Квартира № 16

Когда умирает дорогой нам человек, очень сложно смириться с потерей. Мы цепляемся за каждую ниточку только лишь затем, чтобы вновь почувствовать его присутствие. Нам кажется, что панихида, прощание и достойные похороны — это та малость, которую мы должны сделать для него. Это не так. Его уже нет с нами и ему не важно, что зал украшен сотнями любимых роз, негромко играет обожаемая песня, а близкие роняют слезы, шепча, каким замечательным человеком он был. Думать надо о живых, о тех, кого он оставил, о тех, кто нуждается в поддержке. Могла ли я сделать что-то для Ольги? Нет. Но осталась Мила, которая нуждалась во мне, как никогда. Малышка даже не представляла, в водовороте каких событий оказалась. Я не отходила от девочки ни на шаг. Она крепко сжимала мою руку, когда ей позволили в последний раз взглянуть в лицо матери. Мы вместе принимали соболезнования каких-то незнакомых людей, которых Мила видела впервые. Вместе ехали от зала панихиды до кладбища. Вместе смотрели, как медленно опускают гроб. Денис и Костя все время были с нами, но держались на расстоянии. После того, как выяснили, что Красовский жив, они рассчитывали узнать его среди людей, пришедших на панихиду. Ребята были уверены, что раз он разыскал Ольгу, то обязательно придет с ней проститься. Мне же было все равно. Сейчас меня интересовала только Мила. После кладбища всю траурную процессию пригласили в любимый ресторан Ольги, где должны были состояться поминки, но Мила, крепко ухватив меня за руку, стала слезно просить никуда не ехать. Девочке было и без того тяжело, а находиться и дальше среди скорбящих незнакомцев для нее было невыносимо. — Мил, мне нужно поговорить с Матвеем. Я должна сообщить ему, что повезу тебя домой, хорошо? — Ладно, — вздохнула она. — Можно подожду тебя в машине? — Держи ключи, — я протянула ей связку ключей, и она поплелась в сторону стоянки. — Куда Мила? — ко мне подошел хмурый Денис. — В машину. Она не хочет никуда ехать. Я сейчас поговорю с Матвеем и предупрежу, что отвезу Милу домой. — Хорошо, только поведу я. Ты тоже устала. — Нет, все нормально. Скажи, Красовский появился? — Нет, никого подозрительного… — Тогда тем более, вам с Костей следует остаться. — Алис… — Все в порядке. Извини, я пойду к Матвею, пока он не уехал. Я нагнала отчима Милы у его машины. За все время я только обменялась с ним приветствием и даже не была уверена, что он понял, что я та самая девушка, что заботилась о его падчерице. — Извините, Матвей! — Что вам? — недовольно кинул он, даже не оборачиваясь. — Я — Алиса, мы общались с вами по телефону, — представилась я. — Я так и понял, когда увидел вас с Милой, — он все-таки удостоил меня своим взглядом. — Что вам? — Хотела предупредить, что отвезу Милу домой. Она совсем вымотана. Поминки девочка не выдержит. — С чего вы так заботитесь о моей падчерице? — он чуть прищурился, и его зеленые глаза вмиг превратились в два изумрудных сканера. — Потому что она мне дорога, как и была дорога Ольга. Миле сейчас очень плохо, ей нужна забота. — Ладно. Если это все, то мне пора, — сказал он и, не дожидаясь моего ответа, сел в машину и завел двигатель. — Матвей, вы же приедете сегодня домой? Мне нужно поговорить с вами о девочке! — прокричала я, чтобы он услышал через окно, но Матвей даже не опустил стекло. Тогда я постучала и снова спросила, вернется ли он домой. Мужчина кивнул и нажал на газ. Я отвезла Милу домой. Всю дорогу она молчала и смотрела в окно, и я не пыталась заговорить с ней, понимая, что сейчас слова будут лишними. Все те крупицы жизни, что появились в ней утром, исчезли, и она снова превратилась в безвольную куклу. Когда мы поднялись в квартиру, я отправила девочку в ванную, а сама пошла на кухню и налила нам по миске бульона. Но Красовская все не выходила. Мне в голову стали закрадываться самые ужасные мысли, я бросилась к ней, без стука влетела в ванную и увидела ее на полу. Мила сидела, обхватив коленки руками, и горько плакала. Весь день она держалась, и вот наконец оборона рухнула, и эмоции вышли на волю. — Мила, хорошая моя, пойдем в комнату, — я попыталась ее поднять, но она не захотела вставать. — Давай же… Пол холодный, ты можешь простудиться. — Плевать. Какая теперь разница, — огрызнулась она. — Как какая? Очень большая… Мил, пожалуйста, пойдем в комнату. — Мама такая красивая… Ты видела? — она посмотрела на меня глазами, полными слез, но за слезной пеленой я увидела нездоровый блеск, и это меня испугало. — Пойдем, Мил… — Нет, ну ты видела? Так же не выглядят мертвые! Она… она… она даже не бледная была! И губы розовые… Мама должна была проснуться! Мама не умерла! Ее нельзя хоронить! Мы должны ее спасти! Должны! — Мила резво поднялась и заторопилась в коридор, я побежала за ней. — Алис, нам нужно срочно маму спасти. Она проснется, а там темнота… Кругом темнота! — Мил, прошу тебя… Не надо, — мне стало страшно, что я с ней не справлюсь, страшно, что она наделает глупостей и мы потеряем малышку. — Алиса! Ты же видела! Видела же? — она схватила меня за руку. — Мил, твоя мама умерла, — произнесла я вновь эту страшную правду. — Но как ты можешь быть уверена? Она же выглядела совсем как живая! Мама просто была без сознания! — Мила, дело в том, что Костя видел заключение врача, и там были фото… Когда мы убедились, что смерть Ольги не была несчастным случаем, Костя постарался раздобыть заключение патологоанатома. Конечно, это было непросто, Воронов нарушил закон и за внушительную взятку получил копию заключения о вскрытии. То, что Ольга погибла — сомнений не было. Костя и Денис видели фотографии бедной женщины после трагедии, я на них смотреть не захотела. — Викинг видел фотографии мамы? Зачем ему это? — нахмурившись, вопросила Красовская. — Мы просто хотели проверить… уточнить все обстоятельства. Ты же понимаешь, вы нам не чужие. — Поэтому вы смотрели на мамины фотографии?! — прокричала девочка, и я поняла, что сболтнула лишнего. — Мила, мы просто хотели убедиться, что все было так, как ты рассказала. Сама же видишь, как все это странно… — В смысле вы мне не поверили? — Нет, что ты? Тебе мы верим, но ты была в зале, когда твоя мама оступилась и упала… — Там было что-то странное? В маминых фото и в этом заключении? — Нет, Мил… Судя по всему, все было так, как сказали. — М-м-м… Она выронила из рук шарф, который успела стащить с полки, и медленно поплелась в свою комнату. Я решила дать ей немного времени, чтобы она побыла одна. Заварив крепкий чай, я подогрела остывший бульон и пошла к Миле. Девочка горько плакала и даже не обернулась, когда я вошла. — Мил, знаю, что сейчас совсем не хочется, но нужно немного подкрепиться. — Нет. — Мил, хотя бы пару глотков… — Не могу… Я подставила стул к ее кровати, села и стала медленно гладить ее длинные темные волосы. Совсем скоро дыхание Милы стало мерным, она заснула, а я вышла на кухню, чтобы вылить нетронутый чай и вновь остывший бульон. Я возилась на кухне и не слышала, как в двери повернулся ключ, и чуть не выронила кружку, когда на кухню вошел Матвей. — Что вы тут делаете? — с извечным недовольством вопросил он. — Мила уснула. Я пыталась напоить ее бульоном, но она не захотела… — Я спросил не про Милу, а про вас. Что вы тут делаете? — неожиданно его раздражение сменилось злостью, и мне стало совсем не по себе. — Забочусь о Миле, я же сказала, — пробормотала я. — Понятно, — Матвей достал из внутреннего кармана бумажник, отсчитал несколько рыжих купюр и протянул мне. — Спасибо за заботу. — Вы меня снова не поняли. Мне не нужны деньги. Я люблю Милу и делаю это ради нее! — Хм… Я слишком давно живу на этом свете, чтобы верить в бескорыстную любовь. За всем стоит личная выгода, — его злость испарилась, и я увидела до безумия уставшего мужчину, совсем не похожего на убийцу. У него было изможденное морщинистое лицо. Не знай я, что Матвей был старше Ольги всего на пятнадцать лет, решила бы, что передо мной шестидесятилетний старик. Он опустился на стул, кинул деньги на стол и двумя пальцами ослабил черный шелковый галстук. — Придется поверить, потому что ваши деньги я не возьму, — заявила я и опустилась на стул напротив Матвея. — На самом деле, я рада, что вы пришли не поздно. Я бы хотела поговорить с вами о Миле. — О Миле? — удивился он. — И что хотите сказать? — Я хотела бы узнать ваши планы относительно нее. Что вы намерены делать с девочкой? — Вы на что намекаете?! — вновь разозлился он. — Ничего плохого. Вы меня неправильно поняли. Просто я хотела бы узнать ваши планы на будущее Милы. Она думает, что вы отправите ее в интернат… или отдадите. — Отдам? Куда? — Матвей, кажется, искренне удивился, что заставило меня смутиться, но я взяла себя в руки и собралась, чтобы продолжить серьезный разговор. — В детский дом, — ответила я, и мой голос дрогнул, выдавая страх перед мужчиной. — Я не намерен отдавать Милу в детдом, как и не собираюсь никуда отправлять. У нее здесь школа, вот в нее и продолжит ходить. Не понимаю, с чего вы завели этот разговор. Я не собираюсь отказываться от падчерицы. — То есть вы возьмете на себя заботу о девочке? — Она не ребенок и сама прекрасно о себе позаботится. — Тут вы ошибаетесь, шестнадцать лет непростой возраст, а сейчас, в такой момент… — Я не откажусь от Милы. Я ее официальный опекун, им и останусь. Еще вопросы, Алиса? — Нет, никаких… — В таком случае, вам пора! — Но я хотела бы остаться, если Мила проснется… — Я позабочусь о своей дочери. До свидания, Алиса! — прошипел он. — Хорошо, — сдалась я, понимая, что Матвей имеет все права выставить меня за дверь. — Я оставлю свой адрес и телефон на всякий случай. — Оставляйте, — отмахнулся он. Я быстро черкнула на салфетке номер мобильного и свой адрес. Матвей все это время недовольно косился на меня. Я чувствовала, как его гнетет мое присутствие. — Вот, держите, — я протянула мужчине салфетку, он взглянул на нее, и тут его лицо переменилось. — Вы написали адрес… Вы что, живете в этом доме, в этой квартире? — хмуро вопросил он. — Да. Вам же знакома эта квартира, — спокойно сказала я. — Знакома, — бесцветным голосом произнес он и неожиданно отодвинул стул, с которого я встала, приглашая сесть обратно. — Так как вы оказались владелицей квартиры на Яузском? — Видите ли, эта квартира принадлежала вашему старому другу Сергею Власову, сейчас она перешла к его сыну. Денис и я… В общем, сейчас Денис уступил квартиру мне. — М-м-м… А то, что вы так заботитесь о Миле и дружили с Ольгой — случайность? — Нет. Не случайность, — честно ответила я, понимая, что вот он тот шанс поговорить с Матвеем и самой узнать этого человека. — И после этого скажете, что вам ничего не нужно? — хмуро вопросил он, сжимая руку в кулак с такой силой, что побелели костяшки. — Деньги — нет, а вот благополучие Милы — другой вопрос. Шестнадцать лет назад Денис потерял родителей. Сейчас в таком положении оказалась Мила. Мы просто хотим помочь. — Моя жена… Она обсуждала с вами то, что случилось с ее первым мужем? — вдруг поинтересовался Матвей и разжал кулак. — Нет, — соврала я. — Только в общих чертах. Она переживала за Дениса, разыскала его, так мы и подружились. — Ясно. Оля была потрясающей женщиной, но к первому мужу была необъективна. Любовь ослепляет людей. Она верила, что Красовский порядочный человек. Это было не так. Он изменял Оле, воровал, а потом стал убийцей, — отчеканил Матвей. — Вот как? — изумилась я, услышав то, что никак не ожидала. Могла ли я верить этому мужчине, ведь он ненавидел Александра. Неудивительно, что так о нем отзывался. — Да. Оля многого не знала о бывшем муже, поэтому, когда этот гад сбежал, я сделал все, чтобы освободить ее от уз этого брака. Я даже дочь ее хотел переписать на свою фамилию, но жена не захотела. Мол, у девочки должны быть воспоминания о родном отце. — Но Ольга говорила, что муж ее любил… — Это я ее любил! И люблю! За все эти годы ни на кого не посмотрел! Жил только ей! А Красовский был мудаком! — прорычал Матвей, но тут же опомнился и надел маску холодности. — Вам пора, Алиса. — Да… Я пойду, — пробормотала я и схватилась за сумочку. — Я навещу завтра Милу? — Пожалуйста, — отмахнулся Матвей. Я выбежала на улицу, села в машину и только тогда попыталась осмыслить все услышанное. Матвей оказался таким неприятным типом, как я и предполагала, но он без сомнения любил свою жену. Мог ли он пойти на убийство? Что, если гибель Ольги оказалась роковой случайностью? Он узнал, что Красовский жив и Оля пытается аннулировать их брак, рассвирепел и столкнул бедняжку с лестницы? Я видела пугающий блеск в его глазах. В мгновения злости он был способен на страшное. Теперь самым главным стало вытащить из его лап Милу. Она непростой подросток, и, не дай бог, чем-то разозлит отчима. Машина прогрелась, и я рванула с места. Хотелось поскорее добраться до дома, где я не была уже несколько дней. Я въехала во двор и нагло припарковалась прямо у подъезда. Выйдя на улицу, я машинально подняла взгляд на свои окна, но, вопреки ожиданиям, увидела в квартире свет. На вахте, как обычно, сидела Клара Михайловна, но мой вопрос о том, кто ко мне пришел, застал ее врасплох. — Никто, Алиса, а что такое? — нахмурилась старушка. — У меня свет горит, вот я и подумала, что, может быть, Денис вернулся. — Ты бы определилась с мужиком-то! Денис, да Денис, а к самой Костя все захаживает, — нравоучительно произнесла консьержка. — Моя личная жизнь вас не касается, Клара Михайловна, — процедила я и направилась к лифтам. Скорее всего, Костя, когда заезжал за моими вещами, не выключил свет, а я размечталась … С Денисом мы ни разу не поговорили о нас. Эти дни он меня поддерживал, снова и снова говорил, что любит, но так и не завел разговор об отношениях. Я так и не поняла, вместе мы или нет. Лифт остановился на моем этаже, двери распахнулись, я вышла на площадку и замерла. Дверь в квартиру была приоткрыта, а дверной косяк стоял рядом, прислоненный к стене, замок был выломан. Я подошла к двери, чуть сильнее ее приоткрыла и услышала, что дома кто-то есть. Грабитель. Он все еще в квартире. Испугавшись, я рванула вниз по лестнице, попутно доставая телефон, чтобы звонить полиции. — Лисенок! Я замерла на площадке между этажами и обернулась. На пороге квартиры стоял Денис, все еще в черном, как был на похоронах. — Это ты? Что случилось?! — Кто-то влез в дом, — серьезно ответил он. — Я вызвал полицию. — Как? Когда? — растерялась я. — Не знаю. Когда я пришел, то ничего не заметил, стал открывать дверь и косяк упал, а там дыра. Кто-то взломал дверь, перерыл всю квартиру и ушел. Я взбежала вверх по лестнице и прижалась к Денису. Он крепко меня обнял и поцеловал в макушку. В этот момент двери лифта открылись, и на этаж вышло несколько людей в форме. Представившись сотрудниками полиции, они стали опрашивать Дениса, и с его слов я узнала подробности. Власов уехал с поминок практически в самом конце, полиции он не сказал, но я догадалась, что они с Костей караулили Красовского. Вернувшись домой, Денис прошел мимо спящей консьержки, поэтому она его не видела, поднялся на этаж и обнаружил, что квартира вскрыта. Он зашел в дом, наспех проверил вещи и, убедившись, что ничего ценного не пропало, вызвал полицию. В этот момент возлюбленный услышал шум на лестничной клетке, выбежал и увидел меня. — Получается, из квартиры ничего не пропало? — поинтересовался участковый. — Не знаю… Я не заходила внутрь. Вы же не пустили, — ответила я. Мы с Денисом давали показания прямо на лестнице в подъезде, пока полиция осматривала квартиру и собирала улики. Денис сказал, что ни компьютер, ни принтер, ни телевизор не пропали. Ничего другого ценного у меня не было. Деньги — на карточке, золотая цепочка, браслет и пара колец грабителей не заинтересовали. Тем не менее, те, кто влез в квартиру, перевернули все вверх дном, но не это самое странное. Они зачем-то сняли доски на полу в кухне и в коридоре. — Скажите, пожалуйста, Алиса Павловна, вы же юрист? Могли ли вы брать на дом какие-либо важные документы фирмы, где работаете? — спросил участковый. — Нет… Я не беру работу на дом, да и у меня нет ничего такого, из-за чего вламываются в квартиру. — Денис Сергеевич сказал, что вы несколько дней отсутствовали… — Да, я уехала из дома в ночь с субботы на воскресенье. В воскресенье днем ко мне заезжал друг, но все было в порядке. — Получается, вы не знаете, в какой день в квартиру проникли? — Нет, но может быть, кто-то из соседей слышал шум? И нужно узнать у Клары Михайловны… — Алиса Павловна, это наша работа, мы знаем, что и как делать, — огрызнулся участковый. — Знаете! Поэтому держите нас в подъезде?! — разозлился Денис. — Посмотрите на Алису, на ней лица нет, она вымотана, а вы твердите, что знаете, как работать! — Денис Сергеевич, держите себя в руках! — Когда мы сможем вернуться домой? — сурово вопросил Власов, и от его грозного вида даже участковый стушевался. — Еще два-три часа… Денис посмотрел на свои часы и выругался. Участковый, недовольный таким поведением Дениса, громко хмыкнул и стал подниматься в нашу квартиру. — Лисенок, я отвезу тебя в отель, потом вернусь сюда и все улажу, — ласково сказал Денис. — Не надо. Подождем, — от мысли, что нужно снова куда-то ехать, я содрогнулась. Опять холодная улица, чужая постель. Хотелось домой, и чтобы Денис был рядом. — Там такой разгром, что потребуется генеральная уборка, а ты совсем устала. Алис, — Денис поднял мое лицо за подбородок и строго посмотрел на меня, — ты сегодня ела? — Завтракала с Милой. — И все?! — Я подогрела нам бульон, но у Милы началась истерика, она не захотела есть… — А ты?.. — Уложила Милу, а потом пришел Матвей. Мы поговорили. Он хочет оставить Милу у себя. Знаешь, меня волнует этот человек… — А меня волнуешь ты! Лисенок, ты себя извела. Почти не спишь, мало ешь… Прости, но ты не выглядишь здоровой. Тебе нужен отдых. — Какой? — усмехнулась я. — Сейчас я могу думать только о Миле, а послезавтра уже на работу… — Поехали, — решительно заявил Денис и взял меня за руку. Я безвольно подчинилась. Он отвез меня в мини-отель, где нам без труда нашли свободный номер. Кухня уже не работала, поэтому Власов спустился в круглосуточный супермаркет и купил мне кефир, шоколадку и большой сандвич. Только при виде еды я поняла, как на самом деле проголодалась. — Возьми на работе выходные до конца недели, — сказал он, глядя, как я накинулась на сандвич. — Не могу. Они меня до четверга отпустили с трудом. Я же еще на испытательном. — Лисенок, отпросись, — стал настаивать Денис. — А если захотят уволить — флаг в руки, пускай! — И на что мне жить? — возмутилась я. — У меня дела пошли на лад, — гордо заявил Власов. — Если получу премию «Ресторатор года», а шансы есть, то дадут денежный приз. — Что ты хочешь этим сказать?.. — Что если потеряешь работу, моей зарплаты нам хватит. — Нам?.. — Лисенок, — Денис сел на кровать рядом со мной и провел тыльной стороной ладони по моей щеке. — Я же говорил, что если увижу тебя, то не смогу уйти. — Но твой ресторан? Лена? — С Леной мы не общаемся. После того, как ее выписали из больницы, даже не разговаривали. Да и не о чем. Ее семья считает меня моральным уродом, она — неблагодарным. Но мне нет до этого дела. Я вовремя погашаю ее кредит. Закрою долг и дело с концом. Тебя я прятать не собираюсь. Лене пора принять, что я люблю тебя и мы вместе. Захочет снова шантажировать рестораном — пускай. Теперь у меня на руках квитанции, что оплачиваю долг я, а значит, и долю во «Фьюжне» смогу отсудить, если до этого дойдет. — Почему ты решил так только сейчас? — прошептала я, забираясь к Денису на колени, наконец снова чувствуя, что он мой. — Я ушел, потому что думал, что так смогу оградить тебя от проблем. Дурак. Считал, что делаю для тебя лучше. Но на самом деле я должен быть рядом. Только так смогу тебя защитить по-настоящему, — он взял в ладони мое лицо и нежно поцеловал в губы. — Не хочу даже думать, что было бы, если бы ты была дома, когда в квартиру влезли… — Мне кажется, что они проникли в дом как раз потому, что меня не было. Не знаю… не представляю, что им было нужно. — У тебя есть догадки, кто это мог быть? — Нет, никаких… Сам знаешь, у меня нечего красть. В этот момент Денису позвонили. Он легко поцеловал меня в щеку, встал с кровати и подошел к окну. По разговору я поняла, что это был участковый. Я слышала только реплики Дениса, но догадалась, что ничего хорошего ему не сказали. — Лисенок, я должен уехать, а ты попробуй поспать. Приберусь дома и утром приеду за тобой. — Что сказали полицейские? — Ничего. Никто ничего не слышал и не видел. Они опросили только соседей по этажу, но все, как один, сказали, что было тихо. Клара Михайловна тоже не видела чужих за эти два дня. Все слишком непонятно, — хмуро ответил Денис. — Как думаешь, это связано с нашим расследованием? — поинтересовалась я. — Лисенок, кто бы ни были те люди, что влезли в наш дом, их целью было не ограбление. Мы сменим замки, поставим сигнализацию, но больше ты не будешь во все это влезать. Поняла? — Да… — А теперь отдыхай, — Денис уложил меня в кровать, как маленького ребенка, укрыл и подоткнул одеяло. — Спокойной ночи, милая. Я тебя люблю. — И я тебя… Мне удалось на удивление быстро уснуть. Видимо, организм настолько износился, что не было сил даже на волнение. Когда я проснулась, Власов еще не вернулся, хотя на часах было одиннадцать. Я стала ему звонить, но то и дело слышала короткие гудки. Тогда я решила сходить в душ и поехать к Миле. Девочка наверняка проснулась, и вряд ли Матвей смог нормально о ней позаботиться. Резко поднявшись с кровати, я почувствовала головокружение, как было всегда, когда падало давление. Мне срочно требовалась чашка горячего крепкого кофе, но в номере не было даже пакетика с растворимым. Прикрыв глаза, я несколько раз глубоко вдохнула и, почувствовав себя лучше, пошла в ванную. Но теплая вода не помогла освежиться. Все вокруг превратилось в непонятную расплывчатую массу, а потом и вовсе исчезло. Ноги больше меня не держали, и по стеночке я скатилась вниз. В голове возникла совершенно глупая мысль, что, если потеряю сознание, затоплю этаж ниже, и это было последним, о чем я успела подумать.