Квартира № 16

Дрожишь, замерзая, в холодном снегу, И с севера ветра волна накатила. От стужи зубами стучишь на бегу, Колотишь ногами, согреться не в силах. Я водила смычком по струнам, прикрыв глаза, наслаждаясь звуками «Зимы» Антонио Вивальди. Как сладко в уюте, тепле и тиши От злой непогоды укрыться зимою. Камина огонь, полусна миражи. И души замерзшие полны покоя. Гладкая шейка грифа отдавала обратно тепло моей ладони, а подбородник, словно рука любовника, ласкал кожу. Мне нравилось играть… Музыка помогала забыться, уйти от проблем и волнений. В последние недели скрипка стала моим самым близким другом. Она делила со мной мое одиночество. С яблони за окном слетали последние листья. Ее ветки вобрали в себя влагу от дождя, что шел не переставая целый день, и теперь в слабом свете фонаря были черными, как уголь. Начало декабря было на удивление теплым и больше походило на конец октября. Совсем рядом у забора послышался шум колес, и я, бросив свою безмолвную подругу, прихрамывая и опираясь на трость, бросилась к двери в надежде, что вот-вот скрипнет калитка, и вернется Денис. Тишина. И снова шум колес. Видимо, кто-то ошибся поворотом и случайно завернул на нашу улицу. Я вернулась в гостиную и посмотрела на часы. Четыре утра. Когда мы с Денисом уехали из Москвы, чтобы быть вместе, я, как любая влюбленная девушка, верила, что это и есть счастливый конец нашей истории, но вместо эпилога открыла новую главу. Моя жизнь оказалась не такой красочной, как я себе представляла. Как сильно я заблуждалась, считая, что для счастья достаточно того, чтобы любимый был со мной. Первое время, как мы поселились за городом, я действительно чувствовала себя самой счастливой на свете. Власов окружил меня заботой, старался проводить со мной как можно больше времени, показывать и доказывать свою любовь. Но все рано или поздно заканчивается. Ресторан требовал его присутствия, и нельзя было и дальше перекладывать дела на заместителей. Денис уезжал днем, а возвращался за полночь, а иногда и того позже. Он работал без выходных и домой приезжал, чтобы отоспаться. За это время ему удалось вернуть Лене ту сумму, которую она выплатила за кредиты, пока ресторан не стал приносить дохода, но все равно оставался должен баснословную сумму банку. Конечно же, бывшая девушка его не торопила, но мы с Денисом мечтали как можно скорее выкупить ресторан и перестать скрывать свои отношения. Власов несколько раз отправлял заявки на кредит, но из-за судимости ему было отказано. Мы продолжали жить в Подмосковье в доме друга Дениса, потому что ремонт в квартире были вынуждены поставить на паузу. Мой возлюбленный полностью переключился на поиск инвесторов для «Фьюжна». Это был единственный реальный способ освободиться от зависимости от Лены, но пока ничего не вышло. С тех пор как Денис стал пропадать на работе, я в полной мере узнала, что такое ревность. Стараясь не подавать виду, я молча переживала каждую его задержку в ресторане, зная, что там он с ней. Когда он был дома, Лена часто звонила, иногда по рабочим вопросам, а порой просто так. Мой Денис всегда деликатно уходил от общения, но я все равно переживала, понимая, что для соперницы игра за сердце Власова не окончена. Он уверял, что любит меня, клялся, что никогда не изменит мне и не поддастся Лене, но я все равно не могла быть спокойна. Возможно, это стало моим наказанием за измену Косте, ведь именно потому, что Власов позволил себе близость со мной, когда был с Леной, я боялась, что окажусь на ее месте. Единственным, что помогало на время уйти от болезненных мыслей, была скрипка. Я снова играла, и все благодаря Денису. На третий день после моего переезда, нам доставили коробку в блестящей упаковочной бумаге и с огромным бантом. — Это тебе, Лисенок, — улыбнулся он, глядя как я удивленно рассматриваю коробку, но не решаюсь открыть. — Что это? — вопросила я. — Распечатай и сама увидишь, — усмехнулся он. Я аккуратно раскрыла упаковочную бумагу, провела ладонью по глянцевому картону коробки, не спеша подняла крышку и увидела черный кожаный футляр. — Скрипка, — выдохнула я. — Из-за меня ты бросила играть, хочу загладить свою вину перед тобой. Сыграй, Лисенок, — Денис вынул футляр из коробки и положил его мне на колени. — Ты ни в чем не виноват. Я бросила игру, потому что думала, что ты меня оставил, но ведь это было не так… — Не так, поэтому нет больше причин отказываться от игры… А играешь ты все так же замечательно, — улыбнулся он и мы оба замолчали, вспомнив тот случай, когда я вновь взяла в руки скрипку, а Денис услышал мою игру. — Что мне сыграть для тебя? Ту самую мелодию? — Нет, хочу что-нибудь быстрое и веселое. Мы же больше не грустим? — «Венгерский танец» Брамса? — Давай… С тех пор я играла каждый день, но, в отличие от детства, сейчас скрипка приносила удовольствие. Ради интереса я стала играть современную музыку, давая ей другое, инструментальное звучание. Иногда хотелось академической классики, но, как правило, если была одна, а Денис предпочитал слушать в моем исполнении рок. Снова с улицы послышался шум машины, я опять поспешила к двери, и на этот раз не ошиблась. Денис не спеша шел от калитки к дому и уже звенел ключами, но я открыла ему раньше, чем он поднялся на крыльцо. — Опять не спишь? — недовольно спросил он, окидывая меня внимательным взглядом. — Не могу. Без тебя, — виновато ответила я. Каждую ночь я ждала его возвращения. Денису это не нравилось, иногда мы даже ссорились. Он хотел, чтобы у меня был нормальный распорядок дня, злился, видя синяки под моими глазами, и чувствовал вину, что это из-за него. — Когда же ты научишься… — вздохнул он и легко поцеловал меня в щеку, — я в душ, и будем спать. Его одежда, как всегда, пахла кухней, сигаретами, кальянным табаком и чужими духами. Чужой запах, напоминающий о том, сколько всего происходит с ним за день. Я сложила брюки и рубашку на тумбу, чтобы потом закинуть в стирку и повесила на кресло чистую, выглаженную одежду. Так я делала каждый день, чтобы утром возлюбленный не тратил время на поиски в шкафу. Да и ухаживать за ним было дико приятно. В ванной шумела вода, старые часы отбивали секунды, и я, наконец, почувствовала усталость. Теперь, когда он был дома, я могла расслабиться. Как же сильно жизнь с Денисом отличалась от спокойной, уверенной стабильности с Костей. Я переоделась в пижаму, поставила рядом с кроватью свою трость и забралась под одеяло. Постель была холодной, и я поежилась, чувствуя, как по телу побежали мурашки. Еще один день позади и Денис со мной, но завтра все повторится вновь: он уедет в полдень, может, в час и заберет с собой мое сердце, без которого мне останется только существовать, дожидаясь возвращения любимого. Я закрыла глаза и стала думать, что приготовить на завтрак — омлет, яичницу, блинчики? Пожарить бекон или сварить кашу? Кашу… Кашу… — Лисенок, — послышалось над ухом, и я распахнула глаза. Уснула и не заметила, — ты спишь? — Нет, милый, что такое? — я повернулась к Денису и уткнулась носом в его голую грудь. Теперь он пах собой. Собой и мылом. Такой родной и любимый запах. Готова ли я снова ждать весь день в одиночестве, чтобы ночью вот так почувствовать рядом? Да, готова. — Ничего, просто соскучился. Очень, — он поцеловал меня в макушку и я теснее к нему прижалась. — Послезавтра возьму выходной, и весь день проведем в постели. Ты же сможешь освободить среду? — Ради этого — конечно. Несколько недель назад я нашла себе удаленную работу: мне присылали договора и прочие юридические документы, я их проверяла, давала рекомендации и отправляла обратно, за это получала небольшую плату, которую переводили мне на карточку. Конечно, это нельзя было назвать полноценной работой, но пока мы жили в Подмосковье, я занималась этим. Из-за перелома правая нога плохо двигалась, и я еще не водила, а кроме как на машине, добраться до Москвы из нашего поселка было неудобно. Конечно, у нас проходила железная дорога Казанского направления, но до станции было несколько километров — непреодолимое расстояние в моем положении. — Как прошел твой день? — спросила я и почувствовала, как напряглись его руки. — Нормально, — ответил он, но явно что-то не договорил. — Денис… — Ммм?.. — Лена была? — вопрос прозвучал, как утверждение, но мне нужно было знать. — Лисенок, я же с тобой. Я люблю тебя, — Денис перевернул меня на спину и навис надо мной. — Какая разница, была она или нет? — Мне просто страшно, — прошептала я и отвернулась, стесняясь смотреть в его глаза. — Глупенькая, я тебе тысячу раз говорил, чтобы ты не боялась. Я твой, только твой. И хочу быть с тобой, не с ней. — Тогда расскажи, что сегодня было. — Ничего особенного. Проблемы с поставщиком мяса, искали новых. — Вместе, да? — Да. — Ясно. Денис отпустил меня и перекатился на свой край кровати. Я снова перегнула палку. Он устал, приехал с работы, а я опять со своей ревностью… но только держать все в себе не получалось. — Теперь понимаешь, почему я с самого начала тебе ничего не рассказал? Дурак. Не нужно было идти на поводу у чувств. Так обоим было бы легче. — О чем ты? — я привстала, облокотившись на локоть, чтобы увидеть его глаза, но Денис не посмотрел на меня. — Я мучаю тебя, Лисенок. Мы скрываемся ото всех. Ты изводишься, не спишь, пока я не вернусь, ревнуешь. Если бы мы не сошлись, то ты жила бы нормальной жизнью, а я пришел бы, когда полностью освободился от Лены. Сейчас я не могу не общаться с ней, а она постоянно рядом. — Не говори так, — обиженно произнесла я, чувствуя, как глаза обожгли слезы. — Я же люблю тебя. Без тебя мне было бы хуже… — Нет, глупая, — он взял мое лицо в ладони и губами стер соленую дорожку от слезинки, что сорвалась с ресничек. — Без меня тебе было бы лучше, но только я не могу тебя отпустить. Ты мне слишком нужна. — А ты мне… Слова растворились в поцелуе, страстном, горячем, отчаянном. Руки возлюбленного ловко расстегнули пуговички моей пижамной кофты, которая через мгновение оказалась на полу. Я зарылась пальчиками в его влажные волосы и чуть оттянула назад голову, чтобы коснуться губами шеи. Денис шумно выдохнул, он задрожал от удовольствия, а потом сильнее вжал меня в матрац, вынуждая подчиниться его силе. Не сдерживая себя, он оставлял засосы на моей бледной коже, которые через пару часов превратятся в сиреневые пятна, а днем, когда он уедет, будут напоминать о нашей ночи. Я прогнулась в спине, когда мой мужчина до приятной боли прикусил возбужденный сосок. Желание было так велико, что не было сил терпеть, я потянула резинку его пижамных штанов, но так и не смогла их снять. Денис проделал все сам и, раздевшись, стянул пижамные шортики и с меня. Он довольно ухмыльнулся, когда провел рукой по внутренней стороне бедра вверх и почувствовал, что я готова. Мой страстный мужчина снова стал целовать грудь, поочередно играя языком с бусинами сосков, одновременно проникая в меня пальцами. Я слишком сильно хотела разрядки и сама стала насаживаться на руку любовника. Громкие стоны, отражаясь от старых бревенчатых стен, заполнили комнату. Если бы мы жили в квартире, а не доме, то наверняка разбудили бы соседей, но здесь могли не сдерживаться, зная, что никто не услышит нашу страсть. Денис довел меня до вершины, и я, чувствуя, как тело вздрагивает от судорог удовольствия, пытаясь контролировать свои ощущения, укусила любовника за нижнюю губу. Он перехватил инициативу, оттолкнув языком мой рот, чтобы ворваться в него поцелуем. Еще мгновение и его пальцы вышли из меня, уступая место ему самому, воскрешая, казалось бы, удовлетворенное желание. Утомленные страстью, мы лежали, тесно прижавшись друг к другу. За окном теплились утренние сумерки, через несколько часов Денис снова уедет в ресторан, но сейчас этот миг раннего утра был только нашим. — Какие у тебя планы на день? — накручивая на палец прядь моих волос, спросил он. — Нужно составить два договора на закупку оборудования, пока это все, — сказала я и перевела дыхание. — Хочу позвонить маме, узнать, как у нее дела. — Ты снова расстроишься, — вздохнул Денис. — Дай ей время. Мы с мамой снова не общались. Она опять стала прежней суровой Елисеевой и жила у своей старой приятельницы, такой же прожженной стервы. После того, как мне сняли гипс, я поехала к маме и рассказала об отношениях с Денисом, и она конечно же их не приняла. Уголовник, ничтожество, никчемный тип — было невыносимо больно слушать из ее уст оскорбления, какими она награждала моего любимого мужчину. Я напомнила, что именно по ее вине он действительно стал уголовником, но мать осталась непреклонна и снова заявила, что семь лет назад поступила правильно. Тогда я ушла от мамы вся в слезах, села в машину, где ждал Денис, и попросила увезти меня обратно в наш дом. Я думала, что больше не вернусь к этой женщине, что это ее выбор, и именно она отказалась от меня. Но прошло несколько дней, боль притупилась, и разум напомнил, что мама снова может потянуться к бутылке. Раз в неделю я звонила убедиться, что она не взялась за старое, и, к счастью, она держалась, черпая силы в ссорах со мной. — Расстроюсь, мы снова поругаемся, но я должна знать, что она не пьет, — ответила я, стараясь изобразить равнодушие. Не получилось. — Лучше позови Милу, она давно нас не навещала. — У нее школа и уроки. Ольга не отпустит ее к нам в будни. Мила и Ольга были единственными, с кем я поддерживала общение. Только трудовые и учебные будни вносили свои коррективы, поэтому за прошедшие два месяца Красовские смогли навестить нас только пару раз. С Милой мы часто созванивались, подолгу болтали, обсуждая все на свете, как подружки-ровесницы. От нее я узнавала, как дела у Кости. Она продолжала заявляться к нему в бюро с просьбами помочь в учебе, а Воронов никогда не отказывал. По словам Милы, у Кости было все в порядке, он много работал и все еще ни с кем не встречался. Конечно я понимала, что девчонке мой бывший жених никогда не откроется, но Миле об этом не говорила. Мы не общались с Костей с того самого дня, как я выписалась из больницы. Откровенно говоря, первое время я о нем и не думала, все мысли были заняты Денисом и нашими выстраданными отношениями. Воронов не звонил и не писал, и я принимала это как должное, думая о том, что как только буду готова, сама наберу другу. Шло время, а я все еще не могла ему позвонить. Мне казалось, что стоит услышать Костин голос, я умру со стыда за то, что счастлива с другим. Я не знала, что говорить и о чем спрашивать, все вопросы, которые так хотелось задать, казались чересчур эгоистичными, а мне так не хотелось снова причинять ему боль. — Денис… — прошептала я, чуть приподнимаясь, но он не ответил. Уснул. Я провела кончиками пальцев по его подбородку, очертила контур губ и снова опустила голову ему ну грудь. — Спи, любимый… Мы проснулись в полдень. Пока Денис был в душе, я заправила постель и приготовила нам завтрак. Снова мне придется натянуто улыбаться, провожая его на работу, снова страхи, сомнения и переживания, снова попытки Лены его вернуть, о которых он умолчит, но я все равно догадаюсь. Глядя через грязное стекло на тяжелое серое небо, я не заметила, как он зашел на кухню и сел за стол; повернулась, когда возлюбленный уже принялся за завтрак. — Лисенок, сегодня могу задержаться, у меня встреча с инвесторами не во «Фьюжне», — отпивая кофе, сказал он. — Задержаться? Сегодня ты приехал в половине пятого, а завтра не приедешь вообще? — не выдержала я. — Но ты же знаешь… — недовольно проговорил он, и мне стало стыдно за свой упрек, ведь сама мечтала поскорее уладить дела с рестораном. — Прости. — Алис, я же сказал, что послезавтра мы проведем весь день вместе, но сегодня нужно работать. — С кем у тебя встреча? Что это за люди? — я налила себе кофе и села напротив Власова. — «Алма-групп», занимаются в основном этническими ресторанами, но «Фьюжн» их заинтересовал. Условия пока не озвучили, но готовы разово выплатить кредиты. — Это как-то странно. Наверняка у них будут не очень выгодные условия, — пробормотала я. — Я тоже так думаю, но нужно сначала пообщаться. Возможно, договоримся об уступках. Встреча будет в одном из их заведений на Чистых прудах. — Позвони мне, как все закончится, ладно? — Лисенок, это будет поздно… Когда же ты прекратишь меня ждать? — грустно улыбнулся Денис, а я только покачала головой. — Хорошо. Позвоню. Он уехал в Москву, а я еще долго смотрела вслед его внедорожнику, который давным-давно скрылся за поворотом. Возвращаться в дом не хотелось, тем более работы почти не было, и я решила прогуляться. Недалеко от нашей улицы начинался лес, если не заходить далеко, то можно было побродить по широким протоптанным дорожкам. Я шла не спеша, хлюпая мокрой листвой и вдыхая полной грудью свежий воздух. Нужно было звонить маме, но я никак не могла заставить себя это сделать. Может быть, Денис прав, и стоит дать ей время? Она доказала, что не начнет снова пить, тем более из-за меня. Печально, но куда большим ударом для нее оказался крах карьеры, чем ссора с родной дочерью. Вот только мне была нужна мама. В глубине души я все еще надеялась, что наши отношения когда-нибудь наладятся, что они с Денисом смогут найти общий язык, и мы сможем простить друг друга. Я достала из кармана телефон, взглянула на темный дисплей и уже хотела снять блокировку, как он сам завибрировал. Только звонила не мама. — Алло, Костя? — нерешительно ответила я, чувствуя страх, как на самом сложном экзамене. — Элис, привет. Как ты? — взволнованно протараторил он, и я поняла, что это не звонок вежливости. — Нормально, а как ты? Что-то случилось? — Элис, надо увидеться. Это важно. Ты же сейчас дома? Я приеду! — Да, дома, но что случилось? Объясни… — Не по телефону. Денис же сейчас не с тобой? — Нет, он уехал на работу, потом у него встреча, так что я не знаю, когда он вернется. — Хорошо, тогда ничего ему не говори. — Но почему? Костя, ты меня пугаешь! — Дело касается убийства его родителей. Ольга и Мила были правы. Это не Красовский.