Другая Екатерина

Это — наш конец. За стенами шла адская волна, словно поток, вышедший из берегов, катился по руслу, словно огонь бежал по запальному шнуру. Свирепость разгорающегося бунта. Эхо подхватывало их, начинало гонять по подвальным закоулкам, шелестело ими, словно охапкой сухих листьев. Голицын выглянул в окошко, по его потному лицу можно догадаться, и увидел то, что грезилось иногда в самых ужасных кошмарах: толпу, готовую проливать кровь. Мужики, одетые в простую одежду и более состоятельные. Куда-то валом валят, у всех безумные лица. У лестницы находим служанку : - Екатерина Сергеевна, голубушка! Христом заклинаю, помогите! - Что с Иваном Антоновичем, Марфуша ? - Он на балкон выйти изволили! - рыдала девушка. - Ах... - хватился за голову Трубецкой. Я поняла, в чем гибельность положения. За годы Иван не приобрел должный социальный опыт, страх был чужд ему. А если его разорвут на части? Все, кто клялся защитить, обнажая шпаги, с опаской за жизнь медлили. Придется самой. Разыгравшийся акт был ничуть не похож на трагедию самоуправства. Хрупкий, мраморный, возвышался будто статуя готики. И это еще спорно, кто их них змея и кролик. Успокойся... Дыши. Раз, два... не труднее, чем выступать на конференции. - Слушайте, люди! Преступно идти против своего венценосца, данного Божьей милостью! Да здравствует Император Всероссийский Иоанн! - выпалила я. Народ голосил, являя собой живую, движущеюся, темноту . Вытащили знамена, иконы. - Живой... Радость какая ! Не уморили, аспиды тюремные... - Боже, царя храни! - Истину молвит дева-то. Государь, прости нас, рабов твоих! Не злая оппозиция, не восстание. Они пришли выразить почтение носителю титула, который считался сакральным в русском мире. Солнце нашей весны, триумфа замечательного будущего! Утром все разъяснилось : прошел слух, что Иван умер в Шлиссельбурге, а высшие дворяне подло обманывают свой народ. В виду готовности церемониала, решили не откладывать присягу. Чем скорее, тем лучше. - Вы очень мужественно держались, Ваше Величество. Будьте же сильны и в час торжества, к которому шли долго! - надеялась сгладить тревожный момент. Впрочем, из нас двоих опасалась больше я. Гвардейцы — люди особенные. Непредсказуемые, иногда жестокие. - Угодна Катерина и окрете благодать. Речешь, кесарь, яко возвеличился еси и укрепел, досяже небесе, и власть твоя до конец земли. Сего ради, не возгордися ми, грехи ископию. Яко праведен еси о всех, яже сотворил, и вся дела твоя истинна, и прави путие твои, и вси суди твои истины... - он разразился тирадой. На современный язык, подчеркнул мой приближенный статус, задумал социальную политику. Увы, так наивен. Сопровождать для встречи с полками вызвались недавние "герои". Ивана одели в чудесный голубой костюм с оторочкой, распустили локоны. Мне предполагалось напрягать зрение из окна, но бинокль упрощает дело. Вот подводят для утверждения шефства... О, НЕТ! ВЫСТРЕЛ! Мой юноша никнет цветок под тяжелым сапогом. В чаду, обрывками и темными пятнами. Дядя очищает проход, зачем-то нашли Разумовского, на ложе укладывают раненного, избавляя от одежды. ГРУДНАЯ КЛЕТКА. Пока ждем врача, нежно держу в руках его голову. - Не умирайте! Есть столько всего — летом свет отражается в лужах на дорогах, каплях росы. Мир взрывается оттенками, наполняется сотнями запахов. Детки часто любят бегать по изумрудным лужайкам, ловить бабочек, пускать в плаванье по лужам бумажные кораблики. Далее, немного грустно. Осень – унылая, холодная и дождливая пора. Зато, сладость яблок тает на языке и варенье. Музыка! Вам надо услышать ее чарующую симфонию! Бушующий Финский залив, вольные донские степи, древняя красная столица... О, хоть бы эти завлекающие слова уменьшили боль. Лейб-медику не разрешили известные виды анестезии — прижать сонную артерию или оглушить быстрым ударом. Как же, монарх. В средние века рану прижигали кипящим маслом. Однако и в здешнее время еще не знали слова «гуманизм». Шувалов известил, что стрелявшего злодея поймали. Ничего, ребята из Тайной канцелярии большие фантазеры на методы допроса. Из антисептиков только вино. Иван неосознанно хватался за мое платье. Лицо его исказилось, слабый крик вырвался, и он пал. Знаю, аристократические кланы своего не упустят – у Брауншвейгов есть еще дети. Пускай ругаются до хрипа. Я обещала быть другом несчастному. Утешая тихо стонущего, говорю в розовое ушко: - Боритесь. Идите за мной через жар, что пытается захватить. Никогда не останетесь снова один в гробовом узилище! Разорим Фридриха, сдунем Речь Посполитую. Вы — тот, кто возвратит православию Царьград!