❖
У Тэхена дежавю. Чонгук только перешагивает порог, оказываясь в квартире, как Тэ сразу же попадает в крепкие объятия альфы. Чон прижимает его к себе, словно Тэхен не человек, а реликвия. Словно он должен всеми способами защитить его, уберечь от всего на свете. — Что случилось? — спрашивает Тэхен, его голос звучит невнятно из-за того, что он буквально впечатан носом в чужую шею. — Чонгук? — Я соскучился, — говорит парень, руками водит по его спине, гладит выступающие лопатки, губами мажет по виску и снова говорит. — Я очень соскучился по тебе. Тэхен улыбается коротко, обнимает руками младшего за пояс, трется носом о его щеку, отчего Чонгук ощутимо расслабляется и даже дергает уголок губ в легком подобии улыбки. Тэхен как никто другой знает, как справиться с любой эмоцией Чонгука, с любым его настроением. Так было в прошлом, и сейчас навык нисколько не утерян. Маленькие ручки хватают Чонгука за коленку через брюки, и он отодвигается от Тэ, чтобы посмотреть вниз. Хесон лучезарно улыбается, шлепает его ладонями по ноге и дергает за брючину. — Иди сюда, здоровяк, — Чонгук берет его на руки, усаживая на предплечье, пока мальчик не обхватывает его за шею одной рукой, а Тэ так же — второй. — Хорошо сегодня себя вел? — спрашивает Гук, Тэхен усмехается, мажет большим пальцем по подбородку ребенка, потому что тот умудрился вымазаться фломастером. Хесон звонко выкрикивает «да!», и Ким морщится — слишком громко. — А кашу утром всю съел? — Гук не может перестать улыбаться, удерживая мальчика на руках, который тянет Тэхена ближе, отчего они неловко стукаются лбами. — Да, Чонгук! — Не называй его Чонгуком, — одергивает ребенка Тэхен. Мальчик вздыхает, выпячивая нижнюю губу и немного хмурится. Чонгук непонимающе смотрит на Тэ, одними губами спрашивая «почему нет?» — А как тогда? — спрашивает Хесон, играясь с галстуком Чонгука маленькими пальчиками. Тэхен смотрит на альфу, который выглядит дезориентированным и слабо улыбается. Он думал об этом долго. Соглашался сам с собой, противился, даже Чимину звонил, хотя последнее слово оставалось все равно за Тэхеном. Несмотря на все, что произошло, последние две-три недели заставили Тэхена снова полюбить жизнь, желать просыпаться, тем более что он почти всегда находился в крепком кольце рук Чонгука, не бояться засыпать, пугаясь новых кошмаров. Тэхен все еще не уверен, но он знает одно — чем быстрее он это сделает, тем лучше. Для Хесона в первую очередь. — Он — твой отец, — говорит Тэхен, выдержав паузу. Чонгук, улыбающийся Хесону, переводит на него непонимающий взгляд, и Тэ просто пожимает плечами. Мальчик быстро хлопает глазками, моргая, хмурит бровки, а затем смотрит на Гука. — Папа Чонгук! — восклицает Хесон воодушевленно, переводит взгляд на Гука и улыбается по-детски открыто и счастливо. — Отец. Чон все еще смотрит на Тэхена, не веря своим ушам. Только когда Хесон беспрерывно начинает тянуть его за волосы, Гук приходит в себя, слышит беспрерывное детское «отец» и, кажется, начинает плакать. Тэхен ласково стирает подушечками пальцев с его щек слезинки, шутя причитая «у меня теперь двое детей, что ли». — Спасибо, — шепчет он, потянувшись к Тэ, чтобы поцеловать. — Спасибо за Хесона. Я так сильно люблю тебя, — говорит альфа прямо в губы Тэхену, коротко целуя. Тэ улыбается ему, прижимаясь лбом к его виску и чувствуя, как свободной рукой Чонгук обнимает его за талию. Это тот самый момент, о котором Тэхен мечтал последние несколько лет. Быть рядом со своей парой, быть любимым им и так же сильно любить в ответ, держать на руках их ребенка, чувствовать долгожданный покой, умиротворение и нежность, затапливающую с головой. В тайне ото всех Тэхен мечтал о том, чтобы у них с Чонгуком была семья. И его желание сбылось. Тэхен фиксирует всю гамму чувств на подкорке, словно боится, что легко может это потерять в любой момент, поэтому он должен запомнить, какого это — быть счастливым с Чон Чонгуком.❖
Хесон видит десятый сон, когда Чонгук и Тэхен задерживаются на кухне, болтая обо всем и ни о чем, распивая сухое красное. Тэхен омывает стенки бокала вином, слушает то, что рассказывает ему Чонгук и, то и дело уплывает в своих мыслях. Не то чтобы Гук был неинтересным собеседником, просто последние несколько дней Тэхен не может перестать думать об одной важной вещи. Ему так неловко и стыдно, что он краснеет, только подумав об этом. Тэ возвращается в своих мыслях к тому вечеру, когда они поцеловались и когда он остановил Чонгука, готового двинуться дальше. Это было правильно, логично, уместно в какой-то степени, но теперь Тэхен извелся от желания повернуть время вспять и не останавливать Гука. Если честно, Тэхен вообще забыл, что значит испытывать сексуальное желание к альфе. С появлением Хесона, он напрочь позабыл об этой стороне жизни, хотя был молодым привлекательным парнем. Течки он переносил относительно хорошо, после рождения Хесона даже не так болезненно, как раньше, плюс действие правильно подобранных Юнги препаратов сглаживало все острые углы. Но теперь, когда Чонгук постоянно находился рядом, и квартира снова впитала в свои стены терпкий аромат альфы, Тэ начинал нервничать и становился раздражительным. — Хей, — Гук прикасается к его руке своими пальцами, выдергивая из явной задумчивости. — Ты со мной? — Прости, задумался, — Тэхен оставляет бокал, нарочно глубоко вздыхает и чувствует себя мазохистом, ощущая, как тело отзывается на чужой запах. Господи, да он хочет Чонгука как ненормальный. Тэхен чувствует, как увлажняются ладони, облизывает губы и шумно выдыхает сквозь них. Он уверен, что Чонгук чувствует его желание, и от этого так неловко, словно он впервые предстает перед ним таким жаждущим, возбужденным и слегка растерянным. Гук тоже отставляет бокал в сторону, обходит барную стойку и останавливается напротив, глядя точно в глаза Тэхену, словно ими сейчас может разговаривать лучше, чем любыми словами. Зрачки расширяются, когда смотришь на то, что тебе нравится, поглощая радужку. В глазах Чонгука непроглядная тьма. Очень сложно объяснить, насколько они нужны друг другу, насколько необходимо чужое присутствие друг для друга. Как пресловутый воздух, как способность видеть и слышать. Тэхен оборачивается, а Чонгук кладет руки по обе стороны от него, сжимая пальцами стол, хотя невыносимо сильно хочет сжать Тэхена. Притянуть к себе, впаять в себя так, чтобы навсегда рядом, чтобы никуда и никогда уже не делся. — Гук… — Тшш, — просит Чонгук, качает головой и прижимает пальцы к губам влажным и приоткрытым. Тэхен плавит своим дыханием, своим запахом опьяняет и превращает в пепел выдержку альфы. Пальцы Чонгука обводят его губы, придавливают мягкую плоть подушечками, и Тэ имеет неосторожность (целенаправленное желание) прихватить фаланги губами, отчего Чонгук свистяще выдыхает, придвигается еще ближе и блуждает горячим, вязким взглядом по лицу Тэхена. Тот хочет попросить «поцелуй меня», но Чонгук быстрее. Как и всегда. Напор альфы Тэ встречает достойно, едва только отшатывается, больно впиваясь в ребро стола спиной, но сразу же закидывает руки Чонгуку на шею, окольцовывая, и с готовностью впускает горячий язык, вплетая собственные пальцы в густые волосы младшего. Он несдержанно стонет не то от облегчения, не то от желания особенно острого и яркого, выгибается в его руках, прижимается грудью, трется пахом о бедро Гука, который глухо рычит, прикусывая нижнюю губу омеги. Чонгук готов взять его прямо на кухне. У него перед глазами мутная пелена и полная расфокусировка изображения. Он действует на голых инстинктах, а те вопят ему о том, что он должен сделать Тэхена своим немедля. Что он — альфа, а Тэхен — его омега. Животные порывы, лишенные объяснений и логики. Чонгук в этот момент совершенно другой. Тэхен чувствует разницу с тем восемнадцатилетним парнишкой. Она настолько огромная, что он немного пугается. Он не знает такого Чонгука: дикого, необузданного, словно голодный хищник. Чонгук вылизывает его шею, кусается, прихватывает губами мочку уха и гортанно стонет, когда Тэхен тянет его за волосы, стараясь оттащить от себя потому что «больно, не так сильно». Ладони у Чонгука горячие и большие, по-мужски грубые, словно он рабочий на стройке, и это лучшие руки, которые только Тэхен видел, тем более которые его касались. Только рук недостаточно, Тэхен хочет больше. Он торопливо бегает пальцами от прорези к прорези на рубашке, обнажая смуглую кожу под белоснежной тканью рубашки, дергано тянет за хлопок, вытаскивая ее из-за пояса, и отталкивается от стола, подталкивая Чонгука к спальне. Ладони Тэхена ложатся на его талию, когда рубашка повисает на запястьях, Чонгук избавляется максимально быстро от нее. Тэ оглаживает крепкие грудные мышцы ладонями, плашмя ведя ими, растопырив пальцы в стороны, словно так он больше охватит, и не может себе отказать в удовольствии зацеловать ключицы Чонгука. Под пальцами каменные бусины сосков, Тэ обводит ареолу указательным пальцем, накрывает своим горячим ртом, и Чонгук прикусывает нижнюю губу до побеления, путаясь в его волосах одной рукой, а второй прижимая за шею к себе еще ближе и направляя. Они застревают в коридоре дольше, чем стоило бы. Чонгуку приходится брать себя в руки, потому что Тэхен совершенно точно не собирается этого делать. Тэ опьянен им, он ведется на любой маневр, поэтому, когда Чонгук расстегивает больше половины пуговиц на его рубашке, он просто поднимает руки, позволяя стянуть ее через голову. — Ты уверен? — спрашивает Чонгук, когда дрожащие и немного влажные от волнения пальцы Тэхена ложатся на его брюки, расстегивая пуговицу и вжикая ширинкой. Ким поднимает на него растерянный взгляд, в котором совершенно ни одной здравой мысли, он облизывает губы и сжимает край брюк немного сильнее, чем планировал. — Уверен, — наконец, говорит Тэхен, опуская голову, пялясь на гладкую кожу живота Чонгука и его рельефный пресс. Тэ скребет ногтями по тугой резинке белья, чувствуя чужое возбуждение под своей ладонью. Какой нелепый вопрос, конечно, он готов. Он очень хочет, но Гук мастерски дезориентирует его, отчего Тэхен замедляет свой страстный порыв. Чонгук улыбается, поднимает его лицо за подбородок и снова накрывает его губы своими. Гук целует его медленно, чувственно, так глубоко, словно душу вынимает и обменивает со своей. Тэхену прижиматься кожа к коже — до тихого всхлипа и сбивчивого выдоха. Обнимать за крепкие плечи, руками вести до локтей вниз, на талию, прикасаться там, где Чонгук наиболее чувствителен — слишком горячо, кажется, вот-вот вспыхнет. Тэхен легонько толкает Чонгука на свою постель, тот валится, упираясь руками за спиной, а Тэхен смотрит на него сверху, гладит его щеку своей ладонью. Чон ластится к его руке, целует запястье, чувствуя пульсацию, а затем тянется губами к его животу, целует легко, почти невесомо и не ощутимо, но Тэхен чувствует, чувствует так ярко и остро, словно рецепторы на коже стали чувствительны в сотни раз. Он прикрывает глаза, запускает пальцы в черные волосы, слабо массируя голову, прижимает ближе. Тэхен опускается на колени, устраиваясь между разведенных ног альфы, и Чонгук мнется, но Тэхен уверен в своих действиях, поэтому, когда у Гука из-под задницы съезжают белье и брюки, он лишь неловко приподнимается, пытаясь помочь. — Тэ. — Тихо, — говорит Тэ, прикусив губу. — Молчи, — добавляет он, сжимает коленки Чонгука руками и смотрит в глаза с небывалой решительностью. — Я хочу этого. Чонгук чувствует его теплое дыхание на чувствительной головке, аккуратные чувственные поцелуи, прикосновения длинных пальцев, и сам не замечает, как изо всех сил уже сжимает покрывало на кровати, жмурит глаза, запрокидывая голову. Когда Тэхен берет полностью, Чонгук стонет, едва вскидывает бедра, но Тэхен держит его и не позволяет толкаться в его рот. Чонгук сбивчиво шепчет «Тэхен», ерзает под умелыми ласками старшего, который даже взгляда не поднимает на него, сосредоточившись на своем занятии. Чонгук не выдерживает долго, и, когда Тэхен выводит спираль языком, тараторит «стоп, стоп». Тэ слабо улыбается, смотрит на него из-под упавшей на глаза челки, облизывает показательно покрасневшие губы и наслаждается тяжелым дыханием Чонгука, пытающегося прийти в себя, отсрочив оргазм. — Это так нечестно, — обиженно бормочет Чонгук, тянет омегу к себе, заставляя лечь сверху, и замечает, что Тэхен уже успел избавиться от одежды. — Теперь моя очередь дразнить тебя. — Чонгук… — тянет Ким, когда альфа переворачивает его на спину, разводит ладонью ноги в стороны и наглаживает кончиками пальцев внутреннюю поверхность бедер. — Пожалуйста, Чонгук… — Мм? — спрашивает Гук, облизывает выступающую ключицу, прикусив веточку, едва оставив пунктирную полулунную линию на коже. Опираясь на одну руку, он свободной оглаживает подрагивающие бедра Тэхена, пальцами собирает вязкую смазку между бедер, каждый раз с нажимом проходясь по промежности. — Ты хочешь о чем-то попросить? — спрашивает Чонгук, и Тэ тихонько вскрикивает в ладонь, которой зажимает рот, когда чувствует в себе пальцы. — Я все сделаю, — продолжает Чонгук, нарочно медленно растягивая. — Только скажи, хен. Ты ведь знаешь, что я готов на все для тебя. Тэхен не хочет его слушать, но слова альфы как патока затекают тягучей субстанцией в уши, проникают в мозг, под кожу, в каждую клеточку его тела. Тэхен очень хочет застонать в голос, но всего в нескольких метрах спит Хесон, поэтому Тэхен кусает ребро ладони, стонет в поцелуй, позволяя Чонгуку забирать его реакцию. — Я очень хочу, — наконец, выдыхает Тэхен, коленками сжимает Чонгука за пояс, тянет их чуть выше, отчего тот пальцами проникает глубже, и Тэхен давится словами, едва не захныкав. -…внутри. — Что? — спрашивает Чонгук, подтягивая омегу к себе за бедра, — скажи громче, Тэ. — Хочу… внутри, — сбивается Тэхен, прижимается к губам Чонгука в коротком мокром поцелуе, выдыхая в его губы. — Я хочу тебя внутри. Его Тэхен такой уязвимый, такой жаждущий и раскрытый, как на ладони. Сколько Чонгук мечтал об этом? Как долго? Каждую ночь, закрывая глаза, представлял, как Тэхен снова будет с ним, как будет обнимать, целовать, как будет смотреть на него, словно ничего не существует вокруг, точно так же как Чонгук смотрит на него. Неужели это возможно? Неужели все фантазии, наконец-то, больше не плод воображения? Неужели Тэхен теперь только для Чонгука? Тэхен тихонько шепчет одними губами «Чонгук», гладит его лицо ладонями, притягивая ближе, прижимается к нему своим лбом и зажмуривается сильно-сильно. Гук обнимает крепче, прижимает теснее и губами ловит вскрик, когда заполняет до конца. Тэхен крупно дрожит в его руках, ногтями впивается в плечи до саднящей боли, но Чонгуку все равно — эта боль приятна. — Я люблю тебя, — Чонгук небрежно убирает волосы, упавшие Тэхену на лоб ладонью, вынуждая того открыть глаза и смотреть в глаза альфы, пока тот двигался. Неторопливо, бережно, до издевательского медленно. — Люблю твои глаза, родинку на носу, твое заспанное лицо по утрам, — Гук едва прерывается, жмурясь, перехватывает дыхание, он обязан рассказать, иначе задохнется от невысказанных слов. — Я люблю, когда ты поешь в душе, думая, что никто не слышит, люблю твой смех, люблю, когда ты хмуришься, если чем-то недоволен. Тэхен вздрагивает, когда Чонгук подхватывает его под поясницей, прижимая к себе, отчего проникновения ощущаются иначе. — Я люблю каждый день, когда могу видеть тебя, я люблю твой запах, я люблю всего тебя целиком, Тэхен, — Тэ молчаливо кусает нижнюю губу и зажмуривает глаза, когда из уголков вдруг катятся слезы, стекая к вискам, смешиваясь с бисеринками пота. Он обнимает Чонгука так сильно, насколько может, целует, давясь всхлипами напополам со стонами. — Прости меня, — шепчет Тэхен, гладит Чонгука по щеке, прижимает снова к себе, не давая отстраниться. — Прости меня, Чонгук. Чонгук прячет лицо в изгибе его шеи, целует безостановочно, добирается до уха и шепчет едва слышно «давно простил». Тэ глухо стонет, выгибаясь, сжимается, отчего Чонгук двигается сильнее и резче. Тэхен кончает первым, вскрикнув альфе в плечо, и Гук вжимается в него сильнее, тем самым вдавливая в матрас, догоняя следом. Тэхен обнимает Чонгука за талию крепко-крепко, едва подрагивает, всхлипывает, а Чонгук гладит его щеки, подбородок, губами прижимается к переносице, бормочет, что теперь все хорошо, что он счастлив. Тэхен не может и слова сказать. Откровения Гука как камень в несколько тонн, прибили своей искренностью, пропитанной болью. Болью, которую причинил ему Тэхен. Поэтому омега сквозь всхлипы бормочет «мне так жаль», «прости, что заставил нас страдать», только Чонгук целует ласково, нежно, гладит и смотрит, словно Тэхен единственный важный и значимый для него человек на свете. — Главное, теперь ты со мной, — говорит Чонгук, Тэхен кивает и тянет на себя, чтобы поцеловать.❖
Тэхен просыпается резко, садится на кровати и вздрагивает, шипя от саднящей боли, а затем переворачивается набок. Чонгука в постели нет, но Тэхен слышит тихие голоса и какой-то шум за дверью. Тэ чувствует странное волнение в груди, словно ему приснился кошмар, но он спал крепко, как убитый, поэтому неуместный страх не воспринимает серьезно. Тэ слышит утреннюю передачу, что показывают каждый будний день, шипение масла на сковородке, чувствует запах свежезаваренного кофе, и слышит чонгуково «с чем тебе больше нравится?» Тэхен подходит к кухне, некоторое время стоит тихонько, прислонившись плечом к стене, и наблюдает за представшей перед ним картиной. Одетый в спортивные штаны, которые Тэхен ему когда-то одолжил, Чонгук жарил блинчики, держа в одной руке Хесона, одетого еще в пижаму, а в другой сковородку, и мастерски подбрасывал блинчик на другую сторону, получая детское и такое восторженное «ух ты!» Чонгук улыбается, целует мальчика в щеку и отвлекается на что-то, когда Хесон оборачивается и удивленно вздыхает. — Папа проснулся! — говорит Хесон, и Тэ улыбается ему. Чонгук опускает ребенка на ноги, и мальчик оббегает стол, чтобы прижаться к ногам Тэхена, задрав голову и радостно на него уставившись. — Папа, мы готовим блинчики. — Разбудили? — спрашивает Гук, прислонившись спиной к столешнице и сняв с плеча полотенце. — Извини. Тэхен только отрицательно качает головой, гладит Хесона по голове, но тот снова бежит к Чонгуку, и альфа берет его на руки, обнимая, а затем сам подходит к Тэ. — Завтракать будешь? — спрашивает Чонгук, расслабленно улыбаясь, а Тэхен смотрит на него и не может принять факт того, что все происходящее правда. До сих пор ему кажется, что он может в любой момент проснуться и ничего этого не будет. Потому что он неприлично счастлив. Потому что не бывает все настолько хорошо. — Буду, — согласно кивает Тэхен. Чонгук целует его в уголок губ, а Хесон смеется на ухо и прячет лицо за ладошками у Чонгука на груди. Тэхен усмехается, легонько ущипнув сына за мизинчик на маленькой ножке. Тэхен провожает Чонгука на работу, и альфа обещает позвонить в обед, долго целует перед тем как уйти, а Тэхен снова испытывает чувство дежавю. Он так же выталкивает альфу с угрозами, что тот опоздает. Только не на метро в школу, а на собственной машине на работу в компанию. Некоторые вещи все же изменились. Когда через час Тэ слышит звонок в дверь, он думает, что Чонгук наверняка что-то забыл, он впускает его без задней мысли, не спрашивая даже, кто там. И когда Тэхен открывает входную дверь, то увидеть Чимина точно не ожидает. Бледного, испуганного Чимина, у которого руки ходят ходуном, что приходится в замок их сцеплять. — Чимини? — Тэхен удивленно смотрит на друга, и тот только шмыгает носом и просится войти. Тэ поспешно отходит в сторону, впуская парня в квартиру, закрывает за ним дверь и снова смотрит на омегу. — Что случилось? Почему не позвонил? — Тэ… — говорит Чимин и вдруг начинает плакать. Тэхен теряется, смотрит на Пака широко распахнув глаза. — Что? Что случилось, Чимини? — Тэхен берет его лицо в ладони, заставляя посмотреть на себя. Взгляд у Чимина дезориентированный и стеклянный. — Боже, да что произошло? Скажи хоть что-нибудь, Чимин! Чимин шмыгает носом, лезет в задний карман джинсов и достает вдвое сложенную бумажку, отдавая ее Тэхену. Тот хмуро смотрит сначала на Чимина, а потом на листок бумаги, которую тот ему протягивает. — Что это…? — тихо спрашивает Тэ, разворачивая его, и его глаза округляются, когда он читает, что написано. У Тэхена была такая же бумажка, точнее снимок. Снимок УЗИ. — Это… Чимин, это…? Пак плачет сильнее, оседает прямо на пол, зажимая рот ладонью. Тэхен опускается следом, растерянно сжимает его в своих объятиях, гладит по волосам и качает из стороны в сторону. Хесон выглядывает из-за угла, а потом подбегает и обнимает их своими маленькими ручками. Тэхен прижимает его за спинку к ним двоим, тяжело вздыхая, снова глядя на снимок УЗИ, на котором маленькая точка, с указателем направленным на нее, — ребенок Чимина.____________
Чимин сидит, поджав колени к груди, укутанный в плед, и дует на чай, которого не сделал еще ни глотка. Он невидящим взглядом смотрит в одну точку, не реагируя ни на что. Тэхен очень боится, потому что таким он Чимина не видел никогда. — Чимин? — зовет, наконец, его Тэхен. Они уже час сидят в тишине. Чимин остужает чай, который уже давно холодный. Тэхен понимает, что ему нужно время, но с другой стороны, он бы тогда не приехал к нему, если бы хотел побыть в одиночестве. — Поговори со мной, пожалуйста. Чимин вздыхает, переводит взгляд на стол, где снимок УЗИ лежит, словно издеваясь. — Не знаю, что мне делать, — глухо начинает Чимин. — Не понимаю, как это произошло. Врачи говорили, что это невозможно, я даже не думал, что я…что у меня… — Юнги… — начинает Тэ, но Чимин отрицательно качает головой. Ставит кружку на стол и обнимает себя за коленки, прижавшись лбом к ним. — Не знает. Я уехал из Тэгу, соврал ему, что буду занят в центре допоздна. Он дежурит сегодня. Тэхен вздыхает, запускает пальцы в волосы, поджимает губы и понятия не имеет, что делать. — Ты должен ему рассказать, — говорит Тэхен, Чимин смотрит на него подавленно и снова отрицательно качает головой. — Не могу, я боюсь. — Почему? — удивляется Тэ, придвигается ближе, кладет руку на колено Пака, и тот лишь вздыхает. — Чимини, это ведь Юнги. Чего ты боишься? У вас что-то случилось? — Тэхен вдруг чувствует, как холодок пробегается по пищеводу, камнем оседая в желудке. Только не это. — Все в порядке, — успокаивает Чимин, поднимает заплаканное лицо и смотрит на Тэ. — Я просто…я растерялся, я не знаю, что делать. Я даже не поверил, что я … что я забеременел. Разве такое возможно? После всего… Не знаю, что мне делать? — Сказать Юнги, что он станет отцом, — Тэхен гладит Чимина по волосам и слабо улыбается. — Чего ты боишься? Он любит тебя. Не сомневайся в нем. Это ведь хен, он тебя даже ко мне не отпускает, так зачем ты сбежал? Чимин впервые слабо усмехается, пожимает плечами. — Не знаю, меня захлестнула паника, я растерялся. Наверное, ты прав? — Разумеется, — Тэхен подпирает щеку кулаком, улыбнувшись, Чимин неуверенно пожимает плечами, опуская чуть потеплевший взгляд вниз, накрывает рукой свой живот и вздыхает. — Кстати, сколько уже? — Девять недель, — говорит Пак тихонько, водит кончиками пальцев по рубашке и прикусывает нижнюю губу, когда уголки его губ растягиваются в маленькую улыбку. — У меня будет ребенок. — Точно. Поздравляю, Чимини, — Тэхен подается вперед, стискивая друга в крепких объятиях. Чимин тихонько смеется, и Тэхен улыбается, сильнее сжимая его в своих руках.