Помни о жизни

Когда опротивеет тьма, тогда я заговорю Иосиф Бродский, «Натюрморт»

      Часы на стене мерно отсчитывали свой ход, не позволяя колючему молчанию пробраться во все щели комнаты. Где-то в глубине дома горел котёл: от труб, проложенных над самым полом, исходило тёплое, тающее на ладонях тепло. Фэш остро чувствовал его, параллельно размышляя, ощущали ли хоть как-нибудь его Василиса с Зарой-вороной? Если — да, то тогда появлялась более-менее реальная возможность помочь им…       Впрочем, мысли некроманта частенько уходили в другую сторону: он думал о Заре. Хоть юноша достаточно легко принял тот факт, что душа и частица памяти любимой сестры теперь жили в птице, он не мог смириться с тем, что вернуть Захарру ему теперь не удастся. Часто в памяти оживала сцена с молниями на кладбище, но он старался отбросить её, забыть: если бы он не выбросил листок с руной, он бы погиб… А могла ли умереть Василиса?       Наткнувшись на эту почему-то неприятную для некроманта мысль, Фэш быстро возвращался к первоначальному вопросу — к ощущениям «полумёртвых».       — Какая гадость… кар-р… эта ваша мода, — донёсся до Фэш ворчливый голос Зары со стола. Надоедливая птица откуда-то вытащила дамский журнал и теперь, неуклюже подпрыгивая, переворачивала глянцевые страницы, цепляясь за них клювом. Вероятно, журнал оказался здесь благодаря ей же, то есть, Захарры, а Фэш по невнимательности просто не заметил его… Хорошо, что сестрёнка — по его, впрочем, мнению — в её нынешнем состоянии не отличалась удивительной сообразительностью, иначе бы достала некроманта глупыми вопросами о причине нахождения в его библиотеке такой «вещицы»…       Фэш, не выдержав, усмехнулся от этой мысли.       К нему тут же повернулась Василиса, до этого пристально рассматривающая высокие стеллажи, доверху набитые самыми разнообразными книгами. К несчастью, она случайно задела ногой некрепко закрытую дверцу пристроенного у одной из ножек стола шкафчика. Дверца дрогнула в ответ и вдруг сама резко распахнулась, открыв взгляду глубокую зияющую темнотой дыру.       Через неё мгновенно ворвался в комнату ветер — могильный, пробирающий до самых костей — и закружил в многочисленных вихрях все листы, находившиеся в комнате, и даже унёс в «дыру» глянцевый журнал. Обалдевшая ворона сначала было вцепилась в него клювом, но, сообразив, что её тоже может утащить в иной мир, благоразумно разжала его. Проследив за мелькнувшими у края стола цветными страницами, она каркнула: «Безобразие!» и, ловко уйдя в сторону от очередного вихря, взлетела на шкаф.       Василиса тут же попыталась закрыть дверцу, с силой потянув за неё, но не смогла её даже растормошить. Фэш, с интересом наблюдавший за происходящим без всякой тени волнения на лице, наконец снисходительно улыбнулся и, нагнувшись, легко захлопнул дверцу… Ветер стих, напоследок развеяв по комнате листы бумаги и какую-то книжку, толстую, в бардового цвета обложке.       Фэш уже протянул за ней руку, чтобы поднять, как вдруг по комнате разлился мелодичный, но тихий звон — очевидно, звонили в дверь. Фэш нахмурился, покосившись на равнодушное лицо Василисы… В этот момент он мимоходом заметил, что её лицо утратило мертвую синеву, став смертельно, смертельно-белым.       — Ни звука! — вскинув палец, он выразительно посмотрел на притихшую на стеллаже ворону и, больше ни разу не глянув на Василису, вышел вон, заперев за собой дверь.       Зара, услышав щелчок дверного замка, тут же разразилась нелестными для некроманта ругательствами, яростно хлопая крыльями.       — Безобразие! — она слетела вниз, на стол. — Мало того, что женские журналы у себя… кар-р… Ты чего?       Василиса, вдруг снова «вернув» себе синеватый цвет лица, наклонилась и неспешно подняла с пола сбитую чужеродным ветром книгу.       — Странно, — ворона подскочила ближе к краю стола. — Толстая, а как листок улетела… — она склонила голову, выглядывая название. — «Граф Монте-Кристо»… пф… — она разочаровано отвернулась. — Я думала… кар-р… что-то магическое…       Василиса повернула книгу к себе, вглядываясь в утратившие блеск позолоченные буквы на обложке… Книга была старая, обложка — из несколько стёртой ткани. Василиса наугад раскрыла книгу где-то в середине, провела пальцем по выцветшим странницам…       Тихое, полузабытое ощущение, которому она не могла дать названия, словно передавалось ей из этой книги, растекаясь по чужим невесомым рукам. Девушка чуть нахмурилась, перевернула страницу и попыталась вчитаться в бледные буквы…       Слова не шли: не воспринимались вообще. Словно проходили сквозь тело, не затрагивая ни одного чувство, только память, к чему-то призывающая, пульсировала где-то внутри горячей, обжигающей точкой. Василиса попыталась уцепиться за неё краешком сознания, но вдруг почувствовала, что она, вспыхнув на мгновение от этого чуть ярче, снова погасла.       Роман выпал из рук Василисы…       Полумёртвое-полуживое тело отозвалось на это странно: что горячее и в тоже время ледяное обожгло глаза.       Слёзы.       Все, кого она считала, полагаясь на свою зыбкую «память», родными — Фэша, Зару, — вдруг показались ей чужими и совершенно незнакомыми…       Но это ощущение-догадка пропало так же быстро, как и возникло.       …Василиса схватилась за лицо, теперь ощущая только боль в глазах, кроме которой была только пустота — бездонная, нелепая, непреодолимая…       — С тобой всё хорошо? — Зара легко взлетела ей на плечо, коснувшись клювом щеки. Василиса отняла руки от лица, пытаясь что-нибудь рассмотреть сквозь тягучую пелену слёз.       …Стеллажи вдруг вспыхнули у неё перед глазами, и девушка вновь закрыла глаза ладонями… Потом медленно отняла их.       Стеллажи потухли, остались только книги, вернее, только книга, сияющая неоново-зелёным светом…       Василиса неосознанно потянулась к ней, вытащила за крепкий корешок… Слёзы вдруг пролились из глаз, быстро пробежав вдоль по щекам девушки. Вместе с этим потухла книга, став самой что ни на есть обыкновенной, в белоснежной обложке.       Василиса аккуратно раскрыла её, оголяя пустые смольно-чёрные странницы, провела пальцем по глянцевой поверхности страницы; та затрепетала вслед её прикосновению, отозвавшись слабой зеленоватой вспышкой…       — Магическая! — восторженно воскликнула Зара, и, слетев с плеч Василисы на книгу… нырнула в вдруг пошедшую волнами страницу…       Исчезла. Мгновенно.       …К счастью, в это мгновение щёлкнул дверной запор.       — Что «магическое»?.. — Фэш, услышавший последнее слово вороны, застыл на пороге, недовольно нахмурившись. Впрочем, его взгляд вдруг упал на чёрные страницы Книги… Недовольство молнией слетело с его лица, уступив место глубокому изумлению. Некромант в два прыжка подскочил к Василисе и вырвал книгу у неё из рук. Он пролистал страницы, и, видимо, найдя нужную, провёл пальцами по ней, вырисовывая какую-то мудрёную руну. Лист вспыхнул ярко-зелёным неоновым светом… Только тогда Фэш удовлетворённо захлопнул Книгу, и крепко зажмурившись, прижал её к себе.       — Теперь можно всё вернуть, — тихо сказал он, не открывая глаз. — Теперь можно… Книга иная, — медленнее проговорил он. — Ума не приложу, как ещё одна ко мне попала, — он наконец взглянул на Василису и вдруг растеряно нахмурился.       На бледных щеках бледном девушки застыли чёрные, как листы в Книге рун, дорожки слёз. Глаза в обрамлении почерневших ресниц посветлели, наполнившись тёплым тёмно-синим цветом, который теперь медленно, очень медленно угасал, становясь угольно-чёрным.       — Что? — он быстро оглянулся, наконец, заметив исчезновение вороны. — Где… она?       Василиса молча ткнула пальцем в чёрный лист, и Фэш, всё понявший, не сдержав злого вскрика и с размаху грохнул книгой по столу, оставив её после этого там же. Потом быстро сел в кресло, обхватив голову руками.       — Надо на кладбище, — приглушено сказал он. — Надо найти ворону, а потом могилу Захарры… Провести обряд заново, правда, первая Книга может воспротивится, почувствовав «соперницу», но… — он резко откинулся на спинку кресла.       А зачем ему ещё жить, если Захарра мертва?.. Если он справится, сможет провести обряд, сестра оживёт, если нет — всё равно жить незачем... Он поджал губы.       И вдруг вскочил, схватив одной рукой Книгу, другой — Василису. За плечо.       — Сначала, я верну тебя, поняла? Обратно, в могилу, — Василиса молча подняла брови. Фэш остановился в дверях, собираясь с мыслями. — Я не твой жених, поняла? Произошла ошибка. О-шиб-ка.       Василиса в том же молчании опустила голову, раздумывая. Потом отрицательно покачала головой, словно не соглашаясь с Фэшем.       Некромант тяжело вздохнул, понимая, что лучше сделать всё сейчас. Раз и навсегда.       «Прости...»       — Никто за тобой ни пришёл… и не придёт, — сказал он. — Ты умерла. Как — не знаю, но умерла. Всё. Это точка. Надо быть некромантом, чтобы тебя спасти! — и он застыл, поражённый невольно слетевшей с губ фразой. Конечно, он может... Только это очень, очень сложно. А что легче этого?.. Фэш мрачно посмотрел на Василису.       Кажется, она всё поняла — закрыла глаза. Всё такая же — не дыша, ничего не чувствуя. Без сердца. Без души. Без памяти.       Она вдруг резко подняла голову, взглянув на Фэша вспыхнувшим взглядом серых глаз, из которых вдруг хлынули настоящие — прозрачные, а не чёрные — слёзы.       Она не дышала. Её сердце не билось. Но она помнила.       И понимала.       Этого было достаточно.       ...Девушка вырвалась из некрепкой хватки Фэша и, бросившись к окну, вскочила на подоконник раньше, чем некромант успел что-либо сделать. Мгновение — и только брызнули колючими слезами сколки, просыпаясь куда-то далеко вниз…       Когда Фэш подбежал к окну, Василисы внизу уже не было.