Путешествие

- Ну взгляни же на себя, Гуннар. Мне теперь нужен кто-то посильнее. Изольда Янсон потянулась всем своим гибким телом и снисходительно взглянула на слугу. - Хотя прости, прости, - она чмокнула его в щеку, обдав запахом сирени, - может быть, в деревне. «В этой глуши ведь и мужиков то почти нет. На безрыбье и этот сгодится». Пожилой эстонец, уже лет сорок безнадежно влюбленный в белокурую красавицу, горестно вздохнул. Была бы его воля, он бы женился на этой женщине сразу после смерти старшего Цветаева, но и тогда, и сейчас это было невозможно. Изольда не любила никого, кроме себя. А теперь ему не разрешали даже дотронуться до тела – хозяйка удостаивала его наградой лишь в тяжелые времена. - Алекс, мы отправляемся, - бросила Изольда сыну. - Не забудь захватить с собой картины. Я тогда погорячилась. Никогда не помешает иметь при себе запас сил. Цветаев натянул на руки перчатки и обернулся. - Маменька, оставь мне Гуннара, я один не справлюсь. И кстати, почему ты уезжаешь на ночь глядя? Завтра поедем с картинами все вместе. - Что за дырявая у тебя память, малыш? Я сколько раз тебе говорила – только в апреле, хоть и не каждый год, в Тухале из нашего колодца поднимается вода. Поэтому мне надо торопиться. Я бы уехала и раньше, но ждала, когда ты привезешь мне мадонн. А ты умудрился их потерять! Алекс знал, что раз в несколько лет их старый высохший колодец заливал всю округу, но забыл, как давно уже мать не пользовалась этой водой для восстановления своих умений. - Малыш, и в прошлом году колодец не действовал, и в позапрошлом. Я так разучусь с картин подпитываться. Если я даже на полдня опоздаю, ведьмина вода закончится, и твоя маменька к концу года превратится в развалину. Изольда покрутилась перед зеркалом. - Вообще-то я преувеличиваю. Силы той девчонки мне хватит на несколько лет. Но колодец уже давно не разливался, надо застать. Так что жду тебя в деревне. … В сумерках полицейские подошли к почте. У задней двери Штольман огляделся по сторонам. Подождал, пока поздний прохожий отойдет подальше, повозился с замком, поморщился от оглушительного визга петель. - Свечи захватили, Лысков? – войдя внутрь, Яков сунул отмычки в карман. - Конечно, - молодой полицейский прикрыл за собой дверь, зажег две свечи и вручил одну начальству. Уверенно пройдя по большому залу, Лен остановился в дальнем углу. - Идите сюда, Яков Платонович, тут склад почтовых отправлений. Яков подошел ближе. Посветив на металлические стеллажи, он перебрал крупные посылки. - Здесь картин нет. Подставил конторский стул, проверил верхние полки, потянул на себя тщательно заклеенную плоскую упаковку. - Вот они. Помогите стащить вниз, пусть наши грабители не слишком долго роются. Вдруг еще не найдут. - Где мне стоять, Яков Платонович? – Лен уже был готов брать преступников. Штольман осмотрел зал, прикинул перспективу. Под конторскими столами с массивными тумбами - слишком тесно, из шкафа – ничего не видно. - Сбегайте за маслом, Лысков, смажьте петли у входной двери. Ждите скрытно снаружи. Если Цветаев войдет, один или с помощниками, действуйте по ситуации, нам нужно задержать его с поличным. Без необходимости не стрелять. - Так точно. А вы? Найдя на конторке ножницы, Яков нещадно оборвал фикус и задумчиво осмотрел свой верный пиджак. «Послужит еще, не напасешься», - он скинул пиджак, повесил его на спинку стула. Белая рубашка не могла служить хорошей маскировкой, и Яков прихватил с соседнего стула оставленную служителем синюю служебную робу. - Я буду здесь. Идите, Лен, не теряйте времени. Подождав, пока помощник выйдет, Яков пробормотал: - Павел Петрович… - Туточки я, - вынырнул откуда-то сверху император, задев Якова шарфом по лицу. Штольман вздрогнул. «Да, таким агентом можно не только моряков пугать». - Если я вот так вот махну рукой, - Яков показал, - пугните злоумышленников, пусть отвлекутся на вас. - И с пистолетом, смотрите, поосторожнее. Фыркнув, призрак скрылся на средней полке стеллажа и пробурчал уже оттуда, зная, что Штольман его не слышит: - Раскомандовался, подданный… Вообще-то я инженерный полк создал, и в оружии разбираюсь. Пушечку бы мне еще… … Ближе к полуночи Цветаев, крадучись, подошел снаружи к той же задней двери почты и потянул её на себя. - Вот балбесы, забыли закрыть, выноси, что хочешь. Входи, Гуннар, - прошептал он слуге, прикрывая рукой огонек свечи. - Ключей нет. Ну и черт с ними, стой тут на страже. Алекс долго бродил по залу, пытаясь найти посылки, и Яков уже несколько раз незаметно переступил на уставших ногах. Наконец из-за облаков вышла луна, осветила зал, и Гуннар от двери воскликнул, указывая рукой в угол: - Господин Алекс, вон же они! - Тихо ты, идиот, - Цветаев подошел к стеллажам. - Давай проверим вот эту, - взрезав ножом картон, Алекс отогнул край и с удовольствием провел рукой по старой краске. - Отлично, Гуннар, маменька будет довольна. Помоги мне вытащить. «Маменька?» - фикус переместился ближе к нужному углу залы. Когда грабители склонились над посылкой, о входную дверь с внутренней стороны негромко стукнул камешек, пущенный меткой рукой. - Гуннар, проверь, - шепнул одними губами Алекс, вжимаясь в стеллаж и поворачиваясь к двери. Пожилой слуга распрямился и по стеночке стал пробираться к выходу. Из упаковки незаметно для грабителей выбралась верхняя картина и взмыла куда-то вверх. Гуннар выглянул наружу, тут же раздался глухой звук удара, а чуть погодя - упавшего тела. Ругнувшись, Цветаев схватил одной рукой посылку, другой полез за пазуху за револьвером. - Черта с два я их еще раз отдам! - Руки вверх! - одновременно с этим ледяным тоном сказал фикус и махнул левой рукой. Цветаев, все еще держа руку за пазухой, попятился. С одной стороны на него надвигался темный фикус, с другой – царственный мужчина в полный, хотя и невысокий рост. Мужчина Алексу показался более страшным, и Цветаев пальнул в него прямо через сюртук. - Якорь тебе в нос, трясогузка сухопутная! – обиделся император. Кремневый пистолет задрожал перед носом грабителя. Штольман, держа Цветаева на мушке, едва успел выкрикнуть: - Не стрелять! Луна зашла за тучи. Кремень высек искру в огниве. Искра воспламенила каким-то чудом не высыпавшийся порох, пуля под действием пороховых газов ринулась по стволу. Старый металл разлетелся на мелкие кусочки. Всего мгновение вспышка освещала фантасмагорическую картину, отпечатав её в памяти молодого Лыскова, поспешившего на помощь начальству. Яков Платонович, в куртке с торчащими из нее лопухами от фикуса и заткнутыми за ухо листьями, замер с бульдогом в руке. Изувеченный выстрелом портрет императора, сложившись в поясе, картинно падал на пол. Туда же падал Алекс Цветаев с кровоточащим лицом. Павел Петрович, успев выдернуть из-под грабителя упаковку с шедеврами, грустно взглянул на свой продырявленный портрет. - Отдал жизнь за искусство. Надо бы это… похоронить меня. А то не по-людски как-то…