Единственная роза.

Новости, которой с замиранием ожидали оба супруга: король и королева — не последовало. Ни в тот же солнечный день, когда герцог просил компании Елены Болгарской, ни в последующие два. Керолайн скрывала свои эмоции и некое беспокойство куда хуже, чем надеялась. Ее настроение портилось с такой частотой, что Никлаус, наблюдая порой за ней долгим внимательным взглядом, начинал волноваться, все ли с ней в порядке? Он и сам едва ли был доволен вероятной помолвкой друга, но не думал, что это ожидание будет так расстраивать Керолайн. Его приветливая и улыбчивая возлюбленная становилась хмурой и холодной, стоило ей увидеть пред собой герцога; лицо ее и вовсе теряло всякое выражение, когда лорд Сальваторе появлялся в залах в компании принцессы. Тяжело дающаяся королеве улыбка сковывала ее губы, только бы не обидеть подругу. 06 Valmont’s First Move — Dangerous Liaisons Герцог Кларенс и болгарская принцесса часто гуляли по саду, в эту неделю оба оставшись при дворе короля. Прогулки их не имели ничего общего с прежними неловкими встречами. Молодые люди плавно следовали по ухоженным тропинкам; порой расстояние меж ними сокращалось до нескольких дюймов, настолько, что ткани их одежд касались друг друга. Меж тем пара соблюдала формальности, потому с ними всегда были фрейлины Ее Высочества, которых впрочем ни сама принцесса, ни герцог не замечали. Голоса их были тихими, а речь то становилась оживлённой, то и вовсе стихала, уступая место тишине. И сегодняшний день не стал исключением. Елена, попрощавшись с Керолайн после утренней мессы, в приподнятом настроении направлялась в тронную залу, где каждое утро имела удовольствие видеть Дамона. Уже вместе оттуда они отправлялись на свежий воздух, избегая цепких глаз придворных. — Ваше Высочество, — кладя руку девушки на сгиб локтя, поприветствовал ее Дамон. — Ваша Светлость? — вопросительно изогнув бровь, ответила Елена, взглянув на его руку, что мягко, едва заметно сжимала ее собственную. — Погода благоволит нам, предлагаю не пренебрегать теплыми солнечными лучами. Сегодня молодые люди чуть изменили маршрут, пожалев уставших фрейлин. Сами они почти не замечали, по какому маршруту идут и куда следуют, в то время как дамы Елены Болгарской с закрытыми глазами отыскали бы эти улочки. Елена чувствовала несвойственное ей волнение, находясь в компании Дамона, он же наоборот — умиротворение. Улыбка герцога, что она раньше предпочитала не замечать, очаровывала ее. Непропорциональные припухлые губы озарялись ею каждый раз, когда он смотрел на неё. Yes! — Dario Marianelli Принцесса ощущала себя скверно, понимая, что ещё так и не дала Дамону ответа. Но тому были причины. Эдуард не давал о себе знать, да у неё не хватило бы наглости написать ему то, что она собиралась сказать, в письме. Глупость так же не была свойственной ей чертой. Никто не должен знать о принце ничего. Дело было решённым, как только он появится в Л’Эрбер, Елена проговорит с ним, как бы тяжело это ни было. — К сожалению, завтра я не смогу составить тебе компанию, — прерывая поток ее мыслей, обратился к ней Дамон. Елена, пропустив первую часть его речи, вскинула голову вверх, непонимающе глядя на лицо герцога. — Но я постараюсь вернуться как можно скорее, — поспешил заверить ее он, удивившись такому ее взгляду. — Мы с Никлаусом и нашими старыми приятелями отправляемся на охоту близь Лондона. Овладев своим лицом, Елена, наконец поняв суть его предложения, мягко улыбнулась. Глаза ее блеснули интересом, и она, помедлив с пару секунд, спросила: — Разве в лесах рядом с Клэром осталось не больше ланей? Насколько мне известно, земли одного лорда, с коим я имею удовольствие быть знакомой, полны достойной дичи. — И что же этот лорд? — Усмехнувшись ее весёлому тону, начал он, — верно, не пожелал делиться? — Вы явно не знаете его, — огоньки в лиловых глазах принцессы загорелись столь же ярко, сколь засияла на лице герцога улыбка. — Зная его, полагаю, были обстоятельства, по которым его приглашение, что несомненно имело место быть, было отклонено. — Ты проницательна, моя… — Он прервался, остановив себя в нескольких сантиметрах от ее губ. Все же они были не одни. — Да, Никлаус распорядился, что хочет быть ближе к столице и… Королеве. И в этот раз это его желание я поддерживаю полностью, — сковав запястье девушки, на котором поблескивал подаренный им браслет, прошептал последние слова Дамон. — Я вернусь, как только представится возможность, Елена. Мой паж будет го… — Я буду ждать нашей следующей встречи, милорд, — смущенно взглянула на него принцесса, ощутив непреодолимое желание очутиться в его объятиях. *** В течение следующего дня двор был полон суеты. Собачий лай и визг разносился по всему внутреннему двору дворца. Слуги то и дело сновали по резиденции, помогая на конюшне и в псарнях, размер которых порой равнялся некоторым комнатам во дворце. Лошади и собаки должны были быть готовы к завтрашнему утру. Среди всего этого гула было трудно различить и слово. На королеву подобное «веселье» впечатление не производило. Она считала, что производить подготовку стоило с меньшим шумом и, возможно, размахом. Керолайн не разделяла интереса к охоте в отличие от Елены, что со всем свойственным ей вниманием рассматривала новых щенков, беседовала с конюхами о лошадях и порой принимала участие в беседе с приехавшими приятелями Никлауса. Не без компании Сальваторе конечно же. Голова королевы расскалывалась. Настойка, что ей приготовили, ничуть не помогла, и Керолайн молилась о том, чтобы шум поскорее стих. Такой, несколько уставшей и бледной, ее и нашёл король. Никлаус хотел провести с ней время перед ужином, но вместо этого, кажется, потревожил ее. — Никлаус, — Керолайн вымученно улыбнулась, обрадовавшись визиту мужа. Девушка, встав из кресла, направилась к нему. Мужчина заметил, как бледна была его жена. Его беспокоили ее головные боли, хотя сама Керолайн ссылалась на недостаточный сон и насыщенные мероприятиями дни. «Все хорошо, милорд, благодарю за беспокойство,» — отвечала она. — Я так рада, что ты пришёл, — наслаждаясь ароматом его парфюма, проговорила она. Новый окрик, донесшийся с улицы, привлёк внимание короля, поднявшего от ее волос голову. — Должно быть Битчемы приехали, — скорее для себя протянул он, нежели говорил с ней. Керолайн замерла, глядя в аквамариновые глаза мужа. Они блестели весельем и столь непривычной ему умиротворенностью. Разве может она портить ему своим неудовольствием день? — Тогда нам нужно встретить их, — ответила она, улыбнувшись так, чтобы он был уверен в ее желании. — Они наши гости, — заключила отстраняясь из его объятий она. *** Утро было на удивление солнечным. Принцесса, улыбаясь собственному отражению, смущенно потупила взгляд, глядя на тонкий золотой браслет, поблескивающий одиноким в оковах вензелей рубином. Это был ее любимый драгоценный камень, он нравился ей, пожалуй, даже больше изумрудов и уж точно больше сапфиров, в которых души не чаяла Керолайн, постоянно нося подаренное королем кольцо. Улыбка вновь тронула губы девушки, и ей было все равно, что подумают собирающие ее служанки. Браслет был столь же изящен, сколь изысканен вкус его владельца. Елена едва сдержалась, чтобы не коснуться холодного металла. Незачем было привлекать внимание к новому в ее коллекции украшению. Оно действительно понравилось девушке. Аккуратный, но в то же время величественный, браслет радовал ее взор. Только подумать, когда-то его носила миледи-мать Дамона, леди Сальваторе, а теперь… Теперь она, Елена Болгарская, его будущая… Жена… От мысли этой щеки ее начали пылать, а дыхание совсем чуть-чуть, но сбилось. Стоило ей представить, что вскоре она наконец сможет быть честна и искренна с ним, ее охватывал трепет. Дамон, о, милый добрый Дамон, как же он смог вытерпеть все ее предубеждения? Задумываясь над тем, как развивались их с герцогом отношения, принцесса непроизвольно вспоминала первый его визит в ее «убежище», где она вынуждена была ожидать своей участи. Надменная улыбка на красивых припухлых губах и тревожный взгляд. Именно тогда он сообщил ей о смерти Эдуарда, в миг превратившись для неё в досадное напоминание о почившем женихе. Она долго и упорно старалась держаться от него подальше, не желая допускать и мысли об общении с этим королевским прихвастнем. Но он терпеливо сносил холод ее глаз и колкость речей, порой, конечно, пропадая, но всегда возвращаясь, беспокоясь о ней. Он уважал ее пространство, уважал ее… Он видел в ней не просто женщину, а равную себе, девушку, с чьим мнением он всегда считался. Дамон не искал ей замены, желая быть только с ней. И… Разве могла его любовь не пленить ее? Что же касалось Эдуарда, которого она не видела уже около двух месяцев, застав его у себя в имении перед турниром, когда приехать в Лондон незамеченным было легче всего, он... Он любил ее, и она это знала. Елена, разрываемая угрызениями совести, с еще большим для себя стыдом осознавала, что при мысли о разговоре с ее законным в глазах Господа и тех немногих свидетелей мужем, сердце ее сжимается не от боли и тоски, а от тянущегося, томительного ожидания. Она любила его отчаянно. Носила траур в те месяцы, что считала его погибшим. Она любила его, но Эдуард слишком изменился. Из яркого юноши, чья улыбка могла осветить лица всех его знакомых, он превратился в одержимого местью мужчину, вся энергия которого уходила лишь на одно желание — получить трон. Что значили эти титулы, когда на кону стояла любовь? Глаза его стекленели, когда он говорил об узурпаторе и начинали непроизвольной блестеть при воспоминании о Керолайн. Судьба его любимой кузины, казалось, ранила его куда больше, чем своя собственная. Принц ненавидел Никлауса. Настолько, что даже любовь к Керолайн, единственной своей сестре, не могла смягчить его сердца по отношению к племяннику. Эдуард старался не говорить об Артуре, но по решимости, сквозившей в его речах — она, содрогаясь от одной только мысли, понимала — ее муж не оставит роду Майколсонов и шанса. Эдуарду было куда легче не думать о юном побеге Розы Союза, считая принца бастардом, чем позволить себе проявить опасную жалость. Кем вырастет этот ребёнок? Послушным воле дяди вассалом? В его жилах течёт кровь узурпатора, ненасытного до человеческих страданий монстра. «Думаешь, я смогу хотя бы терпеть его?» — сказал он ей как-то в одну из проведённых вместе ночей. Что она могла? Артур был его племянником, ее крестником и эти его слова она отгоняла от себя как могла, не решаясь задать вопрос, ответ на который не хотела знать. Все ее надежды были на милость Эдуарда, что, как она мечтала, сжалится над кузиной и ее маленьким сыном. Эдуард не убийца. Он не… Керолайн не переживет подобного… Руки Елены похолодели. Ему стоило увезти ее отсюда, забрать и скрыться вместе с ней от омрачающих его и ее жизни воспоминаний, но он не смог переступить тщеславные мысли об отмщении. Он предпочёл не ее чувства, от которых она сгорала, не имея возможности видеть его неделями, а этот никчемный английский трон. Елена старалась не думать о том, как стали неприятны ей его прикосновения. С каким облегчением она осознавала, что он засыпал и больше не потревожит ее. Ей было нестерпимо ожидать встречи, однако до того момента, как они поговорят, она не сделает ни одного заявления. Эдуард должен узнать о ее решении от неё самой. И да простит ее Бог за тот грех, что она совершит. Их союз скреплён небесами, но сильнее, чем она мучается сейчас, ощущая всю полноту чувств к Дамону и не имея возможности без сокрытых секретов взглянуть в его глаза, не мучается никто. Она готова погубить свою бессмертную душу, но она больше не позволит себе… Врать самой себе. Сегодня был последний день перед отъездом Дамона на охоту, и она не хотела оставаться вдали от него. Она с удовольствием отвлечёт себя в компании Керолайн и, возможно, увидит тех скакунов, о которых слышала так много и часто.