Путешествие

Анна, узнав о «Мадоннах» за бочками, ахнула. - Варвары какие, а еще просвещенная Франция. Нельзя же картины в такой сырости хранить! Яков, надо что-то делать… - Девочку надо забрать! Ей там мокро! – авторитетно заявил сын полицейского и ринулся за дверь. - Да стой же ты, блюститель закона… - рука отца вовремя схватила малыша за воротник. - Дмитрий, не лазай больше по трюму один. Кивнув, Дюк потащил за собой Петра Ивановича. - Деда, давай с тобой. Еще штучки поищем… - Нет, малыш, туда мы больше не пойдем. Миронов усадил резвого внука на колени. - Яков Платоныч, может, намекнем капитану, что негоже вывозить из России собственность короны? - И что мы ему предъявим? – хмурый Яков глянул на родственника. - Мой … - он изобразил пальцем револьвер, - … и гнев императора? Дай бог, что нас просто высадят в ближайшем порту. - Да, что-то я не подумал… Анна вскочила с рундука. - Яков, давай тогда просто заберем картины. Ты же хотел, чтобы мы вернулись на сушу – вот, пожалуйста. Я согласна. Штольман обвел глазами свое порывистое семейство. Хорошо еще, что Верочка не придумала собственный вариант спасения средневековых мамаш. - Так, дорогие мои. На борту не трепетные любители прекрасного, а преступники. - И что же делать? – огорчилась Анна. - Мария Федоровна эту коллекцию очень любит. А еще я читала, что «Мадонну Литта» сто лет назад купили в Италии для Эрмитажа за сто тысяч франков. Лицо Миронова вытянулось. - Это ж какие деньги… - Именно, - Яков поднял Дюка на руки, серьезно взглянул в голубые глазенки. - Дмитрий, пусть это будет тайна, хорошо? Не говори ни с кем о картинках, даже с Павлом Петровичем. - А с мамой можно? - Конечно, - Штольман поцеловал сына в щеку, поставил его на пол и с легким хлопком по попе отправил из каюты. Шепнул на ухо жене: - Милая, никакой самодеятельности. Погуляй пока с Дюком наверху, я тебе позже всё расскажу. Закрыв дверь, Яков повернулся к родственнику. - Петр Иванович, в Кронштадте я уже телеграфировал Коробейникову, еще раз мне отлучаться будет подозрительно. Я слышал от Андре, что он собирается пристать к берегу в Силламяэ, пополнить запасы. Там посреди поселка где-то должна быть почта с телеграфом. Я попрошу вас известить Ревельское управление полиции. Миронов пожевал губами и многозначительно кивнул. - А как мы узнаем, кто это? Вы ведь хотите поймать воров? - Или контрабандистов, - Яков не был уверен, что французские моряки могут с легкостью обворовать Эрмитаж. … Прогулявшись по палубе перед сном, Анна подошла к мужу. - Яков, у меня к тебе одна просьба... Он внимательно взглянул на нее и наклонился ближе, чтобы рассмотреть тень сомнения в голубых глазах. - Даже не у меня... Он улыбнулся. И на французском корабле его жена нашла, кому помочь. Анна продолжила. - Павел Петрович - он ведь влюблен. Да, знаю, это звучит странно, он же привидение... - Ничему я уже не удивляюсь, Анна Викторовна. Будучи знаком с вами, я познакомился с духами, ведьмами, левитирующими призраками. Вот голова у нас еще есть влюбленная. Или там голова с сердцем не ладят? Она хихикнула. - В том то и дело, Яков. Император не уверен в чувствах своей избранницы и хочет улестить её каким-нибудь подарком. - Нда. - Не делай вид, что не понимаешь. Штольман осторожно сказал: - Аня, я действительно не понимаю. Ты о чем сейчас говоришь? Анна помялась. - Давай отпустим Павла. Он уже никуда от своей Марьи Антоновны не денется и в Петербург не вернется. Морщины над изломанной бровью Штольмана приобрели немыслимый угол. - Яков Платонович? В голосе Анны не было ни грана угрозы, расстройства или обиды от возможного отказа. Это была лишь милая и ненавязчивая просьба. Штольман вздохнул. - Прямо сейчас? ... Перед тем, как попросить юнгу залезть на грот-мачту и отвязать шарф, Штольман подозвал к себе императора. - Павел Петрович, услуга за услугу. Я отпускаю вас, вы помогаете мне и стране. Согласны? - Да согласен уж. Давай шарф! - фыркнул самодержец. Штольман посмотрел на паруса и набрался терпения. - Я вас не слышу. - Да-да-да! - проорал император ему в ухо, кивая головой, как сумасшедший. Понизив голос, Яков прошептал что-то призраку, и тот ухнул от удовольствия. - Мне с тобой весело, подданный! - Возьмите деньги, Павел Петрович, не надо все красть. И прошу вас, снимите камзол с треуголкой. - Эт-та почему еще? - обиделся император. - Мне не идет? А Марья Антоновна хвалили... Яков покачал головой. По тому, как призрак гордо выпятил грудь, без слов было понятно, что наряды двухвековой давности казались ему последним писком моды. - Заметят. - Не врешь? Одежда упала на палубу. - Смотри не потеряй! Марья Антоновна, они с этим строгие! «Нанят на службу Романов, Павел Петрович, 140 лет, император Всея Руси», - думал Штольман, заталкивая ветхие тряпки в канатную бухту, чтобы не унесло ветром. «Не справится – уволю». ... Когда бригантина встала на причал в курортном поселке Силламяэ, Анна с малышами сошла с пирса и решила прогуляться вдоль берега. - Аннет, хочешь со мной на почту? - поинтересовался Миронов. Взглянув на то, с каким удовольствием сын зарыл ладони в белоснежный песок дюн, Анна отказалась. Петр Иванович, не торопясь, направился в поселок. Через некоторое время туда же направился юнга, потирая затылок от полученной затрещины. ... У стойки почты Люк вытащил из кармана бумажку и передал её телеграфисту. На недоуменно выпученные глаза юноша пожал плечами. Чиновник еще раз попытался понять текст. - Малец, ты немой что ли? Что это за белиберда? - Те-ле-грам! - громко, будто разговаривая с глухим, произнес Люк. - Да вижу, что не посылка. Почему буквы не русские? - А, что с тебя взять, басурманин... Чертыхаясь, чиновник полез за справочником для латиницы. Павел Петрович любовно пристроил гиацинты на подоконник и распластался над стойкой почтового служащего. - Мсье Ба... Бо… Ничего не разобрать. Пошто как курица лапой пишете! – возмутился на весь зал император, но к счастью, его никто не услышал. - Ишь, напридумывают фамилий… У окна почты распродавший товар мальчишка узрел яркое пятно и забежал в зал. - Кто-то у меня спер, - удивился подросток, забирая цветы. - Стой! – заорал самодержец, не дочитав послание. - Это моё! Я тебе, охлопок, денег бросил! … В каюте Анна уже отвернулась к переборке и приложила к груди Верочку, когда Штольман неожиданно накинул на нее плед. - Зачем, Яков, мне не холодно, - полуобернулась Анна. - Ах, Павел Петрович. Добрый день. Может, позже залетите? Взволнованный выполненным заданием призрак танцевал у подволока. - Я почти все прочитал! - похвастался он. - Малой с кораблика отправил телеграммку про тетенек. Еще говорить, или вам, подданные, неинтересно? Укрывшись пледом так, чтобы императору не видна была Верочка, Анна вздохнула. - Рассказывайте, ваше величество. Она попыталась разобрать имя адресата, которое Павел произнес почти по-русски. - Баду? Бадулер? - Бодлер, - догадался Миронов. - Наш император, наверное, не слишком интересуется поэзией. - Не обижайтесь, Павел Петрович, - извинилась Анна, шикнув на дядюшку. Яков вытянул ноги и с сомнением взглянул на довольного самодержца, рисующего в воздухе сердечки. Кроме имени и города адресата, легко отвлекающийся агент ничего сообщить не смог. - Поэт решил украсть картины? Анна, не поворачиваясь, укоризненно произнесла: - Яков Платонович, Шарль Бодлер умер больше четверти века назад. Неужели вы не читали его стихов дамам? - Бьюсь об заклад, в свои двадцать лет Яков Платоныч не этим привлекал девушек, - хохотнул Миронов, тут же прикусив язык под гневным взором Штольмана. - Я тогда больше справочники читал, - буркнул Яков. - А я, признаюсь, грешил этим, - Петр Иванович наморщил лоб и продекламировал: Этот ласковый лоск чрева, чресел и ног, Лебединый изгиб ненаглядного сада Восхищали меня, но дороже залог – Груди гроздья, краса моего винограда. (Шарль Бодлер, "Цветы зла") - Что такое чревочрёсел? – поднял голову с тюфяка спавший до этого Дюк. Миронов растерянно закрыл рот. Улыбнувшись, Анна оторвала Верочку от груди, запахнула блузку и повернулась к мужчинам. - Дядюшка, вот иди теперь, объясняй трехлетке, что это такое. - Яков, и ты, пожалуйста, прогуляйся с Верочкой. Мне надо побыть одной. - Ой, ухожу, ухожу, - Петр Иванович взял Дюка подмышку. - Чревочресел, мой милый внук, это такой любитель покушать… … - Аннет, выйди наверх, - позвал племянницу Петр Иванович. - Там Яков Платоныч тебе сюрприз приготовил. Поднявшись на палубу, Анна завернула за капитанскую рубку и замерла от удивления. Удерживая Верочку на локте, обнаженный по пояс Штольман стоял спиной к рубке, другой рукой он зачем-то водил над бочкой. На широкой спине перекатывались мышцы. Анна осмотрелась по сторонам. Не увидев рядом матросов, она тихонько подошла к мужу, провела ладонью по лопаткам, дотронулась губами до залитой солнцем кожи. Яков вздрогнул и выронил рубашку в наполненную дождевой водой бочку. Пробормотав что-то неслышное, он обернулся. - Аня, я тут… - Давай помогу, – улыбнулась Анна, целуя нагретое плечо. - Нет, нет, вода холодная. Держи Верочку. Яков перегнулся через край, запустил руку в бочку по локоть. Выловив рубашку, он прополоскал ее, отошел к борту и выжал в море. - Чайки, будь они неладны. Найдя подходящий канат, Штольман развесил на нем рубаху и вернулся к жене. - Что, милая? Анна провела одним пальчиком по груди мужа и вздохнула. - Надеюсь, Яков Платонович, местные дамы не прилипли сейчас к подзорным трубам. Это и есть твой обещанный сюрприз? - Ну что ты, Анечка. - Дюк! – крикнул Яков куда-то в сторону. Выбежавшего из-за мачты Дюка почти не было видно за огромным розовым букетом. Подбежав к матери, малыш громко продекламировал: - Мам, это тебе! Их зовут Анями. Анна погрузила лицо в чудесно пахнущий букет, присела, крепко обняла сына. - Спасибо, солнышко моё. - Яков, спасибо! Она прижалась к теплой груди мужа, поцеловала его в губы. Глаза Анны подозрительно блеснули влагой. - Они такие красивые… Где ты их достал? - Нанял посыльного, - пояснил Штольман и показал рукой наверх. - Павел Петрович сам выбирал. Сказал Дюку, что сорт называется Анна-Мари. На фор-марселе сидела розовая клумба из гиацинтов и чирикала голосом королевы, вспомнившей, наконец, дворцовое воспитание. - Ах, Поль, как это мило! Я будто в саду Тюильри! Давай поцелуемся! Кульбит воодушевленного императора над бригантиной распугал всех чаек.