Никогда не игнорируй человека, который заботится больше всех о тебе. Потому что в один прекрасный день, ты можешь проснуться и понять, что потерял Луну, считая звезды. — Антуан де Сент-Экзюпери, «Маленький принц»
***
К вечеру следующего дня Коралин стала медленно приходить в себя. Голова была тяжелой, словно кто-то не пожалел сил, когда бил по ней дубинкой. Но веки были тяжелее, поэтому пришлось ориентироваться по другим органам чувств. Воздух был приятным, в нем ничем посторонним не пахло. И тишина не сдавливала виски, а мягко обволакивала. Ее нарушало, однако, шуршание страниц. Но не действовало на нервы раздражающе, напротив — давало понять, что сознание вернулось. Первые моменты после пробуждения от глубокого сна особенно хороши. Тем, что память приходит с опозданием, позволяя насладиться пустотой и легкостью внутри. Если окунуться в этот омут, можно закрыть глаза на неприятную, липкую прохладу, желудочные спазмы и болевые позывы в левой ноге. Какая знакомая ситуация. Через некоторое время Коралин тихонько открыла глаза, так, словно боялась потревожить своим бодрствованием целый мир. Как всегда она не надеялась на лучшее, даже на что-то не слишком плохое, потому не ожидала увидеть доктора Каллена. Он смотрел на нее сверху и тепло улыбался, отчего всякая боль казалась ничтожной и быстро забывалась. — Здравствуй, — баритон был сильный, но мягкий и приятный на слух. Поглаживая лицевой стороной ладони предплечье ее руки, он вложил во взгляд все, что копилось на душе без малого сутки. Отложив книгу на прикроватную тумбочку к различным баночкам и склянкам, придирчиво поправил тонкую трубку от капельницы и вновь улыбнулся ей. — Долго же ты спала. — Долго? — недоверчиво прошептала Коралин, прочистив горло. Она нахмурилась, попытавшись понять, сколько времени потеряла. — Достаточно. Однако время, потраченное на сон, оправдывает все ожидания. Ты выглядишь гораздо лучше, — сообщил он, и девушка отвела взгляд. — Разве можно так издеваться над собой, Коралин? Если ты сама о себе не позаботишься в этом месте, этого не сделает никто, — встретив его серьезный взгляд, Коралин почувствовала себя нашкодившим ребенком. Она понимала, что Карлайл прав, но ей не нравилось такое положение дел. Задумавшись, она вздрогнула и выпучила глаза, когда он легонько щелкнул ее по носу. — Не грусти, пожалуйста. И не пугай меня так больше. — Ты напугал меня сильнее, — вспомнив кое-что, сказала она, но не могла не улыбнуться. Каллен не стал затевать продолжение ночному спору, уступив. Он уже хотел закрепить свои наставления, как вдруг эмоции на лице Коралин переменились. Поморщившись, она сжала зубы, что есть мочи, и вцепилась рукой в его колено. Попыталась подтянуть больную конечность к себе, но Карлайл вовремя остановил ее. — Тише, все хорошо, — приговаривал он, откидывая одеяло и обнажая припухшую рану. Кровотечение уже давно остановилось, но из щелочек снова засочилась кровь, когда Коралин пошевелилась. Доктор обработал кожу специальным раствором, после чего наклеил новый пластырь, белый и квадратный. Делая свою работу, он всеми силами старался не обращать внимания на Коралин, чтобы быть собранным. Она не рыдала, но все же поскуливала сквозь слезы, покрывшие все щеки. Длинные тонкие пальцы отчаянно сминали одеяло в попытке облегчить страдания. Иначе Каллену представлялась реакция агента на боль, но он прежде всего видел в Коралин человеческую природу. — Вот и все. Надеюсь, в этот раз все срастется навсегда. — Я уже говорила, что ты тратишь на меня слишком много добра, — пробормотала девушка, пытаясь натянуть, к слову, не свою футболку на оголенные места. Карлайл незаметно бросил на нее короткий взгляд и участливо накинул одеяло, с особой осторожностью, чтобы не задеть раненую ногу. Без объяснений он исчез в смежной комнате, прихватив с собой остатки медикаментов. Прошло несколько минут, и состояние Коралин нормализовалось. Полулежа в мягкой постели, она с интересом осматривалась. Комната определенно была ей незнакома; будучи агентом до побега, она жила в менее роскошных условиях. Помещение сложно было назвать просторным, да и мебели было минимум. Однако она была подобрана со вкусом. Рядом с широкой кроватью, на столике, горела красивая лампа с темно-желтой бахромой. Такие вещи, словно привезенные из загородного домика на берегу озера, можно было очень редко встретить в стенах OSA — почти все здесь было холодным и неутонченным. Эта же комната удивила Коралин. Но больше всего ее порадовало наличие окна. На мгновение она даже усомнилась, что по-прежнему находится в организации. Оно было не во всю стену, но относительно размеров комнаты казалось большим. Жаль было только, что шторы скрывали вид из него. Видимо, была ночь. — У тебя все хорошо? — из соседней комнаты выглянул Карлайл, с волнением осматривая ее. Несколько секунд она не отрывала взгляд от окна, а потом тихо спросила: — Где мы? — Я не имею понятия, что нашло на мистера Зновицки, — начал Карлайл, проходя глубже и со вздохом присаживаясь на край постели, — но из медблока он приказал доставить меня сюда и закрепить эти апартаменты за мной. — Очень странно, — ровно сказала Коралин, все так же устремляя взгляд в сторону окна. Она приняла из рук мужчины стакан воды, благодарно улыбнувшись, и добавила про действия предводителя: — Слишком подозрительно. — Если честно, я уже устал подозревать организацию, от этого нет проку, только мысли засоряет. Коралин в задумчивости опустошила стакан, заглушив жажду на время, и поставила его на тумбочку рядом. — И, что, он разрешил мне быть здесь? — совсем уж недоверчиво спросила она, нервно сжимая пальцы вокруг запястья. — Сказал, как мне будет удобно, — Каллен пожал плечами. — Запретил только поправлять твое здоровье в медблоке. Я рассматривал этот вариант первоначально, — воздух покинул его легкие, и он обернулся к затихшей Коралин. Она выглядела мрачнее грозовой тучи, озлобленно уставившись в пустоту и сжимая дрожащие губы. Карлайл потянулся, чтобы взять ее руку, на которой остались красные отпечатки от ее пальцев. Он пристально смотрел на них около пяти секунд, а затем требовательно взглянул на нее: — Что случилось? Коралин?.. — Какая к черту разница, если все складывается хуже некуда? — озлобленно на весь мир пробормотала она, сползла на подушки и натянула одеяло повыше. Карлайл хмуро и задумчиво смотрел на свою ладонь, в которой боле не лежала ее, но смысла гадать, что же на этот раз произошло, не было. И, казалось бы, она лежала совсем рядом, но он не чувствовал ее поблизости. — Для меня есть разница и большая, Коралин, раз я спрашиваю, — произнес мужчина в спину Коралин. Ей казалось, лишь отвернувшись, она сможет подчинить себе эмоции. И все шло хорошо, пока она не услышала горестные нотки в голосе вампира. — Ну же, еще пятнадцать минут назад ты мне очаровательно улыбалась, впервые за столь длительное время. А сейчас просто закрылась от меня? — Мне так плохо, Карлайл, — Коралин вздрогнула, но следом вновь натянулась, как струна. — Мне казалось, хуже уже некуда, но я ошибалась. Я очень сильно ошибалась! Это никогда не закончится, Карлайл! Эта жизнь будет вечным кошмаром для меня. Прежде чем заговорить, мужчина дождался, когда ее дыхание придет в норму. — Тебе всего лишь кажется так, Коралин. И, поверь, в шторме есть свой смысл. Когда ты выйдешь из него, ты станешь другой. Изменится твой взгляд на мир, на жизнь и на остальные вечные вопросы. Для того он и послан тебе, чтобы что-то изменить в твоей жизни. И, в какой бы раз ты ни входила в его ударные волны, страдания будут грезиться бесконечными. Но с каждым новым штормом предыдущий будет казаться легче, ты даже не вспомнишь, как прошла через него, — Каллен отвернулся от девушки, упершись локтями в колени и сцепив руки в замок. — Просто, я... сомневаюсь, — наконец, откликнулась Коралин, собравшись с мыслями, — в своих силах. У меня есть для этого причины, — она приподнялась и повернулась к доктору, но взглядом уперлась в его широкую спину. В момент, когда она слышала в ответ лишь тишину и была лишена возможности заглянуть в его глаза, ей показалось, что она может потерять его. Не то чтобы она успела найти его когда-то как родственника, но он был близким сердцу. Она не до конца понимала себя, но не отрицала. Тем не менее, терять его ей не хотелось. И сейчас ей показалось, не откройся она ему хотя бы на малую долю — он не посмотрит на нее так, как прежде, и не доверится сам. — Я здесь из-за своего брата, — ее слова моментально вырвали вампира из раздумий и весьма заинтриговали. Коралин заметила, как он приподнял голову, показав, что слушает. — В общем-то, и ты здесь оказался из-за моего брата, — понуро произнесла светловолосая, с облегчением облокотившись на подушки и прикрыв глаза, дабы сдерживать себя в руках. — Я потеряла его и долгое время пыталась найти. Узнала, что он в Уати, впутала тебя в эту историю, и... Дальше ты знаешь. Я уже отчаялась увидеть его, а он, оказывается, здесь. Поэтому я так быстро согласилась вернуться в ряды агентов. Чтобы быть вместе снова и чтобы они не сделали с ним... Что сделали в свое время со мной. Карлайл, серьезный и задумчивый, обернулся к ней, и она открыла глаза. — Я должна была сказать все раньше, — извиняющимся тоном прошептала Коралин, и на глазах образовались слезы. — Ты имел право знать... — Нет. Ты не должна была, — Карлайл мотнул головой и придвинулся ближе, чтобы взять ее за руку. — Ты никому ничего не должна. Всему свое время. К тому же, что бы изменила моя осведомленность? Меня бы только смутили новые подробности, ведь про существование OSA я узнал совсем недавно. Ты мне ничего не должна, и все-таки я очень рад, что ты рассказала, — губы мужчины растянулись в улыбке, заставив Коралин улыбнуться в ответ. — Одного я не понимаю, — говорил он, поглаживая нежную кожу с тыльной стороны ее ладони. — В чем твоя печаль сейчас? Ведь с братом ты увиделась. Девушка снова помрачнела, поджав губы. — Он очень серьезно заболел. Мы все-таки были в США, в зоне умеренного климата. А потом его увезли на север Канады. И транспортировка сюда, думаю, совсем усугубила дело. Он еще совсем маленький, Карлайл, это может убить его! — щеки и шею обдавало жаром, когда Коралин чувствовала приливы гнева. Она крепко сжала руку мужчины, проглотив ком в горле. — А зная-то финансовую ситуацию OSA... Они вряд ли даже на препараты сподобятся, не то что уж на лечение! Карлайл, я не выдержу, если потеряю его! — Ну-ну, не нужно крайностей, — успокаивающе произнес Каллен, ответно сжав ее ладонь в руках. Она выглядела разбито, и Карлайл очень хорошо понимал ее беспокойство — не простое, о жизненных мелочах, а о ребенке. Ей была нужна поддержка и уверенность, что она не одинока, она нуждалась в объятиях, и он без задней мысли дал их ей. — Я действительно не смогу без него, — Коралин не переставала бормотать, сдерживая слезы. Боль от раны растекалась по всему телу, но она не собиралась отстраняться, чтобы расположиться поудобнее. Это не имело значения для нее, когда он прижимал ее так близко к себе. Она уже не могла представить, как жила без этого чувства раньше. В его крепких руках ей становилось спокойнее, и на мгновение — пока лишь на одно мгновение — она почувствовала себя в безопасности. — Я знаю, — просто ответил он. Она украдкой видела его черты. Карлайл казался серьезным, в подернутых печалью глазах читалось сострадание. Но, как только он заметил, что она наблюдает за ним, его губы расплылись в маленькой улыбке. Просто потому что ей она была нужна сейчас. Она прерывисто выдохнула и положила голову на его плечо. Но внутри все мелко дрожало, не позволяя расслабиться. Может быть, поэтому Карлайл принял решение не молчать. — Коралин, я не был в точно такой же ситуации, поэтому не могу понять тебя в полной мере. И никогда не пойму. Но я знаю, каково это, я тоже переживал за своих детей. Ты должна взять себя в руки и успокоиться. — Но ты говорил... — нерешительно перебила его девушка. — Говорил, что я никому не должна... — Да. Ты обязана самой себе, — пояснил он и безнадежно выдохнул, осторожно придерживая ее ногу. — И прежде всего ты обязана заботиться о себе, хватит терзать себя. Он придержал ее бедро, но не отстранил от себя, чего так боялась Коралин. Но, несмотря на страх быть отвергнутой, она решила озвучить мысли. — А ты разве сам не терзаешь себя? — ее голос прозвучал обвиняюще. Она хотела мягче, но получилось искренне; ей подумалось, что у нее нет права лгать человеку, который так много сделал для ее блага. — Терзаюсь ли я? — удивленно спросил Карлайл, предчувствуя выяснение отношений. Он отпрянул, но продолжал держать ее в руках, чтобы сохранять контакт. — Не притворяйся, Карлайл, прошу. Ты прекрасно понял, о чем я, — выпалила Коралин, помотав головой. — Ты давно винишь себя в чем-то и поэтому изводишь. Ты закрылся ото всех, отрезал себя от семьи, а значит, лишил всего хорошего, что у тебя было. Ты лишил себя нормальной жизни и шанса быть счастливым и теперь, смотря мне в глаза, смотря в глаза тому, у кого нет возможности просто жить, говоришь не терзать себя? — она горестно глядела на вампира, сведя брови. — Я лишь... хотел как лучше, — она застала его врасплох. Ее слова не причиняли боли, в них были только добрые намерения, но они били точно в сердце, заставляя задуматься. Он знал, что она права. Но еще никто не забирался так далеко в его душу, туда, где совсем нет света. И это вдруг испугало его. Если она своим зорким взглядом проникнет глубже, то может узнать что-то поистине ужасное, что даже ее повергнет в шок. В душу закрался страх, он заставлял молчать. Присутствие Коралин в его жизни вдруг стало таким важным и необходимым, что он попросту испугался увидеть презрение в ее глазах. — Как лучше для всех, кроме тебя, — с сожалением произнесла девушка, опустив взгляд. Он смотрел на нее так, словно она что-то значит, и Коралин не хотела возобновлять зрительный контакт, потому что боялась ошибиться и увидеть просто взгляд. Но, как бы она ни пряталась, Карлайл, согласно кивнув ей, поднял ее подбородок выше, чтобы привлечь внимание. — У меня есть на то причины. Мое наказание заслужено. — Тогда и мое тоже! — воскликнула в расстройстве Коралин, немного подпрыгнув. — Карлайл Каллен, ты даже не представляешь, сколько мерзости я совершила за двадцать семь лет! Сколько людей из-за меня погибло, скольким прошлось и приходится страдать до сих пор! Я наказываю себя не столько болью, сколько этой жизнью, и была бы моя воля, если было бы все так просто, я бы с радостью избавилась от нее! Это принесло бы облегчение. — Это не лицо твоей жизни, Коралин, нет. На твою долю выпали тяжелые испытания, чтобы сделать тебя сильнее, — вступил в конфронтацию Каллен, держа ее близко к себе и не позволяя отодвинуться из-за разногласий. — И раз они тебя не сломили, ты сильная женщина. А сильная женщина на то и сильная, чтобы из каждого испытания выходить еще мудрее и опытнее, чем была. Я уверен, твой путь к родному берегу еще очень далек, его даже не видно, но он существует, и ты его обязательно найдешь. Коралин всерьез задумалась над его словами, она даже почувствовала ответный трепет в груди, словно что-то активно поддерживало его позицию. — Откуда ты знаешь, что я достойна этого, если понятия не имеешь обо всем, что я натворила? — Милая Коралин, я могу задать тебе тот же вопрос, — Карлайл горестно усмехнулся, но взгляд оставался добрым. Поняв, что ей нечего сказать, по спрятанным глазам и рукам, которые она сжимала, он продолжил: — Ни ты, ни я не боги. У нас нет права осуждать. Мы можем сочувствовать, поддерживать, помогать и любить. Но не судить, — он улыбнулся ей, ловко освобождая ее руку от иглы капельницы, совсем безболезненно. — Поэтому у тебя есть свой берег, и путь к нему обязательно найдется. — А у тебя? — помолчав немного, спросила Коралин и с надеждой посмотрела на мужчину, как смотрят дети Рождественским утром под елку, предвкушая подарки. — Наверное, — он лучезарно улыбнулся ей и потрепал по щеке. — Но до конца дойдет лишь тот, кто примет себя и переступит через слабости. — Я верю, что он есть, — искренне произнесла дампир, вложив свою ладонь в его. Прокол от иглы зажил за считанные минуты, не оставив и следа. Коралин устало выдохнула и положила голову на его плечо; на нем было так удобно, что голова превращалась в невесомый воздушный шарик на тончайшей ниточке. Проникнувшись комфортом и его запахом, она шепнула: — Спасибо тебе. Я еще пару дней назад хотела поблагодарить тебя за все, что ты для меня делаешь. Просто за то, что ты не оставляешь меня одну. Когда тебя нет поблизости, я превращаюсь в хлюпающую лужицу, в бесполезную и жалкую. — Ты делаешь для меня не меньше, — тут же ответил Карлайл. Был этот момент единения по-особенному прекрасен. Они мало знали друг друга, но с легкостью находили утешение. — Я не оставлю тебя, — как Коралин казалось, в такие моменты он становился немного другим. Не скрывался в себе и не отдалялся. Он все еще был прежним, но все-таки чуточку другим. Она была тронута обещанием и тем, как он прижался губами к ее волосам, тоже. Она вздернула голову, чтобы увидеть его, и коснулась взглядом его светлых глаз, которые улыбались ей. — Даже если узнаю о тебе что-то плохое. У каждого из нас на счету ошибки, и каждый имеет второй шанс. Маленько подумав, он добавил: — С твоим братом все будет хорошо, он обязательно поправится. Пневмония, конечно, дело серьезное, но мы осилим ее, — Коралин выпрямилась, а ее взгляд зажегся непониманием. — С Калебом я встретился еще два дня тому назад, — Карлайл улыбнулся, предвосхищая ее вопрос, — однако у меня и в мыслях не было, что вы как-то связаны. — Что? Но как?.. — от волнения девушка запиналась, не в силах сформулировать мысли. Она лишь беспомощно бегала глазами по лицу доктора. — Мистер Зновицки попросил меня о помощи, и я согласился. Врачи здесь определенно в дефиците, и мое появление пришлось кстати организации, — объяснил он и затем задумался, как лучше донести до девушки свои мысли. — Признаться честно, я не в восторге от того, что помогаю OSA, но мое мировоззрение никак не повлияло на решение. Я лечу просто людей в независимости от того, кем они являются. Коралин потерялась в мыслях и хранила молчание некоторое время. К моменту, когда Карлайл хотел спросить о причине, она неуверенно посмотрела на него: — Зновицки попросил тебя лечить моего брата и ты согласился? Бесплатно? — иначе быть не могло, она понимала; в бюджете OSA не прописан пункт «Нужды Калеба Уокмана». — Несомненно, — заверил ее Карлайл, смешавшись от такого вопроса. — Я в любом случае не стал бы требовать вознаграждения и не взял бы денег или другой платы, если бы предложили. Может быть, мне выделили эту комнату из благодарности, но не больше, ведь это... Коралин, что с тобой? Рана? Почему ты плачешь? — взгляд Карлайла смягчился и сконцентрировался на ее неспокойном лице. Коралин старалась держаться, но жилки подрагивали, и наворачивались крупные слезы. — Не рана, нет, — с трудом выговорила она и, утерев слезы, произнесла сквозь рыдания: — Я не могу описать это словами, просто не могу!.. Ты не представляешь, как для меня это важно, — Коралин не смогла сказать всего, что хотела, — не выдержала натиска эмоций, спрятав лицо в ладонях, и заплакала в голос. Карлайл пораженно созерцал девушку, не понимая, почему ее реакция столь сильна. Ведь он не сделал чего-то особенного для себя, он доктор, как еще он должен был поступить?.. Не в первый раз он замечал, что Коралин относится к простым добрым делам как к чуду. Ее мировосприятие было утонченным и особенным, он не встречал кого-то подобного прежде. Ему казалось, она плакала у него на груди бесконечно долго, но он не считал правильным останавливать ее. Эмоции копились в ней слишком долго, чтобы сдержать их и сейчас. И он был по-настоящему счастлив от того, что она доверяет ему настолько, что позволяет быть рядом, когда душа выворачивается наружу. — Эй, все хорошо, — «Все обязательно будет хорошо», — Карлайл уверенно улыбался ей, смахивая соленые капли с опухшего лица. Он взял ее лицо в ладони, когда уловил, как сбивается пульс, и сказал: — Не разбивай мне сердца своими слезами. Кажется, за несколько недель нашего знакомства ты выплакала целый океан. — Я просто хотела, очень сильно хотела сказать «спасибо», — щеки Коралин порозовели, и до вампира дошел чарующий аромат ее тела. — Что ж, у тебя это вышло, — в медовых глазах Каллена читалась насмешка. — Однако впредь, если захочешь поблагодарить меня, достаточно просто объятий. Слезы собьют меня с толку. — Хорошо, — она кивнула, а улыбка показалась ему немного хитрой. Но, к сожалению, она продержалась совсем не долго. — Погоди, Карлайл. Но если ты сейчас со мной, то Калеб... совершенно один? — Нет же, разве мог я оставить его в одиночестве?.. — заверил беспокойную ее мужчина. — У его постели дежурят надежные люди мистера Зновицки, а мне регулярно приходят показатели с датчиков, — он указал на небольшой черный планшет, лежащий на тумбочке. — К тому же, несколько раз я спускался туда. Все под контролем, Коралин. Губы девушки дернулись в улыбке, и она хотела что-то сказать ему, но не успела: Каллен вдруг спохватился и исчез в соседней комнате, откуда послышалось копошение. Остаться без объяснений Коралин была недовольна, но дотянуться и посмотреть, что происходило за стеной, не было сил. Благо, совсем скоро Карлайл вернулся, она успела только вытереть остатки слез с лица. — Тебе нужно поесть, — решительный взгляд вампира и чаша с чем-то горячим выбили Коралин из колеи. — Оказывается, это следовало сделать намного раньше, но теперь, благодаря сведущим людям, я знаю все аспекты организации дампиров, — он кинул на нее недовольный взгляд, намекая на старые добрые недоговорки. Но уже через пару секунд ему трудно было скрывать иронию в глазах. — Я не хочу, Карлайл, честно, — Коралин приложила руку к груди и сильнее вжалась в спинку кровати, наблюдая непоколебимость намерений Карлайла. — Ты хочешь, не обманывайся, — говорил он, присаживаясь на край постели и забирая ее руки в свои. — Тебе так кажется, потому что ты долго голодала, — она ничего не сказала в опровержение, но ее взгляд усиленно спорил с его. Карлайл сжал ее ладонь и склонил голову на бок. — Не упрямься, это не имеет смысла. В противном случае, я свяжу тебе руки и накормлю насильно. — Твоя забота проявляется в очень странных формах, — Коралин закусила губу, нахмурившись, и сложила руки на груди. — Ведь знаешь же, что тебе это необходимо. Ну, же, мне с трудом удалось достать еду, здесь все строго по графику. Не пропадать же добру, — привел последний аргумент Каллен, и, судя по выражению лица Коралин, он ее зацепил. — С трудом? — она с сомнением посмотрела на него и получила кивок в ответ. — Ладно, давай сюда, — она тяжело вздохнула и протянула руки, в которые Карлайл вложил глубокую чашу с супом и ложку. — Кажется, я не ела это очень и очень давно, — она еще раз с мольбой взглянула на доктора, но он был непреклонен. — Куриный бульон испокон веков восстанавливал силы, и власти организации осведомлены об этом, раз снабжают им агентов на миссиях. Можешь есть, я проверил технологическую карту. Коралин натянуто улыбнулась и зачерпнула одну неполную ложку, которой, впрочем, хватило, чтобы пробудить аппетит. Еле успевая жевать, она уговорила Карлайла рассказать подробнее о состоянии Калеба, в чем он, конечно, не смог ей отказать. — Он ведь поправится, да? — с надеждой спросила Коралин в итоге. — Обязательно поправится, — если пару дней назад и до этого вечера он был не уверен в этом, то сейчас ее глаза, полные страха и любви, побудили его сделать все возможное и невозможное, чтобы вылечить мальчика. Карлайл улыбнулся и забрал у нее пустую тарелку, поставив на тумбочку. — Ну вот, теперь выглядишь как кто-то, кто жив, — он не удержался и погладил ее щеку большим пальцем, откинув прядку волос за плечо, а Коралин податливо потянулась к нему и уткнулась носом в ладонь. — Позволь мне увидеть малыша снова, прошу, — ее голос был пронизан грустью и мольбой, словно она уже потеряла всякую надежду получить утвердительный ответ. — Нет. Тебе нужно остаться в постели сегодня, — Карлайл покачал головой, не одобряя ее идею. Он убрал руку, заставив ее покинуть мир грез, и произнес со всей серьезностью: — Он в безопасности, никогда не бывает один. Ни к чему тебе жертвовать своим здоровьем и снова портить мою работу, — мужчина провел рукой по волосам и отодвинул одеяло с бедра Коралин, чтобы проверить рану. — Нет, о том, чтобы встать, и речи быть не может. Пойми, своими страданиями ты брату не поможешь... — Я понимаю, — остановила она его прикосновением к руке. Прежде чем продолжить, она сделала заминку, но Карлайл, не перебивая, ждал. — Ты, верно, должен быть с ним? Сначала бессмертный подумал, что она очень хотела этого. Понять ее было можно: беспокойство за родного человека снедало, и хотелось использовать любую возможность, чтобы защитить его от неприятностей. Но потом Карлайл понял: он ошибся. У ее тоски была другая причина — нежелание отпускать его. — Это не обязательно. Я заходил в медблок аккурат перед твоим пробуждением, все было стабильно. — Останься со мной, пожалуйста, — попросила Коралин, не выдерживая какой-либо паузы. Все мысли расплылись, тело запросило не бодрящей свежести, а уютного тепла, которое могло обеспечить одеяло. Доктор еле различимо кивнул ей, но вместо того, чтобы прилечь рядом, что было в списке скрытых желаний Коралин, ушел в соседнюю комнату, быстренько похватав в руки использованную посуду и оставшиеся лекарства. Не прошло и полминуты, как он насупившейся Коралин вручил стакан с теплой водой. — До дна, — беспрекословно произнес он. То, как она скривила нос, учуяв крепкий запах успокоительного, было ожидаемо. Однако спорить она не решилась и, опустошив сосуд наполовину, отставила на прикроватный столик, пообещала допить позже. Карлайл снисходительно улыбнулся и погасил свет в комнате. Девушка тут же взглянула на окно; теперь стало видно, как из-за штор просачивался свет. Очень хотелось посмотреть за него, но ведь вставать ей было не позволено. Кротко глянула на доктора — нет, все еще не позволено, он будто без слов знал, о чем она попросит. Оставалось только представлять, что там, за стеклом. Размышляя о просторах, она даже не заметила, как Карлайл оказался совсем рядом. Он присел на постель, опершись на спинку кровати, и теперь в ожидании смотрел на девушку. Не мог наглядеться на свою пташку, которая заливистой песнью объявила в каменном сердце весну. Ее дивная трель ознаменовала пробуждение от долгого муторного сна. В то же время с тоской он вспоминал Эсми и думал о своей вине, по-прежнему корил себя в ее гибели. Но ведь каждый достоин второго шанса, так? — А я долго не мог понять, кого же напоминает мне Калеб, — спустя время произнес Карлайл, когда голова девушки лежала на его коленях, а она позволяла перебирать свои волосы. — Да, — она слегка улыбнулась, открыв глаза. — Мы действительно похожи. Мне очень горестно думать, что в нем было долгожданное утешение моих родителей, — она тяжело сглотнула. — А я его отняла. Я поступила не лучше OSA. — Ты пыталась все сделать правильно, ведь его рано или поздно забрали бы, — Карлайл пожал плечами, накручивая на палец ее светлый локон. — По крайней мере, в них живет надежда. Должна жить. — Но с годами она гаснет. Она посмотрела вверх, найдя на лице Карлайла задумчивость. Значит, сомневается. — Не гаснет разве? — от ее голоса его взгляд сделался яснее. — Гаснет, Коралин. Время беспощадно убивает надежды, которыми мы жили, — в то мгновение Коралин показалось, что он научен горьким опытом и знает, о чем говорит. Но, когда она взяла его руку в свои, рассматривая в темноте, черты его лица расслабились. — Но ведь, по твоим рассказам, прошло всего два года. — Два года, — она согласно кивнула; шея неприятно заныла, отчего она нахмурилась, — за которые я так сильно привязалась к нему. А потеряв, была на грани принятия смерти и принесения ее тем, кто отнял у меня Калеба. Я не могу даже на сотую долю представить, что чувствуют родители. И, о, я на все готова, — Коралин остановилась, переводя дух, — чтобы ему позволили вернуться в семью. Но чует мое сердце, что исключения Герман не сделает и вместе с остальными будет готовить к военному будущему. Иначе он не подошел бы к его лечению с такой ответственностью. — Не будем загадывать, — сказал Карлайл, невесомо погладив ее по голове. — Иногда жизнь удивляет своими поворотами. Когда его бархатистый голос стих, Коралин недовольно замычала. — Расскажи что-нибудь еще, — попросила она, с трудом открыв глаза, чтобы столкнуться с его заботливым взглядом, нежно обволакивающим. Она и представить не могла, как еще неделю назад устраивала с ним пылкие споры, бросая в его адрес обидные вещи и выслушивая в свой. И чуть позже он, созерцая ее добрый взгляд, говорил ей о всяких нелепостях, что приключались с вампиром за прожитые лета, о вещах важных для него и не очень. Коралин слушала его, с ненавязчивым любопытством узнавала подробности и улыбалась в ответ или сочувственно грустила, пока силы не покинули ее и она не провалилась в сон. Карлайл внимательным взглядом цеплялся за каждую складочку на ее лице и ресничку, ее светлые эмоции были чем-то, что вызвал он, были отражением его слов, и это окрыляло его, освобождало душу от груза. Этим вечером он понял, что Коралин была единственным человеком за двадцать пять лет, с которым он действительно говорил.