***
Юнги сладко потягивается и присаживается на постели, правда, в следующую же секунду он болезненно морщится от ноющей боли в пояснице, напоминающей все события ночи. Мин медленно поворачивается к той стороне постели, где спал Чонгук, и облегченно выдыхает, поняв, что он в постели один. Юнги стыдно от одной мысли, что он вчера переспал с братом. Стоит об этом подумать, как у него краснеют даже кончики ушей. Парень только решает сползти с постели и достать из кармана телефон, как в спальню входит Чонгук. Чон одет с иголочки, его волосы уложены, а стоит ему войти в комнату, как Юнги уже дышит только запахом его парфюма. Вот только Юнги кажется, что это уже не тот Чонгук, которого он обнимал и которому отдавался ночью. — Доброе утро, — говорит Чон, и Мин думает, что точно — не показалось. Старший подходит ближе, садится на край постели и смотрит глаза в глаза. — Как спал? — тянется он к лицу Мина и очерчивает пальцами его подбородок. — Хорошо, — бурчит Юнги и снова краснеет, думая, что вопрос как минимум глупый — как он мог спать в объятиях человека, по которому буквально с ума сходит. — Я заказал тебе завтрак, и знаешь, — Чонгук делает паузу, — мы столько лет живем в одном доме, а я не знаю, что ты любишь на завтрак — ты вечно жуешь бутерброды на кухне тайком. В результате я заказал тебе все. — Я обычно не завтракаю, — тихо говорит Мин. — Теперь, значит, будешь, — вроде шутит, а вроде серьезно говорит Чон и встает на ноги. — А ты не будешь? — с надеждой спрашивает Мин. — Я выпью с тобой кофе, — улыбается Чонгук, вот только от его улыбки у Мина кожа покрывается испариной. Юнги думает, что он просто себя накручивает и отмахивается от ненужных мыслей. — Иди в душ, а я сделаю пару звонков, — Чонгук достает мобильный и выходит из спальни. После душа Юнги пару минут любуется оставленными братом метками на своем теле, наспех сушит волосы и, надев брюки и футболку, идет завтракать. Чонгук сидит на диване перед низким столиком и говорит по мобильному. Увидев вошедшего Юнги, Чон прощается с собеседником и сбрасывает звонок. Чонгук невольно засматривается на белые, даже чересчур бледные руки и замечает налившиеся синим следы от своих пальцев на чужих запястьях. Юнги проходит к креслу рядом с братом и, налив себе кофе, добавляет в него сахар. Даже если кушать и не хотелось, запах умопомрачительно пахнущей свежей выпечки заполняет рот слюной, и Юнги тянется к круассану и пытается разрезать его поперек. Выходит с трудом — в присутствии старшего дышать невозможно, не то чтобы что-то еще делать. Вроде вчера ночью они были близки дальше некуда, но с утра Мину неловко, он не знает, как себя вести, и даже ловит себя на мысли, что хочет уйти. Или остаться. Его разрывает на две равные части. Задумавшись, он и не замечает, как уже полностью опустошил маленькую баночку с клубничным джемом в круассан, и теперь взять его в руки не измазавшись, кажется чем-то нереальным. — Поешь, я вызвал тебе шофера, он тебя отвезет. Мне надо к отцу съездить, потом в офис, — говорит Чон. Даже просьбы его звучат, как приказ. Юнги снова бросает то в холод, то в жар. Кажется, еще раз придется пойти в душ. — Хорошо, — бурчит Мин и умудряется все-таки поднять круассан ко рту, не позволив джему вытечь, и даже откусить. У Юнги нервы шалят — он вроде ест, но вкуса не чувствует. Смотрит в свою тарелку, пьет уже теплый кофе и, решив, что их странный диалог с братом окончен, тянется к телефону. Два пропущенных от Хосока и одно смс от Техена: «Буду думать, что ты заснул. Спокойной ночи». Юнги прикусывает свою нижнюю губу, понимает, что так некрасиво поступил, и начинает набирать ответное смс Киму. Чонгук молча следит за его действиями и мимикой, потом аккуратно откладывает свою чашку с кофе и, встав, подходит к брату. Юнги вопросительно смотрит на него снизу-вверх и только хочет открыть рот, как Чонгук забирает мобильный из рук младшего и, притягивает того к себе, заставляя встать на ноги. Стоит старшему оказаться так близко, и все переживания, беспокойство и нервозность отпускают: Мин, как марионетка в чужих руках, льнет, ластится, послушно раскрывает губы и принимает чужой язык. Чонгук целует глубоко и мокро, двигается к дивану, утягивая за собой младшего, и садится. Мин оказывается у него на коленях. Они целуются долго, прерываются только, чтобы вдохнуть кислород. Чон сильно сжимает чужие бедра, буквально впечатывает в себя. Не насыщается. Юнги такой вкусный, что хочется отменить все планы и дела и провести с ним эти сутки. Но время для главы клана — это роскошь. Разум все равно побеждает над инстинктами и желаниями — Чонгук перестает целовать и отодвигает от себя Мина. Всматривается в глаза младшего, у которого уже и взгляд мутный, покрытый пеленой страсти. — То, что между нами происходит — это секрет, ты ведь это понимаешь, — вкрадчиво говорит Чонгук, всматриваясь в светлые глаза. — Ты знаешь, что я представляю интересы тысячи людей, и знаешь, как к этому могут отнестись дома, поэтому, держи свой юркий язычок за зубами, — Чонгук видит, как печаль тенью ложится на лицо Мина. — Ты же не маленький уже и сам все должен понимать. Ты несовершеннолетний, ты мой брат, и согласись, отношения между нами совсем не братские, и ни общество, ни семья этого не поймут, — шепчет Чон и гладит парня по пояснице. — Я понимаю, — тихо отвечает Мин, сползает с колен брата и садится рядом. Чонгук выходит из номера первым, а Юнги идет в спальню за пиджаком. Мин прекрасно понимает, что старший прав, это может существенно навредить его репутации, понимает, что и дома этой новости никто рад не будет, но все равно последние слова брата ломают только зародившуюся внутри надежду. Юнги, приехав домой, сразу идет к себе в комнату за Холли. Собака радостно встречает хозяина, и Мин, взяв пса на руки, спускается в сад, погулять. После получасовой прогулки, Холли забирает прислуга, покормить и почистить лапки, а Мин отказывается от обеда и идет снова к себе. Юнги включает новую серию своего любимого сериала и только залезает на постель, как телефон начинает звонить. Сердце подпрыгивает в груди, Юнги бросается к мобильному с мыслью, что это Чонгук, но на экране высвечивается имя Техена. Юнги с трудом давит вздох разочарования и отвечает. — Ну, хотя бы жив и здоров, — первое, что говорит Ким, стоит Мину ответить. — Прости, я собирался ответить. — Так что насчет выставки? Я все еще жду ответа, — улыбается в трубку Техен. — Я не знаю… Пока не знаю, можно я перезвоню? — просит Юнги. — Конечно, тебе все можно, но я бы очень хотел показать тебе эти картины. — Я уточню кое-что и перезвоню. — Тебе не нужно просить для этого разрешения, — Техен делает акцент на последнем слове, и Юнги чувствует по его голосу, что парень раздражен. — Дело не в этом, я сам хочу решить, — грубее, чем хотелось бы отвечает Мин. — Хорошо, я подожду. Я умею ждать, — уже спокойно говорит Ким и сбрасывает звонок. Юнги долго сжимает в руке телефон и бездумно смотрит сквозь экран ноутбука. Поняв, что настроение смотреть сериал только что убили, он захлопывает крышку. Мин набирает Хосока и, узнав, что он на баскетбольной площадке, решает пойти к нему.***
У Хоупа всегда все получается лучше всех. За что бы Хосок не взялся — он везде выходит первым. И даже сейчас, подходя к баскетбольной площадке, Юнги слышит радостный ор фанатов Хосока, мастерски загоняющего мяч в корзину. Вот только Юнги чуть ли не давится колой, которую он прихватил из дома, когда среди этих фанатов замечает и Чимина. И кричит он громче всех и даже подпрыгивает на месте, скандируя имя Хосока. Хоуп, забросив мяч, поворачивается именно к Чимину, и Юнги уверен все забитые сегодня мячи друг забивает для него и с его именем на губах. Мин улыбается своим мыслям и, пройдя к пустой скамейке, садится в ожидании «звезды» сегодняшней игры. После баскетбола все втроем идут в местное кафе за молочными коктейлями, и особо поговорить с другом у Юнги не получается. Мин, извинившись, сразу после кафе уходит домой, а брат с другом идут гулять дальше. Ламборгини стоит во дворе. Сердце Мина ухает куда-то под ноги — Чонгук в особняке, и Мин его увидит. Но почему, приехав домой, он даже не поинтересовался тем, где носит младшего, ведь Юнги дома никому ничего не сказал, и уже давно стемнело. Безразличие. Ему просто безразлично, и то, что для Юнги было ночью любви, для Чонгука просто секс. Юнги злится на свою уязвимость и, со злостью пнув куст во дворе, идет к двери. Чонгук сидит на диване в гостиной и общается с Суран. Точнее женщина ему что-то рассказывает, а он, вытянув ноги и сложив руки на груди, усиленно изображает интерес. Мин подходит к диванам и, как принято, сперва кланяется Чонгуку. Тот оценивающе скользит по нему взглядом. Столько холода в этих глазах, что Юнги думает, это не игра воображения и не минута жалости к себе — это тот самый старый Чонгук, бьющий его головой о шкафчики в школе. Поклонившись матери, Юнги идет прямиком на кухню, глотает ком обиды в горле и, запасшись колой, возвращается в гостиную, чтобы подняться к себе. Гостиная абсолютно пустая: ни матери, ни брата нет там, где их десять минут назад оставил Мин. Юнги поднимается по лестнице и уже почти доходит до своей двери, как вдруг его резко тянут назад, и он впечатывается спиной в мощную грудь. Все возвращается: и жар, и запах, и блядское, никому не нужное желание. — Гуляешь без разрешения, — шепчет на ухо Чон и разворачивает Мина лицом к себе. — Заставляешь ждать себя, — целует в губы, оттягивает зубами нижнюю и, отпустив, проводит по ней языком. — Очень плохо себя ведешь. — Нас увидят, — говорит Юнги первое, что приходит на ум, и пытается освободиться, но Чонгук сильнее вжимает его в себя и проводит ладонью по ягодицам. — Не скучал? — хрипло спрашивает старший и снова впивается в губы голодным поцелуем. Юнги еле прерывает поцелуй, услышав шум внизу, и, приложив все усилия, толкает брата в грудь. Не дав Чону опомниться, Юнги бежит в свою комнату и запирается. Стоит двери за Юнги захлопнуться, как Чонгук усмехается и, медленно повернувшись, идет вниз. Юнги закрывает дверь на ключ, прислоняется к ней спиной и сползает на пол. Все повторяется. Юнги швыряет из крайности в крайность, из горячей, полной страсти ночи в ледяное, пронзающее кожу острыми осколками льда утро. Заебало. Прошло двенадцать часов, а будто вечность, будто за эти часы Юнги уже прожил всю свою жизнь. Хочется выть и биться головой об стену, вернуть время назад, и не пойти в тот проклятый клуб, лифт, номер. Вот только сейчас уже поздно. И бесполезно. Глупо сидеть сейчас на полу и ругать себя, что поддался, что поверил, что ответил лаской и захотел большего, когда как сделанного не поменять и память не стереть. Юнги сам во всем виноват, и пора кончать упиваться жалостью к себе и взять себя в руки. Мин делает подряд несколько глубоких вдохов, в надежде расслабить свернувшиеся в узел легкие и, наконец-то, вдохнуть полной грудью. С трудом, но ему это удается. Мин медленно подходит к постели и валится на нее лицом вниз. С каждым следующим днем, часом, минутой, секундой он понимает, что все больше влюбляется в Чонгука. Губы до сих пор горят, а сердце все не успокоится. Надо заканчивать с этим, надо перестать подходить так близко к обрыву и, стоя на краю, всматриваться в зеркальную темноту внизу — засосет. Мин идет в душ и, выкурив подряд две сигареты прямо в комнате, заваливается спать.***
Весь следующий день от Чонгука ничего не слышно. Юнги понуро слоняется по дому, по сто раз в час проверяет телефон, но пусто. Так же, как и на душе. Зато пишет Техен и напоминает о выставке, говорит, что пришлет машину к пяти. Юнги понимает, что не в силах выдержать эти «американские горки», и, вообще, умирает хочет услышать хотя бы голос Чонгука, набирает ему смс, в надежде, что тот перезвонит. Юнги четко запомнил слова Чона о своем поведении и решает предупредить его про выставку. В результате все, на что хватает Мина — это пресловутое «Привет. Как дела?». Ответ не приходит. Ни сразу, ни через час и ни через пять. Что и следовало ожидать. «Вот и хорошо, что я принял предложение Техена. Буду дома сидеть — моя голова лопнет от мыслей. А так, хоть развеюсь. И докладывать ему о своих передвижениях я тоже не обязан. Попробовал», — думает Юнги и понуро плетется в свою комнату, чтобы переодеться и поехать на выставку. Так как выставка современного художника, и после нее ожидается небольшой фуршет, Юнги надевает узкие черные скини джинсы, светло-серую футболку, а на плечи накидывает свою любимую черную кожаную косуху. Машина, как и всегда, ждет у дороги. Мин плюхается на заднее сиденье и сразу же втыкает в уши наушники, позволяя любимому плейлисту унести себя далеко. Несмотря на приятный вечер за окном, предстоящую выставку, а главное, компанию Техена, странное чувство беспокойства гложет Юнги изнутри. Он пытается думать о выставке, о том, как его голова хоть немного отдохнет от мыслей о брате и, вообще, от терзающих его последние часы дум, но выходит из рук вон плохо. Юнги смиряется, что сегодня он не в духе, и ничто ему поднять настроение не сможет. Точнее никто. Выставка проходит в небольшом выставочном зале в центре города. Как только Мин подъезжает, его встречает администратор здания и, представившись, провожает внутрь. Техена Юнги замечает сразу же. Ким, соединив руки позади себя, любуется абсолютно непонятной для Юнги картиной. Будто художник на полотне смешал несколько ярких красок. Вот только, если художник думает, что самовыразился — Юнги полотно напоминает дело рук пятилетнего малыша. — Привет, — робко говорит Мин, остановившись позади парня. Техен сразу поворачивается к нему и радостно улыбается. — Привет, я успел соскучиться, — говорит Ким и, взяв Мина за руку, ведет к другой картине. — Я знаю, ты больше по портретной живописи, поэтому пойдем в глубь зала. Юнги нравится. Если первое увиденное им полотно не оставило особого впечатления, то чем дальше они двигаются по залу, тем больше Юнги начинает понимать художника и его основные посылы. Ему нравится то, как мастер максимально реалистично передает на своих полотнах эмоции, они захватывают Мина с головой, и в каждой из картин он неосознанно ищет себя и даже улыбается, когда находит. А Техену нравится Юнги и то, как он обращает внимание на детали. Мин видит в картинах то, что даже такой ценитель, как Ким, упускает. Юнги долго и увлеченно рассказывает про любимых художников и объясняет Киму, как мастерски художник играет со светом. Техен понимает, что он готов слушать Юнги хоть всю жизнь. С ним невероятно интересно, и если в начале их знакомства Кима привлекала в нем только внешность, то сейчас он понимает, насколько глубокий у мальчика внутренний мир, и, кажется, в него влюбляется. Техену не хочется, чтобы вечер заканчивался, не хочется прощаться, поэтому он предлагает Юнги заменить фуршет на совместный ужин. Мин мнется пару секунд, потом смотрит на экран мобильного и, ничего там не обнаружив, соглашается. Техен не помнит, когда он в последний раз так радовался обычно привычному для него «да». Они едут ужинать в Hilton на последний этаж, где по словам Кима лучшие морепродукты в городе. Стоит парням войти в ресторан, как его двери сразу закрываются для других клиентов, а те, кто уже там сидел, поспешно расплачиваются и покидают помещение. Весь ужин парни разговаривают, делятся историями о прошлом и наслаждаются вкуснейшими блюдами. Юнги хорошо с Техеном. С ним не надо зажиматься, не надо унимать рвущееся наружу сердце. А еще с ним интересно. Юнги, пока они общаются, все время ловит себя на мысли, что забывает, кто такой Ким Техен. Для Мина сейчас Ким — друг. Очень красивый, умный и невероятно интересный друг. Юнги кажется, что он может так сидеть с ним еще очень долго, и ничто не может нарушить эту идиллию, но все летит к чертовой матери в момент, когда подают десерт. Мин извиняется и, встав отпрашивается в туалет. Когда он возвращается к столику, то Техен стоит у него и о чем-то разговаривает с администратором, который, заметив подошедшего парня, уходит. Техен не позволяет Мину сесть и, взяв его за руку, ведет к окнам на всю стену. Внизу, прямо под ногами, открывается роскошный вид на ночной Сеул. Юнги приходится затаить дыханье, настолько впечатляющая картина перед ним. Техен не прерывает его созерцание, стоит рядом и легонько поглаживает пальцами ладонь замершего парня. Юнги не замечает, когда Техен встал так близко, не замечает его рук поперек своей талии и приходит в себя только тогда, когда тот, развернув его к себе, касается его губ своими. Мин дергается назад и только открывает рот, чтобы сказать, как Техен, воспользовавшись моментом, снова притягивает его к себе и глубоко целует. В следующую секунду неведомая сила отбрасывает Техена в сторону, а Юнги, прислонившись к стеклянной стене, пытается понять, что случилось. Перед ним стоит разъяренный Чонгук и, стиснув кулаки, скользит по его лицу насмешливым взглядом. У Юнги внутри короткое замыкание, перезапуск систем и завывание сирены при ядерной тревоге. Бежать — мигает со всех табло в голове Мина. Но ноги приросли к полу, взгляд стеклянный, и он, как болванчик, переводит взгляд то на одного, то на другого. Техен снова подходит к ним, на ходу разминая плечи, и сканирует Чонгука непроницаемым взглядом. Юнги страшно — таким он Кима не видел. Мин чувствует себя застрявшим меж двух тигров, и они точно разорвут сперва его, а потом друг друга. Юнги уже видит Чонгука измазанного миновской кровью, а Техен рукава рубашки закатывает, готовится. — Как некрасиво, — качает голову из стороны в сторону Ким. — Никаких манер, — говорит он, прожигая Чонгука взглядом. Люди из охраны обоих глав кланов приближаются к лидерам и демонстративно кладут руки на пояса, но Чонгук и Техен синхронно приказывают им не вмешиваться. Техен может и звучит расслаблено, но Юнги видит, как он натянут и готов к прыжку, видит бьющуюся на шее жилку, и ему страшно. К такому Чонгуку же, напротив, Юнги привык, у Чона это перманентное состояние — ломать, крушить, топить в крови. Он узнает этот режущий на мелкие кусочки взгляд, знает, что лучше отойти, не попадаться в поле зрения. Но это вряд ли выйдет. Юнги уже в его поле зрения, и Чонгук сверлит его взглядом, небось представляет, как будут ломаться хрупкие кости под его мощным ударом. Техен добивает, делает только хуже: — Подожди меня в машине, маленький, — говорит он Мину. — В моей, — цедит сквозь зубы Чонгук, и Юнги знает — лучше послушаться. Обходит двух хищников, готовых разорвать друг другу глотку уже в следующую секунду, и что есть силы бежит к лифту. — Нечестно играешь, партнер, — тянет последнее слово Техен. — На выставку отвез, ужином покормил, а теперь трахнуть собрался? — Чонгук сдвигает брови на переносице и смотрит так, будто живьем сдирает кожу с оппонента. Но Техен не из пугливых. — Не сравнивай меня с собой, у меня другие методы, — хмыкает Ким. — Поэтому ты номер тут снял? — кривит рот в улыбке Чон. — А эта блядь, я смотрю, и перед тобой ноги раздвинуть готова. Так вот, насчет игры — она закончена. Я выиграл, мой адвокат свяжется с твоим насчет оформления земли. — Ты не можешь закончить игру, если она ещё и не началась, — злится Техен. — Уверен? — Чонгук подходит вплотную и смотрит глаза в глаза. — Уверен, что не началась? — Нет, это неправда, — обрывисто говорит Ким. — У тебя нет доказательств! Покажи мне! Докажи, что выиграл! — срывается на крик Техен. — Если бы ты успел его раздеть, то ты бы лично насладился всеми теми доказательствами, которые я выводил на его теле всю прошлую ночь. — Сука, — шипит сквозь зубы Ким, сжимает кулаки, и только вызывает улыбку у Чонгука. — Мы так не договаривались! Игра не закончится, пока я не получу доказательств. — Я поэтому и приехал, думал предупредить тебя, чтобы особо не старался, а еще хотел убедиться, правда ли, что мой невинный ангел по рукам решил пойти. Все кончено, я был у него первым, а теперь продолжай наслаждаться ужином, в одиночестве, — бросает Чонгук и, кивнув своей охране, идет к выходу. — Ты не получишь его, Чонгук, землю забирай, но мальчишка будет моим, — кричит Техен уже в спину Чону. Чонгук застывает у выхода, медленно поворачивается к Киму и, усмехнувшись, произносит: — Через полчаса я пришлю тебе его фото, где он будет отсасывать мне. Не отлипай от телефона, может хоть так ты на него подрочишь, потому что иначе, ты моего блядского братишку не получишь. Стоит Чонгуку выйти, как Техен переворачивает накрытый столик и расстегивает рубашку на груди. Он мечется по ресторану раненным зверем и, наконец-то, замирает у окна, прислоняется к холодному стеклу лбом и думает: «Ты ошибаешься, Чон Чонгук. Думаешь, что я вот так легко откажусь от того, что мне приглянулось? Не заметь я этот дикий интерес к нему в тебе, то может и забил бы — слишком много головной боли — но теперь нет. Это ты думаешь, что игра закончилась, а для меня она только началась — он будет моим, хочешь ты этого или нет».