Небесный свод, горящий славой звездной, Таинственно глядит из глубины, – И мы плывем, пылающею бездной Со всех сторон окружены. — Ф. И. Тютчев, отрывок из стихотворения «Как океан объемлет шар земной...»
***
С каждым мгновением горизонт становился все светлее и светлее, заставляя тихий лес прощаться с кромешной тьмой. Но все-таки под кронами деревьев еще было достаточно темно. Путники разлучились на время, чтобы поохотиться, договорившись не уходить далеко и встретиться, где получится, руководствуясь запахом. И все же, когда Карлайл с каждым разом отдалялся от нее, он не был уверен в девушке до конца. Его постоянно преследовало чувство, будто она сбежит при первой же возможности. Даже после всего, что между ними было, они не стали доверять друг другу, как то делали бы хорошие знакомые. Никто не терял бдительности. Хотя, с другой стороны, мужчина не понимал себя. Девчонка не представляла для него какой-либо значимости, и, выходит, ему должно быть все равно, куда и когда она решит сбежать, ведь он ровно никем ей не являлся. Но, так или иначе, ему было бы жалко и даже обидно, если бы Коралин попалась в лапы врагу. После их длительного разговора Каллену стало намного легче: извечные, тяжелые мысли почти не мучили его, кружа в голове не так навязчиво. Но он до сих пор считал, что всю эту нездоровую историю следовало бы отправить к хорошему психиатру на рассмотрение. У него, конечно, была версия, что все это происходит в связи с резким отречением от общения и близкого общества, что он наблюдал у себя. Жизнь Коралин же тоже не была сахаром, как поведала ему судьба. Она рассказала ему много откровенного и личного. Может быть, основной частью ее рассказа была ерунда, совсем не значимая информация, но она была сокровенной, и Карлайл был уверен: он был в числе немногих, кто об этом знал. Что еще более странно, так это то, что для него все ее слова не были обычными, которые можно выслушать и забыть. Почему-то все, что она сказала, мужчина воспринял как нечто важное, то, что уже никогда не забудет, зная, полагаясь на какие-то странные чувства. И сейчас, пробираясь через чащу, бессмертный был прекрасно осведомлен, где бродит его спутница и с какой частотой дышит. С какой бы целью они не разделились, он все равно в первую очередь прислушивался к ней, а не к передвижению зверя. А Коралин тем временем снова отправилась в путешествие по чертогам разума, а поиском животного уже занимались инстинкты. Конечно величественный горный лев уже утолил ее жажду, поэтому с уверенностью можно заявить, что ей просто требовалось время. Время побыть одной, настроить свои нервы и такой необходимый страх, который куда-то постоянно терялся рядом с ее спутником. Стоило побыть здесь, вдалеке, чтобы немного побояться, насторожиться и вспомнить наконец, что никто, кроме Коралин, Коралин не защитит. Наверное, поэтому она уходит так далеко в обратную сторону, снова и снова ломая голые сухие ветви на своем пути, чтобы пробраться в самую глубь заросших лесных троп. Девушка была похожа на заигравшегося зверька. Он вроде бы лезет на рожон, хочет испытать страх, дабы восстановить былую чувствительность. На самом же деле, он, напуганный своей жизнью, пытается забраться как можно глубже, чтобы ни один прохожий не смог бы заметить, почувствовать чье-либо присутствие. Действительно, очень часто Коралин просто не хотела считать себя кем-то, кто есть. Хотелось исчезнуть, чтобы заинтересованные ее личностью забыли. Вот, вроде бы, она уже никто и совсем незаметна. Но какое, однако, ложное чувство. Ее жалкое, ничтожное существование продолжает, словно ей назло, быть. Правда ли это или бредни тертого калача-психа, дано познать немногим. Ведь это всего лишь выдумки мисс Уокман. Блондинка так и шла, задумавшись, пока нечто не заставило ее остановиться и вздрогнуть. Отвратительный запах не звериной крови — сейчас он был ей более чем неприятен — распространялся по всей округе, и ей казалось, будто она больна клаустрофобией. Только вместо якобы сужающихся стен были омерзительно липкие лапы этого запаха, который так близко стоял со значением «смерть». Нахмурившись, Коралин уже тише и медленнее устремилась куда-то, следуя своей интуиции. Но в следующее же мгновение она поняла, что зря стала столь доверчива к себе. Она оказалась на совсем крохотной, истоптанной поляне, меж хвойных деревьев и редких колючих кустарников. Здесь ее виду открылась ужасающая картина: когда-то живой был натянут грубыми веревками между двух небольших сосен. Окровавленные руки и ноги были крепко привязаны к веткам, а сами веревки мерзко впивались в успевшую посинеть кожу, словно хотели вживится в нее и срастись в итоге. Лицо было изуродовано до неузнаваемости так, что девушка не смогла распознать пола. Ранений на теле было не счесть, где-то существо было вспорото, отчего наружу выступали уже начинающие гнить органы. Многие кости торчали или выпирали из тела, делая его еще более аморфным. Кровь мерзкой консистенцией капала на снег, растягиваясь с каждым разом все сильнее. В ней уже проглядывались непонятные комочки, которые словно начинаешь чувствовать во рту, едва подумав о них. Девушка не отрываясь смотрела на это, пока с глубины души начало подниматься прошлое. Оно такими же тягучими, как эта кровь, мыслями вламывалось в голову, чтобы напомнить о себе. Дыхание ее заметно участилось, тело сковало в невидимые цепи, перед глазами все стало пульсировать в такт голове, а в горле пересохло. Она вовсе не была изнеженной барышней (или просто обычным человеком), чтобы испугаться всего этого. Она была натаскана, но все же маленький пугливый зверек пробудился в ней. Зверек, который боялся прошлого, настоящего и будущего. Сейчас реальность повергла его в шок, и маленькое сердечко чуть не разорвалось. Отчаянный крик, якобы предшествующий рыданиям, так и не сорвался с ее губ: обширная ладонь вовремя закрыла ее рот, вдобавок прижав к себе. Коралин, не скрывая испуганного, обезумевшего взгляда, развернулась. Внутри что-то сразу же успокоилось, однако другое с оглушительным треском взорвалось. Благо, перед ней стоял Карлайл, подоспевший как раз вовремя. Одновременно он держал ее и задумчивым, осуждающим взглядом рассматривал место столь ожесточенной расправы над этим некто. Им, по размышлениям доктора, оказался какой-то дампир. Но он вовремя опомнился и переключил внимание на свою спутницу, ведь ей оно было нужнее. А истерики и, уж тем более, панической атаки, на пороге которых она стояла, Каллен не представлял возможным допустить. — Пойдем, — попросил мужчина, попытавшись сделать голос как можно убедительнее. Сперва блондинка потерянно вглядывалась в его глаза цвета охры, постоянно пытаясь обернуться и снова посмотреть на истерзанный труп, словно в попытке добить себя, но Карлайл не давал ей сделать этого, крепко держа в руках. Коралин не успела и опомниться, как они уже были далеки от злополучного места. Все было как в тумане, в глазах иногда темнело, но все же чудом ей удавалось совладать с собой. Они остановились через несколько минут, но девушка не слышала, о чем говорит ей бессмертный, чего хочет добиться. Она подумала, что, скорее всего, реакции. — Я в п-порядке, Карлайл, — тихо перебила его девушка, опустив глаза. Почему-то не получалось сделать голос хотя бы малость сильнее. — Я вижу, в каком ты порядке, — с каплей укора произнес он, вздохнув. — Я понимаю тебя, многих бы испугало... то, что мы увидели. — Я не испугалась, — как бы горделиво не звучала эта фраза, слетев с ее уст, в ней не было и капли гордости. Коралин подняла на него глаза, полные горьких слез. Нижняя губа подрагивала. Тут же какая-то упертая решительность растаяла в мужчине, будто ее и в помине не было. Ему стало так жалко девушку, которая сейчас была похожа на ребенка, считающего монстров в темноте своими главными врагами. В голову пришло осознание того, что она находится в этом состоянии не напрямую из-за увиденного. Видимо, это о чем-то напомнило ей, о чем-то нехорошем. Одновременно Каллен потерялся где-то в себе, встретив на пути страх пред таким поведением девушки, и понял, что не может руководствоваться флегматичностью сейчас, которую так долго взращивал в себе. — Эй... Ты... — было начал он, но не успел что-либо сказать: Коралин оказалась чуть ближе и с глубоким разочарованием ребенка приникла лбом к его груди, громко всхлипывая и заливаясь слезами. В этот момент Карлайл даже перестал дышать, забыв, как это делать. Должно быть, прошла еще пара секунд, прежде чем он вернулся в себя и как-то несмело обнял ее, крепче прижимая к себе. Так странно — он давно не ощущал на себе стольких чувств. — Эй, не стоит так... Не переживай. Не надрывайся так, — успокаивающе бормотал светловолосый, поглаживая ее по спине. Девушка в отчаянных попытках что-то сказать или объяснить лишь только всхлипывала и невнятно завывала. Все же сейчас она не могла полностью забыться: вот так вот стоять и надрываться в рыданиях перед Карлайлом было не в ее стиле. Была бы у нее возможность резко прекратить всплеск эмоций, она точно воспользовалась бы ею. Стоять и сквозь пелену слез смотреть на немного потерянного мужчину ей было неудобно. Благо, вскоре Коралин удалось взять себя в руки и заверить спутника, что все с ней хорошо. Но это не отменило его постоянных поглядываний на нее. Авось, что и выдаст неадекватное, противоречащее здравому смыслу. Путь они продолжили, сперва обдумывая произошедшее. Но позже оба поняли, что молчать не стоит. — Он был как я, — голос Коралин немного подрагивал от недавней истерики. — Я заметил, — Каллен кивнул. — Это вызвало у тебя шок? — Нет-нет. Это не важно... Не об этом с-сейчас. Хорошо... Думаю, это дело рук Вольтури или Лакроссов. Но, как я знаю, дампиров они забирают для армии, а не убивают. — Вероятно, этот дампир был уже при армии. И в бою его убили враги. Правда, у меня такое ощущение, что здесь сводили личные счеты. Обычно никто так не заморачивается. — Да, ты прав. Кругом смерть, а убивают таких, как я, — с мрачным уклоном заметила девушка, перебирая светлые локоны. Карлайл нахмурился, мысли снова взяли свое. Слова соединились воедино, и совсем ненужное, не желаемое осознание пришло в голову, где затеяли холодную войну войска мыслей хороших и мыслей плохих. Нехотя он подумал о том, что его сына запросто могли убить если не в Вольтерре, то в сражениях. Конечно, в таковых и он был обязан участвовать. Раньше Карлайл размышлял об этом, боялся, что его убьют, но это были, скорее, причитания озабоченного отца, который вдобавок остался один. Невозможная дрожь пронеслась по всему телу, а внутри все сжалось в комочек. Неужели все в своей крайней степени ужаса? — Карлайл? Ты здесь? — мужчина встряхнул головой, когда голос спутницы дошел до разума. Взгляд снова стал острым. Он озадаченно посмотрел на нее, будто даже не знал, кто она и что здесь забыла. — Что-то случилось? — Нет. Просто мысли сейчас в другом месте, — отчего-то виновато объяснился блондин, поджав губы. — В нынешней обстановке это и убить может, — прошептала девушка, передернув плечами. — Думаешь, я не понимаю этого? — Ах вот, в чем дело. В таком случае, для упреков должен быть кто-то третий, ибо у меня очень, очень часто появляется желание делать все, только бы «не нарочно» покончить с собой. Пока не получается: совесть не позволяет. Они зацепились взглядами друг за друга. И это безмолвное единение продолжалось, пока Коралин не споткнулась и не начала свое неуклюжее падение. Сперва мужчина хотел подхватить ее, не дав встретиться с землей, но что-то помешало и ввело его в полное оцепенение. Ему оставалось только наблюдать ее падение с опущенными руками. Блондинка звонко ойкнула, но больше по инерции, нежели от боли, так как ее она не почувствовала, приземлившись на пушистый снег. — Прости, давай руку, — с проснувшимся разумом спешно проговорил он, помогая Коралин подняться на ноги, пока девушка исподлобья смотрела на него. Сперва она буквально повисла на его руках, но потом все же встала, восстановив равновесие. — Спасибо. А за что извиняешься? — не спеша отряхиваться спросила Коралин. — За нерасторопность, — на ходу придумывая ответил он, снова подцепив ее взглядом. Так продолжалось еще несколько секунд, пока девушка первой не опомнилась и не забрала свои руки из его. Они сперва замешкались, желающие сквозь землю провалиться, дабы избегнуть этой чертовски неудобной ситуации, но позже взяли себя в руки и пошли дальше. Как только солнце встало окончательно, его мигом заволокли полные угроз тучи, которые вкупе с сильным, порывистым ветром стремительно надвигались на леса. Все началось со слов доктора Каллена: «Будет пурга. Снегом заметет весь лес». А закончилось все тем, что путники в последний момент отыскали подобные суточной давности скалы. Там, в сером массиве, изредка покрытом мхом и снегом, они спрятались от ненастья. Пещера хоть и была совсем небольшой, для двоих, с горем пополам, хватало места. С каждой минутой, проведенной там, погода ухудшалась, способствуя их кислым минам. Все же в этот раз они сидели достаточно близко друг к другу. — Конечно, это все ужасно, — пробубнила Коралин, скукожившись еще сильнее, так, что даже дышать было тесно. — Согласен, мы застряли здесь. Однако твой голос, — осторожно заметил мужчина, проведя по волосам рукой и немного отвернувшись. Молчание заставило его посмотреть в ее сторону. — Тебе холодно? — резкий вопрос прозвучал для нее как утверждение, словно ее поставили перед фактом. — Абсолютно нормально, — попыталась заверить его девушка, явно перебрав с очевидностью, но в опровержение своим же словам вздрогнула всем телом, и даже зубы клацнули пару раз. — Зачем говорить слова, если в них нет смысла? — Каллен сделал риторическую заметку, усмехнулся и в мгновение ока завернул ее в плед, припасенный в рюкзаке. Она даже опомниться не успела, как непослушный ворс коснулся даже ее губ, зацепившись за маленькие трещинки. Но все же на ощупь он был приятен. — Никто не просил проявлять столько заботы, — Коралин, может быть, и не хотела в этот момент проявлять свою стервозность и непокорность, но, так или иначе, она делала это, ослушавшись внутренний голос. — А я не спрашиваю. Я беру и делаю, — уперто проговорил блондин, изредка буравя ее взглядом, с напрасным усердием пытаясь лишить его необоснованного осуждения. — Спасибо, — нечеткое бормотание слетело с ее губ, но дошло до бессмертного. Внезапно она поняла, что следует исправлять ситуацию, ведь не по совести она поступает с ним сейчас. — Послушай, я как бы... — тон оттаял, но слова теперь никак не хотели складываться, поэтому девушка отчаянно махнула рукой на порывы своей совести. — Знаешь, ты мне много чего рассказал о себе, но все столь глобальное... Легкий смешок мужчины расценился ею как заинтересованность в продолжении. Карлайл не спешил обращать на нее свой взгляд, но все же хотелось. С другой стороны, к чему бы такие порывы? — Не рассказал мне, какой твой любимый цвет или... Ну, другие мелочи, — жуткая неуверенность зашкаливала в ней, с каждым мгновением становясь все более и более удивительной для него. — Хочешь знать о моем любимом цвете? — после его слов последовал короткий кивок. — Хорошо... Мне сложно сказать тебе. Я, понимаешь, не знаю... Я ни в чем не уверен сейчас, люблю ли я вообще хоть что-нибудь в этой жизни. — Тогда говори о себе, словно ты это ты прежний. — Хитро. Ладно. Оранжевый мой любимый цвет. — Оранжевый? — почему-то она вовсе не ожидала услышать именно этот цвет. — Почему? — Не знаю, сложно сказать. Он как солнышко. Хотя желтый не привлекает меня с таким же успехом... Он такой яркий и теплый. — Никогда бы не подумала. Это здорово. Ну, а еще? — по коже прошелся мороз, когда ветер снова задул в их убежище. — Расскажи еще что-нибудь. — Не знаю истинной причины твоего интереса, ну да ладно, — Карлайл выдохнул, пару секунд помолчав. — Я правда не знаю, что рассказать тебе, ты так хочешь... Я всегда хотел завести собаку. Но, во-первых, это кажется мне немного... Хм. — Странным? — Мягко говоря, да. В силу моей сущности и образа жизни в целом. И потом, я слишком много времени уделяю работе. Не однодневные дежурства и все такое... Я постоянно буду чувствовать вину на себе за то, что оставляю друга одного. Это было бы более чем нечестно. Я подумал, что собака могла бы отвлечь от... обыденных дум и помочь переключиться. Просто, я совсем не чувствую себя живым. Я и не живой, на самом деле, но раньше было по-другому. — Собака — это хорошая мечта, по-моему. Знаешь, хорошо, что она вообще есть у тебя. Расскажи еще что-нибудь. Например, у тебя есть дар? Какой-нибудь? — К сожалению или к счастью, абсолютно никакого. — У меня тоже, — Коралин пожала плечами, посильнее укутавшись в плед, однако глаза забегали в поиске подходящего вопроса. — Когда ты жил в том домике, ты занимался своей работой. Может быть, ты читал что-нибудь, чтобы переключиться? Я понимаю, за почти четыреста ты учитался вдоволь, но все же? — Не знаю точно, но думаю, что «учитаться вдоволь» невозможно, сколько бы ты не обременял этот мир... Или же он тебя. Впрочем, неважно, — Карлайл хмыкнул, задумавшись и потерев подбородок. — Я не далеко ушел от работы, честно говоря. В основном я читал истории психически нездоровых людей. Пытался разобраться в них, выяснить причины возникновения недуга или суицида в последующем. — И что же? Это покоренная вершина? — Временами она покорялась. Но в иной раз читаешь, и кажется, что и моей истории пора ложиться на бумагу. — О, как я согласна с тобой, — лицо блондинки украсила доверительная улыбка, но она тут же сникла под натиском сложившейся обстановки. Девушка тяжело вздохнула, словно только что вникла в суть его слов. — Я понимаю, ты рассказал больше чем я, и это могло показаться тебе слишком... — Скрытным, — помог ей мужчина. — Да, — она кивнула. Путники на пару минут смолкли, после чего Карлайл произнес: — Не переживай, меня это не задевает. Я сам не любитель откровенничать. — Но как же?.. — Я не знаю. Видимо, побочный эффект после... После... — Я поняла, — она вновь улыбнулась, а ладонь как-то сама по себе в ободрительном жесте легла на его колено. — Что с твоими руками? — Коралин даже вздрогнула от чрезмерной, на ее взгляд, ошеломленности, пребывающей в его голосе. Мужчина по инерции взял ее ладонь, осматривая тыльную ее сторону. На заледеневшей коже виднелись мелкие порезы с проступившей кровью. По телу прошла волна дрожи, начиная от места соприкосновения их рук. Девушку весьма сконфузило тепло, разлившееся внизу живота, поэтому она больше склонялась к мыслям о другом тепле, которое дарили его руки, иначе ее бледные пока щечки давно залил бы румянец. — А, это... Это от ветра и, наверное, от веток кустарников. Они колючие. Мужчина еще что-то сказал, указывая на ее ненужное умалчивание, и в следующие несколько минут его голос вовсе не затихал. Но у Коралин не получалось его слушать: такое долгожданное и совсем забытое тепло заставило ее абстрагироваться и сконцентрироваться исключительно на нем, растворившись в его чарах. — Эй, Коралин? Что такое? — в замешательстве спросил Карлайл, пытая шанс обратить наконец ее внимание на себя. — Что? — она словно отошла от сладкого, воздушного сна. Туманный взор пал на блондина, немного склонившегося над ней так, что несколько коротких прядок упало на янтарные глаза. — Просто ты... — девушка застенчиво закусила губу, неуверенная в правильности своего откровения, больше похожего на попытку флирта. — Что я? — неустанно пытался он добиться истины. Уж больно он был заинтригован резкими перепадами в ее настроении. — Ну, раз пошли такие откровения... Ты не мерзнешь, в силу своей сущности, и такой... теплый. — Теплый? Людям кажется обратное. — Я же не люди, Карлайл. По крайней мере, на добрую половину, — спустя мгновение, наполненное его подозревающим взглядом, он по-доброму усмехнулся, а Коралин разглядела в нем толику плотно скрытого смущения. — Метель, видимо, еще долго не закончится, — неожиданно заметил он. — К чему бы ты это, — теперь ее очередь подозревать. Но в ее тоне было слишком много иронии, чтобы воспринимать сказанное всерьез. — Нет-нет, ни к чему, — спешно проговорил он. Девушка кивнула, вздыхая, и откинулась на все те же камни. Опущенный взгляд пал на чуть припорошенный снегом рюкзак, покоящийся рядом. С каждым мгновением веки тяжелели, а собственные мысли словно были сложены на другом, непонятном и древнем, как мир, языке. Завывание колючего ветра убаюкивало, заставляя отрешиться от реалии. Странно, ведь недавно выпитая кровь должна была помешать сну и поспособствовать бодрствованию. В это время Карлайл попытался вернуться в полнометражные раздумья, хоть они и были, как обычно, о вещах, не взывающих к радости и оптимизму. Но что это? Если раньше мужчина не нарочно попадал в чертоги разума, где становился боксерской грушей для своих мыслей, то сейчас никто не искал его, чтобы обжечь: мысли никак не хотели приходить. И, как ни странно, мужчина понимал это. Он снова с сочувствием посмотрел на сжавшуюся в комочек Коралин, которая в своем неспокойном сне вздрагивала от холода так, что Каллен боялся, как бы она не свалилась со скал прямиком в сугроб. Но не мог же он продолжать и дальше бездействовать! Девушка едва заметно вздрогнула, но не проснулась, когда он со свойственной себе осторожностью придвинул ее к себе, располагая на своих коленях и заключая в кольцо собственных рук. Возможно, если стук ее зубов стихнет, поток мыслей вернется в, хоть и мрачное, но все же нужное русло. Карлайл был терпелив, когда она, пребывая во сне, неустанно ерзала на нем, пытаясь найти более удобное местечко. Спустя несколько минут девушка наконец успокоилась, крепко-накрепко схватившись за его кофту, показавшуюся из-за расстегнутой куртки. Но, словно назло бессмертному, все его внимание невозвратно приковалось к ней. Судя по всему, она отогрелась и что-то невнятно бормотала себе под нос, а покрасневшие пальцы изредка подрагивали. Светлые брови постоянно хмурились, а покрасневший нос шмыгал, с каждым разом все укромнее прячась за ворсинками пледа. «В сознании она никогда бы не пошла на это, но, раз я такой теплый, пускай пользуется. Так хотя бы не продрогнет до костей», — мужчина, повинуясь неясному порыву, прижал ее к себе сильнее, успокаивающе поглаживая по голове, когда она норовила пробудиться. Слишком часто он перестал понимать себя, и, если это только начало, сложно было представить конец. На самом деле, конца хотелось как ничего иного. Конец — развязка всему, логическое завершение. Но, как уже упоминал Карлайл, совесть в такие моменты раздувалась, словно воздушный шар. Он все ждал, когда же он наконец лопнет, но этого ее происходило. В моменты размышлений в голову приходили сравнения. Когда-то у него отняли сына, ему было больно, впрочем, ему больно и сейчас. Разве после этого он мог пойти на действо, которое отнимет его у Калленов? Как бы высокомерно это не звучало в данной ситуации, он был им отцом, единственным выжившим родителем. Выжившим ли? Этот факт спорен... Да и мужчина сам уже устал разочаровываться в себе. Может быть, он продолжил существовать, но семью бросил. Все чаще вдали от них он понимал, что отец из него никудышный. Что ж, реальность не церемонится по обыкновению. Через пару часов снег перестал, лишь только снежинки редко-редко, словно белый осадок в графине с водой, падали наземь. Следовало продолжить путь, пока погода снова не обрушила на них свой гнев, но Карлайлу так не хотелось будить крепко спящую девушку, что размеренно сопела у него на коленях. Действительно, она спала так, словно валялась на большой мягкой кровати, в ворохе подушек, тепле и комфорте. Какая небывалая доселе идиллия. Но жесткая реальность для того и создана, чтобы мешать этому. — Коралин, — тихо позвал бессмертный, потормошив ее за плечо. Она даже не подала признаков жизни. Не будь он врачом и вампиром, подумал бы, что это не Коралин-живчик, а Коралин-трупик. Наконец, девушка что-то промычала, всем сердцем желая, чтобы ее оставили в покое. — Просыпайся, нужно идти. Светловолосая резко открыла глаза, вперившись взглядом в мужчину. Ее смутило отсутствие неприятно обволакивающего чувства холода. И она была уверена, что дело вовсе не в пледе. — Что я делаю тут? На тебе? Я сама перебралась?.. — она, хоть и осипшим голосом, но завалила его вопросами. Во рту чувствовался тошнотворный привкус желчи, а голова была ватной. — Не совсем, — протянул Карлайл с вытесненным в сторону взглядом. — Ясно. Карлайл, если думаешь, что я злиться буду, ты не прав, — девушка с усталостью выдохнула, поднявшись с его колен, и поежилась, лишенная прежде приевшегося тепла. — Какая удивительная снисходительность проявлена ко мне, — он вскинул брови, вальяжно заведя глаза. — Я... Обидела тебя? — смятенно спросила она, поблескивающими глазами бегая по нему. Почему же вовсе ненужные вещи вспоминаются так не вовремя? Странная реакция на прикосновение его рук совсем недавно вклинилась в ее голову именно сейчас, когда взгляд мужчины без отрыва скользил по ней. — Нет, что ты, я не это имел в виду. Да не обижала ты меня, — словно что-то яро доказывая, проговорил он с неприкрытой пылкостью в голосе. А следом уже тихо добавил, хмыкнув: — Словно это так важно для тебя... — Я не хотела, в любом случае. — Все в порядке, — блондин в ободрительном жесте потрепал ее по плечу. — Нам нужно выдвигаться. Нечего медлить. — Я только за, — Коралин спешно закивала и, казалось бы, уже через мгновение стояла собранная, готовая к труду и обороне.***
Когда время уже неумолимо близилось от погрязшего в снегу дня к вечеру, путники ступили на земли штата Вашингтон. Весь день они шли молча, лишь иногда перекидываясь дежурными фразами. Все было тихо: и внутри и снаружи. Создавалось впечатление, что оба, хоть и были в поле зрения друг друга, не замечали этого, словно лишнего, присутствия. Тишина, как мы успели понять, никогда не оборачивалась для них чем-то хорошим, но они, видимо, были слепо убеждены в обратном. И все же иногда разум просыпался, и что-то, да обсуждалось в их узком кругу. — Странно, что за все время мы не разу не влипли всерьез, — произнесла девушка, задумчиво. — Сам удивлен, — Карлайл прищурил глаза, смотря куда-то вдаль. — Это точно удобно? — она, поджав губы, сцепила руки за спиной. — В смысле? — То, что мы идем в дом твоей семьи, — спешно добавила Коралин. — Конечно все удобно, не волнуйся. Они не съедят тебя, — с улыбкой заверил ее мужчина. — Это еще неизвестно, кому стоит опасаться, — в ответ ее губы расплылись в улыбке. Прошло еще некоторое время, прежде чем зоркими взглядами стал досягаем вид на укрывшийся в хвойной глубинке особняк. Девушка вопросительно посмотрела на спутника, когда они остановились на холме, на что Каллен утвердительно покачал головой. Они отправились дальше, с каждой минутой приближаясь к своей спасительной цели. Светлый коттедж величественно возвышался над всей округой трехэтажным зданием с панорамными окнами, за которыми по какой-то причине не горел свет, хоть время суток уже располагало к этому. — Здесь ничего не изменилось, — с ностальгическим вздохом заметил Карлайл, как только они остановились у подножия дома. — Хотя нет, Элис все-таки облагородила двор и посадила розы. — Элис? — с интересом спросила Коралин. — Да, Элис, моя дочь. По легенде, конечно, но в любой сказке есть доля правды, так ведь? — Дом очень красивый. Никогда не жила в подобных... хоромах. — Изнутри он еще прекраснее, поверь. Только вот, — бессмертный остановился в замешательстве, ступив на террасу. — Слишком тихо. Он жестом позвал девушку идти за ним. Но вот прозрачную дверь открыть не удалось. — Заперта, — констатировал мужчина, нахмурившись. — Может быть, они уехали? — Коралин пожала плечами, пройдясь по подъездной дорожке. — Смотри, гараж открыт, но машин нет. — Действительно, — согласился он, подойдя к девушке. — Значит, они уехали. Но почему? Если бы они сменили место жительства, меня бы предупредили. Здесь что-то другое... — Незапланированный поворот событий, — произнесла она, переминувшись с ноги на ногу. — Однако я знаю, где они могут быть. В двух сутках отсюда у нас есть дом. До других мест путь слишком долог. Так что нам туда. — Что? В двух сутках? Карлайл, ну это уже переходит все границы, я не могу так разбрасываться временем! — на нервах воскликнула блондинка, и это начало раздражать вампира. — Не ори так, ни к чему хорошему это не приведет, — он резко помрачнел, шикнув на нее. — Да как же ты не поймешь?! Я должна сейчас быть не здесь! — Но, так или иначе, ты здесь! — Да, как видишь, хотя не должна! — Слушай, не дури мне голову. Чего ты от меня хочешь? Хочешь в лесу оставаться — пожалуйста! Только не знаю, как это поможет тебе. — Да не лес мне нужен, а Уати, пони... — Да я сыт по горло россказнями об этом Уати! Ты не доберешься туда ни морем, ни воздухом, ни землей, ты это понимаешь? — Карлайл, думаешь, я ума лишилась? Я все понимаю, но проблемы это не решает. — Что бы мы сейчас не делали, Коралин, ничего не изменится! Мы можем лишь поспособствовать своему положению, которое кажется плачевным. — Нет! Как раз изменится! Я только удалюсь от города, что обязательно скажется на будущем! — Тише, не кричи на весь лес! Что ты пытаешься доказать своими криками мне? — Знаешь, можешь считать меня идиоткой и кем угодно, но факт остается фактом! — пропуская все мимо ушей заявила девушка, сверкнув изумрудными глазами. — Какой факт? Никакого факта я не нахожу, ты только зачем-то создаешь проблемы и себе, и мне. — Что?! Знаешь ли!.. Я не твоя проблема, понял! Выключи свой гребаный синдром бога и носись только со своими тараканами! А моих не трожь! Был бы Карлайл хотя бы наполовину смертным, он бы уже задохнулся от злости. Потому он просто испепелял ее жестким взглядом. И, как только он хотел изречь что-нибудь в ответ, дабы поставить зазнавшуюся девчонку на место, случилось непредвиденное. Лес стал громким. Со всех сторон их окружили нелюди, в черном облачении и с винтовками в руках. Коралин, прежде чем ее схватили, как и ее доброго собеседника, успела заметить оранжевые повязки на предплечьях. Это как и облегчило ей жизнь, так и вселило осознание, что это конец прогулки. Попытки к сопротивлению сразу же были пресечены: обоих разом обездвижили. Когда на тебя наставили с дюжину стволов, разве сделаешь хоть шаг? И все же какой странный страх, вызванный слишком явными подозрениями, ведь вооруженные бойцы не сводили глаз с предполагаемых противников, пока их предводители переговаривались друг с другом, косо поглядывая на заложников. — Ну что, доигралась? — полные предчувствия неминуемого конца и гнева, слова слетели с губ Каллена, заставив девушку обозлиться вновь с той же силой. — Допрыгалась? — Если бы кое-кто не довел бы меня до ручки, все обошлось бы! — выплюнула блондинка, и создалось впечатление, словно ему противостояла разъяренная снежная королева. — Если бы кое-кто поумерил свой пыл и не орал на весь лес, как резаный, и не нес чепуху полнейшую, вот тогда бы все обошлось! — А ну тихо там! — гаркнул какой-то мужчина, распугав всех птиц, в амплуа беспощадного инквизитора приближаясь к ним. — В следующий раз включите мозги, прежде чем решите поголосить на всю катушку в лесу Вашингтона. Если, конечно, этот раз состоится, что вряд ли, спешу вас огорчить, — Карлайл и Коралин хоть и слушали вампира, но продолжали безустанно сверлить друг друга взглядами с разных концов импровизированного круга захвата. — А сейчас прошу за нами. Вас ждет увлекательнейшая поездка в нашем сопровождении!