Квартира № 16

Мы часто говорим, что с понедельника начинаем новую жизнь — садимся на диету, бросаем дурную привычку, записываемся в спортзал. Для меня последний июньский понедельник стал началом новой эпохи. Мой первый рабочий день в качестве дипломированного адвоката. Я с трепетом и волнением ждала этого дня. Мне не терпелось начать работу, правда, причиной такого рвения было отнюдь не желание реализовать себя в профессии. После разговора с Костей я не могла найти себе места. Старые, как мне казалось, зажившие раны вновь закровоточили. Все, о чем я могла думать — что на самом деле случилось с Денисом шесть лет назад. Во мне снова проснулась семнадцатилетняя Алиса, во всем и полностью верящая соседскому парню. Но как бы я ни хотела выяснить правду, сделать это не могла, ведь тогда пришлось бы нарушить слово, данное Косте, и поговорить с Денисом. Я слишком уважала своего жениха, чтобы так поступить. Мы приехали с Костей в бюро на его машине. Мою так и не успели забрать от ресторана. Правда, надобности в ней особенно не было. Теперь все мое время будет вертеться вокруг работы, домой буду добираться с мамой или же с Костей, если поедем к нему. — Не волнуйся, милая, все будет отлично, — прошептал жених, легко целуя меня перед залом совещаний, где меня ждала моя первая клиентка. — Ну почему ты не можешь пойти со мной? — снова заканючила я. — Ты же знаешь, Элис, у Роднянского не будет другого времени, — вздохнул Костя. — Но ты запиши все на диктофон, а вечером послушаю показания Вероники, и выработаем стратегию. — Спасибо, Кость. У Кости на это утро была назначена встреча с важным клиентом, перенести которую он не мог. Дело о многомиллионном наследстве, за которое боролся сын покойного и его молодая жена. Мой жених представлял интересы сына, который уже десять лет вел отцовский бизнес и сейчас мог потерять все, только потому, что отец не оставил завещания, а наследницей первой степени являлась молодая вдова. Мне нравился Павел Роднянский — человек дела, трудоголик, отличный бизнесмен, и я поддерживала жениха в его рвении помочь мужчине. К сожалению, о своей клиентке я не могла сказать ничего хорошего. На нашем знакомстве с Вероникой присутствовал Кирилл Олегович, который представил меня как молодого, но очень ловкого адвоката. Окинув меня критическим взглядом, госпожа Акулова выразила сомнения на мой счет, но будущий свекор уверил клиентку, что волноваться не о чем. Он представил мое участие в деле, как обманный маневр: супруг Вероники не станет переживать из-за неопытного адвоката, не зная, что делом будет заниматься совсем другой человек. — Так моим разводом займетесь вы? — игнорируя мое присутствие, она обратилась к Воронову-старшему. — Конечно, Вероника. А Алиса Павловна станет моим голосом, — учтиво ответил адвокат. — В таком случае, я спокойна. Гордый Кирилл Олегович сам опросил клиентку, задал наводящие вопросы и договорился о следующей встрече. Я же все это время чувствовала себя лишней. Прощаясь с нами, Вероника лишь кивнула в мою сторону, когда с Вороновым раскланялась, как с хорошим другом. — Видишь, дорогая, все отлично прошло, — гордо заявил мужчина, как только мы остались вдвоем. — Не понимаю, для чего вам я, если делом занимаетесь вы. Ах, да! Я же отвлекающий маневр для Акулова! — не выдержала я. — Алиса, что тебя так задевает? Ты еще слишком неопытна, и волнение Вероники оправдано. Тем более, мы с твоей мамой договорились помочь. — Но как-то не упомянули, что я буду не адвокатом, а пылью, которую вы пустите в глаза Акулову. — Послушай, девочка. В этом деле в выигрыше все: я принесу прибыль нашему бюро, ты получишь шикарную пометку в личное дело, а Вероника обдерет своего муженька, — усмехнулся Кирилл Олегович, усаживаясь на край стола. — Я вообще не понимаю, чем ты недовольна. Тебе самой не нравилось ни это дело, ни наша профессия. Мы все сделаем сами, а ты, как говорится, расслабься и получай удовольствие. Мне стало невыносимо противно находиться с этим человеком в одном кабинете. Я на дух не переносила будущего свекра и терпела его только из-за Кости. Удивительно, насколько разными они были. Никогда бы не подумала, что у такого замечательного человека мог быть алчный и беспринципный отец. А именно таким и был Воронов-старший. Ничего не ответив, оставив последнее слово за довольным собой мужчиной, я ушла из зала совещаний. Очень хотелось найти Костика и выговориться, но жаловаться на его же отца — не лучшая идея. Я решила немного остыть и успокоиться. До обеда было два часа, а там я бы сориентировалась, что рассказать жениху, а о чем умолчать. Закрывшись в своем еще не обжитом кабинете, я снова погрузилась в мысли о прошлом. Даже встряска со старшим Вороновым не помогла отвлечься. Черт возьми, кто бы мог подумать, что спустя шесть лет мне снова будет так же больно, как тогда. Не ожидая от себя, я взяла со стола подставку для канцтоваров и со всей силы запустила ее в стену. Пластмассовая конструкция рассыпалась на осколки, а я, схватив пачку «Винстона», направилась к курилке. Мне повезло. В небольшом прокуренном помещении никого не было, и я, затянувшись сигаретой, опустилась на старый кожаный диванчик. Никотин не успокаивает. Это миф. Самовнушение, но такое действенное. После первой сигареты сразу взяла вторую. Обычно я не курила много, но сейчас не могла иначе. Катастрофически требовалось мифическое успокоение. — Элис, вот ты где! — зашел в курилку Костя и сел рядом со мной. — Переживаешь? Сердце пропустило удар. Меньше всего на свете я хотела показывать Косте, что мне все еще больно из-за Дениса, но ему врать не умела. Мужчина взял мою ладошку и переплел наши пальцы. — Знаю, отец рассказал. Не думай об этом. Пусть разводом занимается он, у тебя еще будут настоящие дела, — улыбнулся Костя, и я с облегчением поняла, что он ошибся в причине моих терзаний. — Хорошо, — улыбнулась я. — Элис, у меня возникли некоторые сложности из-за Роднянского. Мне нужно ехать в Питер, — серьезно сказал он. — В Питер? Когда? Надолго? — Поеду сегодня на машине, а вернусь в воскресенье рано утром. — Я бы с радостью поехала с тобой… — Тебя никто не отпустит в твой первый рабочий день, — вытаскивая у меня из пачки сигарету и прикуривая, проговорил Костя. — Но потом как-нибудь махнем на выходные. — Договорились, — я опустила голову ему на плечо и прикрыла глаза, чувствуя неприятное беспокойство из-за того, что останусь одна до воскресенья. Это будет слишком сложно. — Родная, я так и не забрал твою машину от того чертова ресторана, но пригоню ее в воскресенье, — виновато произнес Костя. — Я сама могу… — Нет, — резко перебил он. — Не надо тебе там показываться. Не хочу, чтобы произошла случайная встреча, когда меня не будет рядом. — Я буду скучать по тебе… — Я тоже. После обеда Костя уехал домой за вещами и оттуда сразу в Петербург. А у меня потянулась скучная однообразная неделя, пережить которую смогла только мыслями о выходных. По делу Акуловых я занималась только бумажками и прочей ненужной бюрократией. Справляясь за пару часов, все остальное время я выискивала в Интернете информацию о ресторане «Фьюжн» и его владельце. Я дала Косте слово, что не стану искать встреч с Денисом, и не нарушала обещание, читая о нем в сети. К сожалению, а может быть, к счастью, про хозяина ресторана не было никаких статей, только пара интервью, в которых моя старая любовь рассказывал о своем заведении. Оказалось, он все так же любил музыку и в выходные сам устраивал дискотеки, превращая ресторан в ночной клуб. Такой формат заведений вовсю набирал популярность в Москве, и проект Дениса, судя по всему, был успешным. Как глупая влюбленная девочка, я распечатала Денисову фотографию из статьи и каждый день подолгу смотрела, пытаясь разгадать в его взгляде причину, по которой шесть лет назад мы расстались. От хандры спасали лишь редкие звонки Кости, у которого дело о наследстве шло как нельзя лучше. В субботу утром я проснулась на рассвете, словно мне что-то не давало спать. В комнате было душно, хотя с вечера балконную дверь оставила нараспашку. Из-за холодного лета ночью воздух успевал сильно остыть, поэтому на улице было не больше пятнадцати градусов — то, что нужно, чтобы привести мысли в порядок. Я вышла на балкон. По пустому Яузскому одиноко бродил белый ничейный пес. Такая редкость для центра Москвы. Но не это заставило всматриваться в собаку. Эта псина была очень похожа на Пирса. В сердце больно кольнуло и я, наспех надев спортивный костюм, даже не умывшись и не причесавшись, побежала на улицу. Собака все еще бродила по бульвару, засовывая морду во все подряд урны. Голодный, бедняга. Это был не Пирс. Не белый бракованный доберман, а самая обычная дворняга. В кармане штанов я нащупала сотню и, свистнув псу, позвала его за собой к круглосуточному магазину. — Кушай, маленький! — улыбнулась я, раскрывая перед собакой упаковку недорогих сосисок. Пес с благодарностью посмотрел на меня и тут же приступил к трапезе, а я не спеша поплелась к дому. Родители еще спали, а я решила провести бессонное утро с пользой и, приведя себя в порядок, пошла к метро. За целую неделю я выучила режим работы Денисова ресторана и точно знала, что в такое время он закрыт. Мне не хотелось напрягать после поездки Костю просьбой пригнать мой автомобиль, но и отказываться на неделю от личного транспорта не собиралась. После того, как заподозрила родителей в причастности к нашему с Денисом расставанию, дорога до работы в одной машине с мамой стала невыносимой. За завтраком в небольшом кафе я позвонила Косте с ясным намерением предупредить, что еду за машиной, но так и не решилась в этом сознаться в разговоре. Жених был не в духе из-за осложнений своего дела, и я подумала, что не стоит его лишний раз волновать. Нет. Не поэтому. Я струсила, потому что он бы понял то, в чем сама себе боялась признаться: в глубине души я тешила себя надеждой случайно столкнуться с Денисом. На дверях ресторана «Фьюжн» красовалась табличка «Закрыто», а через темные окна можно было рассмотреть только столики с перевернутыми на них стульями. Пользуясь тем, что внутри никого не было, я подошла к окну и с интересом стала рассматривать интерьер. Когда мы здесь ужинали, ресторан был для меня просто симпатичным местом, а сейчас вдруг стал предметом гордости за человека, которого когда-то любила. Моя машина была припаркована за рестораном в таком удачном месте, что меня никто не мог увидеть. Поэтому, стоило мне в нее сесть, я смогла дать волю слезам. Как же хотелось разыскать Дениса и объясниться, но данное обещание сжигало меня изнутри. Нужно было уезжать. Скорее, пока не совершила глупость. Повернув ключ в зажигании, я уже собиралась выехать, как вдруг увидела, как открылась задняя дверь ресторана, и какой-то парень вытащил огромный мусорный мешок. Он кинул его в бак, стоящий рядом, и вернулся в помещение. Дальше я не думала, что делаю. Я прошла по темному коридору на звук доносящихся голосов и оказалась у двери на кухню, где тот парень, что выходил, что-то оживленно рассказывал другому. Меня они не заметили, и я тихо пошла дальше. Мне было страшно, что вот-вот встречу Дениса, но продолжала идти, пока не вышла в главный зал. Здесь за одним из столиков ко мне спиной сидели мужчина и женщина. Они что-то живо обсуждали, считали на калькуляторе и отмечали в ноутбуке. Дениса с ними не было. Я уже хотела уйти, но что-то заставило остановиться. — Извините, Денис Власов сейчас здесь? — спросила я необычно высоким от волнения голосом, который сама бы не признала, не знай, что сказала я. — Как вы сюда попали? Мы закрыты, — повернулся ко мне мужчина, и я узнала в нем Андрея, а в женщине — Лену. — Ты?! — она встала из-за столика и посмотрела на меня, как на призрака. — Кто это, Лен? — Алиса. Та самая дрянь, которая чуть не сломала Дену жизнь, — ядовито произнесла Лена, и мне стало не по себе от ее слов. — Какого черта приперлась? — поднялся Андрей и хотел направиться ко мне, но Лена его удержала. — Андрей, я сама с ней разберусь, — отстукивая каблуками, словно загоняя гвозди в крышку моего гроба, Лена быстро подошла ко мне, — что тебе нужно от Дениса? Мало того, что ему сделали? — Лен, я пришла поговорить с Денисом, — как можно сдержаннее ответила я. — Поговорить? Ты так спокойно это заявляешь? Поговорить… — она наигранно передразнила меня, но я не собиралась отступать. — Да, мне нужно поговорить с ним. Нормально, — из последних сил сохраняя самообладание, повторила я. — Нормально? А нормально было отобрать у парня все, что он с таким трудом заработал?! — перейдя на крик, она сделала шаг ко мне, и я отступила. — Для тебя это была игра, развлечение богатенькой девочки, тебе не понять, как это — работать круглые сутки, чтобы жить мало-мальски прилично. Не ты полжизни торчала в детдоме, отказывая себе во всем на свете. Денис пахал, как лошадь, за гроши и не заслужил, чтобы его выкинули, как плешивого пса, когда так нужны были деньги! — Лен… — Не смей со мной заговаривать, тварь! Корчила влюбленную девочку, а как мать к стенке прижала, так вся любовь куда-то исчезла? Скажи, как тебе спалось в тепле на своей мягкой кровати, зная, что Ден мотает срок? — Что?! — я не хотела верить словам Лены. Какая-то путаница! Каша! Но, черт возьми, разум по крупицам собирал из ее пламенной речи страшную картину. — Я знала, что ваш роман не приведет ни к чему хорошему, — немного успокоившись, холодно произнесла она, — только не представляла, насколько страшными будут последствия. Тогда не понимала, как страшно иметь врага-адвоката. Я больше не могла ее слушать. Мне срочно требовался воздух. Не разбирая дороги, я бросилась к черному ходу, а в голове крутились слова Лены, брошенные с такой ненавистью: детдом, выкинули, как плешивого пса, мотает срок… Боже мой! Что же тогда случилось? Я завела мотор и рванула с места. Было плевать на скорость, штрафы и ограничения… Корчила влюбленную девочку, а как мать к стенке прижала, так вся любовь куда-то исчезла? Мама! Значит, я была права, это сделала она. Я думаю… Здесь какая-то ошибка! Что вы тут делаете? Уголовникам не место в таком заведении! Она всегда звала Дениса уголовником, но в этот раз говорила в буквальном смысле. К тому же, моя любопытная мамаша после случившегося только возмущалась о нахальности Дениса, но не интересовалась, почему он так сцепился со мной. Слезы застилали глаза, и я смахивала их дрожащей рукой, чтобы хоть как-то различить дорогу. Мне хотелось как можно скорее увидеть мать. Теперь я была обязана узнать, что случилось. Не представляла, насколько страшными будут последствия. Тогда не понимала, как страшно иметь врага-адвоката. Идея пришла так неожиданно, что я резко вывернула руль, не обращая внимания ни на знаки, ни на сигналящие машины. Глупо. Опасно. Но не сейчас… буду судить себя за это потом. Мне нужно самой докопаться до правды и только потом требовать ответа матери. Теперь я знала, где искать. Бюро в субботу не работало, только охранник Борис спал на своем посту. Мужчина спросонья даже не понял, что случилось, когда я пробежала мимо него. — Алиса Павловна, все в порядке? — поинтересовался охранник, пока я отчаянно нажимала кнопку лифта. — Да. Мне нужны кое-какие документы. Буду у себя, — кинула я и практически вбежала в лифт. Я прекрасно помнила те дни, когда Денис пропал. С точностью до даты, дня недели, часа. Мне не составило труда найти архивные дела шестилетней давности, а среди них — дело моего Дениса. Его судили за драку, а адвокатом обвинения была Елисеева Элеонора Викторовна. Обвиняемый признал вину, приговор: четыре года заключения в колонии общего режима. Четыре года. Четыре чертовых года! Дата суда… Я лежала дома с высокой температурой, считая, что любимый меня бросил, и радовалась только тому, что мама отпрашивается с работы и проводит много времени дома. Она не отпрашивалась. Она несколько изменила вид деятельности… Конечно, заседания на которых подсудимый признает себя виновным по всем пунктам, заканчиваются быстро. Я опустилась за свой стол, продолжая листать папку дела Власова Дениса. Крупные соленые капли падали на документы, а я даже не удосуживалась их смахнуть. Но тут моя руку замерла на одной из бумаг. Я сразу ее узнала. Заключение врача женской консультации. В горле встал ком, когда вновь его прочитала. Теперь, будучи юристом, отслушав курс судебной медицины, я понимала, под каким мерзким документом поставила подпись. Денис никогда не был со мной груб. Каждая наша близость была обоюдной, наполненной страстью и желанием. Он не мог нанести мне всех тех травм, которые якобы нашла у меня врачиха. Любой судья, глядя на это заключение, получил бы подтверждение факта изнасилования. Неужели, мать пошла настолько далеко? Заключение не было прикреплено к делу официально. Видимо, маму что-то остановило. Она знала, что я никогда не выступлю против Дениса, зачем тогда все это? Я собрала все бумаги в папку и побежала к лифту. Внутри меня была пугающая пустота. Мне отчаянно требовались ответы. Когда я приехала домой, отца не было. Мама стояла на кухне, нарезая овощи для супа. Она не подняла на меня взгляда, когда я вошла, но в ужасе отпрянула от стола, как только на него упала папка с делом Дениса. — Говори, — процедила я. Мама прикрыла глаза и отвернулась к окну. — Говори! И не смей врать! — Говорить? А что говорить? — она взяла из серванта бутылку коньяка и налила себе рюмку, которую залпом осушила. — Что говорить, Алисонька? Ты и так все поняла. Я засадила этого уголовника в тюрьму, где ему и место. И знаешь что? Я не жалею. Если бы потребовалось, снова пошла бы на это, чтобы спасти любимую дочь! — Спасти любимую дочь?! Да я чуть с ума не сошла. Я жить не хотела! — поднимаясь в лифте, я давала себе обещание не плакать, но нагло его нарушила, разрыдавшись. — Но потом ты его забыла, сошлась с Костей, выходишь замуж… — Я не просила тебя об этом! Как ты?.. Как? — Ты нас с отцом за дураков считаешь? — мама налила себе еще коньяка и села на стул напротив меня. — Думала, мы не узнаем, что наша дочь, как последняя потаскуха бегает к соседу, чтобы удовлетворять его потребности? Я убить тебя хотела, а его кастрировать. Отец остановил. Это его идея. — Папина? — я до последнего надеялась, что он ни при чем, но и эта слабая надежда канула в лету. — Да, мы с Пашей вместе решили избавить тебя от этого мерзавца, — мама взяла себя в руки и заговорила до тошноты спокойно. — Расскажи, как все было… — Уверена, что хочешь это услышать? — она изогнула бровь, скривившись в отвратительной усмешке, а я почувствовала непреодолимую ненависть к родной матери. — Да. — Хорошо. Твое право, — она осушила еще одну рюмку и снова себе налила, — я наняла одного парня, он лежал в больнице с несколькими переломами и ушибами. Подрался с кем-то на улице. Этот парень спровоцировал твоего любовничка, тот его и ударил. Место было выбрано удачно. Под камерами. В травмпункте старые травмы идентифицировали, как свежие. — Но как это возможно? — нахмурилась я. — За деньги возможно, — холодно ответила женщина. — Продолжай, — потребовала я. — Что продолжать? Все вполне понятно. На этого мерзавца подали заявление. Все улики были против него. Конечно, я не забыла поставить в известность начальство забегаловки, где этот хмырь работал, о том, что на него заведено уголовное дело. — И Дениса уволили, — докончила я за нее. — Никогда не забуду, как вытянулось у него лицо, когда я пришла в качестве адвоката обвинения. — Как тебе удалось добиться от Дениса признания? Он подписал повинную! — Я просто доходчиво объяснила молодому человеку, что ему обеспечен срок. А так есть шанс этот срок уменьшить, — мама замялась, я чувствовала, что она что-то не договаривает и, кажется, поняла сама. — Ты ему пригрозила, что иначе засадишь за изнасилование, ведь так? Уговорила свою подружку состряпать это заключение… Только ты блефовала. Знала же, что никогда на это не пойду, — с отвращением кинула я, не глядя на мать. Эта женщина была мне противна. — Он, кстати, сначала не поверил, — усмехнулась змея, — сказал, что его Лисенок на такое не пойдет. Но когда я показала подписанное тобой заключение врача, тут же замолк и согласился подписать повинную. — Никогда не видел такого почерка, — подойдя ко мне сзади и склонившись над моей тетрадкой, сказал Денис. — Мне с раннего детства ставили руку, — не отрываясь от сочинения, ответила я. — Красиво. Если бы не видел своими глазами, не подумал бы, что можно писать так быстро и в то же время красиво. Я подошла к окну, распахнула его настежь и вдохнула полной грудью. В кухне катастрофически не хватало воздуха. Я задыхалась, но в то же время словно уже была мертва. Вот так в одночасье мой мир рухнул. Все эти годы были одним сплошным обманом. Тот, кого считала предателем, оказался жертвой, а самые близкие люди всадили нож в спину. — Ладно, дочь. Что сделано — то сделано. Теперь у тебя достойная жизнь: образование, престижная работа, хороший жених. Как видишь, мы с папой все же знали, как лучше для тебя… — Знали, как лучше для меня?! — срываясь на крик, я повернулась, чтобы взглянуть в глаза женщине, которую двадцать четыре года звала матерью. — Алиса, ты думаешь, мне было легко? У меня сердце кровью обливалось, когда тебя видела: маленькая, несчастная, а когда ты побрилась наголо… — голос мамы все-таки дрогнул, и на ее лице появились эмоции. — Из-за тебя, — отчеканила я, не тронутая первыми мамиными слезами. — Но в результате! В результате-то все наладилось. И у тебя, и даже у этого парня. — Теперь я понимаю, почему он устроил весь этот спектакль в ресторане, — усмехнулась я и опустилась на стул, чувствуя, как подкашиваются ноги. — Он хотел утереть нос тем, кто отобрал у него жизнь. Хотел показать, что его не сломили… — Это было отвратительно, дочь. А Костя должен был тебя защитить, а не смотреть, как этот мерзавец тебя оскорбляет. — Костя все сделал правильно, он знал, что ответить должна я. В отличие от тебя и отца, он понимает мои чувства. — Дочка, не будь жестокой… — Нет, Элеонора Викторовна, с этого дня я вам не дочь! Мне было противно видеть мать. Эта женщина не вызывала больше ничего, кроме омерзения. Своим поступком она дважды убила родную дочь, в первый раз — отобрав любимого, заставив почувствовать себя ненужной вещью, которой попользовались и выбросили за ненадобностью, а второй раз — сейчас, дав понять, как сильно я ошибалась все эти годы. — Ты отказываешься от родной матери? — ошарашено переспросила она. — Я тебя ненавижу. Ненавижу всем сердцем, — не отводя взгляда, проговорила я и пошла прочь с кухни. А я бы, Лисенок, за тебя порвал любого! Денис… Я должна с ним поговорить, объясниться, попросить прощения за мать, хотя она не заслуживает прощения. Я должна. Сегодня же.