Путешествие

И тут же дым, жар и горечь накинулись на него, будто орел на печень Прометея. Яков открыл запорошенные пеплом глаза, втянул в себя горячий воздух и закашлялся. Нужно было выбираться. Он дернулся вперед, но продвинулся лишь на дюйм, упершись головой в какое-то препятствие. Содрав пригвоздившей его балкой кожу на многострадальной спине, он пролез назад, встал на четвереньки, шатаясь, поднялся на ноги. Увидев неподалеку лежавшую навзничь Анну, он, откуда и силы взялись, перемахнул завал в один прыжок, поднял ее на руки. Но путь вперед заслоняла покосившаяся громадина. Ничто сейчас не могло остановить Штольмана в стремлении вынести Анну на свежий воздух. С женой на руках он выломал ногой тонкую деревянную панель, верх которой пожирал огонь, и оказался перед узкими дверьми. Еще один удар - прогоревшие двери легко распахнулись. Оставив полусгоревший шкаф за спиной, Яков быстро пошел вниз по лестнице. В задымленном холле его встретили пожарные с топорами. - Господин, там еще кто-то остался? - решительный пожарник попробовал отобрать ношу, но Яков только упрямо мотнул головой. - Вы - Штольман? Мы журнал постояльцев проверили, все остальные с третьего этажа выбежали раньше. Яков кивнул. - Отлично. Похоже, гражданских нет! - крикнул старший напарнику, и тот, поднявшись к завалу, стал прорубать себе путь. Перед отелем еще один мужчина в форме сноровисто налаживал ручную помпу, а другой раскатывал пожарную кишку. - Эй, - сипло выдавил Яков пожарнику со шлангом. - Воды сюда... Догадавшись, о чем его просят, мужчина направил шланг в сторону Якова. - Серега, включай потихоньку! Серега затянул соединения и качнул ручку насоса. Несильная струя облила ноги Штольмана, поднялась выше, окатила Анну на его руках. Анна очнулась от обморока. Широко открыв глаза в небо, она захрипела, замахала руками, надсадно произнесла: - Мне нужно туда! Там мой муж! - Милая, я тут, - Яков опустил её на землю, прижал к натужно бившемуся сердцу. - Все позади. Мы выбрались. Ты не обожглась? Покачнувшись, Анна вгляделась в напряженное лицо мужа. Обняла его неистово, зацеловала в серые от пепла щеки. - Яков, ты живой... Я тебя тащила, а у тебя сердце не билось. Не билось... - она зарыдала, мешая слезы с водой. - Мама! - Дюк подбежал к родителям и стал дергать их за одежду. - Мам! Ты где была? Тебя папа спас? Ну мам? Пап! - Все хорошо, дорогие мои, - Яков бережно провел ладонью по щеке Анны. - Аня, ты как себя чувствуешь? Размазав грязь по и так чумазому лицу, Анна утерлась рукавом пиджака. - Хорошо. В горле только першит. Голова её кружилась, но Анне вовсе не хотелось пугать мужа и ехать из-за такой мелочи к врачу. Штольман внимательно посмотрел на жену и удостоверился, что она оправилась от обморока. Затем он медленно обошел пожарную бочку, устало навалился грудью на задок телеги, оглянулся на кусты, где оставил самодержца. - Где Верочка? - Подданный, я еле твоего мелкого удержал! - притащил корзинку с Верочкой Павел Петрович. - Хотел за тобой бежать. Он у тебя смелый! Анна облегченно вздохнула при виде махавшей ручками дочери, обняла Дюка, прижала его к себе. - Герои вы мои. А папа ваш - самый главный герой. Она вынула малышку из колыбельки, поцеловала в носик. - Смотри, какой у тебя папа! Верочка пощурилась на черного от копоти отца. "Па-па герой", - повторила она за Анной. Улыбнувшись, Яков съехал прямо на мокрую землю и обессиленно откинулся на колесо. И тут же зашипел от боли, когда место удара балки соприкоснулось со спицей. - Что, Яков? Давай отвезем тебя в больницу, - обеспокоенно нагнулась над ним Анна. Он помотал головой. - Ерунда. Пройдет. Анна стянула с себя пиджак мужа, попыталась подсунуть ему под голову. - Анна Викторовна, - откашлявшись и сплюнув на сторону черную слюну, Яков укоризненно отвел ее руку. - Вы неподобающе одеты для такого... - он опять зашелся в кашле, - знойного вечера. Охнув, Анна вновь накинула на себя пиджак. Не стоило показываться перед пожарными и зеваками в ночной рубашке. - Точно не надо в больницу? Яков, пожалуйста, давай поедем, ты плохо выглядишь... - Аня, как возник пожар? - Штольман пропустил мимо ушей последнее замечание. - Я, я знаю! - заверещал император. - Марья Антоновна этого гада, пепел ему в ноздри, засекла на лестнице! И пришпарила! Вот какая она, Марьюшка, дракон мой огнедышащий! - Где он и как выглядит? Сейчас узнаю... - Павел Петрович отплыл кустами к королеве и тут же вернулся. - Не, убежал, головешку ему в рот... Марьюшка не стала преследовать, к подданной поспешила. А выглядит обычно - худой, длинный, белобрысый. Без шляпы. С горящими ногами, во! Яков тяжело сглотнул. Анна подставила руки под струйку из пожарной бочки, напоила мужа из ладоней ковшиком, напилась сама. - Яков Платонович, ну отложите вы это... Вам отдохнуть надо, а не за горящими ногами гоняться... Штольман мягко взглянул на Анну. - Милая, не волнуйся, у меня теперь есть подчиненные. Вытерев подбородок, он выдавил: - Романов, полетай... Нда. Полетайте по улицам, найдите городового. Скажите, чтобы... "Что за чушь я несу. Вроде головой не бился. Сердце вот что-то, но это ладно. Отлежусь". - Аня, найди бумажку и напиши записку за меня - статский советник Штольман просит немедленно подойти к отелю. - Ух-ха! - восхитился самодержец новым заданием. Вспомнив что-то, он шепнул Якову на ухо. Яков полез в карман и не нашел в себе сил даже вытащить оттуда шарф. - Берите. - А можно я помощницу возьму на задание? С тревогой глядя на едва не теряющего сознание мужа, Анна махнула рукой. - Павел Петрович, ступайте пожалуйста. Берите кого хотите, только жителей зря не пугайте, и так о вас тут легенды складывают. - Марья Антоновна, позвольте пригласить вас на ночную прогулку! - нырнул в кусты Романов. Ревельскую ночь огласили затихающие вдали вирши: - Я император-сыщик! - Вокруг меня кровища! - Лечу я с пепелища на ваше гнездовище! ... Городовой Пронин, вернувшийся из управления на место ночного дежурства, пинал перед собой укатившийся с рынка капустный кочан. Уроненную на землю записку он не замечал. - Да раскрой же гляделки, кочерыжка! Ну ладно же... - Павел метнулся к спрятавшейся за углом королеве. Замахнувшись на кочан в очередной раз, Пронин вдруг застыл над ним в картинной позе футболиста. С мяча улыбалась голова в буклях. - Тьфу ты! - помотал головой полицейский. - Привидится же... Не надо было с унтером тот квас пить... Голова подмигнула. - Что за чудеса? - проморгавшись, Пронин наклонился к кочану и отлепил записку с капустного листа. - Э? - он заоглядывался по сторонам. - Мальчишки наверное шалят. Ну ладно, пошел, раз зовут... ... - Яков Платонович, вы что, пожар тушили? Вы теперь наш новый начальник? Мне о пожаре сказали, и Пронина вот по дороге встретил... - вместе с городовым к Штольману подошел молодой агент Лысков. Третий этаж гостиницы давно догорел, второй этаж пожарные залили водой из бочки. Анна устроила мужа на вытащенном из холла диванчике, и теперь Яков мог инструктировать подчиненных в относительном комфорте. Лыскову Яков до конца доверять не мог - коллега Федотова, может и в других аферах помогал. Но слишком уж юн и восторжен для опытного мошенника. - Господин Лысков, что вы можете сказать об агенте Федотове? Лен затих. Обернувшись на пожилого Пронина, он почесал в затылке, помялся. - Ничего особенного, ваше высокородие. Полицейский как полицейский... По лицу Лыскова было понятно, что сказать он может многое, но быть доносчиком ему бы не хотелось. - Где он живет, знаете? - Штольман осознавал, что если вся полиция Ревеля замешана в махинациях, то пока ему с этим не справиться, поэтому решил положиться на интуицию. Дождавшись кивка, Яков помедлил, пережидая нахлынувшую смертельную усталость. - Есть сведения, что это он поджег гостиницу. Ступайте с Прониным к нему домой. Если застанете и увидите следы ожогов на ногах, арестуйте. Не застанете - ищите в больнице, по частным врачам. Идите. - Так точно, - Лысков подхватил городового под локоть и скрылся за углом. Анна поцеловала мужа в плечо. - Яков, теперь можем ехать? На тебе лица нет, а ты совещания устраиваешь... Вздохнув с закрытыми глазами, Яков оперся локтями о колени и глухо пробормотал: - Да, теперь можем. - Тогда едем в гостиницу, где дядюшка, она у озера. - Дюк, оставь в покое насос! ... Не переставая материться, агент Федотов извел весь бинт на бедра и голени и стал похож на мумию. - Что за тетка там была? Убью стерву... Надо водки хлопнуть и уезжать... Тяжело ступая, он прошелся по комнате, собрал в сумку нехитрый скарб. Вытащил из-за серванта припрятанный там личный револьвер, проверил патроны. В дверь постучались. - Господин Федотов! Господин Федотов, откройте! Звонкий голос Лыскова покричал еще раз. Федотов проковылял к двери, приник к ней ухом. Шаги от двери переместились к лестнице. - Нет никого дома... - агент крутанул барабан револьвера. Теперь постучали в стекло. Удивленно вылупившись на окно своей квартиры, которая располагалась на четвертом этаже, Федотов попятился. В открытую форточку головой вперед влезала давешняя тетка с буклями. - Бонсуар, огарок, - вежливо поздоровалась королева. - Дай-ка я тебя поцелую, горяченький мой... Перед Марьей Антоновной плыл коробок, о который то и дело черкали спички. Пошипев, спички падали на деревянный пол и тухли. - А-а-а! - завопил Федотов, беспрерывно взводя и нажимая курок револьвера. - Сгинь, нечистая! Я ни при чем! Мне велели! Когда агент расстрелял весь барабан, дверь слетела с петель, и в комнату ворвались полицейские. Завидев упавшую на пол мумию Федотова, сухо щелкавшую опустевшим оружием, Лысков поежился. - Ну зачем же вы так... А я не верил... ... Покормив дочку и уложив малышей в спальне, Анна застала мужа над ванной. - Яков, я думала, ты спишь уже. - Умыться хотел, - превозмогая боль, улыбнулся Штольман. - Давай помогу раздеться... Анна расстегнула грязную рубашку на груди мужа, осторожно выпростала рукава. Яков дернулся, когда Анна отлепила ткань от спины. - Прости, прости... Ох ты боже мой! Яков! Увидев расцарапанную спину и громадный кровоподтек напротив сердца, Анна побледнела. - Яков Платонович! Ну как вам не стыдно! В больницу надо с этим, и срочно! - Тише, милая, - Штольман повернулся к Анне и успокаивающе взял в руку ее ладонь. "Вроде сердце перестало болеть. А синяки - мелочи". - Наверное, выглядит страшнее, чем есть. Анна прижалась к груди мужа. - Яков, ну что ж ты у меня такой... несгибаемый... Тебе же больно... - Пройдет. Привстав на цыпочки, Анна мокрой пятерней стряхнула пепел с кудрей мужа. Умыла его лицо. Вздыхая на каждой царапине, легкими движениями губки смыла с его спины грязь и кровь. Перешла к груди. Штольман склонил голову, обхватил Анну руками, опустил лицо в ее пахнувшие пожаром волосы. - Анечка. Ты со мной. Я едва тебя не потерял. Анна всхлипнула. - А я думала, что потеряла. Как ты мог, Яков? - Ну вот видишь - не смог, - он уже улыбался. Пробрался губами по ее виску к губам, нежно поцеловал. - Очень хотелось обратно. ... Улегшись ничком на свежую простыню на диване, Яков зарылся лицом в подушку и, казалось, мгновенно заснул. Анна погладила его по влажным кудрям. - Ясь, - пробормотал он, вспомнив забытое и ощущая тепло на сердце. - Что? - Так меня звали родители. Ясь. Анна сжала веки, не позволяя себе вновь расплакаться. Ей так давно хотелось заменить строгое имя Штольмана на что-то ласковое, но каждый раз она осекалась. А теперь все было хорошо. - Сокол ты мой ясный...