Путешествие

Ночью Яков несколько раз просыпался от приступов кашля, а утром пробудился от того, что кто-то плюхнулся ему на ноги. - Дмитрий Яковлевич, - простонал невыспавшийся Штольман, - какой же ты костлявый! - А что у тебя на спине? - Дюк заинтересованно провел пальчиком по краям багрового кровоподтека. - Ты сражался? Повернувшись боком и натянув простыню, Яков прижал к себе сына и потрепал его по вихрам. - Можно и так сказать. Дюк, тебе завтракать не пора? - Нет! - пнул его коленями непоседа. - Я с тобой хочу! - Тогда, пожалуй, съем на завтрак тебя. Прямо с косточками. Дюк от хохота сполз с дивана на пол. - Неправда! Ты маленьких не ешь! Из спальни вышла Анна. Её чистые, но тусклые волосы были сколоты в пучок. - Яков, как ты себя чувствуешь? Спина болит? - Почти нет, - поведя плечами, Штольман удержался от гримасы боли и спустил ноги с дивана. - Перебирайся в спальню, там помягче. Яков улыбнулся. - Милая, мне на службу надо. - На... Ну на какую службу, Яков? Ты, считай, с того света вернулся, тебе отдохнуть надо, - Анна сердито уставилась на мужа. - И, кстати, в чем ты собираешься идти? В простыне? Штольман встал, закинул край своего белого одеяния за плечо, выпрямился. - Нда. Что-то я на агента Романова стал похож. Двух самодержцев наша полиция не выдержит. - И вовсе не похож. Самодержца - его за версту видно! - скептически бормотнул с подоконника Павел Петрович. - Самодежца, - захихикал Дюк. - Это кто сам одевается? Я тоже самодежца! - Русский, заткни простынку за пояс! Ты так красивше! Ну прямо Давид без Голиафа! - восхитилась королева Франции. Анна, фыркнув, утолкала мужа в спальню. "Королевы только в поклонницах не хватало. И так, хоть в синяках, хоть в копоти, все бабы оглядываются". Павел Петрович с обидой посмотрел на подругу. - Марьюшка! Я тоже весь в белом! Неужто я тебе не мил? - У тебя простынка снимается? Вот то-то и оно... Ладно, ладно, Поль, не куксись! Ты тоже в моем вкусе, - пошла на попятную Марья Антоновна. - Зато ты летать умеешь, голубь белокрылый, перо тебе в пятку! ... В спальне Анна с грустью осмотрела спину Штольмана и поцеловала шрамик от пули. - Ну зачем тебе на службу, Яков? Отлежись хоть пару дней... Яков перетянул жену к груди. - Вот сюда... Он показал пальцем на губы: - Сюда поцелуй. Улыбаясь, Анна выполнила просьбу, провела ладонями по горячей груди. Боль в спине стала тут же утихать, и Штольман вздохнул. - Так гораздо лучше. Может, ты со мной в управление поедешь? Представив, как жена сидит рядом с ним в кабинете и отвлекает от боли, Яков сжал Анну в объятиях и решительно вернулся к реальности. - Анечка, мне обязательно надо ехать. К сожалению, я теперь там начальник. Анна ахнула. - Ты же в отпуске! - Это временно, разумеется, пока не найду замену. Но главное - сегодня наверняка заявится адвокат, и если не предоставить весомых доказательств вины Бергмана, того придется отпустить, - Яков кратко пересказал события вчерашнего вечера. - Ой, значит, Сореля и его моряков выпустили? - обрадовалась Анна. - Ты молодец, Яков! Спасибо тебе за них! - Там не только я участвовал. Кого пошлем за одеждой? ... Свежевыбритый Петр Иваныч вошел в номер, принеся с собой свежие булочки и запах весеннего утра. Узнав от племянницы о драме в сгоревшем отеле, он расстроился. - Как же вас угораздило... Поселились бы сразу здесь... Впрочем, Миронов не умел долго горевать. - Штольманы, вам в Ревеле уже пора своих портных заводить. Конечно, схожу, Аннет. Я уж и размеры ваши выучил. - Яков Платонович, благодарю за спасение Аннушки! - потянулся он к Штольману пожать руку. - Как я понял, без вас она бы там... Яков, все еще в тоге, лишь отмахнулся, не желая лишний раз напоминать Дюку о пожаре. - Деда! - вдруг вспомнил что-то Дюк. - Пойдем скорей на озеро! Анна еле успела ухватить сына за штанишки. - Дюк, куда ты собрался? Поешь сперва. - Мне надо! - топнул ногой маленький упрямец. - Ну деда! Он выбежал из номера, и Анна бессильно развела руками. - Дядюшка, я уже не знаю, как его воспитывать. Что хочет, то и делает. Петр Иванович хмыкнул. - У меня тоже есть одна такая знакомая, - поделился он, выходя вслед за внуком. - И у меня есть такая... - улыбался Штольман. Анна притопнула ногой. - С кем вы только водитесь! ... С прогулки Дюк вернулся с оттопыренными карманами. Он подошел к отцу, дернул его за простыню и скомандовал: - Папа, садись! Буду тебя лечить! Недоумевая, Яков присел на диван. Сын забрался ему за спину и начал освобождать карманы. Достав очередной листик, малыш деловито облизывал его языком, налеплял на синяк и припечатывал ладошкой. - Солнышко, что это такое? - поинтересовалась Анна. - Подорожкин! - похвастался Дюк, наслюнявливая зеленые лопушки. - Меня Шурочка учила! Прохладные пластыри действительно принесли облегчение. Развернувшись и схватив своего доктора в охапку, Яков зарылся в такие знакомые кудряшки. - Спасибо, сынок. Я тебя люблю. ... Вызванный в управление на допрос чиновник Лесницкий, у которого Стахович якобы выкрал из сейфа коллекцию янтаря, упрямо стоял на своем: - Ваше высокородие, наветы это все! Злой тать желает мое доброе имя в грязи замазать! Так я не позволю! Не на такого напал! Я честный гражданин, и выложил на днях господину полковнику все, как на духу, хоть режьте меня! - Давайте без эмоций, господин Лесницкий, - сухо прервал его Штольман. Царапины под новой рубашкой неимоверно зудели, и Яков, ерзнув на стуле, с наслаждением почесал о высокую спинку подсыхающие струпья. - Опишите еще раз, как все произошло. - Ну как, - заученно начал чиновник, - вечерком вышел гулять, погода не наглядеться... Прихожу - сейф открыт, янтарюшки моей нету, скорпиончиков моих любименьких с подвесками... Меня чуть родимчик не ударил. Они же мне как дети! "Что ж вы детей-то продали..." - Штольман не верил ни одному слову чиновника. - С господином полковником когда и где встречались? - Э... Ну вот на днях, когда о пропаже заявил. Да, точно, третьего дня... Вот здесь же, в кабинете. А что с господином Бергманом произошло? Яков, не отвечая, зачитал чиновнику стандартный пассаж о необходимости оставаться в городе до окончания следствия. - Свободны, господин Лесницкий. "Надеюсь, скоро увидимся". ... Арестованный агент Федотов, зная, что от обвинения в поджоге ему не отвертеться, показания дал краткие: "Поджег, подождал пока все выбегут, украл деньги. Бес попутал". На вопрос, в кого он стрелял в своей квартире, он отвечать не стал. ... Когда к полковнику Бергману пожаловал адвокат, Яков велел привести подозреваемого в его бывший кабинет. Полыхавшая всеми цветами радуги физиономия Бергмана произвела на Штольмана впечатление, но никакого сочувствия к человеку, едва не послужившему причиной гибели его семьи, он не испытывал. "Похоже, что мое возвращение в город стало для вас, господин полковник, неприятным сюрпризом. Настолько, что вы решились на прямое устранение. Очень зря". - Здравия желаю, господин полковник, - густым басом поздоровался с клиентом член коллегии адвокатов Гусь. - Что же у вас все лицо разбито? Полицейские при аресте шалили? Все отразим, жалобу прокурору напишем... Бергман демонстративно покачал во рту языком и выплюнул на стол зуб со следами крови. Адвоката передернуло. - Рекомендую вам, господин Гусь, сперва все проверить. Вчерашний дежурный унтер-офицер как раз на месте, - посоветовал Штольман. - Да? - адвокату не хотелось выглядеть глупо перед прокурором. - Давайте вашего дежурного и всех, кто привез полковника. А пока, господин статский советник, какие у вас доказательства виновности моего клиента? Показания Стаховича? Так он грабитель, и чтобы обелить себя, заявит что угодно. Еще что-то? Через два дня вам придется отпустить господина Бергмана, да еще и с извинениями. С невнятным всхлипом Гусь вдруг схватился за шею, полез рукой под сюртук. Толстые, как сардельки, ручки не желали сгибаться, и адвокату пришлось вылавливать причинивший беспокойство снаряд уже из-под рубашки. На ладони Гуся лежало что-то окровавленное. Осознав, что это, адвокат с неподобающим визгом поспешил выронить зуб Бергмана. - Что вы себе позволяете, господа? - он обвел взглядом присутствующих, брезгливо отирая ладонь о штаны. Но Штольман, занятый просмотром документов в сейфе, был слишком далеко, и Гусь с подозрением взглянул на клиента. Полковник уставился на стол, где только что лежал его зуб. - Это не я! - произнес он, но слова его прозвучали слишком жалобно. ... Вытянувшийся перед адвокатом в струнку унтер выпалил: - Никак нет, ваше благородие! Арестованного я не трогал, дверь в обез... в камеру была заперта, ключ был у господина Штольмана! Ночью к арестованному никто не входил! - Почему же полковник избит? - Не могу знать, ваше благородие! - Тупица. Ступайте отсюда. - Вы, Пронин, что скажете? - Гусь подозревал, что полицейские все ж таки отметелили бывшего начальника, но с другой стороны, такое превышение полномочий... Городовой Пронин степенно произнес: - Ваше благородие, господин полковник сам себе удары наносил. Я сперва не понял, а вот вечером, когда мы с дежурным у решетки стояли, все хорошо видел. Господин Бергман заранее прихватил со стола пресс-папье, и уже в камере давай себя охаживать... Мысли про кару небесную городовой решил не озвучивать - знал, что адвокат его засмеет, да и ясным солнечным утром такая версия казалась уж слишком деревенской. - Сам? Сам взял пресс-папье? Сам выбил себе зубы? - из слов адвоката сочился сарказм. - Может, все таки кто-то помог? Император за портьерой заливисто ухнул. - Ну, я помог, и что? Подданный, у этого ушлепка запасной челюсти нет? Очень хорошо, янтарь ему в роговицу. А то Марьюшка просит отобрать. Отвлекшийся на свои болячки Бергман вдруг с удивлением обнаружил, что к его ладони прилепилась мраморная подставка для карандашей, и что рука его дернулась. - А-а ...! - заорал он благим матом, когда подставка врезалась ему в скулу. На пол упали еще два зуба. - Захлопни ротик, мозг продует! - сурово высказалась поджидавшая под окном Марьюшка. - Узнаешь, гад земноводный, что такое месть королевы! Вспомнишь мой кораблик, акула беззубая! Чтоб тебе дети всю жизнь брокколи перетирали! - Ну вот же, ваше благородие, - вытянул указующий перст Пронин. Крякнув, адвокат недовольно взглянул на клиента, подошел к нему и прошептал на ухо: - Зря вы, господин Бергман, придуриваетесь. Сами знаете, кто у нас во врачебной комиссии. Он вас сумасшедшим ни в жизнь не признает. А жаль... ... Избавившись от подозреваемого и его адвоката, Штольман проверил в кабинете занавески. - Агент Романов! - Туточки я... - вылез из-за портрета Александра Третьего сплющенный Павел Первый. - Довольно самоуправства, Романов. Слетайте, что ли, к французам, пусть ваша Марья Антоновна друзей навестит. - Да? - император озабоченно пошелестел на столе бумажками. - А ты, подданный, без меня справишься? - Постараюсь. Ухнув, император вылетел в форточку, подставил под голые пятки остатки от "Королевы Марии", церемонно пригласил встать рядом свою Марьюшку. Летящая доска с призраками скрылась в направлении порта. Штольман покачал головой. "Что-то нездоровые страсти я тут накаляю. Надо с этим заканчивать". По очереди Яков вызывал к себе полицейских для беседы, одновременно читая личные дела и выдавая поручения по делу Бергмана, когда в дверь со стуком вошла Анна с Верочкой на руках. Отпустив белобрысого сотрудника, Яков поспешил навстречу. - Аня, что-то случилось? Где Дюк? Анна, одетая в серую юбку и изящную васильковую блузку, так идущую к голубым глазам, оглядела начальственный кабинет. - Нет, ничего не случилось, а Дюк захотел гулять с дедушкой. У тебя дверь закрывается? Она повернула ключ в замке и сняла шляпку. Штольман застыл в полушаге от жены. Не дыша, Яков поднес руку к её упругим, сияющим каштановым локонам, кокетливо заколотым на затылке белой бумажной розой. - Анечка... А где... - Волосы? Концы вчера обгорели, пришлось обстричь. Куафер сказал, что так коротко сейчас модно, стиль ампир. Тебе не нравится? Штольман сглотнул. Упрямые завитки Анны уже давно были его слабостью, преследуя еще с Затонска. - Нра... Нравится. Он зацепил пальцем завиток возле ушка, вдохнул чистый аромат. - Милая моя... Встретив внимательный взгляд Верочки, Яков попытался отодвинуть мысли о нежных волосках на шее жены и о пуговках на высокой груди. - Как спина? - Анна с улыбкой смотрела на мужа, зачарованно уставившегося на её новый облик. - Чья? А, моя ... "Болела утром вроде... А сейчас?" - Все в порядке, Анечка. Прости, я похоже, говорить разучился. Ты какая-то очень ... молоденькая. - Это из-за стрижки. Куафер тоже так сказал. Штольман нахмурился. - Где, говоришь, эта куаферня? - Я-а-ков, - пропела Анна, кружась по кабинету. - Ты мой герой, ты, - она подплыла к мужу и пальчиком разгладила складки над взметнувшейся бровью, поцеловала в краешек губ. Стянув с кресла покрывало, Анна разложила его на полу и посадила дочку. Встала на четвереньки. Вытащила из нового ридикюля погремушку, показала малышке, отложила чуть подальше. Штольману, неотрывно наблюдавшему за выпяченной попкой жены, оставалось только вздыхать. "Вот чертовка. И что тут скажешь? Уезжай, не отвлекай меня от работы?" Легко поднявшись с пола, Анна встала перед Яковом, мазнула его по груди голубой блузкой, расстегнула верхнюю пуговицу на рубашке. - Сними, пожалуйста. - Милая. Я же на службе, - пробормотал он, пытаясь справиться с пересохшим горлом и путающимися мыслями. С широкой улыбкой Анна показала ему баночку с мазью. - Дюк велел, чтобы я тебя еще полечила. Я заехала к травнице, знакомой дядюшки, и она продала мне вот это - говорит, завтра будешь как новенький. Покорно сняв жилет и рубашку, Штольман уселся на край стула и, поставив жену между ног, уткнулся лицом в её мягкий живот. Анна осторожно наложила мазь на поцарапанные лопатки. - Не больно? - Нет, Анечка. Хорошо. Анна поцеловала мужа в макушку, набрала еще немного мази, скользнула ладонью по синяку. - Ясь... - тихо произнесла она, и едва не задохнулась в стиснувших её горячих объятиях. ... Забывшись в нежных руках жены, Яков наслаждался ласковыми поглаживаниями, когда Анна внезапно замерла. Он поднял голову. - Что случилось? Анна неотрывно смотрела на портрет императора и бормотала себе под нос: - А до этого? Еще немного... Вот! Она перевела взгляд на мужа. - Яков, ты уже всех мошенников, что в сговоре с Бергманом, поймал?