***
юнги стоит, сиротливо оглядываясь вокруг, и выкуривает уже третью сигарету, ссадины на лице и руках нещадно зудят, напоминая о том, как он бежал несколько кварталов, врезаясь в людей и углы домов. он испуганно поджимает плечи, когда рядом кто-то сигналит и потирает битые костяшки. ему за нападение на полицейского припаяют, да? юнги вздыхает и поправляет старый рюкзак, набитый вещами первой необходимости, заботливо собранные намджуном. а именно он говорит, что дело не прогорит. если честно, дело казалось ничем не примечательным, обычным, да и вообще юнги столько тачек на своём веку угнал, что уже и не вспомнит сейчас. намджун предлагал в два раза больше, чем обычно и ладно, это был первый пункт для подозрений. вторым был тот, что ему сказали смутно знакомый адрес, юнги бесит то, что он не помнит адрес полицейского участка в котором частенько сидел в подростковом возрасте. и окей, юнги нужно было бы свалить сразу же, как только он увидел красные сирены на машинах, но он почему-то остался. круглая сумма приятно грела бок и именно она была почти главной причиной того, что он потом удирал от копов несколько кварталов и ещё небольшой парк, полностью исцарапав себя сучками. намджун свою вину принял, потому что кто, блять, угоняет тачки, стоящие прямо у полицейского участка (только такой дебил, как юнги, вероятно) и даже помог найти место, где он сможет перекантоваться, пока его будут искать. а искать будут, потому что его в этом участке все знают и, кажется, тот полицейский, которому он с левой врезал, как раз его и допрашивал, когда юнги по молодости бегать быстро не мог. юнги, если честно, жутко зол: ему придётся теперь каждой тени пугаться, да ещё и он конечно же ни хрена не знает, что за место ему этот намджун нашел. парень думает, что у него явно лишняя хромосома, раз он снова так тупо лезет на те же грабли, доверяя улыбчивому младшему. юнги уже полностью замерзает: морозный воздух пробирает сквозь футболку и тонкую куртку. ему хочется уйти домой, но он знает, что там его уже ждут — придётся искать новую квартиру, а ведь он только привык к старой. юнги кажется, что он выглядит как идиот, стоя на безлюдном перекрёстке, шарахаясь от шума проезжающих машин, и прячет окровавленные руки в рукавах куртки. когда парень уже хочет идти домой (плевать, что там полицейские уже его ждут с распростертыми объятьями, главное, в тепло, к теплому кофе или чему покрепче), когда рядом с ним тормозит крутая тачка. очень крутая тачка, он таких всего несколько штук за свои двадцать четыре угнал. юнги присвистывает, скорее из-за своей дикой любви к подобным произведениям искусства и выбрасывает сигарету. дверь чёрного рендж ровера открывается и тут юнги уже допускает такую мысль, что она по его душу. если честно, мин ждёт спецназ, или что они там присылают, когда у самых крутых дядечек в сеульской полиции украсть его дорогую тачку хотят, но из машины выходит лишь отдаленно напоминая накаченного мужика в форме парень в розовой рубашке. в розовой? юнги думает, что это не у него, а у этого парня хромосома лишняя. а потом он вообще ничего не думает, когда парень встает перед ним, и показывает свое лицо, выхваченное светом фонаря, потому что парень мимолетно юнги осматривает и руку из дорогих фирменных джинс вынимает и протягивает. — сокджин, — юнги даже сейчас не отмирает, зависая на пухлых губах, на которых, что там — бальзам? но, блять, этот бальзам так визуально губы увеличивает, да и ещё делает их сексуально влажными, что сероволосый капитулирует. — юнги, — мину на самом деле стремно руку с идеальным маникюром пожимать своей грязной, в крови, но сокджину как-то плевать, он руку сильно сжимает, а потом кивает на машину. — откуда ты узнал, что это я? — юнги додумывается спросить это только уже когда почему-то ремень пристегивает (он его никогда на самом деле не пристегивал). он чувствует себя идиотом. — намджун тебя описал хорошо, — и ох, ладно, сокджин произносит это и губы облизывает, скорее всего привкус бальзама на своих до пиздеца пухлых губах смакуя, — ты бы так и к полицейскому в машину сел, не удивляюсь, что тебя поймали, когда ты тачку угонял. и да, открой окно, я запаха сигарет не переношу. юнги свои сухие губы поджимает, а сказать ничего не может, ведь реально тупит от сегодня просто жутко, и на всякий случай на сокджина косится, открывая окно. если честно, на полицейского он вообще никак не похож, поэтому юнги немного отпускает. этот красавчик не может быть копом: тогда мин явно разочаруется в этом бренном мире. молчание напрягает, поэтому юнги пытается это молчание разрядить. — а как он описал? — и вообще сейчас юнги никак не походит на того угонщика, который за пять лет ни разу не был пойман, и который машины, как орешки щелкает. он худые колени вместе сводит и рюкзаком дырки на джинсах прикрывает. — что ты будешь маленьким и на котенка слепого похож. юнги теперь уверен, что врежет намджуну при встрече.***
сокджин привозит юнги в место под стать себе, и даже уже готовый к подобному мин все равно удивляется двухэтажной, вашу мать, квартире. юнги опускает рюкзак на пол, оглядываясь. сокджин ведёт себя с ним как со старым другом и объясняет, что они с намджуном учились вместе и что он о всех его делах знает, но не вмешивается, а лишь наблюдает. юнги чувствует себя не в своей тарелке, когда его брезгливо оглядывают и за руку отводят в огромную ванную и вручают чистое белье, он в этом не разбирается, но, кажется, от кельвин кляйн. он немного теряется, но пытается не лохонуться до конца, довольно быстро разбираясь во множестве кнопочек. когда он выходит из ванной, его встречает сокджин, уже переодетый в домашнюю, большую футболку, и юнги скрипя душой, признает, что сокджин и сейчас выглядит, как модель. парень толкает его в сторону гостиной и кивает на диван. юнги выносит почти сразу же, как он видит, что сокджин садится перед ним на колени. он сглатывает, вжимаясь в диван, ведь вообще никак не готов к тому, что на его колени дуют, идеальными, сложенными в трубочку губами (юнги пропускает тот момент, когда рану антисептиком обрабатывают). сокджин поднимает взгляд на лицо юнги и смотрит из-под длинных ресниц, как-то странно и невинно. мина кроет, сильнее, чем от косяка травки, что он периодически выкуривает по выходным. у сокджина сухие выбеленные волосы, приятно выделяющие его темные брови и розовые губы и ключицы с этого ракурса видно просто охуенно. юнги теряется, хватаясь пальцами за кожаную обивку дивана. — ты гей, юнги? — эти до чертиков красивые губы так же красиво двигаются, а когда до мина доходит суть вопроса, он кашляет, сильно так, подавившись своей же слюной. — с чего ты взял? — юнги хрипло произносит это и сглатывает. его будто кипятком ошпаривают, когда сокджин поднимается и, облокачиваясь рукой на диван прям рядом с минюнговской головой, опускается к его лицу ближе и проводит ваткой по небольшое царапине. юнги сжимает зубы, почему-то именно сейчас ощущая неприятное жжение. — на меня так только геи пялятся, — его дыхание обжигает, а потом исчезает. когда юнги наконец открывает глаза (оказывается он их закрыл), то сокджин уже из гостиной выходит, забирая с собой аптечку. и да, юнги гей. они ужинают в полной тишине, юнги ноги с пола подбирает, потому что на кухне холодная плитка и сквозняк. сокджин красиво использует приборы, будто находится на каком-то важном вечере, а не в своей квартире, одетый в большую футболку и спортивные штаны за столом с мелким вором. юнги от этой официальности передергивает и вообще как-то противно становится, но он все равно считает все это действо жутко эстетичным. чёрт бы побрал блестящие от вина губы сокджина. на часах час ночи, блондин складывает посуду в большую раковину. на кухне приглушенно горит свет и слышится шум воды, пока сокджин почти профессионально моет посуду. небольшой образ, что возник в голове немного стирается и юнги подправляет «богатый мажор» на «богатый хозяйственный мажор», жирно подчеркивая мажор, когда несколько серебряных колец с явно не стеклышками на длинных пальцах замечает. юнги просто наблюдает, костяшки потирает и губы закусывает, потому что костяшки сокджин так и не обработал и вообще они неприятно зудят, так, что их легче вообще содрать прямо с кожей. мин сжимается в комочек, пытаясь быть не слишком наглым, и ложится на стол, опираясь на руку, для лучшего обзора на широкую спину. — сколько тебе лет? — юнги прикрывает глаза, лениво зевает и говорит, что двадцать четыре. — тебе стоит звать меня хёном, мальчик, — сокджин поворачивается к нему лицом и голову на бок наклоняет. юнги только что выпитое вино какого-то там года в мозг ударяет и действует, как катализатор, когда сокджин по-блядски губы облизывает, прикрывая глаза и на столешницу облокачивается. внутри мин волком воет, долбашась головой об стену, а внешне он лишь встает, чтобы пойти спать. почему он меняет свое направление совсем не понятно, да и вообще то, почему сокджин позволяет себя к столешнице прижать и за задницу лапать. юнги тяжело дышит лишь от того, как легко лепится сокджиновское тело под юркими юнговскими пальцами. он улыбается сокджину в ключицу (какой стыд, он выше просто не достаёт) и руками выше лезет, задирая теплую футболку. под подушечками его пальцев кожа тёплая, как топленое молоко и по-детски нежная. — сокджин, — хрипит юнги, — сокджин-хен, — сейчас хрипит уже старший, мягко поглаживая шею брюнета. — мм, юнги, — сладкий голос заставляет тихо простонать и ругнуться в ткань рубашки. — я гей, хен. и я хочу тебя, хен. — я позволю тебе лишь потому что ты мне должен, юнги, — сокджин проводит по худому боку как-то лениво и не торопясь, поглаживая особенно понравившиеся участки кожи, а юнги дышит куда-то в плечо, пальцами сокджиновскую футболку мнет и пытается вздыхать больше кислорода. он обрабатывает информацию, хмурясь. — что должен? — он глаза поднимает и как-то глупо и доверчиво в глаза старшего смотрит, пытаясь угадать эмоции и быть на шаг впереди, как он уже привык. юнги понимает, что что-то идёт не по плану, когда его легко сажают на столешницу и ноги раздвигают. сокджин его лицо за подбородок поднимает и заставляет посмотреть в подернутые дымкой глаза. во взгляде сокджина, — спокойствие и уверенность, затишье перед грозой и личная погибель юнги. младший ноги сводит вместе, неумело ими талию сокджиновскую обвивая и смотрит в ответ, приоткрывая влажные губы. — ты так по-блядски выглядишь, юнги, — сокджин не скупится на пошлые фразочки, а юнги лишь краснеет (он яро себя уверяет, что только от вина) и смотрит тяжело, с вызовом в черные глаза напротив, — это была любимая тачка моего отца, юнги. мин распахивает глаза, смотрит внимательно, пытаясь разглядеть подвох, и громко матерится. — серьезно? ты сынок полицейского? — и вообще, — это глупо, что он так быстро отдается какому-то левому красивому парню, да и еще отпрыску копа, которых юнги всем своим нутром не переваривает. — боишься, что сдам папочке? — сокджин не теряется, продолжая медленно и сладостно поглаживать части тела младшего, обычными касаниями доводя до дрожи в кончиках пальцев. киму эта ситуация начинает нравиться все больше, когда он чувствует, как хрупкое, недавно размякшее тело, напрягается и сжимается. — а ты сдашь? — юнги уже мысленно прощается со всеми друзьями и вспоминает сколько раз он оставлял явные улики, указывающие на него. в его мыслях у сокджина вылезают рога и хвост, и жутко хочется врезать по этому ухмыляющемуся лицу. — я посмотрю на то, насколько хорошим мальчиком ты будешь, — у юнги недоумение на лице и сжимающие футболку до боли, пальцы. юнги постарается быть хорошим мальчиком.