Единственная роза.

Лето пришло в земли Уэльса позже положенного. Срывающиеся дожди окончательно испортили некоторые постройки, крыши которых она не могла починить вовремя. Прошло несколько месяцев с тех пор, как ее отдалили от двора. Первые ее эмоции — нежелание доставить брату довольства. Она чётко решила, что не откажется от Стефана, о котором тайно получала сведения от Дамона. Милый чуткий Дамон. Он не только не злился на неё, но и был настолько прозорлив и добр, чтобы успокоить ее. Она не знала, как чувствует себя Стефан, ей как назло или же по приказанию Никлауса никто не говорил о нем и его состоянии. Тауэр служил ее предкам не один век. Она знала историю достаточно хорошо. От стен крепости до плахи путь не велик, если такова воля монарха. И ее Стефан был абсолютно безоружен. Как она винила себя за тот порыв поделиться радостью с братом. С человеком, чьё сердце было подобно камню. Вытащить ее мужа из Тауэра было не под силу даже Дамону. Никлаус отказался категорически, но позволил старшему из рода Сальваторе навещать его. Как раз после одного из таких посещений Ребекке и было прислано письмо, в котором Дамон успокоил ее и заверил, что ее муж содержится согласно его положению: он здоров. Ее милый Стефан. В какой-то момент, оказавшись отрезанной от подруг, не спешивших писать ей, от привычного быта, оставшись без средств, быстро ушедших на ее грандиозные задумки по ремонту некоторый комнат, она почти что впала в отчаяние. Дороги назад не было. Писать Никлаусу — все равно что просить прощение. А этого она делать не собиралась. Не тогда, когда он так жестоко обошёлся с ней, разлучив с любимым. И в это время, словно почувствовав ее, Дамон объявился вновь. Он не приезжал лично, нет. Его доверенный привозил письма. В которых Его Светлость, герцог Кларенс, чувствуя необходимость в том, чтобы загладить поступок своего брата, по вине которого Ее Высочество, его сестра, как называл ее он, испытывает неудобства, находясь так далеко от семьи, обязывался помогать ей и гарантировал тайну их переписки. С тех пор стеснениям ее был положен конец. Она не успела привести в порядок лишь пару построек, и была этому несказанно расстроена. Она привыкла к мирной тихой жизни, открывшейся перед ней здесь. Роскошь и великолепие двора шло об руку с обязанностями, к которым ей не хотелось иметь никакого отношения. Нет, она не хотела отказываться от титула принцессы. Нисколько. Но спокойствие, окутывающее имение матери, стало ей так близко. Она скучала лишь по Керолайн, по мужу, хотела видеть племянника так сильно, что порой позволяла себе прослезиться, но точно была уверенна: она не вернётся во дворец. Стефана освободят. Она верила и ждала его, надеясь на умения Дамона, что стабильно, и как она понимала не сам, по-прежнему отправлял ей все необходимое, но не писал писем уже больше месяца. Сгустившие над ее головой тучи постепенно отступали. Буквально на днях она получила письмо от графа Саунтгемптона. Оно гласило, что его воспитанник, Его Светлость, герцог Херефод, прибудет к ней с визитом уже послезавтра. А до этого ещё более нежданный сюрприз ожидал ее после утренней мессы. Паланкин Марии сломался в паре километров от неё, и ей вынужденно пришлось послать в замок, чтобы им предоставили пару лошадей. Фрейлина королевы Керолайн, ее, принцессы, лучшая подруга, Мария, прибыла к ней. Несмотря на возможные протесты брата, нежелание королевы злить мужа и многие другие препятствия, она была здесь. И пусть осень уже вступала в свои законные права, для Ребекки над ее землями словно светило тёплое летнее солнце. *** Мария гостила у Ребекки третий день. У неё так долго не получалось приехать. Турнир, отнявший все вниманий отца, затем простуда, при которой уже будучи свободным граф отказался отпускать свою любимую дочь. Знай она, что может поехать в сопровождении людей отца, не ждала бы весь турнир. И все же были свои преимущества в том, что она уехала позже запланированного. Она насладилась праздником и узнала от графа Скоупа, что незадачливого юношу, брата герцога, освободили. Впрочем, его никто не видел. Кларенс тут же отправил его в свои имения в центре королевства, сокрыв от глаз милостивого, но не простившего обмана короля. Они с Ее Высочеством, принцессой, ожидали ее младшего брата, ставшего вторым герцогом Херефордом. Он был немногим старше двух своих кузин, которых особенно выделяла королева, но меж тем, по рассказам Ребекки, был достойным уважения юношей. Мария поняла, как соскучилась по Ребекке только когда, увидев ее, заметив, как заслезились глаза подруги, ощутила влагу в своих собственных. Ее Высочество подняла ее из книксена, едва дав сделать его. Они обнялись, пренебрегая правилами. Сейчас они сидели в скромном кабинете, вид которого вопреки ожиданиям Марии, был не так живописен. Окна выходили во внутренний двор, погрязший в грязи и шуме. Как объяснила свой выбор принцесса, это была одна из немногих комнат, в которой не протекала крыша. И как она сносила эти лишения? Ради чего? Почему-то граф Тальбот, виновник все происходящего, до сих пор не появился здесь. — Мэри, — окликнула ее Ребекка, — это мои новые стежки, леди Каталина обучила меня им, но теперь нити не подходят, — показав пяльца подруге, прощебетала быстро принцесса. Это комната не была кабинетном в привычном его понимании. По своему назначению она напоминала Марии скорее ещё одни покои, которые во дворце привычно находились перед личными комнатами короля и королевы. Здесь Ребекка любила проводить время как одна, так и в компании немногочисленных своих дам, коротая время за вышивкой и чтением. Она не изменяла своих привычками даже в таком положении. — Я могу дать тебе свои рисунки, — имея в виду написанные придворным художником специально для вышивки картины, продолжила девушка. — Я не успела вышить их все, порой это утомляет. Платье Ребекки было на удивление простым. Плотный землистого цвета бархат без намёка на вышивку свободно спускался по фигуре принцессы. Ни корсажа, ни подвязок. Слишком просто для такой девушки. — Благодарю, Ваше Высочество, — обе девушки заливисто засмеялись формальному тону Марии. Девушки прервались, когда в двери постучали, спрашивая разрешения войти. — Его Светлость прибыл, Ваше Высочество, вы просили уведомить Вас, — не входя, начал мужчина, имя которого девушка никак не могла запомнить. — Конечно, Саймон, ты правильно сделал. Ребекка чувствовала такую легкость. Подскочив из кресла, обивка которого отдаленно напоминала бархат, настолько потрепанной она казалась, принцесса отложила пяльца, не обращая внимания на спешно поднявшуюся Марию. — Пора, пора. — хохотнула девушка, беря за руки подругу и выводя ее из комнаты для встречи брата. *** — Ее Высочеству пошёл на пользу приезд брата и девушки из столицы. — Переговаривались меж собой приготавливающие комнаты женщины. К приезду принца все было готово давно, оставались последние штрихи. — Определенно, — тепло улыбнулась другая, аккуратно расправив ткани простыней. *** The Kiss — Trevor Jones — Позвольте пригласить Вас на танец, сестра, — Коул подошёл к Ребекке, протягивая ей крепкую бледную руку. Рослый, но тощий для своих лет, юноша ненамного отставал в росте от старшей сестры. Марию умилял трепет, с которым Его Светлость смотрел на Ее Высочество. Она не много знала о родственниках короля, будучи знакомой лишь с Ребеккой. Она только слышала рассказы подруги о том, как брат ее, вынужденный пережидать позднюю осень и зиму в Кале, пишет ей, справляясь о ее здоровье и жалея, что не может увидеть с ней. Ребекка отнекивалась, но Мария понимала: для для него словно миледи-мать. После смерти герцогини Сауверс и новорожденного принцесса всегда и всюду была с Коулом, расставаясь с ним только на занятиях, на которые ей было не положено приходить. Она любила его безоговорочно, возможно не так почтительно как Никлауса, но оттого не менее сильно. — Как пожелает Ваша Светлость, — ответила довольно девушка, присев в реверансе перед братом, что в ответ склонил голову. Они единственные в небольшой обеденной зале начали танцевать, повинуясь лишь им известной мелодии. Юный, похожий хмуростью на короля Майколсон не мог не улыбаться, слыша смех сестры. Все это радовало Марию. Если бы ни одно но. «Счастливее, чем сейчас, я бы стала только если бы это был Стефан», — брошенная фраза спустившийся к брату девушки осталась в голове фрейлины, не желая уходить. Интересно, знай опальный граф о таком легком способе осчастливить скучающую по нему миледи-жену, приехал бы он? Нет. Таково было ее мнение. Он не торопился. Абсолютно. И это раздражало Марию непроизвольно, каждый раз, когда она слышала о нем от любимой подруги. *** The Wedding Dress — Dario Marianelli Девушка сомневалась, стоит ли входить сюда, тем более, когда мужа ее не было здесь. Запретил ли он ей, прояви она интерес? Маловероятно. Лорд Сальваторе не запрещал ей ничего. Куда легче было дать ей полную свободу, что он и сделал, чем проводить с ней время. Констанс горько усмехнулась, все же приоткрыв дверь. Она не знала, как обьяснить то, что почувствовала той ночью, когда милорд-муж оставил её. Она не знала, что это было за чувство, но ей хотелось исчезнуть, лишь бы не видеть на себе растерянный взгляд мужа и не помнить, как он почти что промолчал. Порой отсутсвие ответа и было самим ответом. Зачем она тогда затеяла этот разговор? Зачем показала симпатию так открыто и так безответно? Матушка говорила, что брак, построенный на любви, не стоит ничего. Главным, по ее мнению, были возможности, которые он предоставлял. Что толку от чувств, что могут исчезнуть столь же скоро, как и вспыхнули, если нет опоры. Елизавета была уверенна — родители всегда рассудят лучше. И она верила ей. Она доверилась им. Заполучить столь завидного жениха — редкая удача. Стать женой столь благородного и столь же несчастного в браке человека — еще большая редкость. И делала его несчастным она. Как досадно, он нравился ей. Она верно была влюблена, и это разбивало ей сердце. Она чувствовала себя лишней. Чувствовала, что занимает чужое место. Так зачем он обрёк на это и ее, и себя, зная, что не любит? «Конечно, ты ему нравишься». Конечно, матушка. Войдя в тёплую комнату, в которой поддерживался камин, она не стразу прошла дальше. Резная мебель, выполненная из темного дерева, украшала кабинет ее мужа. Разложенные листы, словно он и не уходил. Пройдя дальше, она позволила себе сесть в его кресло, гадая, что обычно здесь делает он? Прежде, чем она осознала, что делает, рука ее с легкостью раскрыла небольшой ящик, находящийся под темной столешницей. Внутри которого лежала несколько смятая золотистого цвета шелковая лента. *** — Я не получаю писем от Дамона уже давно. Отчего же, — нахмурилась Ребекка, глядя на потемневшее небо. Фрейлина в недоумении смотрела на принцессу. Удивление на ее лице было столь ярким, что Ребекка едва скрыла улыбку. Письма от Его Светлости? Разве письма Ее Высочества, кому бы она ни писала, не проходили все через короля? Как тогда они смогли дойти до герцога, более того, он отвечал ей? Единственное, что за все это время пришло к Ее Величеству — крестильное платьице для принца Артура. — Его Светлость женился, возможно, он не имел времени, — Мария помедлила с ответом, замолчав, когда Ребекка развернулась к ней. Конечно, она наверняка не знала. — Как ты находишь ее? — задала она следущий вопрос, словно это не было для неё новостью. — Ты же наверняка ее видела. Прежде чем она успела ответить, Ребекка продолжила: — И нет, это не причина, герцог всегда... Всегда участлив. — она замолчала резко, но Мария, не поняв и половины, лишь смотрела на неё, готовясь ответить. — Я так люблю его, — протянула Ребекка, вновь отвернувшись к окну. — Мне невыносимо ничего не слышать о нем. — Ребекка, — тон, которым было произнесено ее имя, озадачил ее, заставив взглянуть на Марию. Принцесса нервно смахнула с лица выпавший из косы локон. — Что ты хочешь сказать, Мэри, я же слышу, что тебе не терпится. — Сочувственный взгляд девушки заставил Ребекку вспыхнуть. Что это такое? — Отвечай же! Фрейлина вскинула взгляд на принцессу, несколько опешив от ее тона. Ребекка впервые позволила себе повысить на нее голос. — Ты не получала писем? — Сделав паузу, замолчала она. Ребекка, напряженная все это время, засмеялась. Но этот смех не имел ничего общего с весельем. Он был нервным, скорее истеричным. — Я же сказала, что Дамон давно не писал мне. Да и от кого ещё, кроме него? От моего любимого брата, короля? Или же от матери моего племянника, которого мне не позволено было увидеть! — Король заботится о Вас, — начала было она. — И я вижу это, Мария, я чувствую это, находясь здесь, вдали от своего мужа! — Ваш муж был освобожден перед самым турниром, полагаю, я даже не должна была узнать этого. — Замолчала фрейлина, смотря на реакцию принцессы. Ироничная улыбка Ребекки резко спала, лицо принцессы вытянулось и побледнело. — Потому, пробыв здесь несколько дней и видя твое настроение, я позволю себе спросить еще раз, получила ли ты хоть одно письмо от милорда-мужа? — Поддела ее Мария, стараясь показать искренность чувств графа. Она тут же пожалела о сказанном. Как она могла позволить себе говорить пусть и с подругой, но все же принцессой таким образом? Сказать ей такое, пусть об этом и так думал весь приближенный двор. — Посмотри сама, Ребекка, — неуверенно начала девушка, наблюдая за тем, как молчит та. — Его Величество знает Дом Сальваторе очень давно, он бы не стал портить отношения просто так. Его Светлость, герцог, должен был стать твоим супругом, но тут его брат влюбился. Почему он тогда еще не здесь. Ты прекрасно представляешь, что значит брак с представителями правящего дома. — Как странно, говоришь ты, а слышу я слова королевы, — прервав ее, не своим голос протянула Ребекка, слово избавившись от оцепенения. Не иначе, чем Керолайн, злясь неизвестно за что на Дамона, настраивала ее против второго Сальваторе. Мария хотела подойти к подруге, когда та произнесла: — Я не хочу сейчас говорить. Думаю, тебе стоить удалиться в свои комнаты. Ребекка не хотела видеть ее не потому, что слова Марии оскорбили ее. Она не хотела видеть ее, потому что на мгновение она осознала, что они могли быть правдивы. Его выпустили? Наконец выпустили? И он никак не дал об этом знать. Она могла думать, что Никалус просто не позволял Стефану приехать, но… Она мотнула головой, вырываясь из оцепенения. Но что стоило написать хотя бы слово?