Путешествие

- Мамочка, там тетя страшная! - бросился к Анне Дюк, когда Штольманы вошли в дом. Анна прижала голову сына к коленям, погладила его. - Не бойся, мой хороший. Никто тебя в обиду не даст. - Петр Иванович, что за тетя? - Проходила какая-то красотка мимо двора нашего, - сказал Миронов, плюхаясь на кушетку у двери. - Я ей улыбнулся. И нечего усмехаться, Аннет, это простая вежливость. Так она такую ро... рожицу, прости господи, скорчила, я сам едва не убежал. - У нее зубы кривые! И острые! Она обещала меня съесть! - пожаловался Дюк. В комнату вошла девчонка - хозяйка. - Энто вона и есть - ведьма! Их тут ажно три штуки, одна только давеча приехала. Вы располагайтеся где удобно, я тока белье поменяю. Внутри единственной просторной комнаты не было никаких перегородок. В печном углу стояла посудная лавка с разномастными мисками, горшками и плошками. Вдоль стен мостились застеленные искусно вышитыми покрывалами кровати. Красный угол украшали пара икон и небольшой сосновый стол, у которого толпились колченогие стулья. - Марта, вы полагаете, это действительно ведьмы? - Яков осторожно встал на стул и привязал Верочкину колыбель к крюку, торчащему из потолка. - Ну а кто ж еще? Все знают - если молодка и по весне приихала, значит, из энтих. У нас деревня из-за их пустая стоит. Вон и мамка моя съехала, пока энтот их колодец проклятый не прохаркается. - А что же вы, Марта, не боитесь? - Анна сняла шляпку и с сожалением убрала с её полей пару седых волос. Девчонка пожала плечами. - Дак куда мне деваться? Мамка с собой не берет, говорит, следи за домом. А чо за ним следить, не убежит, чай... Ну стало быть я ей мешаю, там у нее хахаль в городе... - Колодец ... энтот... еще не заработал? - осведомился Петр Иванович. - Да вы, барин, тотчас бы заметили, - ухмыльнулась Марта. - Они когда в нем купаются, крик стоит, будта чайку или там кошку подрезали. Ажно в ушах крутит. Не, пока вон смурные ходют, как в давешнем году, тада им ничо не плескануло. - Можно вас еще на минутку, Марта? - Яков, открыв дверь перед хозяйкой, вышел вместе с ней на крыльцо. Анна уложила Верочку в колыбельку и притянула к себе сына. - Поспи, малыш, вот кроватка по тебе. - А медведики где спать будут? - сонный Дюк подложил под щеку ладошку. - Они в надежных руках. С ними Павел Петрович. ... - Баю-бай, баю-бай, ты, медведик, засыпай, - бормотал император на краю леса, укрывая Машу прошлогодними листьями. Миша, которого во сне облапила сестренка Маша, заснул сам. ... Наклонив голову, Яков прошел в низкую дверь и протянул руку жене. - Проходи, Анечка. Он зажег стоявшую на полочке свечу, закрыл дверь на щеколду. Анна нерешительно встала у входа. Влажные бревенчатые стены, свежий сосновый запах, пахучие связки высохших трав. Темные от времени деревянные кадушки, наполненные водой. Каменка над догорающими угольками. - Наша хозяйка еще с утра баньку затопила, но пока тут не жарко. Вода теплая. - Ты хочешь, чтобы мы помылись? - Анна потрогала воду. Он покачал головой. - Нет, милая. Просто тут нам никто не помешает. Не волнуйся за малышей, Петр Иванович присмотрит за ними. Подойдя к жене, Яков вытащил из кармана прихваченный в доме кусок темной муслиновой ткани. - Ты доверяешь мне? - Конечно. - Закрой глаза. Он вытащил шпильки из узла на затылке Анны, и освобожденные волны легли ей на плечи и спину. Свернул ткань в шарф, обернул вокруг головы Анны, плотно завязал на затылке. - Яков, я не понимаю... - Доверься, - шепнул он. - Присядь вот здесь. Опираясь на его руку, она опустилась на скамью у двери. Яков присел перед ней, развязал шнурки на одном ботиночке. Стащил его, а потом и второй, незашнурованный. Осторожно дотронулся до белой повязки. - Болит? Анна покрутила стопой. - Почти нет. Яков развязал бинт на лодыжке, отложил в сторону. Тут же снял свои туфли. - Обопрись на меня. Пройдясь теплыми ладонями вверх по ногам жены, Яков добрался до края чулок и по очереди медленно скатал их вниз. Простые юбки Анны, купленные в Ревеле безо всяких примерок, последовали за чулками. Яков встал, потянул на себя верхнюю пуговку блузки. Анна подалась навстречу. После того, как жадная ведьма забрала у нее молодость, Анна запрещала себе думать о близости с мужем. В первый день она вообще ничего не чувствовала и сторонилась его прикосновений, но теперь верила, что Яков видит её прежней. Вот только сама она видела лишь морщины и старость. Вчера. Сегодня утром. Но не сейчас. Яков неторопливо расстегивал пуговицы, едва касаясь её груди. Снял блузку полностью, поддерживая Анну за локти. Еле слышно сглотнул, увидев её нижнюю сорочку, переливающуюся шелковыми отблесками при свете свечи. - Аня, - шепнул он. - Ты такая красивая. Я так тебя люблю. Анна не видела мужа, но ощущала его перед собой. Его любящий взгляд, его взволнованное дыхание. Тепло, идущее от его тела. Его слова. Она внезапно поняла, что показывала бабушка Акулина, и ей стало жарко. Она провела ладонями по своим исхудавшим бедрам, прихватила пальцами ткань, потянула сорочку через голову и осталась лишь в шелковых кружевных штанишках. Шумный вздох Якова еще раз подсказал ей, что в его глазах она прежняя. Анна протянула руку мужу и шагнула вперед. На скамейке, там, где легла белой кучкой её рубашка, осталась сидеть призрачная старая Анна. Яков подхватил Анну на руки, поднял, тут же опустил на широкий настил рядом с каменкой. Избавился от своей рубашки. Сел на полок сам, усадил Анну меж бедер, отклонил её на свою широкую грудь. Внимание Анны стало раздваиваться. Вот она, сгорбленная и поникшая, сидит в углу бани и тихонько вздыхает об ушедшей молодости. И тут же она наслаждается объятиями мужа и окутавшим её теплом. Яков отвел волосы Анны в сторону, поцеловал в шею. Левой рукой взял ладонь жены, наложил на свою правую. - Не убирай руку. Он медленно коснулся её бедра под штанишками. Скользнул по наполненной мышце вниз, обрисовал ладонью крепкую круглую коленку. Анне захотелось открыть глаза, чтобы сверить ощущения с реальностью. Яков прикусил мочку её уха и будто прошептал: - Чувствуй. Пройдясь ладонью по изящной голени, он огладил узкую ступню, очертил каждый пальчик. Анна не могла понять, куда делась уродливая шишка под большим пальцем, но рука её, следуя за мужем, скользила по гладким очертаниям стоп безо всяких следов времени. Очертания старушки на скамье стали зыбкими. Анна на полке вытянула стройные ноги. Рука Якова вернулась на её бедра. - Нежная. Сладкая. Юная, - бормотал он, жалея, что не знает более красивых слов. Анна чувствовала свои гладкие мышцы под его рукой, сильные бедра, мягкий, чуть выдающийся над косточками таза живот. Забывшись, Яков скрестил руки, обхватил Анну так крепко как мог, прижал к себе. Она ощутила биение пульса внизу живота. Отдышавшись, Яков немного отодвинул жену от себя, но осмелевшая Анна оставила его ладонь, завела руку за поясницу. - Нет, милая, мы не об этом, - сквозь зубы выдавил он, осторожно убирая её пальцы с распрямившейся плоти. Он вернул её руки на место. Обхватил высокие полные груди, взвесил на широких ладонях. Анна ощутила, как груди заныли, требуя ласки, и выгнулась. Уткнувшись губами в её шею, стараясь не давать волю своим желаниям, он оглаживал и легко сжимал эти налитые полушария, пока на сосках не показались капли, и тогда он снял эти капли на палец и поднес к её рту. "Я - молода", - произнесла Анна про себя, и впервые с того ужасного момента встречи с ведьмой поверила в это. Ей невыносимо захотелось повернуться лицом к мужу и встретить его темный, тяжелый взгляд, но Яков сжал её плечи. Легко поднял её в воздух, ссадил с полки. Спрыгнул на землю сам. Позволил себе окинуть взглядом стройную красавицу, стоявшую перед ним. Живот его свело до спазма, но он знал, что не затем привел сюда Анну. Он взял её роскошные волосы в горсть. Медленно, не натягивая прядей, провел чуть влажными кончиками по щеке Анны. Она удивленно открыла рот. - Это ... кисть? Такая мягкая... - Это ты, Аня, - он мазнул прядью по её груди и растер прикосновение. Склонившись к жене, он провел губами по её, шепча: - Они как лепестки тех цветов. Анна недоверчиво дотронулась до своих губ пальцами. Он накрыл её рот своим и ненадолго позволил себе забыть, зачем они здесь. Оторвавшись, когда закончилось дыхание, он увидел, как учащенно поднимается её грудь, как наливаются лихорадочным румянцем желания щеки. Отступив на шаг, он опустился перед женой на колени. Шелковые панталоны легко скользнули вниз. Чтобы не опрокинуть в тот же миг жену на деревянный пол, Яков сам закрыл глаза. Провел рукой по курчавым волоскам, обрисовал большим пальцем нежный холмик, проник пальцем вглубь. Сдавленно охнув, крепко взял жену за бедра и, опустив голову, сделал несколько глубоких вдохов. Затем встал, поцелуем раскрыл губы любимой. Вложил палец в её рот. Анна ощутила на языке солоноватый и насыщенный вкус своего желания. Облизнув палец, она судорожно вздохнула, когда обнаженный живот даже сквозь ткань ожгло прикосновение закаменевшего члена. Она дотронулась до застежки брюк и провела по нему рукой. Издав невнятный звук, Яков одним рывком поставил на полок кадушку с водой. Омочил ладонь и провел по телу жены от плеча до талии. Взял пальцы Анны, повторил этот жест вместе с ней. Наплескав воды, обласкал все её тело там, куда доставала её рука. Вернулся к груди. Огладил тяжелое яблочко ладонью Анны. Она замерла. Её кожа была... шелковистой. Грудь была полной и тяжелой. Сосок - упругим. - Яков... Она потянулась к шарфу на глазах, но застыла. Вдруг ей опять это только кажется? - Все ... вернулось? - Взгляни, - он стащил с её головы повязку, убрал волосы на сторону и, поднеся свечу ближе, мягко наклонил над кадкой. Из бадьи на неё, широко распахнув глаза, смотрела юная Анна - с гладкой кожей, пухлыми губами и высокими скулами. Чудесные темные пряди обрамляли точеное лицо. Бесплотно вздохнув напоследок, растаяла старушка на скамье. На лавке, там где она сидела, осталась лишь шелковая сорочка. Анна обернулась к мужу, развела широко руки и потянулась всем своим молодым телом, наслаждаясь его гибкостью. Оглядела себя - мышцы, будто только из-под резца создателя, высокая грудь, едва просвечивающие сквозь нежную кожу ладоней вены. Ей хотелось обнять весь мир. - У тебя получилось! - У тебя, милая, - Яков счастливо улыбался. - Теперь с закрытыми глазами придется ходить мне. Ты стала ещё краше. Она кинулась в его объятия, прижалась крепко, зацеловала соленые плечи. Поерзав грудью по его груди и ощутив сладкий отзвук внизу живота, требовательно качнула бедрами. Отстранившись, обрисовала пальцами влажную, туго натянутую ткань. Расстегнула непослушную пуговицу. Отошла к полке, нагнулась, оперлась руками. И всего через пару мгновений оказалась распростертой на этой полке, уткнувшись лицом в ароматную связку трав.