Единственная роза.

Secret Betrayal — Yuka Kitamura Он пришёл к ней поздним вечером, но покои ее не были пусты. Дамы королевы сидели вокруг неё, каждая занятая своими обязанностями. Его внимательный хмурый взгляд застыл на миледи-жене, несмело улыбнувшейся ему. Керолайн, склонившись к Артуру, которого она придерживала у себя на коленях, что-то прошептала ему, приподняв маленькую головку вверх. Теперь они смотрели на него. А Никлаус не мог выдавить и подобие улыбки, глядя на них. Глядя в ее голубые глаза, так похожие на герцога Таупа. *** Глаза короля горели, губы были сжаты в плотную тонкую линию, отчего все присутствующие сидели молча, потупив взгляд в пол. Никлаус держал в руках лист, который с каждой проведённой в тишине минутой, все больше хрустел под пальцами короля. ER IV — Edward Rex IV — король Эдуард IV. Отвратительная гербовая печатка была сломана в первые же секунды, отчего оно чуть не порвалось. Воззвание. Этот призрак написал воззвание, в котором требовал сместить узурпатора, освободив Англию и их милую герцогиню, его кузину, Керолайн Английскую из-под власти претендента. Их сын, их любимый Артур был провозглашен бастардом. Тяжелый взгляд обратился на место, где должен сидеть Джон Де ла Поль, получивший милость считаться его советником. Но его здесь не было. *** Керолайн и Артур для него — все. Он не расскажет ей об этом. Не прежде, чем все станет ясно. Было ещё кое-что, что он хотел, чтобы она сделала. Написать небольшое милое письмо для графини Линкольн. *** Дамон сидел у изголовья кровати. Констанс уже спала, когда он прибыл обратно во дворец. Он хотел забыться сном. Услышанное разозлило и потрясло его. У самозванца не было чести. Представляться убитым кузеном королевы, павшим женихом принцессы… Кто бы он ни был, они расправятся с ним, не задумываясь. *** — Стефан, — Ребекка приоткрыла уставшие глаза, увидев перед собой его встревоженное лицо. — Ты приехал. — Я не мог иначе, Ребекка, — целуя ее бледные пальцы, склонил голову он. Она вся горела. — Я так рада, что ты здесь. Стефан не поднимал голову, ощущая, как его глаза горят. — Прости меня, — проговорила дрожащим голосом она, удивив его. Он вперил изумрудные глаза в нее, не понимая ее. — Я потеряла нашего ребенка, Стефан, — Ребекка закрыла глаза, не желая снова заплакать. Она не остановилась бы. *** Стефан пребывал в поместье брата, когда гонец принес ему вести, от которых его сердце словно перестало биться на все то время, пока мужчина зачитывал послание. Графа одновременно пронзила тревога за жену, которая, хвала Господу, успела покинуть свои владения. Он ощутил, разливающееся по его венам счастье от того, что скоро увидит ее. Ему необходимо было как можно скорее выезжать. Он взял всего несколько солдат из замка брата, передав, что дожидаться отряда он не станет. Им ничего не помешает нагнать его. Он не помнил, как он оказался перед вратами старинного замка, чьи донжоны были укреплены в полную мощь. Огромное число солдат, стоящих на стенах, не заботило его. *** — Ваша милость, — Стефан сорвал с рук перчатки, сам не замечая, как передал их едва успевающей за ним дамой, управляющий этими землями в отсутствии хозяев. Она провела его в обеденную залу. — Где Ее Высочество, — изумрудные глаза впились в женщину, на лице которой отчетливо пролегла тень усталости. Уже не молодое, но достаточное привлекательное в молодости лицо искривилось в непонятной лорду гримасе. Женщина, выровнявшись, подняла на него темные глаза. — Ваша милость, принцесса наверху, — вымолвила женщина, отведя взгляд от застывшего мужчины. Лицо Стефана напряглось. Он молчал, смотря на женщину и ожидая ответа. Он еще не знал, что на ее долю выпало сообщить ему самые страшные для каждого человека вещи. — Ее Высочество, графиня, она потеряла ребенка, наш лекарь сделал все, что было в его силах, но он не смог остановить кровотечение. Мне очень жаль. — Закончила она, сжав в бледных пальцах мягкую кожу перчаток. Если бы он знал, как горько ей видеть молодую госпожу в таком состоянии. Принцесса потеряла ребенка, и пусть она знала в медицине не больше, чем в юриспруденции, одного взгляда на бледную, покрытую испариной девушку, что не вставала с постели уже который день, было достаточно, чтобы понять: она не поправляется. Кровотечение не останавливалось. Вгляд графа судорожно вцепился в лицо женщины, что отвела от него глаза. Он надеялся, что все ее слова — ложь. Ребёнок. Он не знал. Не знал, что она была в положении. Он ничего не знал и потерял слишком много ценного времени. — Отведите меня к ней немедленно! Я хочу видеть свою жену! *** — Не говори этого, не смей извиняться передо мной, — коснувшись ее щеки, начал Стефан. Все не должно было быть так. Она не должна была быть здесь. — Это все только моя вина, из-за меня ты оказалась в Уэльсе. Потерять ребенка было невыносимо, но потерять ее. У них еще столько было не сказано. Не сделано. — Я люблю тебя Стефан, — проговорила она, наслаждаясь касанием его холодной руки к ее щеке. — Я выздоровею, — попыталась выдавить она улыбку, сама сомневаясь в этом. — Но я хочу, чтобы ты передал Никлаусу. Чтобы он ни сделал, он все еще мой брат. — Глаза Стефана, сжимавшего ее руку, заблестели. — И я выскажу ему все при встрече, пусть не думает, что отделается от меня так просто, — прикрыв глаза, закончила она. Принцесса попыталась лечь удобнее, чувствуя, что хочет спать, несмотря на желание не отрывать глаз от осунувшегося лица мужа. Ей было больно шевелиться. Сейчас он был с ней, и ей было все равно, что думает о его чувствах королева. Она любила его, вот что было главным. Ее любви хватит на них двоих. — Конечно, моя принцесса, — прошептал он, не отпуская ее руки. Я останусь с тобой, в комнате. *** Все эти никчемные месяцы, проведенные вдали от столицы, Ребекка мечтала увидеть его тонкое лицо, услышать томный хриплый голос и ощутить прикосновение теплых нежных рук. Она мечтала увидеть его и обнять так крепко, как только могла позволить ей ее хрупкая комплекция. Но сейчас видеть его было просто невыносимо. Ей было больно смотреть в его испуганное, как бы он ни старался это скрыть, улыбающееся усталое лицо, на котором пролегли темные круги. Он приходил к ней, стараясь держаться уверенно и легко, якобы в добром расположении духа, будто бы не говорил одними глаза: мне жаль. Мне так жаль. Что ты потеряла нашего ребенка, что ты позволила такому случиться, а теперь мучаешь меня своим нездоровьем. Конечно, он не винил ее в смерти их малыша, но… Он смотрел на нее с немым сожалением и болью, открыто читающейся в его глазах. Винил ли он себя в том, что так долго не навещал ее? Ведь она знала, что брат позволил ему покинуть Тауэр еще до начала турнира. Ребекка собирала все силы воедино, нарочно приподнимаясь перед ним на кровати, чтобы их глаза были на одном уровне. Она чувствовала постоянную усталость, но более всего апатию. Стоило ему покинуть ее покои, как она как можно скорее ложилась обратно, тяжело выдыхая сквозь сжатые зубы, лишь бы не ощущать тянущую боль внизу живота. Она не приподнимала одеяла, глядя на светлые простыни. Она уже не смотрела на служанок с ожиданием, зная наперед, что они скажут. Каждый раз, стоило ей задуматься о том, что происходит, она отбрасывала эту идею, скорее стараясь уснуть и забыться. Как иронично, когда-то она делала это, желая, чтобы время пролетело как можно скорее, а теперь хотела, чтобы оно тянулось насколько возможно дольше. Достаточно, чтобы она успела приготовиться к неизбежному. Ее накрывала волна отчаяния и безразличия. Ей было тяжело видеть и Коула. А ее брат, Никлаус, что она скажет ему, если не в силах написать и пары строк? *** — Доброй ночи, Ваше Высочество, — расправляя золотые, несколько спутанные волосы, проговорила девушка, оставляя на столике, стоящем при кровати, массивный подсвечник. Он дарил достаточный свет. Благодаря нему можно было видеть каждую тень стоящего перед ним человека или же вещи. — Благодарю, Анна, и тебе, — кладя руку на очередное шерстяное одеяло, устало проговорила она. — Завтра мы попробуем еще, только на этот раз мистер Кирби должен сделать подставку чуть удобнее. — Я передам ему, — склонив голову, проговорила девушка. Комнату наконец-то наполнила тишину, о которой принцесса мечтала почти весь день. Стефан с интересом рассказывал ей о том, какие искусные здесь кузнецы и как им пригодится один из их подмастерьев, когда они вернутся в свой замок. Как мило с его стороны подбадривать ее. Впрочем, она и сама замечала, что чувствует себя куда менее скверно, чем пару дней назад. Кто знает, может он, действительно, пригодится им, ее имение в Уэльсе наверняка вновь нуждалось в ремонте. Принцесса, повернув голову, закрыла глаза, проваливаясь в сон. Ее окутала приятная легкость. *** Девушка заглянула в комнату, вглядываясь в темноту. Ей пора было проверить, не нуждается ли Ее Высочество в чем-либо, если она еще не спала. Вместо этого, служанка обнаружила ее спящей, мирно лежащей на кровати. Бросив быстрый взгляд на освещенную свечей стену, служанка вглянулась в тень принцессы, отражающуюся на монолитной каменной стене. Девушка долгим взглядом смотрела на тень, с облегчением вздохнув, когда отражаемая тень приподнялась и снова опала. Большего ей и не было нужно. Лишь бы ее госпожа была в порядке. Тихо прикрыв дверь и кивнув недвижимым солдатам, она приподняв юбки, направилась к себе. Тяжелый вздох, который едва можно было услышать, на секунду прервался, прежде чем вновь наполнить комнату тихим звуком. Тень, мелькавшая на стене, опала, однако спустя несколько секунд не поднялась, как того следовало ожидать. Она более не двигалась, будто бы заснув, как должно быть и спала ее хозяйка. *** Он приходил к ней всю эту неделю каждый день и, сидя у изголовья резной кровати, позволял себе сжимать ее бледные руки, касаясь их долгим нежным поцелуем. Проведя так много времени вдали от нее, он и не предполагал, что будет так скучать. Они были вместе так недолго и так непозволительно учтиво общались друг с другом, что сейчас он осознавал, как много он упустил, думая не о том, какая редкая девушка позволила ему стать своим защитником, а о своих амбициях. Она отвечала ему улыбкой и мягким касанием, храбрясь перед ним и говоря, что чувствует себя лучше, чем вчера, будто думала, что он не замечает, с каким трудом она садилась, чтобы встретить его. Ребекка много спала, просыпаясь скорее из нужды выпить воды или же по настоянию слуг пообедать, чем из собственного желания. Ее покои то и дело посещали служанки, что помогали ей сменить постель и ночные рубашки. И каждый раз лица их были угрюмее обычного. На тканях виднелись темные пятна крови. Утренний свет уже наполнил комнату принцессы, куда Стефан направился первым делом, подождав привычного часа встречи. Солнце стояло высоко в небе, освещая серые стены замка своими тонкими неуверенными лучами. Ему нравилось приходить к ней по утрам, начиная свой день с ней и ее тихим голосом. Не малую роль играл и тот факт, что они могли побыть наедине, прежде чем ее покои наполнят новые слуги и фрейлины, сменившиеся с ночи. Двери в комнату распахнула стоящая подле них стража, впуская усталого, словно не спавшего всю ночь, графа. Окна, из которых открывался вид на внутренний двор, были зашторены. Стефан заметил лежащую под толщей одеял жену, золотые волосы которой мягкими волнами лежали на подушках. Их блеск был виден даже сейчас, в сумраке комнаты. Граф, улыбнувшись собственным мыслям, не дожидаясь слуг, направился к окну. Одним движением он раскрыл плотную ткань, впуская в комнату свет. — Ребекка, — нежно позвал ее он, вновь улыбнувшись ее упрямству, она упрямо продолжала спать, не обратив внимания даже на столь резкий звук. Стефан подошел к ее кровати, садясь на ставшее привычным место. — Ваше Высочество, Ваш муж покорно ожидает Вашей улыбки, — проговорил он, переведя со стола, на котором обычно оставался пряный эль, на нее. Но она не ответила ему. — Ребекка, — взяв руку жены в свою, громче обратился к ней Стефан. Он замер, забыв как это, вдыхать необходимый ему воздух. Ее рука была бледной и такой… Холодной. — Ребекка, — не выпуская ее руки из своей, повысил голос Стефан. Другой рукой он подхватил ее под спину, зарываясь пальцами в золото ее волос. — Нет, — глухо прошептал он, словно охрипнув. — Ребекка, проснись, Ребекка… Ее глаза были сомкнуты. Она не отвечала на его слова, не слышала она и раздавшегося в оглушающей тишине крика. — Прошу, открой глаза, — не видя ничего кроме ее бледного красивого лица, тихо шептал он.