Путешествие

Ворвавшись в полицейское управление Ревеля на улице Нунне, Штольман с Дюком на руках спросил, где начальство, широкими шагами прошел к полицмейстеру, представился. - Господин полковник, срочно нужна помощь. Можете кого-то выделить? И мне бы сына с кем-то оставить. - Разумеется. Наслышан о вас, господин статский советник, рад познакомиться воочию. Буду признателен, если научите чему-то моих черепах, - поздоровавшись, неторопливый полковник встал из-за стола и громко сказал куда-то в пространство: - Дежурный, найдите Лыскова. - Если хотите, Яков Платонович, оставьте со мной вашего малыша. Ко мне скоро жена зайдет, поручу ей. Кстати, вот и она... - Рад видеть, дорогая, у нас гость из столицы, - он склонился к руке жены и представил её Штольману. Дородная дама в жемчугах улыбнулась малышу и сделала козу. Штольман поприветствовал даму, оглядел кабинет. Дверь в коридор от стола не просматривалась, окно выходило на улицу. - Боюсь, он будет вам докучать. В ожидании помощника Яков прикинул, какое место в здании будет самым надежным для его резвого сына. Выбрав, он подошел к пожилому унтер-офицеру, бездельно сидевшему в закутке перед обезьянником. - Любезный, сможете присмотреть за моим красавцем? Яков опустил сына на пол. Дюк сделал умильное лицо, потянул себя пальцем за кудряшку и стал похож на замурзанного ангелочка. - Разумеется, вашбродь, - улыбнулся унтер в усы и похлопал по своим коленям. - Залезай, мой юный друг, будем палочки рисовать. Дюк деловито заполз на соседний табурет, налег грудью на стол, схватил ручку. На белом листе какого-то прошения расплылась красивая клякса. Крякнув, Штольман отобрал у сына ручку и завел его в пустой обезьянник. - Хороший мой, давай поиграем. Ты – герой. Враги поймали тебя и посадили в тюрьму. Тебе надо убежать. Вон там охранник, его можно уговаривать. Согласен? - Да, папа! – воодушевленный Дюк сразу залез на привинченную к полу скамейку и потянулся к высокому окну. - А мама скоро придет? - Надеюсь, мой герой, - выдохнул Яков, целуя сына в цыплячью шейку. Глядя, как усатый унтер запирает решетчатую дверь, Штольман сказал: - Смотрите, не выпускайте - Дмитрий очень предприимчивый. Полицейский добродушно улыбнулся. - Да ну что вы, ему же годика четыре всего? У меня внучок такой же. Справимся, не волнуйтесь. Сейчас ему паровозик принесу, где-то в тумбочке завалялся. - Господин Штольман? – подошел к Якову молодой полицейский. - Я Лен Лысков. Вы моего напарника просили тех французов с бочкой взять – так мы всё сделали, контрабандисты сидят по камерам. Мигом переключившись, Штольман, как телеграфный аппарат, стал четко выбрасывать слова. - Это потом. Извозчик, жетон восемнадцать. Срочно найдите и допросите, куда ехал, кто нанял. Будет запираться, доставьте сюда. - Так точно, будет сделано, - агент вышел из управления. Яков отошел к окну и, сжимая в руке иконку святого Иакова, уставился на стекло. Закрыв лицо руками, Анна сидела на полу, привалившись спиной к зеркалу. Дочка лежала у нее на коленях и плакала. «Где же вы, милые мои? Что за тряпки вокруг? Гардероб, спальня, гримерка? А перед этим комната была. Думай, советник...» … - Госпожа, вам плохо? – девушка склонилась над Анной и протянула ей руку. - Пойдемте, я вас чаем угощу, как раз хозяйка лавки отошла. Анна подняла голову. На лице служащей было участие, и Анна спросила: - Скажите, сколько мне лет? Девушка опешила. - Вы не помните, кто вы? Это вообще ваша внучка? Съежившись, Анна прижала к себе Верочку и всхлипнула, но вид слез на личике дочери отрезвил её. Она встала на одно колено, затем, тяжело опираясь на него, выпрямилась. Спина тут же заболела, и Анна согнулась, держась за зеркало. На отражение свое она больше не смотрела. «Не буду об этом думать». - Да, моя. Благодарю за помощь. Она осторожно перешла улицу и вошла в ресторан. … Запыхавшийся Лысков докладывал: - Бляха 18 говорит, что пролетку у него одолжили за сто рублей. Кто, не знает, пожилой мужчина с местным акцентом. - Вернули? – Штольман ожесточенно порвал лист бумаги, на котором, сам того не замечая, нацарапал какие-то загогулины. «Тот же, из ресторана. Не рассмотрел я его, а жаль». - Так точно, как обещали, просто привязали лошадей на площади. В пролетке никого не было. - Лавок с одеждой у вас в городе много? Не рыночных, с вешалками. Лен ненадолго задумался. - В центре разве что. Валли, Виру, Ратушная площадь. - Едем. - Дюк! – Яков с удивлением увидел сына, со всех ног бежавшего через приемную. - Папа! – Дюк кинулся на руки и, захлебываясь от возбуждения, прокричал отцу на ухо: - Там дырка! Я убежал! Я герой? Штольман отстранил сына от уха. - Еще какой. Ты вовремя выбрался. - Мы к маме поедем? - Да, малыш. Усатый дежурный у обезьянника недоверчиво ощупывал решетку. Завидев столичного гостя с Дюком на руках, унтер кинулся наперерез. - Господин Штольман, ваш мальчик у меня печенья попросил, и я отошел на секундочку, а там у самой стены прут чуть шире отогнут, никто бы из взрослых не протиснулся… Яков не сказал ни слова. «Ротозеи. И я тоже хорош, привык, что на службе с полуслова понимают. Вернусь, взгрею всех … потом все это. Подожди немного, милая, мы едем». … В пролетке Штольман напряженно смотрел по сторонам, выискивая витрины с одеждой. - Не волнуйтесь, Яков Платонович, - обернулся с места извозчика Лысков, - уже почти приехали. Следующая улица, а потом еще одна. Тут у нас рядом все, не так, как в столице. - Вы, наверное, удивляетесь, что меня Леном зовут? Яков ничему не удивлялся, ему было не до этого. - Как тряпочка? – заинтересовался Дюк. - Почти, малыш. Леня я, конечно же, - улыбнулся разговорчивый агент. – Но тут все больше немцы да эстонцы, Мартины там, Йонсы. Вот и зовут, как им удобно, я уж привык. - Нда. Вы французов допрашивали? Они про Бодлера что-то говорили? - Худой Жан, похоже, ничего не знает. А Гийом, который раненый, много рассказал, но вряд ли это поможет. Холсты следовало передать французу по фамилии Бодлер, облика его Гийом не знает, встреча у гавани по паролю «Искусство - вечность. Время - миг». Картины в Петербурге ему передал какой-то русский по кличке Знаток, сказал, что Бодлер просил обязательно мадонн, и еще что получится. - Наверное, просто на продажу, - хохотнул Лысков, - расходы отбить. Штольман обдумал услышанное. - Гийом врет, что не знает в лицо получателя, никто бы ему с первого раза такие ценности не доверил. Так что пароль - либо для отвода глаз, либо для второго моряка. Картину не забудьте после в Эрмитаж отправить. - Обязательно, Яков Платонович, ну как иначе. "Наверняка пароль из Бодлера", - Яков вспомнил, как на бригантине его поддразнивала Анна. "Любитель поэзии и мадонн. Надо поискать его здесь, пока отпуск не кончился. Только бы с Аней все было хорошо". - Здесь, - привстал он на сиденье. Лен осадил лошадь у красивой витрины. … Девушка из третьей по счету лавки направила их через дорогу, и Яков, кивнув метрдотелю, быстро вошел в ресторан «Олде Ханса». За тем же столиком, где они обедали, сидела Анна. - Анечка! – Штольман прошел к столику, не поспевая за сыном. – Что случилось, куда ты пропала? - А, Яков… - со странным равнодушием произнесла его жена. - Стой там, не подходи. Прошу тебя. Штольман с раскрытыми объятиями замер за спиной у Анны. - Что значит «не подходи»? Почему ты так странно Верочку кормишь? Он обошел её стул. Не обращая внимания на прижавшегося к её коленям Дюка, Анна смочила марлю в стакане молока и выжала кончик в рот Верочки. Яков присел рядом. Анна с противным скрипом ерзнула на стуле и повернулась к мужу спиной. Стакан от неловкого движения упал и разбился, расплескав белое по каменным плитам. - Ну что ты наделал? – вскрикнула Анна. - Я же просила, не подходи. - Принесите еще молока! – не оборачиваясь, крикнула она официанту. Верочка захныкала. Не выдержав взгляда в спину, Анна тяжело поднялась со стула, передала дочку Якову и, сгорбившись, побрела к выходу. Дюк молча побежал рядом. - Покорми, - услышал Яков её сдавленный голос. Ошеломленный Штольман с дочерью на руках поспешил на улицу. Анна, прислонившись к стене дома, взахлеб рыдала в локоть. "Яков, прости, я не могу. Я знаю, ты не будешь меня прогонять. Но ты не заслуживаешь старухи". - Милая, не пугай детей и объясни мне внятно, что случилось, - Яков осторожно приобнял жену за спину. Притихший Дюк вцепился в мамину юбку и посмотрел вверх. Закрыв лицо локтем, Анна повернулась. - Анечка, - Яков мягко опустил ее руку. - Вот что случилось! – с надрывом произнесла Анна. – Разве ты не видишь? Вот что! Она, не подымая глаз на мужа, забрала Верочку. - Отдай, я докормлю, плачет ведь. Штольман сощурил глаза на яркий дневной свет. Поморгал. Махнул рукой полицейскому, в недоумении застывшему у пролетки. - Господин Лысков, свободны, я заеду в управление позже. - Найдите мне извозчика, - бросил Яков метрдотелю, вновь входя за женой в ресторан. … В просторной гостиной в номере отеля Яков подождал, пока Анна уложит малышей в спальне, и загородил ей дорогу. - Аня, перестань, пожалуйста, меня избегать. Я ничего не понимаю. - Это ты перестань притворяться, Яков! Я же вижу, какая я! – отчаянным шепотом закричала Анна. - Я вижу! Продавщица видела! Коридорный ухмыльнулся, когда ты меня женой назвал! Штольман заиграл желваками. "Коридорный сейчас в зубы получит". - Что за глупости, Аня? Почему я притворяюсь? И почему ты не можешь рассказать, где была? Анна остановилась у трюмо и ткнула в себя пальцем. - Смотри! - Смотрю… - Яков встал рядом. - Что ты видишь? - Тебя вижу. Глаза опухли, щеки все в слезах, волосы растрепаны. Пойдем, милая, я тебя умою. - А… - она замерла. - А какие у меня волосы? Штольман вздохнул. - Выражаясь полицейским языком, темно-русые. Но я бы сказал, что они волшебного каштанового цвета. Иди ко мне, Анечка. Где там мой любимый завиток? Он притянул Анну к себе и поцеловал нежную кожу за ухом. Дернувшись, Анна вывернулась из-под его руки, отступила и недоверчиво протянула седую прядь между пальцами. - Каштановая? - Очень… - Яков повернул жену лицом к себе, бережно провел по её щеке ладонью. Анна, завороженная такой знакомой лаской, потянулась было к нему. - Милая, ты что так ссутулилась, устала? Что с тобой приключилось? Взгляд Анны вновь упал на согбенное отражение рядом со статным мужем. "Благородный мой Штольман. Я не допущу, чтобы над тобой потешались". Она закусила губу, попятилась и медленно вышла из номера, по пути наткнувшись на тележку с чайным сервизом. - Пенсне купите, бабушка, - буркнул официант, отпрянув от неловкой старухи, и захрипел, когда железная рука стиснула его горло. Штольман был вежлив до судорог. - Повторите-ка, что вы сказали?