***
Пять утра. Ещё очень рано, а Маша уже проснулась. И спать ей не давали размышления о предстоящей поездке. «Ой, а что если мы заблудимся на самом краю галактики, или откажет двигатель? Ой мамочки, а если…» — забывшись, она стала говорить вслух, но её тут же перебила недовольная Наташа: — Машечка, только пять утра! Если ты не спишь, то дай хоть другим поспать. «Эх, если бы она знала, из-за чего я ей спать помешала, она бы так не говорила, — подумала Машка. — Хотя это же Наташа — ей разве важен хоть кто-то, кроме себя? Ладно, а может, она и права, ведь только пять утра, а я её разбудила. И вообще, чего я себя накручиваю? Может, всего того, о чём я думаю, и не произойдёт». Она глубоко вдохнула и сказала самой себе: «Всё будет хорошо». И сразу получила по голове подушкой, прилетевшей о Наташи.***
Арику тоже не спалось, только по другой причине. Он думал о Машке. Нет, конечно он не дурак, чтобы всю ночь не спать, но факт того, что у Маши есть про него «секретик» просто не давал ему заснуть. «А что же всё-таки Натаха имела ввиду, говоря про Машкин секретик? О чём он? Эх, если бы я знал». — Примерно с такими мыслями ему всё же удалось заснуть.***
Сказать честно, Лёхе спалось лучше всех. Проснулся он лишь в шесть утра, и то сгорая от нетерпения спросить у мамы, можно ли ему поехать с Селезнёвой. Правда, сам Лёха решил, что встал довольно рано. На целый час раньше. Вообще он был зол на Наташку, но узнать секрет Алисы тоже очень хотелось.***
Утро в доме Селезнёвых было бы самым обычным, если бы Алиса не начала спор с Пупером. Он желал лишь одного: внимания к великому себе. — Алиска, ты мне теперь должна сто пятьсот прогулок. Или… или Наташа узнает твой секрет, — забравшись на спинку дивана, требовал наглец, но Алиса, ничего не сказав, столкнула его вниз. Ей уже надоело спорить с жителем планеты Верум, и она отправилась в школу, сказав напоследок: — Я ухожу. Поля, ты за старшего. — И она ушла, не слушая нытья трехглазого.***
На ступеньках ребят не было и Алиса отправилась в класс, но там их тоже не оказалось. Оставалось лишь одно место — лаборатория. Именно туда и пошла светловолосая.***
— Арик, ну ты же можешь, ну это… Ну ты это понял? — Тетерин пытался что-то сказать. Наташка, как всегда, созерцала своё отражение в зеркальце, Маша пыталась чем-то помочь Арику. Но он сам не знал, чем ему можно помочь, ведь Лёхину речь не так-то легко разобрать. — Нет, Лёха. Я тебя не понял. — Пожал плечами Сапожков. — Лёша, может, ты напишешь, что хочешь нам сказать? — скромно пролепетала Белая-старшая, боясь, что ему не понравится идея. Но Тетерину пришёлся по душе этот вариант, и он начал печатать. И сей текст гласил не иное, как: «Мама сказала, чтобы я мог поехать с вами мне нужно контрошу по истории не завалить. Вот. Поможешь?» Но в этот момент зашла Селезнёва, и Арик не успел прочитать записку. — Ну что, всех отпустили? — спросила голубоглазая, сдувая с глаз надоедливую чёлку. — Нетушки, Алисочка. Лёшечку не отпустили. Ну его как бы отпустили, но с условием, что он котрольненькую работочку хотя бы на четвёрочку напишет, — прощебетала Белая-младшая, не удосужившись даже оторвать взгляд от зеркала. Все посмотрели на неё с непониманием. Она же, заметив их заинтересованные взгляды, сказала: — А чегошеньки вы все на меня уставились? Я вообще-то всё слышала, Машечка! — Ната не понимала, нужно ли обидеться на них, или всё-таки это она что-то упустила. — Наташа, ты тоже должна её хорошо написать. И причём ты должна написать на пять, а Лёша всего лишь на четыре. Да, и ты вспомни, какими трудами ты выбила себе разрешение, — напомнила Маша. Пока её сестрица собиралась с мыслями, Арик произнёс: — Машка, вообще-то четверка для Лёхи тоже самое, что пятёрка для Натахи. И они не такие умные, как ты! — Арик проговорил это с какой-то недовольной и укоряющей интонацией, и Маша подумала, что он ни с того ни с сего рассердился на её слова. Закрыв лицо руками, она в расстроенных чувствах выбежала из лаборатории. — Нет, вот вы мне одно скажите, зачем вы Машку обидели? Вот где нам по-вашему теперь её искать? — вспылила Алиса. Значит, она пришла с ними поговорить, а они, ей и привета не сказав, сразу спорить начали. Как будто она пустое место. — Алис, а с чего это мы должны ходить и искать её, теоретиццки? Мы её не обижали, она сама обиделась. Так что пусть сама и возвращается. Ну, если тебе так сильно хочется, можешь сама пойти и поискать её, — окончательно добил её Арик своей непробиваемостью и бестактностью. — Раз так, Арик, то я и пойду искать! А тебе приятно оставаться. Тем более, общество тормоза и самовлюблённой девушки тебе никак не повредит. — Со злостью в душе и с испорченным настроением она просто вылетела из лаборатории. А всё, что успел сказать ей Лёха, было: — Алиска, стой! — И выкрикнув что-то невнятное, он ринулся за ней. Правда, путь оказался тернист и богат на препятствия. Сначала он влетел в закрывшуюся дверь, а потом врезался в Салтанову с её подругами, правда Наташка и Арик этого уже не увидели.***
Алиска блуждала по коридорам школы уже около десяти минут. Звонок прозвенел совсем недавно. Машку, как оказалось, найти не так уж и легко. Вот и добралась до последнего этажа, а Машу она так и не встретила. Она уже совсем разочаровалась в её поисках, и этот этаж не нёс для неё больших надежд, ведь тут находится администрация школы, а Машке тут просто нечего делать. Убедившись, что её нигде нет, Алиса решила ещё рез пробежать по этажам. В класс с испорченным настроением совсем не тянуло. Увидеть хоть одного из своих друзей ей просто не хотелось, и виной этому стал Арик. И она просто блуждала по коридору, вспоминая о своём дико надоевшем сне. Хотелось убежать из школы и забыть обо всём. О всех радостях и печалях. Но, пробегая по лестничному пролёту летящей походкой, Селезнёва в кого-то врезалась, не заметив на пути преграду. Её ноги переплелись, в глазах всё закружилось. И она закричала, пытаясь ухватиться за что-нибудь, но назло ничего не попалось. Ещё мгновение, и… Её кто-то поймал, но она, словно не замечая этого, ещё сильнее зажмурилась и продолжила кричать. — Да хорош орать, — с какой-то не понятной злобой проговорил спаситель. Алиса открыла сначала левый глаз, потом правый и повернулась, чтобы взглянуть на него. Она уже подумала, что это какой-нибудь хам или разгильдяй, и удивилась, увидев перед собой Лёху. И пока она ошарашенно смотрела на него, он уже успел поставить её обратно на лестницу. — Лёха, а ты что тут делаешь? — всё также ошарашенно сказала Селезнёва, пока Лёха глупо улыбался, смотря на неё. — Я просто мимо шел, а тут смотрю — ты и бац. Ну вот. А ты? — Он всё же понял, что сейчас стоит с улыбкой идиота на лице, и сразу исправил оплошность, приняв самый серьёзный вид. — А почему ты не в классе? — спросила Алиса. — И ты что, за мной следишь? А ну-ка отвечай! — Лёхе ничего не осталось, кроме как сказать всю правду. Всё. Лишь бы она не смотрела взглядом, который готов сжечь тебя. — А я, ну типа… Меня выгнали с урока. — Он опустил голову, как будто отчитывался перед родителями. Алиса ему ничего не сказала, а только лишь указала на подоконник. Сама она села на противоположный. До звонка было ещё минут пятнадцать-двадцать, и от нечего делать Алиса спросила. — Вот скажи, а что бы ты сделал, если… — она многозначительно замолчала. — Что «если»?