❖
— Боже, — Тэхен старается шепотом, но выходит из ряда вон плохо, потому что Чонгук подхватывает под поясницу и прижимает к себе вплотную, садясь на постели. — Господи, Чонгук… Альфа довольно улыбается, мажет губами по челюсти Тэхена, позволяя тому самому двигаться, ведет носом по шее, вдыхает его запах особенно глубоко и шумно, и Тэ прогибается в спине, запрокидывая голову, когда едва приподнимается и опускается, сидя верхом на Чонгуке, сжимая его плечи. Чонгук обнимает за талию, вжимает в себя сильно и максимально близко, ни сантиметра между влажными телами. Тэхен путает пальцы в его волосах, тянет у корней, Чонгук гортанно рычит ему в шею, кусает там, где пульсирует сонная артерия, и опрокидывает на спину, вжимая одним толчком в матрас. Тэхен подтягивает колени выше к груди, а Чонгук подхватывает под ягодицы, прижимаясь бедрами к чужим в новом резком движении. Тэхен жмурится, слышит горячее и возбужденное «ты невероятный», сжимает себя у основания, отрывисто водя рукой вверх-вниз, к губам Чонгука жмется в нуждающемся поцелуе, который альфа с готовностью дарит, а затем вскрикивает в его же губы, когда ощущает, как горячая сперма выплескивается толчками на живот и грудь. Чонгук чувствует — Тэхен сжимает его в себе особенно сильно, дрожит под ним, выгибаясь, и ему хватает всего нескольких толчков, чтобы догнать Тэ. Чонгук продолжает двигаться неторопливо, замедляясь, улыбается пьяно и влюбленно, упираясь лбом о чужой, оглаживает влажное от пота лицо Тэ, который посмеивается в губы, целующие его переносицу и скулы. Тэхен опускает дрожащие ноги, упираясь пятками в постель, а Чонгук скатывается и ложится рядом. Они тяжело дышат, переплетая пальцы друг с другом, когда Тэхен прислушивается. В соседней комнате что-то падает, отчего оба вздрагивают, уставившись на стену. — Мы разбудили Хесона? — спрашивает Гук, чутко уловив звуки. — Черт! Тэхен резко подрывается с постели, чуть не запутавшись в одеяле и не растянувшись прямо на полу, пока Гук пытается натянуть на себя спортивные штаны. Омега сбегает в ванную, смежную с его комнатой в тот самый момент, когда Хесон распахивает (едва приоткрывает, протискиваясь в небольшую щель своим маленьким тельцем) дверь, в своей манере трет кулачком сонные глазки, а Чонгук сидит и улыбается как идиот, глядя на ребенка. — Ты проснулся, Сон-а? — спрашивает Чонгук, и его голос звучит выше обычного, будь Хесону больше двух с половиной лет, он бы точно уличил отца во лжи. Мальчик добирается до взбитой кровати, цепляется пальчиками за одеяло и задирает левую ножку, пытаясь залезть в родительскую постель. Чонгук спешит на помощь, подхватывая ребенка подмышки и укладывая на свою подушку, которая не пострадала от их страсти. Хесон ерзает на ней, а потом снова закрывает глаза, свернувшись, как котенок, подложив сложенные ладошки под пухлую щеку. Чонгук прикрывает его одеялом, подвинув подушку на середину кровати, чтобы мальчик вдруг не упал. Хесон полюбил приходить под утро к Тэхену, теперь еще и Чонгуку, и досыпать между ними. Было в этом что-то интимное, по-семейному трепетное. Хесон отключается сразу же, его дыхание становится глубоким и медленным, а Гук тихонько сползает с кровати, оставляя ребенка на огромной кровати, как короля. Он улыбается, глядя на подрагивающие во сне длинные реснички и пятится к двери в ванную. После трех коротких стуков, Тэ приоткрывает дверь, заглядывая в комнату, но Чонгук толкает его внутрь, закрывая за собой дверь. — Что…? — Минут двадцать у нас еще есть, — с игривой улыбкой говорит Чон, и Тэхен удивленно вскидывает брови. — Он спит как убитый. — Чонгук… — Тэхен. И Ким честно пытался сопротивляться, до тех пор, пока его не вжимают спиной в кафельную стену душевой кабинки, спускаясь поцелуями по шее, груди, к самому паху. А фразу «ты сумасшедший» поглотил глухой стон, шум льющейся воды и усмешка Чонгука. Чонгук перемещается по квартире слишком быстро. Тэхен с легким намеком на интерес смотрит за тем, как альфа появляется в коридоре сначала в рубашке навыпуск, потом в одном носке, затем с пиджаком, перекинутым через предплечье. Чонгук собирается ужасно. Тэхен в школе был организованнее, чем альфа сейчас. Тэ слышит сдавленный мат и ойканье из ванной, тихонько смеется и на Хесона смотрит, который орудует пластиковой ложкой с изображением дракона из мультика в тарелке. — Не могу найти телефон, — Чонгук появляется в кухне как тайфун, ищет взглядом трубку, и умудряется наклониться, чтобы чмокнуть кушающего Хесона в макушку, буркнув что-то похожее на «мой сладенький». — За спиной, на окне, — не отрывая взгляда от утренних новостей, говорит Тэхен, делая глоток чая. Краем глаза он видит, что Чонгук все еще потерянно озирается, поэтому подхватывает мобильник, спрятавшийся от глаз альфы, и протягивает его парню. — Я говорил, что люблю тебя? — Чонгук убирает телефон в карман брюк, накрывает плечи Тэхена руками и наклоняется к его уху. — Два раза за утро, — Тэ отклоняет голову чуть в бок, позволяя Чонгуку водить носом по его шее. Он старается казаться невозмутимым, но, как только Гук начинает оставлять едва ощутимые поцелуи на шее и плече, с которого сползла домашняя футболка, омега едва силится удержать глаза открытыми, а не закатить их от удовольствия. — Третий, — говорит Чон, прижимается к Тэхену со спины крепко и ласково целует в щеку. — Я люблю тебя. — Ты опаздываешь, Гук, — Тэхен улыбается, заводит руку назад, ерошит волосы на затылке, и Чонгук тяжело вздыхает, отстранившись. Он бы мог проводить с Тэхеном и их сыном сутки напролет, он совершенно не замечает, как быстро идет время. Выходные, которые они провели вместе, пролетели в один миг, и теперь Чонгук вынужден вернуться на работу и учебу. Встретиться с отцом, который два дня пытался до него дозвониться. Рассказать матери о Тэ и Хесоне. Чонгуку пора начать решать настоящие проблемы. — Я хочу познакомить тебя с моей семьей, а затем, если ты не будешь против, я, наконец, познакомлюсь с твоей, — говорит Чонгук, накидывая на плечи пиджак. Видя недоумевающий взгляд Тэхена, Чонгук и сам немного хмурится. — Ты же не думал, что я буду скрывать тебя? — Ты уверен? — переспрашивает Тэхен на всякий случай, хотя в случае с Чонгуком, озвучивать такие решения не подразумевает того, что парень не обдумал это сотню раз. Чонгук думал. Слишком много думал. Он не отступится от Тэхена, чего бы ему это не стоило, он его больше не потеряет. Будет тяжело, он уверен, но теперь Чонгук знает, что Тэхен все так же сильно любит его, как и сам Чонгук. Кроме того, он не позволит ему одному воспитывать их сына. Ни семья, ни обязательства, только Тэхен и их ребенок имеют для него первостепенное значение отныне. — Уверен, — кивает Чонгук. — Я больше не хочу скрывать тебя. Вы — моя семья, я не должен прятаться от родителей, скрывать от них тот факт, что у них есть еще один внук, — Чонгук ласково прикасается к Хесону, и тот поднимает на него сонный взгляд, но все равно улыбается в ответ. — Я не должен жениться на ком-то, только потому, что это хорошо для бизнеса. — Чонгук, — Тэхен вздыхает, не совсем уверенный в том, что это хорошая идея. Но он не говорит альфе этого. Тот, правда, все равно чувствует неуверенность и сомнения своей пары, поэтому мягко улыбается и прикасается к губам в ободряющем поцелуе. — Все будет хорошо, — говорит Гук. — Ты должен верить мне. Веришь? Тэхен согласно кивает, накрывая поглаживающую его щеку руку своей ладонью, он долго смотрит в теплые чонгуковы глаза, прежде чем негромко ответить: — Верю, Чонгук. Конечно, я верю тебе.❖
Тэхен дышит через раз. Сжимает края пальто, теребит пуговицу, то и дело оборачивается назад, чтобы посмотреть на Хесона, сидящего в детском кресле и болтающего на своем. Чонгук бросает на него короткий взгляд, а затем накрывает сжатые в кулаки ладони своей горячей рукой. Тэ вздрагивает, глядя на его пальцы, и смотрит на альфу. — Я буду рядом с тобой, — говорит Чонгук, глядя на дорогу. — Тебе нечего бояться. — Они знают о том, что ты привезешь нас? — спрашивает Тэхен, рассматривая неровные дождевые потеки на стеклах. — Может быть, не стоило брать Хесона? — Стоило, — перебивает Чонгук, переплетает пальцы с тэхеновыми, сжимая в крепкий замок. — Тэхен, доверься мне. Тэ кивает, чувствуя напряжение Чонгука. Младший старается быть той опорой, на которую Тэхен должен положиться, но своим поведением омега только расшатывает нервы Гука. Чонгук гипнотизирует огни светофора, пытаясь взрастить в себе спокойствие и уверенность, которого бы хватило и на него, и на Тэхена, потому что его омега выглядит все бледнее. И только их сын беззаботно играется с игрушкой и ерзает в детском кресле. Мать Чонгука отреагировала до странного спокойно на новость о внуке и омеге-парне. Она выслушала сына, прижала тонкие пальцы к виску и попросила служанку принести ей лекарство от головы. Чонгук смиренно ждал того, что она скажет, но женщина молчала, вздыхала и смотрела на свои колени, а затем подняла голову и сказала единственное: — Ты должен привезти свою семью и познакомить с нами, Чонгук. И Чонгуку бы радоваться, что мать не закатила скандал, что не стала упрекать, напоминать об обязательствах, но что-то все равно не давало покоя. Гук тайно надеялся, что как только родители увидят внука, познакомятся с Тэхеном, поймут какой он замечательный парень, поймут, как Чонгук счастлив рядом с ним, все наладится. Все будет хорошо. Должно быть хорошо. Чонгук подъезжает к домашнему особняку, паркуясь, но выходить не спешит. — Тэ, — зовет парень негромко, и омега поворачивается к нему с пустым взглядом. «Я боюсь, Чонгук», — бормочет Тэхен быстрее, чем успевает подумать. — Послушай меня, — Чонгук отстегивает ремень и наклоняется к нему, укладывая ладонь на щеку, а лбом прижимаясь ко лбу Тэхена. — Что бы не случилось, ты должен знать, что я буду с тобой. Я не оставлю тебя одного. Тэхен прижимает его ладонь к своей щеке и торопливо кивает несколько раз. Чонгук целует его, стараясь поделиться своей уверенностью, что на исходе, старается забрать тревогу Тэхена, чтобы хоть немного облегчить его состояние. — Идем. Тэхен выходит из машины, неуверенно оглядываясь по сторонам: он никогда не был в этом месте. Тихий спальный район с особняками по обе стороны от безлюдной дороги. Здесь наверняка нет такой загазованности как в центре, по утрам разъезжает мужчина с почтой, и приходят садовники, чтобы подравнять живую изгородь. Тэхен никогда в таком месте не был, и вряд ли будет. Чонгук появляется рядом, держа на руках Хесона, который обнимает его своими ручками в дутой куртке за шею. Помпоны на шапке забавно дергаются, когда он ворочает головой. — Папа, где мы? — спрашивает мальчик, когда Чонгук ставит на сигнализацию машину, пряча ключи в карман и беря Тэхена за руку. — Здесь живут твои бабушка и дедушка, — отвечает вместо Тэ Чонгук. Хесон хмурится, будто задумался. — Но они живут не здесь, — по-детски наивно говорит мальчик, Тэхен слабо улыбается, мажет большим пальцем по его щеке. — У тебя теперь две бабушки и два дедушки, детка. Хочешь с ними познакомиться? Хесон улыбается и прячет личико у Чонгука на шее, отчего альфа смеется, гладит его по спине и игриво дразнит «ты стесняешься, что ли?». Тэхен расслабляется, видя смущение ребенка и нежную улыбку Чонгука, и думает, что он справится. Он должен справиться. Ради них двоих. Они проходят через ворота, попадая на территорию дома Чон. Чонгук уверенно сжимает Тэхена за руку, второй придерживая сына. Их встречает служанка, кланяясь и приветствуя. Тэхен оглядывается, быстро моргая от обилия яркого света и бликов, которые появляются от отражения ламп от белого мраморного покрытия пола. Чонгук опускает Хесона на ноги, присев перед ним на корточки, и, расстегнув курточку и завязки на шапке, легко взъерошивает его густую шевелюру, и прижимается губами ко лбу мальчика в нежном поцелуе. — Вы приехали? — слышит Тэхен женский голос, отчего вздрагивает, поднимая голову. Чонми выглядит иначе, чем когда Тэхен видел ее в последний раз. Девушка отрастила волосы по плечи, черты лица немного смягчились, но под глазами залегли синяки. Бежевая водолазка и кожаная черная юбка-карандаш под пояс, как и всегда, эффектно подчеркивали ее точеную фигуру. — Привет, нуна, — Чонгук выпрямляется, слабо улыбнувшись. — Не думал, что ты приедешь. — Мама позвонила и сказала, что у моего младшего брата в один момент появился двухлетний сын и парень, думаешь, я могла такое пропустить? — девушка улыбается добродушно, но ее слова больно задевают Тэхена. Он не знает почему, но ведь по большому счету именно так он и Хесон выглядят в глазах семьи Чонгука. — Чон Чонми, — обращаясь уже к Тэхену и протягивая ему руку, говорит девушка. — Старшая сестра этого оболтуса. — Ким Тэхен, — Тэ растерянно смотрит на ее узкую ладонь, украшенную тонким ремешком часов и парой колец на указательном и безымянном пальцах. Он сжимает ее ладонь, немного склоняет голову, стараясь не замечать, как дрожит его рука. Девушка улыбается, переводя взгляд на Чонгука. Тот прижимает к себе за плечи Хесона, который, задрав голову, разглядывает Чонми. — Он милый, — говорит она. — Ты очень милый, Тэхен, — снова глядя на парня, объявляет девушка. Чонгук фырчит, пряча мягкую улыбку в уголках губ. — Ты так оригинальна, — говорит альфа, и Чонми просто пожимает плечами, а потом опускается на корточки, поравнявшись ростом с Хесоном. — Ну, давай знакомиться, маленький принц? — Чонми скрещивает руки на коленях, а Хесон супится, пятится назад, прячась за Чонгука. — Я не принц, меня зовут Хесон, — говорит мальчик, пока Чонми с интересом разглядывает его. Она слабо смеется. — А меня Чонми-нуна. Будем знакомы. — Неужели ты даже не дала нашим гостям раздеться, — Тэхен снова слышит женский голос только взрослее, снова отвлекается на говорящего и видит женщину лет сорока-сорока пяти, спускающуюся по лестнице. Он догадывается, что это — мама Чонгука. — Извините мою дочь за такой прием. Чонгук снимает пальто, отдавая его служанке, которая убирает верхнюю одежду в большой шкаф-купе, а затем тянет с плеч пальто Тэхена, помогая ему раздеться, потому что тот растерянный стоит и смотрит на всех и ни на кого одновременно. Тэхен ловит на себе тяжелый взгляд мужчины, которого сразу не заметил, тот прячет руки в карманы брюк и долго смотрит сначала на него, затем на Гука, а затем на маленького Хесона, который держится за штанину Тэхена и Чонгука по обе стороны. — Привет, отец, — говорит Чонгук, и Тэхен глубоко вздыхает. Так вот какой он — отец Чонгука. «Семейный» ужин протекает со скрипом. Тэхену кусок в горло не лезет, но он пытается есть, чтобы не вызывать лишних подозрений. Рука Чонгука успокаивающе выводит круги на его бедре, но это не помогает. Тэхен чувствует внутреннюю дрожь, и она не проходит. — Так кем ты работаешь, Тэхен? — спрашивает мама Чонгука, делая глоток вина. Тэхен вдруг жалеет, что сестра Чонгука, сославшись на важные дела, покинула это мероприятие. Она показалась ему единственным человеком, который не играл дружелюбие перед ним. — Я веду колонку в журнале «Elle Korea», — Тэхен сжимает руки под столом, но не отводит взгляда от женщины. Мама Чонгука мягко улыбается, снисходительно кивая. — Это журнал, который ты приобрел? — вступает в разговор Чон-старший, и Гук согласно кивает, пережевывая кусок говядины. — Когда я перевелся, я не знал, что издательство принадлежит вашему сыну, — Тэхен решает пояснить, хотя кажется, что отцу Гука это совершенно не интересно, зато мама альфы снова внимательно слушает его. — Я работал в Тэгу, но потом мой бывший однокурсник предложил мне место в «Elle», и спустя некоторое время я узнал, что Чонгук владеет этим журналом. — Вот как, — тянет госпожа Чон, и Тэхен неуверенно пожимает плечами. — Так значит, ты все это время был в Тэгу? Почему? Разве вы с Чонгуком познакомились не здесь? — Просто… — начинает Тэ, но Чонгук его перебивает, вытирая губы салфеткой. — Мама, не надо, он ведь не на допросе, — Гук сжимает колено Тэхена чуть сильнее, отчего тот смотрит на него вопросительно, но Чонгук игнорирует его взгляд. Госпожа Чон вздыхает, растянув губы в улыбке, и согласно кивает, говоря «как скажешь, сынок». — Папа, — Хесон дергает Тэ за край свитера, подойдя тихонько сзади с альбомом и набором восковых карандашей, которые ему нашли в доме родителей Гука. Чонгук оборачивает вслед за Тэхеном, и мальчик протягивает им двоим альбом, показывая рисунки. Гук улыбается, разглядывает некое подобие букашки на весь лист и сажает мальчика себе на колени. — Он будет мешаться, — тихо говорит Тэ, но Чонгук хмурится, отмахиваясь и говоря «не будет». — Мальчик так похож на тебя, Чонгук, — снова заводит разговор госпожа Чон. Тэхен вздыхает, опуская взгляд. Конечно, он похож на него. — Разумеется, — Чонгук цепляет пальцы в замок на животе Хесона и легонько катает его на коленях. — Ведь он — мой сын. — Ты настроен враждебно, Чонгук, — Чон-старший проводит пятерней по волосам. — Это лишнее. — Тэхен, ты не мог бы помочь мне с десертом? У Тэхена небольшой выбор, точнее его нет, поэтому он с тихим вздохом встает из-за стола и уходит в кухню, чтобы якобы помочь. Чонгук остается наедине с отцом, продолжая уделять внимание исключительно сыну. — Весь этот цирк устроен исключительно по твоей прихоти, — говорит отец, и Чонгук поднимает на него взгляд. — Не думал, что ты зайдешь так далеко и притащишь его в наш дом. — Тэхен, его зовут Тэхен, — цедит Гук. — Не говори о нем с таким пренебрежением. — С какой стати я должен отзываться с почтением о каком-то парне, которого ты трахал без резинки? Слова отца сродни пощечине. Чонгук чувствует, как мальчик в его руках замирает, прижимаясь к груди и крепко сжимая за руку. Хесон чувствует, что его отец закипает от ярости. И ему страшно. Чонгука только это останавливает — то, что он пугает собственного ребенка. — Глупо было надеяться, что вы примете его, — говорит Чонгук, и мужчина усмехается. — Откровенно говоря, я думал, что и ребенок этот абсолютно точно не от тебя, хотелось в это верить, по крайней мере. Возможно, этот омега просто хотел наживиться на тебе, — рассуждает отец, а у Чонгука кровь шумит в ушах. — Но мальчишка твоя копия, тут уж не поспоришь. Видимо, ты оказался еще глупее, чем я мог подумать. Чонгук гладит Хесона по груди и животу, и это единственное, что не дает ему сорваться. — Прежде чем ты начнешь закатывать истерику и доказывать, что ты взрослый и якобы сам распоряжаешься своей жизнью, — не давая высказаться, наступает Чон-старший, — хочу тебе напомнить, что твоя квартира, машина, твои кредитки и твое обучение стоят денег, моих денег, Чонгук. Ведь ты еще не заработал ни воны. — Хочешь лишить меня этого? Будешь шантажировать деньгами, заставишь выбирать между семьей и Тэхеном? — усмехается зло Гук. — Так я уже сделал выбор. — Нет, сын, — мужчина вздыхает, расправляя салфетку на коленях. — Я тебя не лишу этого. Ты это сделаешь сам, — Чонгук хмурится, и отец, видя его замешательство, добивает следующими словами. — Если ты не женишься на Ли Сонми, наша компания без поддержки председателя Ли и его акций обанкротится и, возможно, я могу попасть под следствие. А это все, — Чон обводит рукой дом, подразумевая нечто большее, — рассыпется как карточный домик. И тогда ты не то, что своего Тэхена и сына не сможешь обеспечивать, ты сам останешься без штанов. Как впрочем, и я, твоя мать, и сестра. Чонгук чувствует, как холодеет кровь. — Хесон очень красивый мальчик, — госпожа Чон выкладывает свежеиспеченный пирог на десертные тарелочки. — Спасибо, — Тэхен кивает, протирая чашки. — Должна признаться, Чонгук огорошил меня своей новостью о том, что у него есть сын и парень, — женщина продолжает нарезать лакомство аккуратными квадратами. — Знаешь, он ведь никогда ни во что не встревал. Мы всегда гордились им. Примерный студент, добропорядочный сын, ответственный работник. Я очень люблю его и забочусь о его будущем. Думаю, ты понимаешь, что значит родительская любовь, ведь так, Тэхен? Тэ замирает с чашкой в руках, поднимая на женщину растерянный взгляд. Он не совсем понимает, к чему она ведет, но догадывается. — Я желаю ему счастья, — говорит госпожа Чон, убирая нож в раковину и вытирая руки о кухонное полотенце. — Как и любой родитель. — К чему вы клоните? — спрашивает Тэхен. — Ты ведь не зря жил в Тэгу столько лет? Чонгук узнал о твоем ребенке недавно, иначе бы не скрывал вас двоих так долго. Это не в его характере. Помимо того, что он альфа по природе, мой сын вспыльчивый, подверженный эмоциям. Он бы уже давно рассказал нам о тебе, если бы знал. Значит у тебя была причина на то, чтобы скрывать мальчика от моего сына? Тэхен ставит чашку на столешницу и сжимает руки в кулаки, пытаясь успокоиться и здраво оценить то, что пытается ему наговорить эта женщина. Но не получается. — Вы не подходите друг другу, Тэхен, — наконец, озвучивает она свою мысль, не услышав от Тэ никаких объяснений. — Мой сын не может жить с таким как ты. — С таким как я? — не своим голосом переспрашивает Тэхен. — С парнем, — госпожа Чон улыбается мягко, но от ее улыбки сердце Тэхена словно пронзает тысячи кинжалов. С парнем, который никто. Она не хочет, чтобы в обществе шептались, что наследник семьи Чон связался с парнем-омегой. Это унизительно. Это грязно, в понимании госпожи Чон. — Мы нашли ему замечательную пару. Ты ведь любишь его, Тэхен. Я вижу. Разве ты не желаешь ему счастья? — А вы? — усмехается Тэхен. — Вы хотите разлучить его со мной, женить на той, кого он не любит, потому что я якобы не соответствую вашим стандартам, и сделать тем самым счастливым? — Ты дерзишь, мальчик, — мать Чонгука, все еще пытаясь сохранить лицо, продолжает улыбаться. — Не забывайся. — У меня ребенок от него, — Тэхен сильно впивается пальцами в ладонь, едва не до крови, лишь бы хоть немного отрезвить себя от этой злости, что затопляет его. — Как вы с этим собрались поступить? Или думаете, что я решил привязать его к себе сыном? — Как насчет лучшего детского сада для твоего сына, Тэхен? Частная школа, университет? Мы все это дадим твоему ребенку. В конце концов, он и наш внук, — Тэхен не может поверить в услышанное. Она что, пытается его купить? — Ты ведь умный парень, разве нет? Ты должен думать о будущем своего ребенка. — Хесон — наш с Чонгуком сын. Он не позволит вам так поступить, — качает головой Тэ, на что мама Чонгука снова мягко улыбается. — Я знаю своего сына, Тэхен, — говорит она. — Я знаю его намного лучше, чем ты. Тебе стоит подумать над моими словами. Ты слишком молод, импульсивен. Вы бесспорно стоите друг друга с Чонгуком. Но в наше время разве можно продержаться на одних лишь чувствах? На одной лишь… любви? Подумай хорошенько, Тэхен. Тэхену кажется, что в тот момент он не чувствует ничего, кроме тупой боли в груди.❖
Чимин прикрывает лицо от мелких капель дождя, моросящих прямо в глаза, когда выбегает из фитнес-центра и бежит к темной иномарке, в которой раз в секунд пять работают дворники. Юнги приветливо моргает ему фарами, вызывая мягкую улыбку на лице омеги, когда тот забирается в теплый салон автомобиля, где привычно пахнет хвоей, сигаретами и Юнги. — Только попробуй мне заболеть, — говорит Мин, получая короткий поцелуй в губы. — У тебя нос ледяной. — И тебе привет, — говорит Чимин, улыбнувшись и размотав шарф с шеи. Юнги фырчит, заводит мотор и выкручивает руль, собираясь съехать на проезжую часть. Чимин же вжимается в сидение, пристегивает ремень безопасности и дышит на ладошки, сложив их лодочкой. — Ты должен заботиться о своем здоровье, — снова начинает Юнги. — Если заболеешь ты, малышу тоже будет плохо. — Хен, — Чимин вздыхает, поворачивая голову вбок и смотря на альфу. — Ты слишком беспокоишься. Неужели ты думаешь, что я подвергну опасности нашего ребенка? Мин передергивает плечами, цыкнув, отчего Чимин лишь ярче улыбнулся и сжал чужое бедро своими холодными ручонками. У Чимина было намечено первое скрининговое УЗИ. И Юнги, не желая слушать никаких отговорок, твердо решил сопровождать парня на этом обследовании. Чимин испытал все прелести жизни с парнем-врачом, потому что Юнги не собирался пускать все на самотек и всячески контролировал все, что Чимин ест, сколько он спит и вообще чем он занимается, и как это может повлиять на их ребенка. Юнги не говорил Чимину, но он боялся. Он ужасно боялся этой беременности. Не потому что не хотел, а потому что они ее не планировали, а Чимин был не в самом лучшем состоянии, чтобы быть готовым к вынашиванию ребенка. Поэтому, будь воля Юнги, он бы закрыл Чимина дома под круглосуточный контроль. — Ты уверен, что тебе надо идти со мной? — спрашивает Пак, наглаживая острую коленку, скрытую за плотным темно-синим джинсом большим пальцем. — Я справлюсь. — Обязательно, — коротко отвечает Мин, и Чимин только тяжело вздыхает, смирившись. — Когда мы поедем к твоим родителям? Я собираюсь взять неделю отпуска, может быть… — Юнги, — Чимин обрывает его на середине предложения, убирает руку, и даже голос его звучит прохладнее. Доктор бросает короткий взгляд на Чимина, который выглядит серьезным, даже недовольным. — Я знаю, что ты просил не поднимать эту тему. — Так почему снова поднимаешь? — Чимин скрещивает руки на груди. — Потому что я не понимаю, в чем дело, Чимин, — Юнги останавливается на светофоре, а впереди тянется на несколько метров такая неуместная пробка. Зато есть время поговорить. Сколько можно избегать этой темы? — Почему ты не хочешь, чтобы я с ними знакомился? Ты стыдишься меня? — Что? — Чимин округляет глаза, а затем отрицательно качает головой. — Что ты такое говоришь, конечно, нет! — Тогда в чем дело? — снова давит Юнги, продвигаясь немного вперед. — Я настроен серьезно по отношению к тебе. Да о чем мы говорим, Чимин, у нас ребенок будет, я должен познакомиться с твоими родителями. — Ну, зачем? — Чимин снова хмурится, становится мрачнее и недовольнее. — Разве знакомство с ними необходимо, чтобы мы были вместе? — Я хочу, чтобы они были в курсе, с кем встречается их сын, кто отец их внука. Но ты ведь даже не собираешься говорить им о ребенке. — Не собираюсь, — глухо повторяет Чимин. Юнги разве что не вскрикивает «Почему?» — Потому что он им не нужен! Доктор застывает, смотря на Чимина непонимающим взглядом. Они молчат до тех пор, пока машины сзади не начинают сигналить, вынуждая Юнги проехать еще пару метров и снова остановиться. — Чимин… — Пожалуйста, — говорит Пак. — Я не хочу это обсуждать. Они… они просто не заслуживают знать этого, — тише добавляет Чимин. — Они уже заставили меня раз убить моего ребенка. Я больше этого не хочу. — Ты думаешь, что они снова будут против? — Я не думаю, я знаю, — Чимин вздыхает, прикрыв глаза. — Мы можем это не обсуждать? Почему это так важно для тебя? Почему ты просто не можешь сделать хоть раз так, как я тебя прошу? — Чимин, — Мин трет переносицу ребром ладони, но Пак улавливает в этом жесте некоторое неодобрение. — Понимаешь, просто… Чимин тяжело выдыхает, отстегивая ремень и отрицательно качая головой. — Что ты делаешь? — удивляется Юнги, наблюдая за тем, как Пак, распахивает дверь. Альфа едва успевает схватить его за локоть. — Вернись обратно в машину. — Поговорим, когда ты начнешь думать не только о том, как утолить свой интерес и свои желания, а подумаешь еще и о том, что чувствую я, хорошо, хен? Я доеду сам в больницу. — Чимин! Юнги психует, слыша снова гудок и видя, как Чимин выбегает под дождь, совершенно промокая до нитки за несколько минут. Пак никогда не был таким вспыльчивым, возможно на него действуют так гормоны, а возможно Юнги неосторожно задел рану, которую сам когда-то и нанес. — Черт, — ругается под нос Мин, пытаясь съехать на обочину. Он не может так просто оставить этого гордого взбалмошного мальчишку под дождем. Ему удается это сделать только спустя несколько минут, когда он уже потерял Чимина из виду. Юнги торопливо бежит по улице, пытаясь взглядом отыскать омегу, и замечает сгорбленную фигурку уже возле пешеходного перехода. Дождевые капли больно ударяются о лицо, но Юнги добегает и зовет громко, чтобы перекричать шум дождя: — Чимин, вернись! Юнги запомнит надолго этот монотонный писк светофора с горящим зеленым человечком и визг шин по мокрому асфальту. Еще Юнги запомнит растерянный взгляд Чимина, вмиг ставший испуганным, и его короткий негромкий вскрик, когда машина, не справившаяся с управлением и заскользившая по оледенелому асфальту, собьет его парня прямо на переходе. Юнги запомнит навсегда, как леденящий душу страх сковал его тело, когда он увидел, как Чимин прижимает руки к животу и катится по асфальту, а затем замирает и больше не двигается. Юнги запомнит и никогда не простит себя за то, что не услышал и даже не попытался понять Чимина, за то, что давил на него, за то, что не уберег.