Смертельный сон

Мерлин! Ему снился падающий Артур, снилось, как Артур кубарем катился вниз по крутому склону и неподвижно застывал на дне. Снилось, как созданная им воздушная волна ударяла Артура в грудь и увлекала прочь, и это не было похоже на недавние пророческие сны — просто обыкновенный кошмар, рождённый кошмаром, случившимся наяву. Пробудившись, Мерлин долго не мог прийти в себя. Кто-то и впрямь звал его, или ему просто почудилось? Богатырский храп Гаюса — вот всё, что нарушало тишину. Даже странно, что они оба умудрились заснуть после всего, что случилось вчера. Мерлин! Мерлин, Мерлин!.. Это не было настоящим звуком, но не походило и на игру воображения. Мерлин медленно опустил ноги на пол, обулся и проскользнул в комнату Гаюса. Вчера он точно так же прокрался мимо уснувшего над какой-то книгой Гаюса в свою каморку. Гаюс разозлился бы, узнав, что Мерлин не выполнил его просьбу, не остался с Артуром до самого утра, и даже хуже — прежде чем разозлиться, он неприятно удивился бы, потому что Мерлин никогда прежде не вёл себя так. Но ведь он собирался остаться, он даже не против был заночевать на пороге, как сторожевой пёс, если бы не стражники, замершие у королевской спальни. Мерлин вышел на цыпочках и побежал. Нехорошее предчувствие сгущалось, и можно было связать его с пробуждающейся магией, но Мерлин знал, что ещё не мог колдовать, он не смог даже сдвинуть упавший с дерева листок. У королевских покоев он едва не столкнулся с сонного вида стражниками. — Почему вы стоите здесь, разве вы не слышите?.. — почти набросился на них Мерлин, с трудом понимая, что из спальни не доносилось никаких звуков — ничего, что могло бы уловить простое человеческое ухо. И всё-таки он отчётливо различал умоляющие крики, и прежде кажущийся безликим голос окончательно стал знакомым. Что это, если не магия? — Артур! — В первые мгновения ему показалось, что он ворвался зря и разбудил Артура, и сейчас тот наберёт в лёгкие воздуха и гаркнет что-нибудь обидное в отместку за прерванный сон, совсем как раньше. Но Артур издал лишь какой-то слабый, едва различимый стон, похожий на плач ребёнка: если королям и пристало так всхлипывать, то только новорождённым. — Что случилось? — Снова этот звук. Артур не мог ответить, но Мерлин уже не нуждался в ответе. Кажется, он снова допустил ошибку. Его руки зашарили по столу с расставленными пузырьками так хаотично, что едва не перевернули добрую половину. — М… м-м-мерлин, — это совсем не походило на крик, раздававшийся у Мерлина в голове — слишком осторожный и тихий, но это было настоящее слово, произнесённое вслух. — Мерлин… — одно-единственное слово, одно-единственное имя, раз за разом; это нельзя было назвать зовом — просто монотонная мантра. Мерлин даже не был уверен, что Артур заметил его приход. — Мер… — Артур вздрогнул, когда Мерлин положил ладонь к его щеке. Щека была мокрой от пота, как и всё лицо; даже его ночная рубашка была промокшей почти насквозь, и её воротник прилип к шее. Глаза Артура распахнулись; ещё недавно казавшиеся блеклыми, сейчас они нездорово блестели, как в лихорадке, хотя Мерлин не чувствовал жара. — Что случилось? — Мерлин изо всех сил старался держаться спокойно. — Артур, что случилось? — бессмысленный вопрос, разве он ещё не понял?.. Артур вздрогнул снова и прижался щекой к его руке. Он и в самом деле был в забытьи, потому что в ясном рассудке Артур бы никогда… так просто… этот крохотный жест… Побелевшие пальцы Артура стаскивали край толстого одеяла. Если бы Мерлин выпустил сейчас сноп искр изо рта, Артур бы не запомнил или принял за смутный сон. Но Мерлин до сих пор не мог колдовать. До сих пор — он размышлял так, словно у него была надежда.  — Тебе больно? — Артур стиснул зубы так, что те чудом не раскрошились, но всё-таки сумел разомкнуть челюсти и произнести что-то, отличное от имени Мерлина: — Как будто… огонь. Мерлин ощутил себя самым большим идиотом на свете. Он решил, что лучше Гаюса разбирается в лечении, что Артуру не стоит давать сильнодействующее лекарство из смутной боязни… чего? Гаюс передал эту проклятую настойку не просто так, он предполагал такой исход. А ещё Мерлин так и не воспользовался мазью, он просто… ушёл. — В ногах? — По крайней мере, если Артур начал чувствовать боль, это могло стать знаком надежды. — Нет. Только спина. Мерлин вздохнул и поднёс к его губам стеклянный флакон. — Пей до дна. Скоро боль отступит, — он даже не успел договорить, когда Артур сделал первые жадные глотки. — Когда станет легче, постарайся заснуть. — Почему-то Мерлин был уверен, что Артур не спал всю ночь — по его милости. Или вздремнул хотя бы до полуночи? Как давно он мучился и почему никого не позвал на помощь? Можно ли считать, что он позвал Мерлина, или это было всего лишь игрой воображения? — Нет, не хочу. Я… Мне нужно… — Артур с отвращением расстегнул пуговицы своей мокрой от пота рубашки. — Принять ванну, — быстро понял Мерлин. Это будет непростой задачей. Мерлин и раньше ненавидел ванны Артура: приходилось таскать чаны с горячей водой, обжигаться, поскальзываться на полу. Сейчас, похоже, ему предстояло нести кое-что потяжелее вёдер. — Я могу позвать кого-нибудь на помощь. — Губы Артура сжались в тонкую полоску. — Кого-нибудь… кому ты доверяешь. Кого-то из рыцарей… Хотя я могу справиться и один, — быстро спохватился он. — Это будет не тяжелее, чем нести одновременно кольчугу, седло и недельный запас провианта. — Ты никогда не нёс всё это одновременно, — заметил Артур, — учитывая, что ты с трудом поднимаешь одно только седло. — Потому что для этого есть конюхи. — Артур хмыкнул. Это был первый смешок — или его подобие — услышанный Мерлин с той-самой-минуты, и он прозвучал приятнее стука первых капель дождя после засухи. Придал ли ему сил смех Артура, или же его ушедшая магия переродилась в незаурядные физические способности, но Мерлин натаскал воды быстрее, чем когда-либо. — Дай мне руку, — примеряясь, попросил он. Принести воду — ерунда, но как в одиночку донести до ванны самого Артура? Парочка услужливых стражников с лёгкостью сделали бы это со всей подобающей осторожностью, но звать их не хотелось, даже больше — их категорически не нужно было звать. Артур крепко сжал его предплечья и соскользнул с постели. Мерлин опустился на колени и позволил Артуру лечь на его спину. Медленно поднялся на ноги — колени предательски подрагивали, но не трещали, однако он всё же не преминул сказать: — Мне кажется, вам стоит заняться своей физической формой, ваше величество, — он был опасно близок от того, что предложить утренние пробежки, но Артур снова коротко хихикнул. — У меня к тебе в точности такое же предложение. Мерлин не ответил: он был слишком занят попытками не уронить Артура. Приземление всё равно вышло не слишком гладким. Пожалуй, Артуру было вредно сейчас двигаться так резко, но Мерлин был уверен, что множество вещей сейчас стоили более пристального внимания. Например, желание Артура остаться наедине с Мерлином, очень упорное и несомненно приятное желание, особенно если вспоминать о его вчерашних попытках отослать Мерлина прочь — тоже очень упорных. — Всё хорошо? — отдуваясь, спросил он. Артур рассеянно кивнул. Между его бровями вновь собиралась складка, как будто боль понемногу возвращалась к нему. Мерлин быстро расстегнул оставшиеся пуговицы его рубашки, помог высвободиться из рукавов. — П… подними бёдра, — попросил он едва слышно, когда дело дошло до нижней половины ночного костюма. Артур повиновался без единой ремарки, и его щёки вдруг раскраснелись. Мерлин не возражал бы против стыдливого румянца, навеянного долгожданной близостью, но это было всего лишь стыдом. И стыд был заразен. Мерлин обошёл ванну, чтобы с противоположной стороны схватить Артура под мышки и затащить внутрь, но не успел — спешным усилием Артур подтянулся на руках и забросил своё тело. Струи воды брызнули со всех сторон, выплёскиваясь на пол — и на Мерлина. — Что ты вытворяешь?! — пожалуй, кричать на короля таким образом было неприемлемо вне зависимости от близости их отношений, но Мерлин успел здорово испугаться: шутка ли — так прыгать с раненой спиной. — Я должен был снять повязку! — Завяжешь новую. В отместку Мерлин набрал воды в черпак и направил струю Артуру на макушку — тот смешно тряхнул головой и потёр глаза. — Извини, я промахнулся. Всё тело онемело от твоей тяжести. Дальше Мерлин был предельно аккуратен. Намочив губку, он осторожно обтёр плечи Артура, шею и лицо. К спине даже прикасаться было боязно — не стоило затевать всё это, но ведь солёный пот плохо влияет на заживление ран? Поясница Артура бугрилась странными шишками, и сколько бы Мерлин не вглядывался, он так и не сумел понять, насколько плохи были повреждения внутри. Когда дело дошло до неподвижных ног, Мерлин застыл, подбирая слова, и Артур успел выхватить у него губку. — Я сам, — сухо сказал он. Мерлин сел прямо на мокрый пол, обхватив руками колени. Артур подтянул к груди ногу — та была неживым, тяжёлым, утомительным грузом. Его ноги даже лежали совсем не так, как у здоровых людей, их поза казалась столь очевидно неудобной, надлом в тазу — почти болезненным. Мерлин зажал рукой рот, зная, что сейчас случится, но это не помогло, и рыдание прорвалось сквозь его ладонь; он зарыдал, оплакивая свою неосторожность, и злую судьбу, и все будущие сражения и любимые турниры Артура, которые пройдут без него. Король Камелота будет прикован к трону — как, наверное, и подобает королю, только не Артуру, не Артуру, который первым мчится на границу, если там заметили опасность. — Да перестань ты!.. — зло прикрикнул Артур. Глядя в его лицо, Мерлин знал, что больше всего Артур мечтал покончить с процедурой, ставшей вдруг унизительной; если бы он мог, то давно бы оделся сам. Но он не мог, и Мерлин неловко принялся помогать, суетясь с полотенцем, которым украдкой промокнул глаза. Он уже понял, что оплошал снова — все их глупые перепалки, хоть и казались натянутыми и неуместными, всё же были намного лучше нежданной жалости. В довершение ко всему Мерлину пришлось поднять ноги Артура на постель. — Дай мне… что это было?.. На этот раз Мерлин не пытался подменить опиумную настойку водой. На лице Артура успела выступить испарина — возвращалась ли физическая боль, или он пытался заглушить нечто совсем иное? — Гаюс обязательно поможет, — зачем-то сказал Мерлин перед тем, как задёрнуть шторы, не особенно веря в правдивость собственных слов. Но, если вдуматься, он и без того лгал Артуру каждый день.