьи острия были сокрыты под притупленными железными наконечниками, должен был продолжаться, пока один из рыцарей не наберет максимальное, чтобы превзойти своего соперника количество очков, или же пока не выбьет его из седла, тем самым выиграв поединок. Самым ценным считалось попадание в шлем соперника, отчего тот должен был слететь. Три очка. Если же копье преломилось о шит, рыцарь получал два очка. И все в одно очко оценивалось попадание в доспехи, защищавшие грудь и живот. Целиться в коня противника категорически запрещалось. В случае же когда выявлялось намеренное такое действие участник дисквалифицировал. Толпа ахнула, когда копьях молодых людей встретились. Керолайн судорожно вздохнула, непроизвольно сжав руку Никлауса, не замечая, какие усилия принимает. Он обернулся, любуясь ее профилем. Взволнованное лицо жены не могло не умилять его. Не всякая леди обладает умением держать себя в руках, но Керолайн пока справлялась. Она не смотрела на него, провожая взглядом Джона, едва покачнувшегося в седле. Один — один, гласил счет, выставленный судьями. — Любовь моя, это лишь первый поединок за сегодняшний день, а я уже боюсь представить, что будет с моей рукой. — Растянув губы в мягкой ласковой улыбке, обнажившей любимые ею ямочки, проговорил он так тихо, чтобы его могла расслышать лишь она. — À la guerre comme à la guerre*, — наконец завладев ее взглядом, непроизвольно потеплевшим при виде его улыбки, проговорил он уже громче. — Но это не война, — чуть сбившись ответила ему она. — Для нас, мужчин, эти турнирные состязания не только лишь развлечение. Это важный этап в жизни каждого юноши. Ты выигрываешь и становишься победителем, или же уходишь в забвение, — замолчал внезапно Никлаус, тут же мягче продолжив, — до следующей возможности показать свое умение и мастерство. Взгляд титановых глаз завладел ярко-голубыми глазами Керолайн. На лице короля вновь расцвела улыбка. Никлаус, глядя на нее, свою любимую женщину, не мог передать и доли тех чувств, что переполняли его. Безграничная любовь и умиление таким по-детски наивным реакциям. — Более того, — не отпустив руки жены, что больше не сжимала с такой силой его, продолжил король, смотря на Керолайн из-под густых ресниц, — юный Джон держится куда увереннее и искуснее. — Поцеловав тонкие пальцы королевы, отчего щеки девушки покрылись румянцем закончил Никлаус. — Нет причин для беспокойства. Никлаус наслаждался мягкостью рук жены. Он нежно переплел их руки, касаясь губами костяшек пальцев Керолайн. — Вы заставляете мое лицо пылать на глазах у всех наших гостей, Ваше Величество, будьте благоразумнее. — Ощущая, как мурашки от прикосновений Никлаус распространяются по всему ее телу, проговорила она, радуясь тому, что оставила локоны распущенными. — Вам доставляет удовольствие смущать свою жену и королеву, милорд? — Шепотом проговорила она, не смотря на мужа. — Не столь несравненное, как возможность касаться тебя, Керолайн, — тембр его голоса заставил Керолайн замолчать. — Я надеюсь Ваше Величество позволит мне загладить вину за мое вчерашнее отсутствие в Ваших покоях. Керолайн не выдержала, повернувшись к Никлаусу и вперив взгляд расширившихся от нахлынувшего на нее желания глаз. Она ощущала жар, что распространялся по всему ее телу, жалея, что он так рано начал говорить об «извинениях», что хотел принести. — Тебя ведь могут услышать, — только и выдавила она, стараясь не представлять себе свое лицо в эти минуты. — Ну и пусть, Керолайн, важны только мы одни.