Roll (-1) – нам нужны грибы как супер марио

Нуна Айрона даже не удивилась, когда они столкнулись в коридоре в три утра. Секунда разрывающего молчания, Шуга пробормотал охрипшее приветствие, и они разошлись. Обдирающий колени, как наждачка, взгляд нуны — женская версия взгляда Айрона. На душе неспокойно. Юнги завалился обратно в кровать Чоля, мгновенно погружаясь в дрему. Еще до утреннего сигнала телефона, прижатого к груди, он проснулся, услышав свое имя. — …Шуга. — Имя, как у шлюхи, — прокуренный голос сестры, смешок. — Зато он охеренный, — подвижный, не умеющий быть тихим голос Айрона. Говорили в соседней комнате — звукоизоляция ни к черту. Юнги вылез из-под одеяла, до подъема полчаса. Тело ныло. Голова набита ватой. Айрон позвал его позавтракать вместе. Его тяжелые руки легли на поникшие плечи, Шуга приложил растрепанную голову к накаченному животу хена. Подняться на ноги решительно не было сил. Жесткие пальцы забрались под ворот футболки, растирая шею и плечи. Шуга закрыл глаза: состояние между сном и реальностью утягивало на глубину. — Ей, Шуга, ты жив вообще? — выдернул его Айрон, отвесил тяжелый подзатыльник. — Блять, жив, — сквозь зубы. Воскрешение прошло успешно. Шуга натянул джинсы и поплелся вслед за Айроном на кухню, молясь, чтобы там не оказалось нуны. Нуна, конечно, была. В полной утренней красе, с блестящей высветленной кожей, пирсингом и татуировками. В домашнем спортивном костюме, с сигаретой в расслабленной руке, сонная. Перед ней стояла кружка кофе — даже по запаху ясно — растворимого. Айрон усадил пошатывающегося Юнги на стул напротив, спиной к холодильнику, свет из расшторенного окна резал сетчатку. Гранулы кофе, кипяток — и пойло готово. Более чем невменяемый, Шуга попробовал. Хончоль что-то сказал нуне, та ответила. Потом говорила сама — долго, с акцентом Кванджу. Горячий кофе обжег язык, провалился в желудок приятным теплом. Айрон потыкал Шугу в плечо. Юнги поднял на него пустой взгляд. — Нуна спросила, чем ты занимался до работы в кафе. Проснись! — встряхнул. — Музыка, — диалект, заплетающийся язык. — Что? — Музыка. Нуна закатила глаза и отпила еще кофе. Айрон усмехнулся и снова ткнул Шугу кулаком в плечо. Пододвинул к нему тарелку с бутербродами, налил себе кофе. С привычной полуулыбкой закурил, подхватив с белой клеенчатой поверхности стола зажигалку. Нуна снова была чем-то недовольна. Шуга безвкусно пережевал бутерброд, запил мутной жидкостью, которая по своим свойствам тем меньше напоминала кофе, чем больше Юнги осознавал ее. До момента, когда надо было отправиться на работу, было еще около часа. Шуга грезил о вечности сна и пообещал себе, что сегодняшнюю ночь посвятит отдыху. Тема «отдыхать на небесах» уже не бодрила. Завтракать в компании было пиздец неловко и необычно. Силы оставляли. Шуга сгорбился и завис, лбом почти касаясь столешницы. Перед глазами все искрилось. Он молился, чтобы кофе подарил немного энергии хотя бы на пару часов. Сейчас бы закинуться мощным битом, раскачаться под его безумное звучание. Обматерить все и вся, нажаловаться на жизнь в стиле OG, кануть текстуально в девяностые. — Ты его до смерти затрахал, — усмехнулась нуна. Айрон одобрительно улыбнулся и уверил сестру, что совсем нет. — Шуга, — он энергично потряс младшего, обжигающе посмотрел в глаза, поймав взгляд. Юнги выпрямился и залил в рот оставшиеся полчашки кофе. Поблагодарил за завтрак как полагается. Айрон вышел с кухни вместе с ним. — Я на работу, развлекайся, — сказал Шуга, снимая с себя футболку Чоля и залезая в свою толстовку. Шея, плечи, поясница, бедра. Больно. Шуга вспомнил, почему не любит отношения. Одну ночь он бросил на отдых, а потом — пошло все к черту. После безумной ночной пьянки с друзьями Айрона он чувствовал, что не сможет даже дойти до работы. Раскрепощенный и пьяный, в туалете, вжатый лицом в стену кабинки и со спущенным до колен бельем, а потом на весу у стены и у раковин. Следы зубов Чоля на шее и по линии плеч. Утреннее отражение в зеркале ванной было кем угодно, только не Мин Юнги. Опухшее после сна и обильного алкоголя, помятое лицо, взъерошенные мокрые волосы. Глаза, подведенные бесконечным недосыпом и полные немого отчаяния. Единственная мотивация заставила высушить волосы полотенцем, одеться и пойти на работу, приняв по дороге обезболивающее — не вернуться в Тэгу. Все ради музыки. Бесконечно далекая мечта, которая словно и не существует вовсе. Слишком абстрактно для того, чтобы шагать каждый день. Олимпийский стадион и токио доум? Вообще не звучит убедительно. Не хотелось быть уже ни гангста-репером, ни МС, да и быть вообще — пропащая затея. На улице все еще держался холод. Приходилось кутаться в куртку, прятать голову в капюшоне. По дороге привычно курил. Через светлую витрину кафе смотрел, как Джой начинает уборку. Шуга докурил и поднялся по лестнице до сладкого соль-диез. Они почти не говорили во время работы, Суен держала язык за зубами, хотя ей явно было, что сказать. Шугу тоже не особенно тянуло. Тупо, по-детски. Словно бы беспричинно, но на деле — неловкость из-за ссоры Джой с Айроном. Их холодную атмосферу сорвал Чимин. Он сказал что-то утешающее и радостное. Джой рассмеялась. На душе немного полегчало, и Шуга взялся помочь младшему с домашним заданием. Сегодня они работали без Айрона, у Юнги намечался вагон времени. В кафе было мало посетителей, день только перевалился через полдень. Через витрину светило яркое солнце. Официантка зашла в подсобку, где учились Юнги с Чимином. Джой вроде бы не курит — этот факт отложился на периферии памяти ясно. — Пойдем покурим, — бросила она, оставляя поднос на комоде и отвлекая Юнги от загадочных знаков в учебнике математики. Чимин вскинул голову, распахивая глаза, которые за миг до этого были в состоянии смеющихся щелок. — Нуна? — Последи за залом. Шуга с трудом поднялся с дивана и пошел в переулок, на ходу набрасывая на плечи куртку. Джой грел демонический огонь внутри — других причин, почему она вышла на улицу в форме официантки, не находилось. Чутье подсказало, что у девушки нет ни сигарет, ни зажигали — никакой правдоподобной бутафории. Шуга приготовился услышать шокирующее. Он, в отличие от Джой, действительно закурил и предложил официантке свои. Подмывало посмотреть на нее курящей, подтвердить, пусть и уловкой, свое предубеждение на счет всех работников общепита. Она растеряно взяла сигарету и позволила ее поджечь. Юнги ждал. Джой закашлялась, на глазах выступили слезы. Потушив окурок о стену, Суен собралась с духом: — Не растворяйся в железе, сахар.