Другая Екатерина

Шлиссельбург, крепость Что-то яркое двигается пред очами. Неуловимое, чужое, но дарующее теплоту в грудине. Муть белесая окружает. Зубы уже не стучат от сырости.... НЕТ! НИКОГДА! Аз есмь альфа и омега, начало и конец сущего... Глава 3 Ясная, милая, Екатерина Сергеевна! Преисполнен счастья, что о здравии и крепости воина радеете. Бог даст и прусаков возьмем. Узнают силу русского оружия! Грохочут пушки, а меня не оставляет Ваш чудный образ. И если свет померкнет раньше срока, он будет служить последним утешением отдающему жизнь ради долга. Благодарю за то, что не оставляете сестрицу и согреваете душою мою летнюю ягодку . Нижайший поклон батюшке и дядюшке Вашим. Осмелюсь ли просить для поцелуя ручку? Н. Трубецкой О, бедный князь! Химера ли женского воображения, или тот действительно питает больше чем дружеские чувства к моей скромной особе? А ведь было так просто...Сражения идут далеко, несут тягучий запах крови и смерти, однако для нас, публики фееверков, дни проходят в удовольствиях и забавах. Бал — это лицедейство и мистерия, кокетство и ревность, страсть и любовь на один вечер. Он искал забвения хоть на час от падающих тел и свиста картечи, а я — от грусти по настоящим друзьям, университету, в который не могу вернуться. Известные фигуры заканчивались, выдумывались новые. Шампанское ударяло в висках, танец оживлялся... И вот, письма с фронта. - Кати, реверанс! - от личных дел с шумом оторвала фрейлина Закревская. С беззаботно играющими поравнялась маленькая темноволосая женщина. Вдовствующая княгиня, твердая, несгибаемая Екатерина. В народе ее жалели, говорили о тяжкой доли без мужа и сына. Завистники-аристократы кричали о "возмутительном поругании " - отсутствии слез. Уже годы прошли! Почему должны запрещать жить удивительной немецкой принцессе? Ласково располагающая к себе, не теряющаяся даже в щекотовливой ситуации. Да, время бежит. Семилетняя война в разгаре - осенью пал Берлин. Но сколько она продлится теперь ? Удастся ли овладеть целой Германией? После разгрома король Фридрих грозил своим людям, что предпочтет самоубийство позору. Эпатажные заявления о судьбе же нашей империи сменяются нервным шепотом : впервые Елизавета не резка, не рубит одним ударом, балансирует, словно примеряется. Немолодая, обидчивая, тяжело болеет. Участились судорожные припадки, кашель с алыми пятнами на белых простынях. Замыкается, допуская лишь самых близких, ругается на статс-дам. Министры неделями ходят, убеждая подписать тот или иной документ. Единственные, кто постоянно во дворце - парикмахеры и гримеры. Открыв секретер, я пишу князю ответ. Дать надежду или быть учтиво холодной ? Первое неправильно для него, а второе для меня. И кто выдумал эпистолярный жанр? Ладно, сочиним как-нибудь. - Ах, Государыне снова худо! - известил лейб-медик. Беспрерывная рвота измучила воспаленный организм. Служанки подносили тазик, девушки знатнее нехотя обсуждали заказы вееров и корсетов. Мне же выпала обязанность читать вслух родословные. - Анна Карловна Воронцова, урожденная Скавронская, бездетна. Утратила расположение. Ефимовские, что из Польши, возведены в графское достоинство тысяча семисот срок втором от Рождества. Кузены по Вашей матушке. Гендриковы, литвины, исходят от брака с тетушкой Христиной, на русской службе с того же года. Апраксины, выехали из Орды, многие лета на царском дворе... Императрица меня не слушает. Преемница Великого монарха, царь-девица, гренадерша, капризная, обольстительная в юности, цветущая и ненасытная. Вспоминала ли ухаживания, пылкие объятия кавалеров, шелест юбок, нежность, сопряженную с идеальной преданностью Разумовского? Шипучий как звон напитка в бокале, искрящийся праздник скоро закончится.