***
Первое, что помню, когда открыл глаза, так это свет. Он снова бьет в глаза, но в этот раз уже не так слепит. Лежу на каком-то холодном столе. И снова я чем-то утыкан. Сейчас из меня торчат иглы. Хренова туча игл. И снова мне не пошевелиться. — Уже пришел в себя? — слышу знакомые нотки. Да, я узнаю. Это Калипсо. Правда, здесь она выглядит совсем иначе. Не так, какой я запомнил ее в Матрице. Впрочем, внешность у нее та же. Вот только одежда изменилась: черные одежды сменились просторной плотной светло-серой рубахой с рукавами до локтей. И первое, что бросается в глаза — это контакты. Такие же, как у меня. — Калипсо, — не узнаю свой голос. — Что со мной было? — Считай, что ты родился заново, — на губах Калипсо мелькает улыбка. — Тебя освободили. — Не понял… До сих пор не верю, что это говорю я. Голос тихий, сиплый, словно у курильщика с двадцатилетним стажем. — Ты отключился от Матрицы и проснулся здесь, в реальном мире. Благодаря таблетке, которую ты принял, мы сумели отследить твой сигнал и нашли тебя. — А эти… дырки? Они так и останутся? — Так и есть, — ответ сопровождается коротким кивком. — Ты таким был с рождения… если это можно так назвать. Как-то странно ощущать все эти металлические штуки во мне. Но вот осознавать, что они всегда с тобой были еще страннее. И главное — как? Неужели, как только меня вынули из утробы, сразу нацепили эти контакты и штекера, засунули в капсулу и подрубили к системе? И как теперь жить после того, как меня отключили? — Привыкнешь, не переживай. Да, привыкнуть можно ко всему. Вот только как привыкнуть к ЭТОМУ? — Как себя чувствуешь? — Да вроде нормально, — не считая сотни игл, торчащих из меня, это правда. — Вот только глаза болят. — Это нормально, — отвечает Калипсо. — Ты ведь ими раньше не пользовался. Только на свет не смотри. Пусть глаза адаптируются. — А эти иглы… — Это временно, не бойся. За то время, которое ты пролежал подключенным к Матрице, у тебя атрофировались мышцы. Конечно, придется с ними повозиться, но, если повезет, уже завтра будешь ходить. — А если нет? — В любом случае на ноги встанешь, но поработать над тобой придется еще дня два. Может быть, три. Что?! И я тут три дня должен лежать, утыканный иглами, и мочиться под себя?! — В твоем случае все не так запущено, — этот голос мне незнаком. — Организм молодой, так что оправишься быстро. Кое-что, я смотрю, уже готово. Какой-то мужчина азиатской внешности в запачканном рубище, покрытый такими же контактами, как у меня и Калипсо, только что вытащил несколько окровавленных игл из паховой зоны. Кажется, щеки наливаются краской…***
Не знаю, сколько я еще пролежал на этом столе. Здесь вообще время идет как-то очень странно. Вокруг тебя почти ничего не происходит, и потому кажется, что время вообще застыло. Судя по тому, что я видел на поверхности, время суток тут всегда одно и то же. Интересно, как тут люди отделяют день от ночи? Хотя, скорее всего, они уже давно привыкли. Может быть, у них есть здесь что-то вроде хронометра. Кстати, «здесь» — это где? В данную конкретную минуту мое «здесь» ограничивалось четырьмя стенами, кушеткой, прикрепленной к стене цепями, и чем-то вроде столика. И тяжелая дверь с вентилем вместо ручки. Похоже на купе поезда. Или даже каюту корабля. Только без окон. Или как их там… Иллюминаторы, точно! Меня предусмотрительно одели. Во всяком случае, когда я очнулся здесь, на мне уже были черные штаны и синеватая плотная рубаха — почти как у Калипсо. И тяжелые ботинки, больше напоминающие сапоги. Отличается от одежды, к которой я привык, но все же лучше, чем расхаживать тут голым. И как я не обратил внимание на капельницу у меня в руке? Канал с иглой уходит от мешка, подвешенного надо мной, с остатками прозрачной жидкости. Если вспомнить мой опыт шатания по больницам, то это может быть физраствор. На вкус — соленая мерзость, если тебе не вводят его внутривенно. А мне иногда приходилось выпивать по две бутылочки в день этой дряни. Вынимаю иглу. Странно. Она введена не напрямую в вену, а в один из контактов на моей руке. Аккуратно придерживаю другой рукой разъем контакта — вдруг вырву с корнем? Нет, контакт не вырывается из руки. Но вот это тянущее ощущение приятным не назовешь. Немного побаливает голова. Как будто перепил малость вчера, и утро пришло с легким похмельем. Хватаюсь за голову. Стоп. А где мои волосы? Провожу рукой по голове от лба до затылка. И правда — я лысый! Ну, охренеть теперь… Пальцы натыкаются на металл. Контакт на моем затылке. Знаете, довольно странно ощущать кучу металла, вживленного в тебя. Как-то мне один знакомый мастер предлагал сделать пирсинг и проколоть что-нибудь в диапазоне от ушей до сосков. Я тогда наотрез отказался. Сейчас же такое ощущение, что меня прокололи и напичкали металлом насильно. И этот контакт на затылке… Я же теперь отключен! Зачем он мне? Равно как и все эти дырки… Ладно. На все эти вопросы можно найти ответы. А уж здесь их искать мне точно нет смысла. Надо выйти из каюты. Встаю на ноги. Вроде держат. И даже уверенно. Во всяком случае, не подгибаются. Теперь опробуем руки. Подхожу к двери и вращаю вентиль за рукоятку. Идет туго, но поддается. Еще несколько секунд… Замок щелкнул, и дверь подалась вперед. Отлично. Знать бы теперь еще, куда идти. Может, найти кого-нибудь? Передо мной мрачный коридор с решетчатыми полами и металлическими лестницами. Похоже, все здесь сделано из металла, если лампы не в счет. Лампы, кстати, светят очень ярко. Если бы не они, то можно было бы подумать, что я попал в какую-нибудь старенькую хоррор-игру вроде «Silent Hill». Того и гляди, откуда-нибудь Пирамидоголовый выйдет… Голос за спиной прерывает мои раздумья. — Уже очнулся?