Рокси (VI)
25 февраля 2018 г. в 01:02
Жизнь в Чикаго по-прежнему шла полным ходом, как и положено, только и без того бескрасочный Вудлон накрыло дождливой серостью и каким-то тяжелым сумрачным запустением. Вот так посмотришь и никогда не подумаешь, что засыпанные мусором переулки трущоб, воняющая гниющими отходами свалка на отшибе и склизкий, в это время года заболоченный пустырь, отделяющий наш район от благополучных, тоже часть этого города с выдраенными руками траллов улицами, ухоженными сквериками парков и сверкающими яркими вывесками магазинами.
Это унылое впечатление дополнялось ещё и тем, что Вудлон отчасти опустел из-за постоянных облав, причём забирать с улиц начали уже всех без разбора. Правительство соблюдение законов волновало, судя по всему, мало, и изгоям пришлось перебраться далеко вглубь района, в самую его поганую из всех поганых частей, где не так легко было нас выследить и поймать. Ещё бы, практически все здания там лежали грудами обломков, кроме древней заброшенной промзоны, за которую кетчеры предпочитали не заходить из-за колоссальной разрухи. Изгои же, в свою очередь, умудрялись выживать и находить себе убежища даже среди руин, выбираясь за пределы района только в извечных поисках пропитания.
Я тоже не являлась исключением и, чтобы не загнуться с голодухи, целыми днями слонялась по застроенным торговыми ларьками улочкам и рынку. Да, воровала! Ну и что? Заведение Оливера прикрыли, сам хозяин куда-то пропал, что вызвало вполне понятные опасения у других владельцев подобных лавочек, практикующих экономию на официальных работниках, и другого способа что-нибудь раздобыть пока не предвиделось.
Добыча моя была совсем не богатой, всё-таки для воровства требовалась определённая сноровка, которой я не обладала, куда чаще приходилось уносить ноги ни с чем, и как только на город опускались сумерки, я спешила обратно. Плутать в кромешной темноте по Вудлону одной было опасно. К тому же погода окончательно испортилась, осенняя морось сменилась тяжелыми холодными каплями, обещающими превратиться в ливень, а у меня и так ноги уже подкашивались от слабости, не хватало до полного звездеца и воспаление легких схлопотать.
Едва я пересекла пустырь, как на расстоянии вытянутой руки из-за разошедшегося дождя уже толком ничего стало не видно, и в надежде хоть немного переждать непогоду, завернула в наш старый подвал. Честно говоря, мне даже в голову не пришло, что в этот момент за мной мог кто-то наблюдать, поэтому ничего удивительного, что внезапного посетителя я заметила лишь уже спустившись вниз и кое-как подпалив остававшиеся в бочке сырые деревяшки, желая погреться.
— Ты кто такой? — задала я самый глупый вопрос, когда и по одному только виду было понятно, что это изгой. Одетый в грязные лохмотья, весь встрёпанный, заросший по самые глаза щетиной так, что возраст и навскидку не удавалось определить. С голодным блеском во взгляде.
— А ты? — и голос какой-то надтреснутый, хриплый, словно человек ни с кем давно не разговаривал. Хотя, может он просто был простужен, в такую погоду это не редкость.
— Я тут жила, — непонятно зачем буркнула, с неудовольствием отмечая, что незнакомец закрыл собой единственный выход из подвала.
— Тут? — удивился он, оглядывая пустое помещение. Всё, что имело хоть какую-то пользу мы естественно забрали, одну бочку и бросили, потому что её тащить было тяжело.
— Раньше. Пришлось искать себе другое место из-за облав.
— И где оно, это самое место? — На его шаг вглубь подвала я опасливо ответила двумя шагами к дальней стене, отчего он криво усмехнулся. А потом я разглядела в тусклом отблеске огня его лохмотья и воскликнула:
— Это же роба! Так ты беглый? Я могу отвести тебя к старшим.
— Зачем? — поинтересовался он напряженно. — Чтобы они меня сдали? Какой им от меня прок с тралловской меткой, если я засвечусь на первой же городской камере?
— Зачем им тебя сдавать? Помогут спрятаться, а там, глядишь, и что-нибудь придумают… — Не очень-то я его переубедила. Вроде бы выглядела довольно уверенной в своих словах, но на самом деле не знала куда деться от волнения. Не нравился он мне! У него мелко тряслись губы и бегали глаза, и сам он медленно, но верно, будто бы невзначай подбирался ко мне ближе, отчего мой инстинкт самосохранения просто вопил об опасности. — Слушай, а может, ты есть хочешь?
Я со скоростью света вывернула из-за пазухи припрятанную половину буханки, рассчитывая заставить изгоя переключить свой интерес с меня на еду, и перекинула ему хлеб, чтобы у него не было повода подходить. Подношение он поймал, повертел в руках с неким изумлением, не торопясь есть, что для голодного человека обычно было несвойственно, и это только добавило нехороших подозрений. Кто знает, чего от него ожидать? Я ведь не могу и сказать, что работаю на Яра, потому что мужик не местный гопник, а беглый тралл, порядков не знает и вряд ли станет придерживаться установленных соглашений.
Судорожно соображая, как бы теперь половчее выкрутиться, я следила за ним внимательно, не отводя взгляда, но тут где-то в отдалении послышался приглушенный бетонными плитами свист. Затем сигнал повторился, и я отвлеклась всего на мгновение, обнадёжившись тем, что кто-то из наших рядом, а значит, незнакомец побоится нападать, и чуть не упустила тот самый момент, когда он рванул ко мне. Без раздумий, я с размаху резко залепила ему в живот, и изгой, видимо, совсем не ожидал столь тёплой отдачи, потому и не увернулся. Разве только силы во мне едва ли хватило, чтобы обезвредить его хоть на минуту и выиграть себе время на побег.
Получив в ответ сильный тычок в бок, я почти задохнулась от накатившей боли, но успела оттолкнуть своего противника прямо на дымящуюся бочку и припустилась уже к выходу, как он схватил меня за куртку и дёрнул назад, с силой ударив о тянувшиеся по стене трубы. Бровь моя зацвела горячим, я осела на пол, смаргивая затмившую глаза дымку и утирая тыльной стороной ладони кровь, и когда его пятерня вцепилась в мои волосы, ничего не смогла сделать, кроме как заорать. Прекрасно зная, что справиться мне с взрослым мужиком не по силам, а просить его и умолять остановиться не было ни малейшего смысла, оставалось либо терпеть, либо сопротивляться до последнего. Я предпочла сопротивление, да вот только беда, что отхватив в лицо коленом, соскользнула куда-то на грань сознания, и все остатки моих сил будто растаяли под обрушившимся градом тумаков. Не выходило даже закрываться, не то что попробовать отбиться.
Никогда меня, выросшую на улице и не один раз участвующую в драках не били с таким остервенением и озлобленностью, никогда! На какое-то время я точно провалилась в чёрный колодец беспамятства и ничего не видела, а потом перед глазами оказался грязный обшарпанный пол подвала, в который я была уткнута лицом. Изгой уже стащил с моей задницы штаны и, тяжело дыша, пристраивался сверху с самыми определёнными намерениями. Кричать не получалось, хлынувшая из разбитого носа кровь мешала даже дышать, я только безрезультатно пыталась оттолкнуть его, выползти из-под придавившего меня тела, и пронзительно скулила от ужаса так, что у меня самой закладывало уши.
— Да не брыкайся ты, сучонка, — елозя по мне, зашипел он куда-то в мой затылок. — Лучше расслабься, ты ведь ещё целка? Надо же, как повезло, почти три года девок не ебал, — последовал торжественный смешок, а потом я и сама не поняла, что произошло, но изгоя с меня будто сошвырнуло. В голове моей ухало тяжелым пульсом, но я всё равно услышала эти странные звуки — словно кто-то молотил кулаками по мешку с тряпками. Затем скрежет опрокинутой бочки, вопль боли, ещё один, только уже тише… бульканье, рваный хрип и… Тишина!
Воцарившиеся в помещении тишина и темнота показались мне настолько тревожными и отчего-то просто нечеловечески страшными, что я и пошевелиться боялась. Или просто не могла от шока? Каждая клеточка моего тела одеревенела, руки совершенно не слушались, дрожали; не сумев подняться с пола самостоятельно, я осторожно вслушивалась в происходящее вокруг. Сердце моё билось так, что, наверное, его и на пустыре было слышно! Не в силах даже сглотнуть, я ждала шагов или ругани, но в подвале по-прежнему было тихо, и только шорох мусора под чьими-то подошвами немного привёл меня в чувства, заставил крепко зажмуриться и вскрикнуть.
— Это я, не бойся, — тихо сказал склонившийся надо мной человек. Удивительно, но сперва я его не признала, хотя голос показался знакомым, и, пока он поднимал меня, я то и дело панически отмахивалась и вырывалась, спеша вернуть на место стянутые до колен штаны. И вообще, мне хорошо было и на полу, только бы меня никто больше не трогал! — Рокс, не вертись, дай посмотрю, что у тебя с лицом, — тёплые ладони легли на мои плечи, но сейчас любое касание, даже осторожное, вызывало во мне отторжение. — Ни черта не видно! У тебя ничего не болит? Можешь идти? Нам лучше подняться наверх… Не молчи, Рокси. Ты меня слышишь?
А у меня зуб на зуб не попадал от охватившей всё тело трясучки. Глаза мои привыкли к темноте, и я смогла разглядеть лицо неизвестно откуда взявшегося в подвале Джасти, а затем и ничком лежащее у противоположной стены неподвижное тело в грязной робе. Едва я только с содроганием осознала, что тут произошло, сразу загорелась желанием ещё без малого минут тридцать ничего не видеть, и спешно направилась к выходу, придерживаясь за стены и стараясь не думать о том, что Джасти, скорее всего, только что убил паршивого, но всё же человека. О том, что со мной случилось бы, если б он не вмешался, я тоже предпочла не думать!
Оказавшись на улице, первым делом подставила под струи дождя ладони, пытаясь смыть с лица кровь. На свежем воздухе мне вскоре стало получше, вода охладила наливающиеся синяки, и боли я уже как-то не чувствовала, скорее тупое онемение.
— Дай, я посмотрю, — Джасти развернул меня к себе совсем без труда, как будто не человека, а тряпичную куклу, может, оттого я и испугалась. Вздрогнула и попятилась от него сразу.
— Не прикасайся ко мне!
— Ты чего, Рокси? Ты решила, что я тебе могу навредить? — спросил так серьёзно и удивлённо, как будто это совсем не он издевался надо мной со своими дружками, как будто это не он швырял меня об асфальт, и как будто это не его стараниями я была схвачена в той облаве. Как будто это не он меня предал! В сознании творился чудовищный переполох, выбив всю почву из-под ног, и неудивительно, что у меня на присутствие Джасти проявилась такая стрессовая реакция, а взять себя в руки никак не удавалось. Он, видимо, сам всё это понял, поэтому как-то неловко отступил и отвёл в сторону глаза.
— Что ты здесь забыл? — прижавшись спиной к стене полуразвалившегося домишки, посмотрела на него враждебно. — Чего припёрся в Вудлон? Отвали от меня на хрен!
— Я тебя уже неделю ищу, Рокс. Нам надо поговорить, — ответил он довольно спокойно, а я вскинулась:
— Мне не надо! Я всё и так поняла про тебя! Ты лил мне в уши всякую фигню о несправедливости системы и борьбе, а сам… Тебя ведь Эйдан зовут? Так вот — НЕ ПРИЯТНО ПОЗНАКОМИТЬСЯ! — я даже ткнула в него пальцем от переизбытка чувств. — Джастисом ты мне нравился куда больше, чем кетчером Мёрфи!
— Я, знаешь ли, тоже не ожидал тебя застать в том подвале! Какого хрена, Рокс, — негодуя развёл Джасти руками, — тебе ведь прекрасно известно, что изгоям нельзя работать нелегально!
Нет, он ещё меня и отчитывать вздумал!
— Да что ты говоришь?! А как жить, ты не подумал? Как мне не сдохнуть с голоду? — я раздосадованно сплюнула. Конечно, граждан такие мелочи не волнуют, они не знают, что перед тем, чтобы поесть, эту самую еду нужно ещё и добыть.
— Вас Отречение должно кормить! — сказал Джасти так убеждённо, словно сам не видел, что в этом городе происходило. У меня, признаться, аж глаза на лоб полезли от изумления. Он вообще когда-нибудь слушал, что я ему рассказывала о нашей жизни или пропускал всё мимо ушей?
— Отречение кому должно — всем простило! То, что нам выдают, хватит только крысу покормить и то только один раз! У нас малявки умирают с голодухи, постоянно болеют, а мы ничего и сделать не можем, потому что вы обложили нас со всех сторон, загоняя как зверей! Облава на облаве. Да будь вы все прокляты! Хоть раз кому-нибудь из вас приходилось голодать и валиться с ног от слабости? Питаться с помойки, чтоб не подохнуть? Ночевать в холодных подвалах на куске картона? Постоянно прятаться, чтобы не схватили? Жить в вечном страхе, ощущая себя отбросом? Хоть одному из вас приходилось переживать что-нибудь подобное? Да чёрта с два, вы только облавы и можете устраивать! И ты такой же, ты сам охотился на меня! А потом же ещё и издевался!
— А что мне было делать? — выслушав мои упреки, с укором поинтересовался Джасти. — В том подвале темень была, что хоть глаз выколи, и я не ожидал тебя там схватить. А когда понял, что это ты, уже было поздно что-либо делать.
— Зачем ты вообще с ними пришёл? Ты же говорил, что не станешь охотиться на изгоев!
— А какой у меня был выбор, это мои обязанности! Я Бесстрашный, не забыла? Не в повара же мне идти, — резко парировал он, точно в этом было нечто постыдное. — И тогда я не мог открыто выступить против своих! Меня казнили бы на месте за предательство!
— Что, шкура своя ближе к телу, да? — сощурилась я как можно более презрительно. Так и знала, что оказалась права! — Испугался?
— Дура! — прикрикнул Джасти возмущённо, жадно хватая воздух, как будто ему отчаянно его не хватало. Он взъерошил ладонью мокрый ёжик волос и продолжил уже тише, что мне пришлось вслушиваться сквозь шум дождя: — Я больше за тебя испугался! Если бы они поняли, что я тебя защищаю, обязательно бы забрали, даже вопреки закону. Меня казнили бы, а тебя в расход, какому-нибудь папику! Или ты уже не против?
— Что? Да как ты… — Я дёрнулась после его слов, словно от пощечины, судорожно втянула воздух и, не помня себя от того поселившегося внутри раздрая, бросилась на Джасти с кулаками. Да только он оказался проворнее, успел перехватить мои руки и крепко прижал меня к себе. Нет, в его прикосновениях не ощущалось никакой агрессии, но меня ими точно обожгло, как огнём, а от сердца к горлу поднялось слепое, сводящее с ума разочарование. Почему-то теперь, когда до меня окончательно дошло, что он совсем не тот парень, которым мне казался раньше, я не хотела, чтобы Джасти меня обнимал. Он замер, пытаясь заглянуть мне в лицо, но я уже отпихнулась от него, обратно вжалась в стену и закричала: — Не подходи больше ко мне никогда! Ты такой же, как они — жестокий трус и лицемер, готовый жить за счёт нас!
— Не говори того, о чём можешь потом пожалеть, — предупредил меня, взглянув строго. Ненавижу, когда он так смотрит! Я начинаю чувствовать себя в чём-то виноватой малявкой. — Ты знаешь прекрасно, что это не так!
— А как? Как? Разве изгои для тебя люди? Разве ты их не отлавливаешь? Разве ты не убил этого тралла? — выпалив всё на одном дыхании, я махнула в сторону входа в подвал. — Ведь оглушить было достаточно…
— Я очень испугался за тебя и… разозлился, потому что он… — не договорив до конца, Джасти отвернулся, пряча взгляд, весь напрягся и сжал кулаки. Я заметила, что у него костяшки пальцев сбиты в кровь и непроизвольно поёжилась. — Я не мог допустить, чтобы он с тобой это совершил…
— Ой-ли, ой-ли, вот своим дружкам-Бесстрашным ты меня унижать позволил, а изгоя можно и прикончить, ведь за это ничего не будет. И чем же ты от них отличаешься?
— Я… искал тебя, чтобы извиниться, — он произнёс это как-то сбивчево и растеряно, а я закрыла лицо руками, не в силах почему-то посмотреть ему в глаза. Впервые в жизни слышала, что кто-то вздумал извиняться перед отребьем, и не могла в это поверить, задыхаясь переполняющей меня жгучей обидой. — Рокси, я не хотел, чтобы так вышло! — приглушённо сказал Джасти, а мне разве что разреветься оставалось от отчаяния. Как я ни уговаривала себя, что он такой же мерзавец, как и остальные кетчеры, мне предательски казалось, что я делала что-то неправильное, злое, как будто нарочно обижала и отталкивала, но разве я могла ему доверять? Как довериться этому человеку, надевшему кетчерскую шкуру?
— Но так вышло, — с трудом разлепив губы, выдавила я, по-детски шмыгая носом. К глазам подступили слёзы, и всё никак не удавалось справиться ни с ними, ни с тем холодным чувством горечи, наполнившим сердце. — Ты кетчер, тот, о ком ты всегда говорил с презрением! Ты продался, потому что испугался. А я будущий тралл, и когда мне исполнится шестнадцать, ты должен будешь оттащить меня в распределитель. Как вы сделали с Мади и с остальными! Ведь очевидно, мы с тобой теперь по разные стороны, и если ты этого не сделаешь, то тоже пойдешь против своих.
— Рокс… — он покачал головой, голос его был тихий, глубокий и грустный, но возразить Джасти было нечего.
— Что? Разве мы не всё ещё выяснили? Зачем вообще ты пришёл, неужели думал, что всё может быть по-старому? — я совершенно не понимала, почему он продолжал настаивать. Джасти ведь сам принял решение стать кетчером, вряд ли его кто-то насильно заставил сделать такой выбор. А вот я родиться изгоем не выбирала… Но всегда им была и навсегда останусь. — Убирайся, и если ты когда-нибудь ещё появишься здесь один, я не дам тебе гарантии, что уйдешь живым!
И сама же вздрогнула, ужасаясь тому, как легко мне дались эти злые слова. Но ведь это же неправда! Просто я с трудом соображала, что со мной происходило и душа была не на месте. А на самом деле даже представить себе боялась, что больше никогда не смогу увидеть самого дорогого мне человека! Но что я могла изменить? Он вернётся к себе, в свою фракцию, а завтра снова отправится отлавливать таких, как я. А я и дальше буду прятаться от таких, как он, и ненавидеть их, проклинать, не желая иметь с ними ничего общего. Сердце вновь мучительно сжалось, да меня просто тошнило от этой несправедливости!
Бросив на Джасти последний взгляд в самых растрёпанных чувствах, я обошла его, намереваясь отправиться вглубь трущоб и найти себе какую-нибудь норку, чтобы как следует прореветься. Мысли мои разлетались подобно перепуганной стае ворон, в голове мутилось так, словно меня то и дело макали в пустоту, и бьющая тело дрожь не прекращалась. Ещё бы, вымокла уже насквозь.
— Рокси, подожди… — отчаянно донеслось мне вслед, когда я уже отошла на несколько шагов. — Да выслушай же! — не оборачиваясь к нему, я остановилась, отчего-то медля, разрываясь между своими чувствами, сомнениями и эмоциями. Он подошёл близко, но попыток прикоснуться ко мне больше не предпринимал. И хорошо. — Я хотел сказать, что у меня не было выбора, как и у тебя его нет. Я должен был пройти инициацию, чтобы стать гражданином, потому что неполноправным членом общества я могу ещё меньше, чем гражданин. Я подумал, что если вольюсь в эту систему, смогу повлиять на неё изнутри, но чтобы это осуществить, мне пришлось играть по их правилам. Если б ты только знала, как я ненавидел себя в тот момент, но выдать нас с тобой — это означало сдаться без борьбы. Да, я учусь на кетчера, но когда стану им, я смогу сделать так, чтобы всё было по закону, так, как изначально было задумано, во благо! Может быть, мне даже удастся пройти лидерскую инициацию, выбиться в лидеры и изменить некоторые законы. И уж точно упразднить нелегальную торговлю подростками. Но для этого придётся чем-то пожертвовать…
— И ты решил пожертвовать мной? Что ж, неплохой выбор! — передёрнула я плечами, делая вид, что согласна. — Спасибо тебе огромное, только мне в каком месте должно стать легче?
— Если я стану лидером, я заберу тебя с улицы и сделаю так, что ты сможешь получить гражданство! Больше всего на свете я хочу быть с тобой, Рокс! Но для этого мне нужно стать тем, к кому прислушаются.
— Я никогда не буду жить в вашей фракции! Рядом с теми, кто всю жизнь будет брезгливо морщиться при виде меня! Я вас всех, чистеньких и сытеньких — ненавижу! Ненавижу то, что ваше правительство сделало с нами и никогда не соглашусь с этой блядской рабской системой. Я думала, ты тоже против неё, а ты всего лишь хочешь её обойти…
— В одиночку я ничего не могу сделать, только погибнуть. Я очень хочу изменить систему в целом, но для этого нужна подготовка и преданные люди. Опыт, знания и оружие. Один, да ещё с голыми руками — много я смогу сделать?
— Откуда мне знать, я в этом не разбираюсь. Как и в ваших правилах. Но если ты не хотел издеваться надо мной, то ведь мог не толкать меня со своими дружками, а сказать «хватит»! Разве нет? Ведь именно это сделал ваш командир, и никто не посчитал, что он заступился!
— Если бы я так сказал, Эрик закусил бы удила и покалечил тебя, — не согласился Джасти. — Просто мне назло. Сломал бы тебе палец или руку. Я этого боялся. Ему ничего бы за это не было, а ты могла пострадать…
— То есть, ты сейчас пытаешься втереть мне, что швырнув меня об асфальт, ты так пытался меня защитить? Я не верю тебе, Эйдан. Я думала, что мы с тобой… — я хотела сказать «вместе», но поняла, как это глупо будет звучать, да и по смыслу тоже, — да неважно. Уходи. Мы теперь по разные стороны…
— Ты ни слова не услышала из того, что я сказал тебе? — поинтересовался он с явным сожалением. — Рокс, не проходит ни одной минуты, чтобы я не думал о тебе. Всё, что я делаю — это только чтобы тебя спасти!
— Вот только какой ценой? Ты ловишь таких как я, и отправляешь их в траллы, чтобы стать лидером. Ты спас меня от изгоя, убив его. Это не та цена, которую я могу принять. Так же, как не могу тебя видеть в кетчерской форме. Играя по их правилам, ты становишься таким же, как они. Неужели сам этого не понимаешь? Я не могу так. Уходи.
— Рокс…
— Уходи, Эйдан Мёрфи, — упрямо повторила я, — иначе мне придётся на тебя напасть, а тебе придётся меня убить, ведь именно так вы поступаете с нарушившими закон изгоями? Убирайся! Проваливай! Как тебе ещё сказать, что я не могу тебя видеть?!
На последней фразе я сорвалась на крик. Джасти шумно вздохнул, его ответом на мои слова был глухой удар кулака в стену и быстро удаляющиеся шаги. Ушёл? Да, ушёл! Вроде бы именно этого я и добивалась, но неожиданно мне аж пятки прижгло, так хотелось рвануть за ним следом. Но мы уже сказали друг другу всё, что могли, а о чём умолчали, теперь и говорить было бессмысленно. Я побрела вперёд не разбирая дороги, точно в полоумной горячке, чувствуя, как сжималось горло и бешено грохотало сердце, а в груди пекло от тоски. Ну что ж за жизнь у меня дурацкая, куда ни плюнь, везде одна пакость. И так по замкнутому кругу!