Путешествие

Сдав дрожащих ведьмочек в околоток в соседней деревне, Штольман тут же получил от них извинения за нападение на малыша. - Я ошень нервнишала. Жубы ныли, - сказала Габриела. По дороге в околоток встреченные дети громко смеялись, чего Габи вынести не смогла. На глазах полицейских она согнулась в три погибели и закашлялась, а затем сунула пальцы в рот и вытащила последний передний зуб. Об ударившей её кадушке Габи не помнила ничего. - Прошу прощения за поведение моего сына, - не стал распространяться и Штольман. - Зубную фею позвать? - Нет, нет, что вы. Я не ем детей, это я сгоряча вашему мальчику сказала, не подумав. Он такой славный, - поделилась Карла, когда язык её отлип от гортани, а конечности перестали дрожать. Она так и не успела дотронуться до волшебной водички. ... Штольманы переночевали в домике Марты и наутро засобирались обратно в Ревель. Дело было сделано, да и хозяйка, радостно встретившая весть об аресте ведьмочек, теперь настороженно косилась на саму Анну. - Яков, - перед отъездом Анна потянула мужа в сад подальше от глаз Марты. - Мы в Ревеле еще побудем немного? Я хотела бы Старый город осмотреть, погулять… - Анечка, а я бы на работу вернулся, - задумчиво произнес Штольман, глядя в небо. - Там как-то спокойнее. Анна откинулась на теплый ствол вишни, провела ладонью по груди Якова, дотронулась до его губ. - Недолго, Яков… Пару дней. Пожалуйста? Анна Викторовна умела уговаривать, и Штольман вернулся на поляну, весь обсыпанный розовыми лепестками. Игравший в мячик с медвежатами Павел Петрович залихватски махнул шарфом и заорал: Девки в сад, и вслед за ними Парни увиваются! А олени по весне В олених влюбляются! Анна прыснула. Дюк захихикал и перекувыркнулся вместе с Машей. Штольман обвел весельчаков взглядом. - Агент Романов, как вы полагаете, шарфик рогам не мешает? Император закрыл рот и съёжился. - Яков... - Анна удивленно переводила взгляд с мужа на самодержца, - ты тоже его слышишь? - Да, и причем отчетливо, - Штольман, улыбнувшись смятенному виду Павла, шепнул на ухо жене: - Анечка, это действительно так. Я надеюсь, что это не я стал видеть призраков, как вы с Дюком, а малыш наш как-то напитал их. - Ой, Яков, это же страшно, если к тебе придет дух... - Милая, обещаю, - он коснулся её щеки. - Если такое произойдет, я с криком брошусь к тебе за помощью. Подойдя к куче мале, Яков выудил из неё одного медвежонка. - Дмитрий Яковлевич? Вроде нет… - Яков пощекотал звереныша за ухом и отпустил. Взяв второго, он поднял его повыше и показал жене: - Аня, не пойму, вот этот наш? Хохоча, Дюк прыгал на земле, протягивая вверх ладони. - Ну вот же я! - Странно, - Яков понюхал макушку сына. - Пахнут все одинаково. - Папа, а медведиков возьмем? – с надеждой спросил Дюк, забравшись на руки отца. - Нет, мой хороший. Ты же им маму вернул. Она им подскажет, где еду добыть, как от опасности спрятаться, - Яков кивнул на полупрозрачную медведицу, сидевшую в отдалении на опушке леса. - Это ты так сделал, что я вижу медведицу? Дюк пожал плечами и состроил невинную рожицу. Штольман вздохнул, повернул к себе замурзанное личико сына. - Ну хорошо. Мы возвращаемся в город. Предлагаю тебе на выбор – или ты едешь со мной на облучке и никуда не убегаешь, или сидишь в карете с мамой за закрытыми дверьми. Подумав, малыш выбрал: - С тобой. Я же не девчонка. «Па-па. С то-бой», - высказалась Верочка, не произнося ни слова. Яков подошел к жене и, обняв её, поцеловал дочку в лобик. - Вы, мои милые, пожалуйста, в экипаже поезжайте с Петром Ивановичем. А то от вашей красоты мужчины столбенеют. - И кони дохнут, - глядя на то, как выворачивает шею и пускает слюни пристяжной, пробормотал очнувшийся от первого шока извозчик. «Зря я лошадок поменял. Старушку прибили и закопали… Красотку выкопали… Ой, страшна деревня, не зря про нее слухи ходют, свят, свят, свят», - перекрестился он и стал укладывать багаж. … В Ревеле Яков остановил экипаж у полицейского управления. - Аня, я зайду, узнаю про Цветаева. - А про ведьму будешь рассказывать? Штольман потер подбородок. - Обязательно. Так и скажу - Анна Викторовна дунула, плюнула и стерла госпожу Янсон с лица земли. - Анечка, моя жажда справедливости не настолько сильна, - тихо добавил он, целуя жену в щеку и выбираясь из кареты. - Подождите несколько минут. Я скоро буду. Войдя в здание, он прошел мимо обезьянника, замедлил шаг и вернулся обратно. - Любезный, за что он здесь? - указал он дежурному унтеру на Жерара, кока с бригантины. Унтер вздохнул. - Так, ваше благородие, за кражу. У нас уж и камер то не осталось, все французами заняты. Чуть ли не бегом пройдя в начальственный кабинет, Штольман поздоровался с полковником и заметил тень удивления на его лице, впрочем, тут же исчезнувшую. - Знакомцы ваши, Яков Платонович, оказались не только контрабандистами... - обстоятельно рассказывал Бергман. - Городовые сперва арестовали их за драку в портовом кабаке. Стали по карманам охлопывать - ножи, кастеты изъять, и нашли у каждого по прелестному камешку. - Что за камни? - Как раз вчера один наш местный чиновник с заявлением прибежал - его коллекция янтаря исчезла. Говорит, что бешеных денег стоит, но главное - он её годами собирал, чуть не жизнь положил... Штольман прищурился. - Все французы дрались, у всех найдено по камню? Что-то уж слишком гладко... - Господин Штольман, неужели вы упрекаете нас в подтасовке? - возмутился полицмейстер. - Про всех - это я для красного словца. Пожилой моряк не участвовал в драке, но дико взбеленился, когда его стали обыскивать. У повара в карманах ничего не было. Этот ловкий шельмец нашего Томберга в нокаут отправил, так что пришлось тоже забрать. Они, разумеется, все отрицают, но ни у кого нет алиби на вчерашний вечер. Кроме слов "мы все были на бригантине". - Я хотел бы заняться этим делом. Позволите поговорить с их капитаном? Бергман, не поднимая глаз от бумаг, буркнул. - Ну если вам отпуска не жаль... … Андре Сорель с живописным синяком под глазом раздраженно всплеснул руками. - Мсье Жак, мы не крали этих камушков. Мы не ангелы, но у нас не та… специализация. - Не будем пока про специализацию, - отмахнулся Штольман, не желая погружаться в пиратские подвиги. - Вы в территориальных границах Российской империи участвовали в ограблениях или кражах? Француз покачал головой. - Нет, мсье Жак, клянусь своим секстаном. Да, Гийом… - тут я проморгал, каюсь. За остальных ручаюсь. - Как вы оказались замешаны в драке? - Какие-то мужики в порту начали задирать Жерара, а он – ну вы видели, добродушный, пока не выпьет. Пришлось вступиться. И почему-то сразу прибежала полиция, хотя чаще их днем с огнем не сыщешь. Яков задумался. Все это походило на провокацию. - Мсье Андре, где вы были вчера во второй половине дня? - Да на бригантине же, черт её возьми! – выругался Сорель, но взял себя в руки. - Простите, мсье Жак, уже который раз отвечаю. - А ваш экипаж? - Там же... По едва заметной заминке Штольман понял, что капитан не говорит всю правду, но решил пока не нажимать. - Почти весь экипаж набрали, последний паренек как раз сказал, что не боится призраков, ему в море охота. Умел он правда мало что, но я решил, что в море подучим. И вот… Сорель поднял голову. - Мсье Жак, прошу вас, проведайте нашего Люку, мы его на вахте оставили, когда в кабак пошли. Да и расскажите про нас, а то так и будет ждать, пока запасы не кончатся. Бригантина уже не на рейде, мы на самом краю гавани у пирса встали. … Призывно посвистев у борта бригантины, братья Шустиковы по кличке Шустрики поднялись на палубу. - Эй, пацан! – двадцатитрехлетний Вениамин, старший из Шустриков, заметил высунувшегося из рубки мальчишку. - Подь сюда! Пацан помотал головой. - Уходите, господа. Сейчас никого нет. - Чо ты там бормочешь? - младший Диня, который был всего на пару лет старше подростка, решил выслужился перед братьями и дал тому затрещину. Юнга не остался в долгу. Шустрики окружили малолеток. - Диня, давай, вали лягушатника! - Франция, ногами не махать! Не по правилам! Когда Диня упал от удара в ухо, старшие Шустрики разозлились и вместе наваляли мускулистому, но худенькому французу, сломав ему ребро. - Канай, лягушонок, наймись на баржу! Это теперь наш корабль, - хохотали они, раскачав мальчишку за руки за ноги и выбросив на пирс. - Братаны, хорош ржать, - приказал старший Веня. - Беня с Диньком таскают груз. Сеня, ты хвастался, что паруса знаешь – давай, вон ветер уже поднимается. Я в рубку пошел, карту посмотрю. Вроде Выборг рядом. Проворонившая драку Мария-Антуанетта появилась на палубе и охнула. - Кто такие? – грозно вопросила она занятых делом парней, но её никто не услышал. - А ну пошли вон с моего корабля! Диня Шустрик ступил на трап с ящиком и поскользнулся, когда перед лицом у него оказалась страшная физиономия разъяренной женщины в буклях. - А… а… - закачался он на трапе, будто пьяный сапожник. Наконец, он смирился со своей несчастливой судьбой, уронил ящик в щель между бортом бригантины и пирсом и сделал "вжик" в воду. - И чтоб не вылезал! – сплюнула ему вслед императрица. Братья подошли к борту и задумчиво почесали в головах. Диню было жалко, но ящик – еще жальче. - Лезь, Беня, - велел старший брат. - А чо я то? - Лезь, кому говорю, - Вениамин не шутил. – Я за него много отдал, а в Выборге мы его еще дороже загоним. - Диню-то? У него чо, бобоны из золота? - заржал Беня. Внезапно его не отягченное интеллектом лицо перекосилось. - Это еще кто? - попятился он перед призраком дамы в пышном платье. - Не обращай внимания, - ухмыльнулся старший. - Смотри и учись, щегол. Вениамин топнул ногой. Императрица раскрыла рот и выдала безмолвную тираду. Ткнув кулаком в воздух, Шустрик прошел через призрачное облако, развернулся. С опаской отряхнув плечи, он машинально убрал голову из-под мельтешащих ручек женщины. - Она не настоящая, Беня. Пусть себе летает. - Вень, вот этот, его куда? Чот ни к чему не подходит… - вспотевший от натуги Сеня разворачивал на палубе тяжелые кливера. Про паруса на бизани и гроте Сеня знал, что их всего лишь нужно развернуть в нужный момент, но с кливерами он попал впросак. Лишних оказалось многовато. Да и веревок, свисающих с бушприта, тоже. Мария-Антуанетта кинулась к одному брату, ко второму, но не страдающие излишней впечатлительностью парни только отмахивались: - Да отстань ты, облачко в буклях. Усевшись на грот, императрица пригорюнилась. - Ушлепки сухопутные, раздолбаи каракатистые, чтоб вам руки поотрывало! Где ты, Поль? Одна-одинешенька я осталась…