Путешествие

Услышав рассказ о том, как у Анны отбирали дочь, Штольман вцепился в спинку стула. Мышцы его бессознательно напружинились, косточки на кулаках побелели. Перекладины стула хрустнули и сломались. Анна, вздрогнув, взглянула на малышку. - Яков, Верочке они ничего плохого не сделали. Сейчас я понимаю, что эта женщина хотела меня напугать. И у нее получилось... - Да, жадные люди не остановятся, если можно получить и то, и это. Если бы она могла ... и малышку, она бы это сделала, - Петр Иванович выглядел озадаченным. Несмотря на привычную браваду, превращение Анны в копию его матери потрясло его, но Миронов изо всех сил старался не подавать виду. Ему не хотелось пугать племянницу, как и обнадеживать её излишним оптимизмом. - Я о таких способностях, Аннет, еще не слыхал. На сегодняшний вечер я договорился об ужине с одной барышней, поспрашиваю у неё о местных поверьях. Штольман выдрал из стула обломанные перекладины. - Петр Иванович, побудьте пожалуйста пока с Анной. Мне нужно в управление. - Ступайте все по своим делам, я справлюсь, - махнула рукой Анна. - Нет, милая. Сейчас мы тебя одну не оставим, - Яков направился к жене, но осекся на полушаге, видя, как она отворачивается. - Аня, - он протянул к ней руки. Она помотала головой. - Иди, со мной все будет в порядке. Штольман вышел из номера, едва не вынеся за собой дверь. После тех глупых слов о близкой смерти Анна избегала его прикосновений, и он не знал, как с этим справиться. ... По дороге в управление Штольман еще раз обдумал порядок действий. "Обыск? Сейчас? Если все картины... высосаны, то их и эксперты не признают. Молодость хозяйки - тоже к делу не пришьешь. Нет, обыскивать рано". В здании полиции Яков прошел к полковнику. - Господин Бергман, прошу выделить полицейских для наблюдения за квартирой на улице Виру. Это связано с контрабандой живописи. - На ночь? - руководитель Ревельской полиции на секунду поднял голову от стола, протянул Штольману руку и вновь погрузился в свой отчет. - Это же придется дополнительно оплачивать? У меня фонды кончаются - окраина, знаете ли, не дают нам развернуться из столицы. "Фонды. Ну-ну", - взор Якова упал на вычурные стулья из дорогих пород дерева. Светловолосый лысеющий чиновник, не замечая мрачной тени на лице гостя и не подозревая о нависшей над его мебелью опасности, подсчитал что-то на бумажке и вздохнул. - Пойдемте, я соберу персонал. Яков сделал над собой усилие, разжал кулаки, перевел взгляд на Александра третьего. Здесь император, чей лик часто спасал Штольмана от излишней горячности, заслужил себе место на дальней стене, а за спиной прекрасно осведомленного полицмейстера висел портрет наследника Николая. Собрав при помощи полковника небольшую команду, Штольман обрисовал задачу. - Господин Федотов, узнайте, кто в том доме живет, обеспечьте непрерывное наружное наблюдение. После каждой смены или при происшествиях немедленно докладывать мне в гостиницу. В номер не ломиться, вызывайте меня через коридорного. - Слушаюсь, - сыщик Федотов, арестовавший французов, пересчитал унтеров и городовых, распределил пары. - Смены по три часа, я с Тамбергом первый. - Яков Платонович, если что, оружие применять? Штольман вздернул бровь, но вовремя вспомнил, что переводить его мимику в слова местные полицейские не умеют. - Если что, господин Федотов? Если кто-то выйдет из того дома и толкнет вас, извинитесь и работайте дальше. Это контрабандисты, а не убийцы. Нам нужны доказательства. Брать, только если из дома будут выносить что-то, похожее на холсты. - А, ну понял, конечно. Идем, Янис, перекусим перед дежурством. Заметив гневное удивление на подвижном лице столичного сыщика, полковник Бергман отозвал подчиненного в сторону. - Федотов, вы в своем уме? Перекусим! Вы бы еще ванну приняли. Немедленно выполнять! - Ох ты черт. Бегу. - Яков Платонович, простите моих сотрудников. Подтянемся, - полковник извинительно улыбнулся. Ему не хотелось выставлять управление в невыгодном свете. - Они у меня немного неповоротливые, но очень надежные. - Хорошо бы, - буркнул Штольман, обдумывая, не стоит ли присоединиться к наблюдению. ... На пороге номера его встретил Миронов в новом костюме. - Яков Платоныч, могу вам чистую рубашку дать - может, не по размеру, но все лучше, чем в грязном и затасканном. - Мы же договорились, что вы с Анной побудете... - Яков с тревогой посмотрел на все еще бледную жену, сидевшую у окна с Верочкой на руках. Петр Иванович пожал плечами. - Будто бы вы, ЯкПлатоныч, нашу Аннушку не знаете. Когда ей что-то нужно... Анна в новой белой блузке и простой юбке выглядела такой беззащитной, что Якову захотелось немедленно унести её в спальню, зацеловать до изнеможения, бессчетно повторить, какая она красивая и как он её любит. Почувствовав теплый взгляд мужа, Анна подняла глаза. Губы её начали расплываться в смущенной улыбке. Яков шагнул к креслу, и улыбка тут же потухла. Анна опомнилась. "Не нужно этого, счастье моё. Тебе так будет легче расстаться со мной, когда придет время". Из спальни выбежал Дюк, держа в руке какой-то рожок. Малыш обслюнявил узкий край трубки, изо всех сил дунул в него. Взрослые поморщились от душераздирающего визга, а Верочка издала возмущенный вопль. - Дмитрий, перестань. Что это? - Яков отобрал у сына странный музыкальный инструмент. Анна сердито пояснила: - Это рог для вина. Петр Иванович так себе представляет рожок для кормления младенца. - Ну Аннет, ты сказала - рожок, я принес, - Миронов пожал плечами. - Других не было. Решительно встав с кресла, Анна передала дочку мужу. - Сама найду. - Стой, Аня, - ухватил её за локоть Яков. - Не ходи одна. - Да кому я теперь нужна, - горечь была в её голосе, поникших плечах, сгорбленной спине. - Все равно мне надо бельё купить. Не переживайте, вернусь в целости и сохранности. Штольман ринулся было за женой, но вспомнил о возможных сообщениях от полицейских. - Петр Иванович? Вздохнув, Миронов покорно отправился вслед за племянницей. ... Яков сидел на полу в спальне, прислонясь головой к широкой кровати. "Аня, ты только посмотри на них. Не знаю еще, как, но я обязательно найду способ вернуть улыбку на твое лицо. Ради них. Ради нас всех". На ковре, расстеленном перед кроватью, на спине валялся Дюк и хохотал. Верочка медленно, но очень настойчиво ползла по ковру без помощи рук, отталкиваясь пухлыми коленками. Упершись темечком в брата и потыкавшись в препятствие, малышка подняла голову, ухватила крошечным ротиком рубашку Дюка и начала её сосать, негромко почмокивая. - Верочка, я невкусный! - изнемогая от смеха, пищал Дюк, не пытаясь даже отползти. - По-моему, очень вкусный, - возразил Штольман, подхватывая малышей на руки. С ужасающей гримасой он склонился к боку сына, широко открыл рот и с грозным рыком вцепился в рубашку. - Ар-рм! - щелкая зубами, Яков перебрался к животу Дюка. - Агр-рм! Ужасно вкусный. Так всего бы и съел! - Милая, - он взглянул на вошедшую из гостиной жену, - тебе оставить кусочек? Анна покачала головой. Прогулявшись, она твердо решила не думать о своих невзгодах, тем более что в кругу семьи не замечали её старости. - Верочке кушать пора, - опустившись на пол, Анна взяла оживившуюся при виде мамы дочку на руки. Малышка пожевала губками, выпустила слюнки и подтвердила: - Ам! ... Спустившись в холл отеля, Яков подошел к переминавшемуся в нетерпении Лыскову. - Новости? - Да, Яков Платонович. На Виру живут брат и сестра Цветаевы, наезжают редко, сами откуда-то из провинции. - Кто из них Цветаев? - Штольман показал рисунки Анны. - Вот этот, молодой, а второй - слуга, соседка говорит, почти всегда он рядом с хозяйкой. Цветаев этот сейчас на почту ходил, выспрашивал, когда точно закрываются, по каким дням посылки к поезду передают. Яков напрягся. - Вы сами спросили - по каким? - Нет, но я и так знаю. Завтра утром собирают почтовый вагон на Петербург. Потерев подбородок, Штольман задумался. - Похоже, он собирается ограбить почту. Вы, Лысков, когда в наблюдение? - Я - офицер связи! - гордо выпрямился молодой полицейский. - Ну то есть бегаю с сообщениями. - Отлично. Ждите меня здесь. ... - Дюк, иди сюда, нужна твоя помощь, - в номере Яков надел пиджак и удержал себя от желания немедленно проверить револьвер. Подбежавший малыш хлопнул ладошкой по карману отца, уважительно пробормотал: - Тяжелый! Можно с тобой? - Нет, малыш. Склонившись к уху сына, Яков шепнул: - Там будет очень скучно. Позови пожалуйста твоего высокородного приятеля, пусть он меня развлечет. Уже громче он сказал: - Анечка, мне нужно помочь местной полиции, у них людей не хватает. Побудешь немного одна с малышами? Анна нахмурила брови. - Конечно, куда я от них. Да и дядюшка убыл на ужин со своим шпионским прикрытием. Только... Она подняла руку, намереваясь дотронуться до мужа, и тут же ее отдернула. - Яков, это не опасно? Тебе нельзя рисковать. Покачав головой, Штольман потянулся обнять Анну, поцеловать, заверить, что никому из них больше не грозит опасность. Анна прикрыла глаза и отступила. - Ступай, Яков. Обещаю, я запрусь и открою только тебе. Он вышел в коридор, преувеличенно мягко закрыв дверь, хотя ему хотелось расколотить эту ледяную вежливость на мелкие осколки, растопить их в своем сердце. Вернуть свою прежнюю Анну. - Пожалуйста, возвращайся поскорее... Этих слов он уже не услышал. ... Прогулочным шагом Яков направился к зданию городской почты. В кармане у него лежал проверенный и компактный британский Бульдог. Лен Лысков следовал в некотором отдалении. Его длинноствольный полицейский Смит-Вессон в кобуре заметно оттопыривал пиджак. Выше последних этажей городских зданий, пугая голубей, с важным видом печатал парадный шаг агент Романов. Грязно-белый шарф его, повязанный на уровне пояса, торжественно помахивал кистями, за шарф был заткнут кремневый пистолет. Впечатление почетного караула портили лишь длинная ночная рубашка и босые пятки императора.