Единственная роза.

Бургундия, Дижон Тяжёлый взгляд светлых глаз герцогини остановился на строках письма, присланного сегодня ее супругом, Карлом. В нем говорилось об объявлении в Англии военного положения. На границах с Шотландией охрана была усилена. Говорилось, что в случае, если королём Яковом не будет выплачена контрибуция за нарушения положений договоров, Англии ничего не останется, кроме как преступить границы горцев. Сальваторе назначался лордом-протектором; он сделает это, не испытав и капли сомнений, настолько герцог презирал дикость шотландцев. Неутешительные новости ожидали и Бургундию. Уличив герцогство в поддержке претендента, король выступил в поход, туда, где, как он полагал, находится самозванец. Маргарита Бургундская читала спутанные строки, продиктованные ее мужем, в полнейшей тишине. Она отправила всех фрейлин прочь, стоило глазам ее коснуться бумаги. Карл не имел обыкновения писать сам, считая этом слишком широким жестом. Герцогиня не была уверенна, как ей реагировать на подобные новости. Тридцать лет назад, когда столетняя война завершилась капитуляцией Франции, земли английского королевства возросли в разы. Однако триумф Генриха V, почившего короля, был омрачён, как бы его брат, герцог Брэдфорд, его, Генриха, сын, герцог Сауверс, ни старались удержать корону в руках Алой розы. Слабость короля, недоверие к вассалам его жены и потеря земель, доставшихся таким трудом, окончательно отвернули взоры знати и подданных от правящей династии к равной ей по происхождению и положению — Белой Розе. Тридцать лет назад ее родное королевство и Бургундия были союзниками — под их совместным контролем находилась почти вся завоёванная территория Франции. Сейчас же Англия довольствовалась лишь портом Кале, оставшимся ей от некогда обширных военных трофеев. Бретань же то и дело порывалась выйти из-под контроля Франции. Маргарите было все равно на потери Англии, она испытывала такую досаду от того, кто управлял им. Будь ее воля она бы отдала этот чертов Кале французам, казавшимся сейчас меньшим из зол, лишь бы не видеть, как триумфально Майколсон войдёт в Кале, направляясь прямиком к ним! Этого не должно случиться! Не должно. Ухмылка коснулась подрагивающих губ женщины, стоило ей вспомнить нелепый профиль, запечатлённый на портрете французского короля. Дядюшка узурпатора обязан принять меры. Потому что его положению грозит не меньшая опасность, чем Бургундии, обрати ненасытный до власти юнец взор на земли Франции, принадлежавшие Англии по договору и праву! В интересах французской стороны было не допустить появления Майколсона в Бургундии, дорога к которой лежит через ее земли, ещё и потому что судьбы их связаны. Общими планами и тайнами. Едва ли узурпатор будет милостив к французскому королю, что поддержал Шотландию в ее решимости напасть на границы с Англией. Что поддержал их с герцогом. О, она не сомневалась в этом! Она поставит под удар этого никчемного монарха, если это позволит отвлечь Майколсона от земель ее мужа, от места, где растёт ее племянник! *** First Snow — Clint Mansell Первые дни зимы принесли спокойствие в стены Дижона. Тревожный для придворного лекаря и слуг Ее Высочества период наконец подошёл к концу. Состояние принцессы стало стабильным, ее больше не мучал жар. И что было главным — беременность Ее Высочества, вызывающая наибольшие опасения протекала на удивление без изменений. Лекаря волновало, отразились ли недомогания девушки на плоде, но, право, им следовало благодарить Господа, что с матерью и будущим наследником ничего не случилось! Было решено, что Ее Высочеству не стоит покидать стен дворца, пока она не окрепнет. Самочувствие Елены Болгарской, радовало всех, кроме апатичной ко всему девушки. Золотые локоны волос, неубранные в прическу, разметались по кружевам подушек. Казалось, она не выходила из собственных покоев целую вечность. С того самого дня, как она узнала о его женитьбе, она не находила себе покоя. Леди Маргарита знала. Герцогиня знала о ее чувствах лучше неё самой. У неё получилось вывести ее из равновесия, которое она, как могла, по крупицам собирала в часы молитв. Просыпаясь с его именем на губах, она подолгу уверяла себя — она не могла поступить иначе. Когда-то она любила Эдуарда. Она сделала все, как должна была. И почему же тогда ей было так больно?! Она проплакала всю ночь, дрожа толи от холода, толи от плача, не прекращавшегося до тех пор, пока она не провалилась в сон. Грешно. Грешно даже думать о таком, но, чувствуя жар, она надеялась, что Господь избавит ее от этого ребёнка. Она не хотела его. Теперь она видела это так отчетливо. Он стал причиной стольких ее бед. Позже, когда ей стало хуже, ощущая боль по всему телу, принцесса верила, что умирает. И единственным, о ком она думала и кого хотела видеть, был он. Ее любимый Дамон. *** Англия. Йорк. Зима 1485 года. Йоркский Собор, строительство которого было окончено в 1472 году, был прекрасен. Масштаб его захватывал дух. Здесь он и пребывал уже несколько дней, с тех самых пор как вошёл в Йорк. What’s Happening To Me (Instrumental) — 0:45 — 1:13 — Two Steps from Hell Для него собор не являлся убежищем в том понимании, кое было принято в Англии в последние десятилетия. Он не был преступником, в потому совесть его была чиста. Он был хозяином этих земель. И тем не менее, религиозное, церковное, убежище было неприкосновенно. Никто не смел преступать порог церкви, нарушая ее порядки, иначе будет подвергнут анафеме и наказанию. Ещё одной причиной, по которой Эдуард остановился здесь, кроме немой поддержки архиепископа Йоркского, было желание оградить своих соратников от возможных набегов от солдат узурпатора. Северная часть Англии, земли, принадлежавшие его Дому многие десятилетия, приняли его, радуясь возвращению их принца. Титул герцога Йоркского, что с гордостью носил его отец, ставший королём Ричардом III, должен был стать его, не охвати вновь Англию война. Он и его кузина являлись самыми богатыми наследниками и будущими вассалами короля, что пребывал в беспамятстве. Все изменилось в одночасье. Громогласная победа и тяжелое поражение. Эдуард радовался своей находчивости. Вступив на земли своего королевства вовремя, он оставался в тени, собираясь армию. Он был спокоен: на его стороне была его семья, те немногие, кто остался от неё, и он был благодарен. Его кузены, самый близкий ему, граф Линкольн, был с ним, привезя с собой и молодого Джона, его племянника. Он усвоил тяжёлый урок. Семья — самое важное, что может быть у человека, лишь она достойна доверия. Он не забудет, чего стоило его отцу доверие, проявленное вассалу, вопреки словам брата. Недавние события удивили его. Узурпатор ожидаемо оставил лорда-протектора, выдвинувшись в поход. Однако Майколсон направил свой меч не на мятежный Север и не на необузданную Шотландию. Направлялся он в Бургундию. Эдуард ощущал давно забытое им чувство страха. Его жена, его ребёнок были там. Он долго молчал, получив вести. Чувство тревоги нехотя и медленно отступало по мере того, как король смотрел на партию, разыгрывающуюся перед ним. Узурпатор оставлял Англию, рискуя целым королевством. Им двигала ненависть к их с Керолайн родственникам и к нему лично, но отчего он был так уверен, что Эдуард скрывался в Бургундии? Было ли это обманным маневром? Никчемный претендент, занимающий трон его отца, был хитер и изворотлив. Путь от Лондона к Кале занимал не один день. Оставлять же столицу было очень самонадеянно. Дорогу к Бургундии перекрывали французские земли, более неподконтрольные Англии. Это задержит его на долгие недели. Как глупо покидать королевство, охваченное со всех сторон пожаром волнений. Эдуард не понимал, какую цель преследовал Майколсон, оставляя королевство в руках двух флорентийцев, он слепо наделялся на то, что армия и народ последуют за ними? Сальваторе был опытным военачальником, но он не был англичанином, его пыла не хватит на Шотландию и Англию. Второго же безызвестного брата он не мог воспринимать, как бы ни пытался вспомнить его имя без подсказки своих военачальников. Все это казалось ему крайне странным, но уверенность в собственных силах не оставляла его. None Can Die — 2:35 — 3:05 — Anne Dudley или Two Love Be One Если он будет удачлив на войне, столь же, сколь и в любви, ему нечего страшиться. Его любимая жена и сын ждут его с победой. Он не имеет права сомневаться. *** Англия. Лондон. 1485 год Констанс перевернулась, коснувшись рукой холодного хлопка простыней. Сторона, где спал Дамон, была пуста. Ее милорд-муж всегда возвращался довольно поздно, а уезжал рано, даже в мирное время. Сейчас же она порой спрашивала себя, почему он вообще приезжает во дворец, когда ему было бы намного удобнее оставаться в резиденции короля. Конечно, она была счастлива тому, что он рядом. Rumpelstiltskin in Love — Mark Isham Тёмная тяжелая прядь упала на лицо герцогини, отчего та зажмурилась. Наспех стряхнув ее, Констанс присела, осмотрев комнату. Ещё не рассвело. Ей не хватало бы слов, чтобы описать ту нежность, сплетенную с щемящей болью, которые она испытывает, глядя на него. Дамон оставался в Лондоне, исполняя обязанности короля, делая то, чем, верно, должна заниматься Ее Величества, будь она… Имей она доверие короля? Он всегда приезжал к ней, как бы он ни задерживался в Вестминстере, он приезжал домой. Оставаясь вместе с ним в покоях, она засыпала в его объятиях куда быстрее. Она корила себя, когда засыпала раньше за вышивкой в ожидании его приезда. Ей было приятно верить, что у них зарождалась небольшая традиция. Она ждала его в ночи, он же первым делом шёл к ней в гостиную, спрашивая, как она. Было в этом что-то трепетное для неё, такое хрупкое, что она боялась и задумываться об этом. Вспоминать первые месяцы их брака она не хотела, но меж тем не могла не делать этого. Она вышла замуж за выдающегося человека: вся Европа признавала его таланты, а Дамон меж тем всегда оставался не возмутим, будто не понимая, отчего ему уделялось столько внимания. Гордыня не коснулась его в отличие от короля Никлауса, которому предписывали непомерную гордость и тяжёлый характер. Ее муж был для неё словно закрытая книга, страницы которой ей обрывками доводилось слышать отовсюду. Его бледное, высеченное из мрамора лицо, было спокойно, а глаза — тусклы. Когда она влюбилась в него? Было ли это в день свадьбы? Он был приятен ей много раньше, потому что понимал, какого ей при дворе. Она замечала его взгляды в череде балов в честь рождения принца Уэльского, на турнире она всем сердцем болела за него, замирая, стоило ей заслышать его имя. Как она была глупа. Ее имя она не произносила намеренно, не желая доставлять довольства ей и боль ему. Это девушка, чей призрак тенью навис над их головами, так долго не оставляла их. Сколько слез она тайком пролила за пяльцами в минуты одиночества. Золотые локоны, лиловые глаза и мерцающий жемчуг кожи. Она, Констанс, ведь совсем непохожа на неё. Первая брачная ночь превратилась в саднящее воспоминание. Он звал принцессу; целуя ее, владея ей, он думал не о своей жене, а о другой. Это было первым ударом, но она подавила в себе смятение, все спутанные мысли. Ее уверенность в себе рассыпалась тем вечером, когда она хотела признаться ему… В своих чувствах. Он оставил ее, молча ответив на вопрос, заданный в недоумении. Слова матушки были ложью. Кто бы знал, как ей хотелось, чтобы эта лента в его столе исчезла! Что она могла сказать ему, человеку, что хотел другую? Как утешить, когда сама нуждалась в поддержке, которой не находила? Но она справилась с этим, отвергнув жалость и насмешки, сквозившие в глазах людей. Она не могла тревожить его покой, донимать вопросами, чувствуя… вину? Но однажды что-то в их отношениях незримо изменилось, когда стало известно, что принцесса-беглянка обманула всех. Английский корт был полон слухов, но все, что ее волновало после услышанных от отца новостей, как он? Ее чувства к нему, она не знала подобного, не испытывала прежде, они никуда не исчезли, пусть она старалась не досаждать ему. Она приняла его таким, прекрасно зная, что в его сердце ей нет места. Наверное поэтому она до сих пор вздрагивает от его прикосновения или же взгляда, не веря, что он желает быть с ней. Боясь нарушить это трепет, тепло, коснувшееся их. Боясь вновь увидеть в его кабинете золотистого цвета ленту.