Неделимые.

Руки греет его горячая кожа. Юнги запрокидывает голову, позволяя Чимину целовать его в шею, за ухом, прикусывая, оттягивая зубами кожу, зализывая языком. Ладони Юнги неторопливо оглаживают поясницу Чимина под рубашкой, пока он восседает на бедрах доктора, двусмысленно ерзая бедрами. Хотя, если то, как Чимин имитирует секс, приподнимаясь и опускаясь, с особым усилием проходясь по явно вставшему члену старшего, можно назвать двусмысленно, то, пожалуй, да, так и есть. Мин кладет руки на округлые ягодицы и прижимает неусидчивого парня к себе, хрипло прося «подожди». Чимин затихает, напрягается как струна, а потом сползает с чужих колен, встает на ноги и возвышается над альфой как скала (скорее хмурая тучка). — Почему? — Чимин вот-вот пустит показательную слезу отвергнутого и уязвленного. — Я понял, я не привлекаю тебя, да? — Что? — переспрашивает Юнги, едва двигая покрасневшими губами. Парень хмурится, мотая головой. — А, то есть мой стояк так себе доказательство того, считаю ли я тебя привлекательным? — Тогда какого черта, Юнги? — Чимин вскидывает руки в жесте явного негодования. — Почти полтора месяца я пытаюсь развести тебя на секс. У тебя что, какие-то проблемы? До свадьбы ни-ни? Быстро кончаешь? Это не страшно, что-нибудь придумаем. Или ты девственник? — на последнем вопросе Чимин распахивает шире глаза, прикрыв рот рукой. — Ты девственник? — спрашивает он аккуратнее, присаживаясь рядом на диван. — Ты закончил? — Мин закатывает глаза, снисходительно вздохнув. — Может еще есть парочка доводов? — Будут, если не трахнешь меня, — обиженно бурчит Пак, скрестив руки на груди. — Не подумай, я не озабоченный, просто, раз мы вместе, нам хорошо друг с другом, и мы оба этого хотим, почему нет? Почему ты останавливаешь меня? — Я просто, — Юнги вздыхает, проводя ладонями по лицу. — В прошлом произошел не очень приятный инцидент. С одним омегой я…в общем, я не смог сдержать свои инстинкты, не смог удержать себя в руках, и… Чимин прерывает его, коснувшись раскрытой ладонью щеки доктора, доверительно смотря в глаза. — Давай не позволять прошлым страхам мешать в нашем будущем? — предлагает Чимин, придвигаясь ближе. — Прошлое должно оставаться в прошлом. Сейчас важно только то, что мы оба хотим этого. Сейчас все осознанно. Тебе не надо держать себя в руках, а я могу себя не контролировать рядом с тобой. Юнги, пожалуйста, м? — Пак целует край челюсти, обнимая доктора за шею. — Серьезно, мне перед Тэхеном стыдно. — Ты рассказываешь Тэхену, что у тебя нет секса со мной? — удивленно спрашивает Мин, на что Чимин неопределенно пожимает плечами и смеется, когда Юнги опрокидывает его на спину, нависая сверху. — В таком случае, ты прав. Пора обновить информацию. Чимин смеется до тех пор, принимая колкие поцелуи по всему лицу, пока Юнги не стягивает с него домашние штаны вместе с бельем, сбросив их неровной кучей рядом на пол. Прохладный воздух скользит по его коже, вслед за горячей рукой Юнги, которая обглаживает его между ног. Чимин выгибается, держа руки на плечах альфы, и разводит под ним шире ноги, прикусывая нижнюю губу. — Подожди, — вдруг говорит Юнги, встает с парня и торопливо уходит в прихожую. — Если ты решил сбежать от меня, оставив голым на диване, я тебя прокляну, — кричит Пак, откинувшись на маленькую диванную подушку. — Ты слишком плохого мнения обо мне, — говорит Мин, бросая на кофейный столик к стакану рамена и грязной кружке от чая упаковку презервативов. Чимин воодушевленно привстает на локте, округлив пухлые губы в милую «о», и торопливо раскрывает пачку, упав обратно на подушку. — Значит, ты готовился? — Чимин с детским восторгом достает ленту резинок и тут же хмурится. — Здесь не хватает одного. Юнги застывает со спущенными наполовину джинсами, цыкает, выдергивая контрацептив из цепких пальцев Чимина, отрывает один квадратик, остальное откидывает обратно. — Ты дрочил мне позавчера в машине, забыл? — Мин изгибает бровь, и если бы не было так темно в комнате, то обязательно бы заметил, как покраснел Пак. — Вопросы закончились? Мы можем приступить к тому, о чем ты так грезил? — Только я? — Господи, Чимин. Ты хочешь, чтобы я тебя трахнул или трахнуть мой мозг? — Юнги тянет к себе за щиколотку Чимина, который послушно забирается сверху, снова седлая чужие бедра и обнимая за шею. — Я молчу, — обещает Чимин, целуя приоткрытые губы и снова возобновляя свои ерзающие движения, которые на этот раз имеет эффект острее, а результат быстрее. Юнги шепчет ему в губы «нет, не молчи», игриво улыбается, прикусывает нижнюю полную губу, с удовольствием оттягивая на себя, и скользит рукой по спине, ныряя пальцами в ложбинку между ягодиц. Чимин глухо стонет, больно впиваясь в плечи Юнги короткими ногтями, когда два пальца внутри начинают растягивать его. Мин целует его плечи и грудь, то и дело заглядывая в полуприкрытые глаза, в которых расфокусированный мечущийся взгляд. На его обеспокоенное «ты в порядке?», он получает кивок и облизывание вмиг ставших сухими губ. Чимин хнычет, обнимая Юнги все сильнее, а спустя длительное время, за которое Мин уже двадцать раз подумал остановиться, наконец-то, глухо просит еще. Еще и еще, вплоть до того момента, когда Юнги добирается до презерватива и роняет Чимина на спину, нависая сверху. Юнги хочет что-то сказать, но Пак затыкает его губы своими, помогает пристроиться и вскрикивает в чужой рот, когда альфа, наконец, заполняет его. Юнги не знает, почему ему так жарко, но пот градом катится по его вискам, а Чимин мажет подушечками больших пальцев, податливо подставляясь под его неторопливые толчки и прикосновения. Мин вжимается носом в шею Чимина, подхватывая того под бедра, и задыхается. Он чувствует его. Ежевика, дыня, ландыш, жасмин. Юнги жадно вдыхает его запах, едва уловимый тонкий шлейф. Он кусает солоноватую от пота, но все равно будто сладкую, кожу на ключицах, чувствуя, как сознание медленно покидает его, вытесняемое запахом омеги, уступая место инстинкту. То, чего он так боялся. Альфа помнит этот запах. Черт, он его ни с одним не спутает. Такой сладкий и в то же время разбавленный свежими нотами. Юнги затягивает стонущего парня под собой в жадный властный поцелуй, терзая его красные полнокровные губы, Чимин скребет ногтями по спине, сжимает руки на боках, заставляя Юнги шипеть и сильнее двигаться. Чимин едва не плачет от наслаждения. Юнги именно такой, каким он показался сначала. Требовательный, жадный и властный. Мин сжимает его слишком сильно, оставляя явные синяки, целует остервенело и жестоко, едва не прокусывая губы в кровь. Юнги словно хочет завладеть им до конца, и Чимин, сам того не ожидая, хочет этого так же сильно. — Позволь мне, — бормочет Чимин, едва отталкивая от себя Юнги. Они меняются местами, и когда Чимин опускается сверху, Мин закрывает лицо ладонями, вызывая у Пака довольную улыбку со смешком. Чимин самозабвенно двигается сверху, а Мин блестящим взглядом следит за его вздымающейся грудной клеткой и напрягающимися руками, которыми Пак упирается в грудь доктора для равновесия. Юнги ведет руками вверх по его бокам, пальцам нащупывая что-то на коже слева, полоской тянущееся сантиметров на пять-семь вдоль по ребрам. — Ш-шрам, — объясняет Чимин, замедляясь и позволяя Юнги оказаться максимально глубоко, отчего оба стонут. — Упал с…ох, черт, Юнги, — Чимин склоняется над доктором, сжимая его лицо в своих руках. — Упал с дерева, — договаривает ненужную информацию Чимин, улыбается и прячет лицо в изгибе шеи.

— Как тебя зовут? — Юнги держит руку на бедре, пока сцепка не закончилась, а мальчишка под ним только отрицательно качает головой. Мин вздыхает, понимая, что этот странный паренек ничего ему не скажет. Он дрожит как осиновый лист, а при попытке удрать до окончания сцепки только жалобно заскулил, причинив себе и Мину боль. Поэтому теперь он свернулся, насколько мог, в комочек и лежал, не шевелясь. — Откуда шрам? — спросил Юнги, не надеясь услышать ответа, но все равно водя пальцами по бледной полоске вдоль ребра длиной пять-семь сантиметров. — Упал с дерева, — едва слышно шепчут ему в ответ, и Мин согласно мычит. Это был их единственный диалог.

Юнги крупно вздрагивает, сильно сжимая Чимина в своих руках, когда оргазм накрывает того под аккомпанемент высокого надрывного стона. Чимин скребет ногтями по плечам, упираясь одной рукой о подлокотник дивана, и дышит тяжело, вдыхая воздух короткими глотками. Юнги следует почти сразу за ним, зажмурившись до цветных пятен за закрытыми веками. Чимин слабеет, опадает прямо на влажную от пота грудь Юнги и носом жмется ему под ухом, слабо хихикает, крепче прижимаясь, и бормочет довольное и игривое «наконец-то». Мин держит глаза плотно закрытыми и растерянно водит по спине и пояснице Чимина руками. На его губах нет улыбки, а в голове совершенно не легкость и приятное послевкусие оргазма, вместо этого он чувствует неподъемную тысячетонную вину. Юнги четко осознает одну простую истину — Чимин именно тот самый мальчишка, который сбежал от него семь лет назад. Он стопроцентно теперь уверен в этом. Это был Пак Чимин. Ни имени, ни возраста, ничего кроме случайного сумасшедшего секса на инстинктах и пустой постели на утро — все, что оставил ему тогда омега. И, если это не злая ирония, то Юнги не знает, чем заслужил это.

❖

Тэхен предчувствует. Иногда ему кажется, что у них с Чимином ментальная связь или что-то нечто похожее на нее. Иначе он никак не может объяснить того, что по одному звонку он понял, в каком же Пак находится дерьмовом состоянии. До дома Чимина около десяти минут пешком, но Тэ тратит время, чтобы завезти Хесона сестре и попросить посидеть с мальчиком вечер и возможно ночь, потому что «Чимини в трагедии». И даже несмотря на то, что Ким еще не в курсе масштабов этой трагедии Тэен согласно кивает, потому что это Чимин. Он выручал столько раз, и если ему сейчас необходима помощь, лучший друг (почти-почти парень) Тэен — Ендже с удовольствием поиграет с маленьким ребенком в кубики вместо романтического просмотра фильма с последующим приятным времяпровождением. Чимина Тэхен находит в кухне, тот сидит, поджав коленки к груди, и ковыряет большой столовой ложкой фисташковое мороженое из одного огромного ведерка и арахисовую пасту — из другого. Чимину скоро двадцать четыре. В его глазах печаль всего мира, в позе уязвимость пятилетнего ребенка, а во вздохах скорбь вдовы. Тэхен снимает пальто, вешая на спинку свободного высокого барного стула, и подходит ближе. — Хей, Чимини, — тихонько зовет Тэхен, накрывая ладонями поникшие плечи. Он никогда не видел друга таким. Разбитым, заплаканным, разрушенным до основания. Он не знает, что конкретно является причиной, но то, что дело в Юнги — это факт. — Что случилось, детка? — Все хорошо, — Чимин мотает головой, даже улыбается и пихает ложку с мороженым в рот. — Все хорошо. Тэхен вздыхает, ероша волосы на затылке. Он не знает, как подступиться. Чимин всегда находил к нему подход, а теперь, когда помощь нужна Чимину, Ким чувствует себя беспомощным. Из них двоих Чимин всегда был эмоционально сильнее. — Поговори со мной, а. — Он бросил меня, — говорит едва слышно Чимин, ныряя в арахисовую пасту. — Он просто бросил меня. Чимин пожимает плечами, шмыгает носом, крепче перехватывая коленки рукой. Тэхен хмурится, потому что буквально несколько дней назад Чимин чуть ли не в красках рассказывал про их первый секс. Тэхен все равно что посмотрел порно-фильм со своими лучшим другом в главной роли. И теперь Юнги бросил его? Этого просто не могло быть. Что за шутка? — Расскажи, что произошло? — снова пытается Тэхен, и Чимин, вздохнув, откладывает ложку на столешницу. Он делает это медленно, аккуратно. Не швыряет ничего и не кричит, что было бы если не логично, то точно эмоционально и соответствовало бы его состоянию. — Он не отвечает на мои звонки, игнорирует мои сообщения. Он даже на работе избегает меня, мне говорят, что он постоянно на операциях. Я дождался его вечером, а он даже смотреть на меня не мог. Обошел стороной, сказал «больше не приезжай сюда, Чимин». Сел в машину и уехал, оставив меня одного. Представляешь? — Чимин говорит монотонно, смотря в одну точку. — А где Хесон? Тэхен, не ожидавший такой быстрой смены темы, молчит несколько секунд. — У сестры. — Ты не должен был оставлять его одного, — Пак качает головой, снова берясь за ложку. — Со мной все хорошо. — Я поговорю с ним, — говорит Тэхен, доставая телефон, но Чимин перехватывает его запястье своей рукой и качает отрицательно головой. — Не надо. — Он должен объясниться хотя бы. Тэхен убежден в правильности своих действий, поэтому набирает номер врача. Но в ответ ему только длинные гудки. Чимин вздыхает и вдруг начинает плакать. Слезы беззвучно стекают по его лицу, пока он безостановочно поедает сладкое. — Чимин… — Все ведь было хорошо, — всхлипывает Пак, утирая тылом ладони щеку. — Черт…все ведь было хорошо, — повторяет он, бросая ложку на стол, и закрывает лицо руками. — Что со мной не так? Почему у меня не получается быть счастливым? Тэхен обнимает друга за плечи, прижимая его голову к своей груди, и Чимин, не сдерживаясь, начинает всхлипывать, оставляя мокрые неровные следы на рубашке друга.

❖

Намджун никогда такого не видел. За все время, что он знаком с Мин Юнги, он никогда не видел его в подобном состоянии. Доктор раскачивался из стороны в сторону, а ухватившись за дверной косяк, пьяно поднял указательный палец и невнятно пробормотал: — Привет, друг. — Пожалуйста, скажи, что ты не был за рулем и не ехал в таком состоянии из Тэгу. Юнги салютует полупустой бутылкой соджу, его тело кренится вперед, и Джун вовремя успевает подхватить его, затаскивая в свою квартиру. — Я был в процессе, — важно заявляет Мин, и Намджун прислоняет его к двери, закрыв последнюю за полуночным гостем. — Ты в своем уме? Ты мог погибнуть! — Намджун трет лоб ладонью, а Юнги вдруг смеется. — Я счастливчик. — Ты кретин, — не сдерживается Ким. — Какого черта, хен? Что произошло? Куда смотрел Чимин? — О, Чимини, — тянет Юнги, облизав сухие губы и сделав большой глоток. — Мой маленький Чимини. Джун, я такой ублюдок. — Да уж заметно, раз ты решил суицидом побаловаться, — Намджун, устав смотреть за пьяным качанием друга в коридоре, самостоятельно стягивает с него пальто и обувь и подталкивает в кухню, где ставит чайник. — Заварю тебе кофе, придешь в себя. — Зачем? — Юнги тяжело вздыхает. — Зачем мне приходить в себя? Чтобы снова, чтобы я снова…чтобы Чимин… Намджун хмурится, слушая невнятный пьяный лепет доктора, садится напротив, отобрав бутылку и отставив ее в сторону, иначе Мин бы не успокоился. Он уже видел подобную пьяную исповедь о любви и ошибках от другого альфы, но в этот раз кажется все только хуже. — Юнги, что стряслось? — спрашивает прямо Джун, и Мин шмыгает носом, растерянно почесав затылок. — Чимин — омега, — начинает доктор, прикусив губу и отрицательно покачав головой. Джун в затянувшемся молчании кратко комментирует «я в курсе». — Тот омега, Намджун…понимаешь? Тот самый парень, с которым я…которого я. Черт, да как это могло произойти…?! Почему именно Чимин? — Ты шутишь, — Намджун удивленно вскидывает брови, вздрогнув от засвистевшего чайника. Не трудно догадаться, о ком шла речь. В жизни Мин Юнги омег, которые заставили бы его запомнить их, было по пальцам пересчитать. — Он узнал тебя? — Нет, — мотает головой Мин, — кажется, нет. Но, Джун, дело даже не в том, что мы нашли друг друга, дело в том… Господи, я поверить не могу, что я сделал это. Намджун заваривает кофе, чтобы хоть как-то унять дрожь в руках от волнения, ставит кружки перед собой и Юнги, когда доктор произносит: — После того раза Чимин забеременел, — говорит Юнги, и Джун чуть не роняет кружку, едва удержав ту за ручку. — Он сделал аборт, в пятнадцать лет. — Что?! — Ким садится на стул, открыв рот от удивления. — У меня…у меня мог быть ребенок, — Юнги горько усмехается, запуская пятерню в волосы. — Я сделал ребенка Чимину. Я разрушил всю его жизнь. Я…Боже, что же я наделал…? — Постой-постой, — тормозит Намджун, замахав рукой. — Ты уверен, что Чимин сделал аборт именно после тебя? — Юнги кивает, пододвигая к себе кофе, но просто смотрит на черную гладь напитка. Ким тянется за отобранной бутылкой соджу и делает несколько глотков, вытирает губы тылом ладони и ставит бутылку между ними. — И ты сбежал? — Да я в глаза ему смотреть не могу, — вспыхивает Мин. — Что еще мне оставалось делать? — А ты о нем подумал? — спрашивает Джун. — Ты подумал, что с ним будет, когда ты вот так вот исчезаешь, ничего не объяснив? Он ведь не вспомнил тебя. Он ведь наверняка ничего не понимает. — И, слава Богу, — едва слышно говорит Мин. — Думаешь, он обрадуется? Когда узнает, что я тот самый альфа, который изнасиловал его. — Ты его не насиловал, Юнги, — осаждает Джун. — Ты ведь сам сказал. Ты сам говорил, что вы оба этого хотели. — Нет, — Юнги качает головой. — Нет, это все теперь неважно. Я сломал его жизнь, его здоровье, это моя вина, это только моя вина. — Но он ведь влюблен в тебя, хен, — Намджун качает головой.- Ты не можешь поступить с ним так. Ты не можешь бросить его снова, ничего не сказав. Юнги, он не заслужил этого. Юнги тяжело выдыхает, все так же отрицая. Он не сможет. Одна мысль о том, что предстоит встретиться с Чимином, рассказать ему правду, к которой тот, Юнги уверен, не готов, разрывает его сердце. Он еле пережил тот день, когда Чимин подловил его на работе. Юнги боится этой свалившейся запоздалой ответственности. Факт их связи и ее последствия душат его. Он растерян и напуган. Но Намджун все же прав. Чимин не заслуживает такого отношения. Не после всего, что и так по вине Юнги выпало на его долю. Юнги должен быть альфой до конца. Он должен нести эту ответственность за то, что сделал в прошлом. И если так судьба наказывает его, то он должен принять это. Если такова расплата — значит он лишится того единственного человека, которого по-настоящему смог полюбить.