Мой голос глух, мой волос сед. Черты до ужаса недвижны. Со мной всю жизнь — один Завет: Завет служенья Непостижной. — А. А. Блок, отрывок из стихотворения «Religio»
***
Канада, штат Энтиако. 2037 год. Веки, обрамленные светлыми пушистыми ресницами, дрогнули, обеспокоенные вдруг таким ужасным концом сновидения. Холодный свет брызнул в глаза, что в панике метались по небольшой спальне, пытаясь зацепиться хотя бы за что-то. Светловолосая поднялась на локтях, правда, это далось ей не так легко. Она выдохнула, нахмурившись от отчаяния, пытаясь что-нибудь вспомнить. Но как назло голова совсем отказывалась работать. И хоть за последнее время она натерпелась многого, жила в постоянно натянутой обстановке, где нет места расслабленности, сейчас девушка ощущала страх похлеще. Одна, в незнакомом месте, без памяти предшествующих дней, она испытывала новые чувства, поэтому и боялась. В деревянном окне открывался вид на лесную глушь. По крайней мере, сейчас было светло, и ее это радовало. Она, чуть опустив взгляд оглядела себя: прежней одежды не оставалось. Во всяком случае, она знала, что это черное нечто (что на самом деле было мужской футболкой) не может быть ее одеждой, ведь на несколько размеров больше. Инстинкт самосохранения просто бил по стенкам сознания, она чувствовала резкую нужду выбираться отсюда. Было ощущение, будто, если она не останется, ее безжалостно настигнет смерть или что похуже. Сбивчиво дыша, девушка откинула пуховое одеяло и села в постели, свесив ноги, которые тут же коснулись потемневшего паркета. По телу скользнула странная, неприятная волна, словно ощутил под ногами не ласковое на ощупь дерево, а острые иглы. Но она списала это подозрительное чувство на долгий сон, в течение которого мышцы затекли. Зажмурив пару раз глаза и впившись руками в перину, она вновь оглядела себя: эта черная футболка была ей слишком велика. Она источала странный, будто знакомый запах. «Так не пахнет человек», — пронеслось в ее аляпистых мыслях. Она встряхнула головой, снова попытавшись анализировать ситуацию. Нижнее белье, к ее великому счастью, было на ней. Пара минут, и мысли отрезвились окончательно, а притупленная бдительность возобновила свою работу. Девушка пылко подскочила с постели, заприметив некоторые свои вещи в кресле напротив. Совсем без памяти — она не вспомнила про былую рану, что тут же дала о себе знать. От неожиданной боли она вскрикнула и, потеряв равновесие, упала на пол, успев лишь немного дотянуться до кресла. И хоть болевой порог у нее был достаточно высоким, сейчас она готова была поверить, что эта жгучесть раздерет ее плоть на куски. Нервно вбирая в легкие воздух, светловолосая дрожащей рукой потрогала кожу на бедре, что тоже принесло боль. Наложенные не так давно швы разошлись на ране, отчего кровь сразу же начала стекать по ее бледной упругой коже. Внутри поселилось едкое чувство раздражения. Ее бесило буквально все: нестерпимая боль, которую все равно приходилось терпеть, обстановка полного неведения, а также то, что перед глазами все расплывалось от стоящих в них слез. В момент, когда она была готова чуть ли не взвыть от своего незавидного положения, дверь, что была примечена ею раньше, распахнулась. Ее рыдания приутихли, когда ее глазам открылся вид на пришедшего. Белокурый мужчина обеспокоенно оглядывал ее, все еще не отпуская дверную ручку. Он будто боялся приблизиться к ней, и, если бы не это, он уже был бы рядом. Золотые глаза — такие светлые и будто прозрачные — скользили по ней, пока голова бдела над проблемным разрешением столь неловкой и отнюдь не будничной ситуации. Девушка приутихла, рассматривая так внезапно появившейся объект. Высокий, широкоплечий, по линии скул лежали прядки пшеничных волос, пока остальные гармонировали с бледной кожей лица. Но не это главное. Главное, кем он был. Годы практики, что были за хрупкими на вид плечами девушки, словно испарились. Сразу должна была определить. Она испугалась, побледнев еще больше. Но, когда он попытался приблизиться, хоть было и видно, что он замялся на секунду, внутри что-то забилось в обжигающей, будто предсмертной, агонии. — У тебя кровь... — безэмоционально произнес он, словно пытался опровергнуть ее отрицающие слова, которых не было. — Не смей трогать меня! — ее крик остановил его, но все же он был ближе, чем она того хотела. Девушка в попытке защититься отодвинулась дальше, пока не уперлась в кресло. В ее вещах должно было быть огнестрельное оружие, иначе никак. Она хоть и не помнила, что было до ее пробуждения, но точно знала: при ней должен был быть если не дробовик, то хотя бы пистолет. — Не подходи ко мне, маньяк! Затащил меня сюда и думаешь, будешь купаться в океане наслаждения, пока я тебе удовольствие доставляю?! Даже не вздумай прикасаться ко мне! Обещаю, что убью тебя и отстрелю тебе член, — злостный рык перешел в стон боли, отчего она поежилась, напрягая мышцы раненной ноги. — Да... Я не маньяк. Не думай так, — мужчина вглядывался прямо в ее глаза, чтобы она поверила. Из чувств остался лишь испуг за бедолагу. — Я только хочу помочь. Я врач. Позволь мне осмотреть и зашить твою рану. Она опасная. Тебе нельзя было вставать. Она встряхнула головой, пытаясь уложить все как следует. Ее щеки покрыл легкий румянец. Не то чтобы она ему верила на все сто, но почему-то хотелось верить, поэтому она кивнула головой и попыталась встать. Это у нее почти получилось, но, вскрикнув от боли, она снова начала оседать на пол. Благо, доктор вовремя оказался рядом и осторожно подхватил ее на руки. Голова беспомощно гудела, а мышцы будто размякли, перестав слушаться. Внутри девушки все сжалось в ожидании наихудшего конца. И хоть сердце звонко колотилось, отзываясь в ушах, дыхание было приглушенным. Несколько мгновений спустя они оказались в ванной комнате. Она, как заметила девушка, была довольно-таки светлой, как и большинство ванных. Мужчина усадил ее на край керамической белой ванны, а сам принялся искать что-то в шкафчиках неподалеку, краем глаза наблюдая за тем, чтобы буйная пациентка не сбежала. В любом случае, он найдет ее по дорожке крови, которую она, бесспорно, оставит. Но все же ее здоровье было самым главным сейчас. Она простонала, хоть и попытавшись сделать это как можно тише. Она не находила себе места, хотелось скрыться от этой боли. Девушка поежилась. Ей было так не комфортно сейчас, будто ее обнаженную рассматривает толпа сексуально изголодавшихся мужиков. Но ее спасительный доктор совсем не смотрел на нее, по крайней мере сейчас. Поэтому было весьма неясно, откуда взялось это странное чувство. — Потерпи, будет больно, — мужчина, оказавшись рядом, присел около девушки и перекинул ее ногу через колени так, что раненная часть бедра была прямо под его руками. — Зачем же ты встала, глупая? Себе же больнее сделала. Одно дело зашивать тебя, пока ты в глубоком сне, и совсем другое, когда в сознании. Она ничего не сказала в ответ, совсем не вслушиваясь в его слова. Намного больше ее интересовал этот голос. Он был таким завораживающим. Версия про маньяка-искусителя вернулась в сознание. С одной стороны, он сказал, что не маньяк. С другой, мало ли кто что говорит. Не факт, что это правда. Из дум ее выдернула ужасная боль, которую вызвали его прикосновения и какие-то чересчур жгучие препараты. Она не смотрела. Нет, она не боялась крови; говоря о ее личности, это даже смешно. Просто не хотелось, вот и все. Подрагивающими пальцами она впилась в краешек ванны так, что побелели костяшки. Но худшее ее ждало впереди, когда что-то острое стало вновь и вновь проникать под кожу, явно оставляя что-то после себя. Она стиснула зубы, прерывисто вдыхая воздух. Так не хотелось плакать при нем, но куда уж хуже, когда она и пообещала убить, и залила полдома кровью, да и слезы уже были. Что уж теперь... — Я предупреждал о боли, — после его слов она помотала головой утвердительно. Шмыгнув носом, она исподлобья стала наблюдать за ним, а вернее разглядывать. Он был сейчас таким серьезным и сосредоточенным. Вновь приметив крепко сложенное тело, она невольно вздрогнула. Эта черная футболка, что сейчас на ее хрупком теле, явно была ему впору. Глаза скользили по ее коже, дабы не упустить какого-нибудь важного аспекта. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Видимо, он был профессионалом. Сильные руки кропотливо трудились над раной, крепко прижимая ее ногу к себе, чтобы она вдруг не дернула ею. Залюбовавшись им, девушка совсем не заметила, как он закончил и сейчас осторожно перевязывал ее бедро. — Действительно не маньяк? — спросила она, заламывая пальцы рук от волнения. Он впервые за такие долгие минуты взглянул на ее лицо. Светло-ореховые глаза блеснули таинственным огнем. — Нет. Я понимаю твои выводы, но нет, — спокойно ответил он, вновь обращая внимание на ее ногу. — Я нашел тебя вчера ночью в лесу. Ты была ранена, потеряла много крови. А я доктор, как я уже говорил. — Зачем тогда... Спас меня? — помедлив, отогнав мутные картинки прошлой ночи, без единой капли понимания проговорила она и заправила прядку волос за ушко. — Глупый вопрос. Я не мог оставить тебя там. Не в моих правилах. — Вовсе не глупый. Мир слишком жесток сейчас, чтобы нашелся кто-то, кто мог бы вот так просто помочь и все, — резко ответила она, но тут же смягчилась. — Спасибо. — Зачем забралась в такую глушь? Они повсюду здесь, — слишком мрачный голос. Он сильнее стянул повязку, чтобы та крепко держалась. Девушка шикнула от боли, но вовремя сдержала себя. — Это личное, — буркнула она, на мгновение отвернувшись. — Личные причины, чтобы угодить прямо в жерло кишащей лавы врага? Видимо, причины, действительно, веские, — мужчина задумался и, отведя взгляд, хмыкнул. — Они личные, — злоба так и сквозила из нее. Его интонация показалась ей слегка вопросительной. — Это допрос? — Нет... Прости, просто... Извини, пожалуйста, я не хотел обижать тебя, — его взгляд буквально метался от одной вещи к другой, а голова чуть опустилась, отчего пшеничные волосы упали на лицо. Этот жест смятения привел ее в чувства окончательно. Почему она сейчас такая? Может быть, потому что всегда так себя ведет? Девушка встряхнула головой, опустив глаза, чувствуя резкую нужду что-то сказать. Она не хотела, чтобы он себя чувствовал так... — Я Коралин, из штатов, — мягко произнесла она, отчего мужчину передернуло. Неподдельная нежность так и тянула к себе, даря что-то поистине теплое душе. — Можешь звать меня Карлайл, — он кивнул, на секунду улыбнувшись. Но что-то, осевшее в груди, явно мешало расплываться губам в улыбке надолго, с каждым разом все громче напоминая о себе. — Ты из Англии? — этот вопрос показался ему столь наивным, но ей так не казалось и хотелось послушать. — Туманный Альбион давно не видел меня. Но, да, я англичанин, — произнес он, но встрепенулся, когда понял ее порыв встать самостоятельно. — Нет, ты не сможешь идти, — Карлайл поддержал ее за руки, облегчая тяжесть. — Не хочется зашивать тебя в третий раз. — Ты же доктор. Что, дело во мне? Тебе не в удовольствие меня залатать лишний раз? — взгляд ее зеленых глаз, полный непонятных ему надежд, опрокинулся на него, словно ведро леденящей душу воды. Она без остановки бегала по нему глазами, ища любую зацепку. — Не хочу зашивать тебя, потому что тебе будет больно. Вот и вся причина. А ты хочешь, чтобы я зашил тебя еще раз? — спросил он на полной серьезности, убирая остатки бинта и антисептики. «Я бы не против», — томно протянул голос в девичьем сознании. Ее глаза расширились от собственной опрометчивости и глупости. — Нет. Конечно, нет, — Коралин успела заверить его, прежде чем он сказал что-либо. На минуту между ними повисло неловкое молчание. Она беспомощно посмотрела ему в глаза. Девушку настигло чувство такой никчемности, что хотелось оказаться где-нибудь совсем одной, где никто не узнает и не сможет увидеть ее столь подавленного душевного состояния. Она чувствовала себя так ужасно, так беспомощно, что хотела провалиться сквозь землю. — Не волнуйся. Ты поправишься через несколько дней, — подбадривающе произнес Карлайл. — Конечно, ходить тебе пока нельзя, но... Не переживай по этому поводу, — девушка оборвалась на полувздохе, когда он решительно поднял ее на руки. Он тихо извинился, задев случайно раненную конечность. Пара минут — и они оказались в той же спальне. Мужчина аккуратно уложил Коралин в постель, помогая укрыться одеялом. — Тебе не холодно? — обеспокоенно спросил он, смерив ее взглядом. — Нет, что ты. Ведь здесь достаточно тепло, — она нахмурилась и, когда ей не ответили, а просто покачали головой, утвердительно кивнула, будто для себя. Она замялась. — Прости, если стесняю тебя... Я как беженец из США. Ты живешь в этом доме с семьей? — Брось. Ты вовсе не стесняешь меня, — словно в попытке что-то доказать проговорил он, присев на край постели. — Я живу здесь совсем один. — А где же твоя семья?.. Ну, или клан. Не знаю, как правильно выразиться, — услышав ее слова, он смерил девушку подозрительным взглядом, в коем нет ни толики понимания. — Ты... Откуда ты... знаешь? — в полном смятении промолвил он. — Карлайл. Брось это. Ты понял, что я необычная, как и я поняла, что ты не человек. Может быть, раньше это и было сенсацией, но сейчас... Поверь, шока у меня нет. — Ты наполовину... — было начал он, но светловолосая спешно прервала его. — Да. Я такая. И это уже не странно. Не надо так смотреть на меня, — буркнула она, попытавшись сначала закутаться в футболке, а потом утонуть в пуховом одеяле. Ее глаза задержались на нем. Мужчина одними губами пробормотал «прости» и погрузился в свои думы, буквально помрачнев на глазах. Нет, он не выглядел удивленным, когда услышал. Взгляд будто потух. Тогда она и решила продолжить. — Меня преследовали, потому что я такая. — Да, я знаю. Знаю, каких они ищут, — он приостановился, окончательно отметая те мысли. — Есть ли у меня семья?.. Разве вампир не может быть один? — В настоящее время нет. Почти нет. Вампирами создаются целые кланы, только бы не быть по одиночке. Сейчас такое творится, что одним быть совсем не выгодно, — произнесла она, все еще вопросительно глядя на него. — Коралин... Да. У меня есть семья, но я живу здесь один, — в его голосе так много разочарования, что ей захотелось пожалеть его. Но она вовремя остановилась. В мире все терпели зло. — Я, если можно так сказать, отделился от них. И живу здесь уже года двадцать два. — Ого. Надо быть более чем привязанным к одиночеству. У вас проблемы с отношениями? Не понимаете друг друга? — Нет. Дело не в этом. Это личное. Я... не смог пережить один из жизненных периодов и остаться самим собой. Вернее, собой прежним. Я не могу как причинять им боль, так и терпеть их сочувственных взглядов, — Карлайл выдохнул, вернув взгляд к ее лицу. — Это хорошо, — расслабленно произнесла она, но, поймав его непонимающий взгляд, исправилась. — Нет! В смысле, я думала, что их убили они. Ты сказал, что лес ими так и кишит. Мне жаль. Все равно жаль. — Тебе нужен сон, — неожиданно произнес он, сменив тему. Девушка качнула головой, понимая, что на тему семьи он распространяться не любит и не намерен. «С чего это вдруг он должен рассказывать мне о семье? Мы едва знакомы, еще и часу не прошло с момента, как я угрожала отстрелить его фамильные драгоценности», — хмыкнув, подумала Коралин. Она не была особо общительной и открытой, но в их небольшом разговоре она задала вопросов намного больше. И это вряд ли касается какой-то заинтересованности неким Карлайлом. Она боялась, что он начнет задавать свои вопросы. А она не сможет ответить ему. Но он не сильно-то и расспрашивал ее. Видимо, он был из тех редких, кто не лез в душу, а терпеливо ждал, когда придет время, и все, что терзает, выльется из нее. Или не ждал совсем. — Да, хорошо, — она послушно опустила голову на подушку. — Может быть, ты хочешь кушать? — добрый голос пробирал ее до костей и на секунду выбил из колеи. Похоже, она здорово отвыкла от таких, как он. — Аппетита совсем нет. Сон — лучшее, что можно было придумать сейчас, — она не знала точно, для чего изрекла последние слова, но ее это волновало в последнюю очередь. Мужчина осторожно поправил одеяло и спустя секунду уже был у двери. Тогда она порывисто окликнула его: — Карлайл! Спасибо. И извини еще раз за все неудобства... — Я же сказал, что никаких проблем. Я рад помочь тебе, — спустя мгновение он исчез за дверью, но не закрыл ее до конца, оставив маленькую щелочку, дабы, когда стемнеет, свет мерно проник в комнату. Обычно так делают родители. Коралин вздохнула, проводив его взглядом. Несмотря на его старания, он все равно показался ей закрытым. Девушка потерла переносицу, устало прикрыв глаза. Он и не должен был резко выложить все, что было у него на душе, руководствуясь уж точно не разумом. И это было правильно. «Неужто я так отвыкла от общества нормальных?» — Коралин разочарованно усмехнулась. Да, в последнее время она находилась не с лучшими людьми. Правда, это самое «последнее время» было сравнительно давно. Она была вынуждена скитаться по континенту в одиночестве. Но, фактически, это не было ошибкой. Она не была лучшим человеком. С другой стороны, в нынешний год, в связи со сложившейся обстановкой, вряд ли остались хорошие. Все борются за свою кровь, безжалостно пуская чужую. Коралин не особо хотелось бороться за свою: она практически ненавидела собственную сущность, но у нее не было выбора. Она должна была бороться за кровь близкого душе. «Калеб... Хоть бы ты остался жив...» — словно мантру проговорила девушка, прежде чем позволить сну захватить свое сознание.