❖
Голова гудит, словно бьют в колокол, внутри которого ты стоишь. Чонгук стонет в подушку, зажмуривает с силой глаза и чувствует как все тело словно один сплошной сгусток боли, похмелья и отвратительного привкуса во рту. Он отвратительный. Соскребает себя с постели Гук только к полудню, когда солнце высоко в небе, за окном +21, а на телефоне четыре пропущенных от матери, два от Намджуна, два от Сокджина, даже один от отца и два от неизвестного номера. Грешным делом Чонгук думает: может быть, его отца все-таки посадили? Может быть, ему не надо ни на ком жениться? Иначе бы какой резон так всем названивать? Пока Чонгук занят изучением потолка в своей комнате под аккомпанемент тишины, он представляет, как ползал бы на коленях перед Тэхеном и умолял того вернуться. Если бы только выпал такой шанс. На самом деле, данная мысль — единственное, о чем Чонгук задумывается всерьез. Хотя, если честно, Чонгук понятия не имеет, что он может (мог бы) сделать, чтобы вернуть Тэхена. Его омега уже предан им дважды, какой нормальный человек простит после всего, что Чонгук сделал? Чон закрывает глаза под тяжелый выдох. За веками Хесон бежит по парковой дорожке и кричит «папочка Чонгук», Тэхен смеется рядом, закатывая глаза, а потом целует в уголок губ и говорит «покатай его на плечах, он это обожает». Там за закрытыми глазами у Чонгука жизнь иллюзорная, выдуманная, та, которой он лишился раз и навсегда. Та, которая могла у него быть. От осознания того, что фантазия могла быть явью, Чонгука разрывает на сотни кусочков. Чонгук стоит под душем минут двадцать, упирается руками в стенку кабины, чувствует, как капли разбиваются о плечи и шею, облизывает губы, по которым стекает вода, которая в свою очередь смывает с его лица соль. Альфа проводит ладонями по лицу, убирает тяжелые, потемневшие от воды волосы назад и выключает воду, а потом только слышит, как разрывается его домофон. В маленьком экране профиль девушки с каштановыми волосами, блузка с коротким рукавом в цветочек и джинсы с порезанными коленками. Его будущая супруга мила и привлекательна, но нелюбима и нежеланна им. Гук горько усмехается, жмет на кнопку открытия дверей, впуская Ли Сонми и идет переодеваться и распахивать настежь окна в вялой попытке проветрить квартиру. — Привет, — говорит Сонми, когда Чонгук молчаливо отходит с прохода, впуская ее. Сонми медленно проходит вглубь квартиры, обнимает себя за плечи, передернув ими, и морщит нос от явного амбре. — Кофе будешь? — спрашивает Гук, босиком шествуя мимо к кофеварке. — Я не завтракал еще. — Уже обед, — говорит девушка, но Чонгук равнодушно пожимает плечами. — Да, да, я буду. — Хорошо. Чонгук засыпает кофе, молоко, включает машину, прячет зевок за ладонью и смотрит на Сонми выжидающе. — Я звонила тебе, — говорит она, чувствуя себя неуютно под чужим внимательным взглядом. Будь она наблюдательнее, то заметила бы, что Чонгуку совершенно плевать. Он смотрит на нее, просто потому что так надо. Не игнорировать же ее. — Да? — бровь едва приподнимается в слабом намеке на удивление. — Не видел. У меня нет твоего номера. — У нас свадьба через два месяца, а у тебя нет моего номера? — Сонми задета, но Чонгук игнорирует и это. — Всякое бывает. — Оппа. Ее «оппа» режет слух. Она не произносит его слащаво, не тянет гласные, она говорит по большей части сухо, коротко, безэмоционально, как и сам Гук. Хоть в этом они схожи. Сонми смотрит на него из-под густой челки, облизывает губы, и, когда их гляделка затягивается, опускает взгляд. — Я знаю, что ты не хочешь этой свадьбы, — начинает девушка. Чонгук разливает напиток бодрости по стаканам. — Знаю про твоего парня, — рука Чонгука дергается, и он чуть не проливает кофе на столешницу. — Знаю, что у тебя есть сын. Чонгук молчит и просто смотрит, делает первый глоток, чтобы не выглядеть удивленным и растерянным. — Но у нас есть обязательства перед семьей. — И какие же у тебя обязательства перед твоей семьей? — все же сипло спрашивает Гук. Кончик языка беспощадно обожжен. — Я хочу учиться в художественной школе в Италии. Я говорила, когда мы обедали в первый раз, — тише добавляет она, слабо веря в то, что Чонгук помнит хоть что-то из того, о чем они вообще разговаривали. — Мои родители хотят, чтобы я вышла замуж здесь. Чтобы ничего не натворила в Италии. Чонгук не сдерживает усмешки. Какие разные обязательства. Какая разная важность последствий поступка для каждого. — Ты готова выйти за меня, только потому, что хочешь рисовать? Или потому, что хочешь сбежать от родителей? — Из твоих уст это звучит так, словно я сказала глупость, — Сонми хмурит брови. — Это важно для меня. — А для меня важна моя семья, — парирует Гук. — Твои родители рады нашей свадьбе, разве нет? Твоя мама… — неуверенно говорит девушка, но Чон машет рукой. — Моя семья, Сонми, — повторяет альфа. — Моя омега и мой сын. И я пожертвовал ими ради достижения цели, которая казалась мне важной. Я поставил что-то важнее собственного сына и единственного человека, которого люблю. — Что ты хочешь этим сказать? — девушка поджимает губы. — Я знаю, что ты не любишь меня. Я знаю, что мы женимся лишь из-за выгоды. — Дело не в том, что у нас нет чувств друг к другу. Это изначально был бизнес. Только сделка выгодна лишь тебе, в выигрыше останешься только ты. Поэтому не жди от меня ничего. Чонгук допивает кофе, убирает кружку в раковину и собирается перезвонить кузену. Сонми сидит неподвижно еще некоторое время, а затем Гук слышит тихий хлопок входной двери. Единственное, с чем ему повезло, — Сонми не избалованная истеричка. Эта свадьба не нужна ни одному из них. Оба заперты своими родителями в золотой клетке, каждый по своим причинам.❖
Тэхену стоит нечеловеческих сил не впасть в истерику каждый чертов день, наблюдая за тем, как его ребенок страдает. Сначала он закусывает губы, чтобы Хесон не слышал, как Тэ вот-вот начнет всхлипывать, пока его мальчика тошнит, а он осторожно придерживает его над судном, а потом вытирает перепачканные губы салфеткой. Хесон болезненно бледен и истощен, но Тэхен старается выжать из себя хоть каплю позитивного настроя, чтобы отдать ее сыну. Химиотерапия дается тяжело, но в свои почти три Хесон проявляет невиданную стойкость. Он ведет себя как настоящий альфа, не говорит папе, что у него все болит или что тошнит все чаще и сильнее, стойко терпит все процедуры, а когда делали пункцию для забора костного мозга, лишь раз позволил себе вскрикнуть и потом сжался как маленький комочек в руках папы. Тэхен покупает ему голубую шапочку в полосочку, когда начинают выпадать волосы. Густая черная прическа остается в руках Тэ каждый раз, когда он расчесывает сына. — Красивая, — говорит Хесон, рассматривая себя в маленькое зеркало. — Спасибо, папочка. Мальчик тянется обнять за шею, и Тэхен согласно кивает, мажет большим пальцем по щеке мальчика и слабо улыбается. У Хесона совсем нет мягких игрушек в палате, потому что они могут стать источником инфекции. Он очень скучает по своему мишке Бом-Бом, которого подарил Чонгук. Зато с ним его неизменно любимый грузовик и альбомы для рисования с восковыми карандашами. — Папа, — зовет Хесон, пока Тэ раскладывает его обед. С недавнего времени покормить сына стало невероятно трудным мероприятием, главным образом потому, что Хесона рвало от еды. — Да? — кивает омега. — А папочка Чонгук не придет ко мне? — спрашивает мальчик, опустив голову, делая вид, словно смертельно занят вырисовыванием кругов на альбомном листе. — Я ведь болею. Тэхен замирает с палочками в руках и смотрит на сына. Тот упрямо не поднимает головы и теребит пальчиками край листа. Тэхен знает, как ребенок ужасно скучает по отцу, но никогда с Нового года и до сегодняшнего момента не расспрашивал о нем. — Я позвоню ему, — все-таки говорит Тэ, и Хесон задирает голову вмиг, разулыбавшись. — Спрошу, когда он сможет нас навестить, хорошо? — Да! — маленький альфа хлопает в ладоши, а потом прижимает кулачки к щекам. — А теперь давай кушать, — говорит омега, и Хесон поджимает губы, морщится и отползает от маленького столика. — Ну же, малыш, ты должен поесть. Тэхен гладит его по голове, и мальчик, тяжело вздохнув, двигается обратно. Тэхену предстоит очередное испытание, но он должен справиться. Он должен быть сильным ради своего сына._______________
Тэхен никогда бы не подумал, что в самый тяжелый период его жизни с ним рядом будет мама. Не потому, что они плохо общаются, вовсе нет. Мама Тэхена очень помогала ему с Хесоном, когда Тэ переехал в Сеул и устраивался на работу. Госпожа Ким души не чаяла в своем маленьком внуке, поэтому, когда узнала о том, что малыш заболел, распереживалась так сильно, что пришлось вызвать Скорую. Несмотря на это, Тэхен ожидал, что рядом с ним будет Чимин или сестра. Но друга закрыл в своем отделении Юнги, не разрешая лишний раз носа показать, если Чимин не прошел все процедуры. А нуна погрязла в работе. Поэтому на плановом приеме у доктора Шин рядом с Тэхеном сидела мама. Было дико, но в то же время Тэ впервые чувствовал себя защищенным. — Рада знакомству, госпожа Ким, — доктор поклонилась, приветливо улыбнувшись, и мама Тэ ответила той же вежливостью. — Хорошо, перейдем к важным вопросам. Как Хесон переносит лечение? — обратилась женщина к Тэхену. Омега поерзал в кресле, прежде чем ответить. — Ему тяжело, но он не жалуется мне. Отказывается кушать, иногда капризничает, но все Ваши рекомендации я стараюсь выполнять. Вроде как получается. Мы справляемся. Госпожа Ким поджала губы и взяла сына за руку, ободряюще сжав его ладонь. — Тэхен сдавал анализы, результаты уже готовы? Он может быть донором, если потребуется? — спрашивает она, и Тэ переводит взгляд на доктора, которая листает больничную карту, знакомясь с результатами. — Да, результаты готовы, — начала доктор Шин, а затем вздохнула, покачав головой. — Но, как я и говорила, чаще всего омега не подходит альфе. Мне очень жаль, Тэхен, ты не можешь быть донором для Хесона. Вы несовместимы. — Черт, — Тэ тяжело вздыхает, проводя ладонями по лицу. — Ты должен позвонить ему, — тут же говорит мама, но Тэ отрицательно качает головой. — Тэхен, не будь таким упрямым глупцом. То, что произошло между вами, не должно сказываться на здоровье вашего сына. Если он может помочь, он должен это сделать. — Я знаю, знаю, — тихо бормочет Тэ, а затем снова обращается к доктору. — Но ведь донорство может и не понадобиться, так ведь, доктор Шин? Если химиотерапия подействует, то… — Да, так и есть, — соглашается Шин. — Но судить об эффективности лечения я смогу только через две недели. Ты должен понимать, что мы должны быть готовы ко всему. Если вдруг терапия не поможет, то отец Хесона должен быть обследован. Ты не должен надеяться только на препараты. Мы должны рассмотреть любые возможные и доступные методы. — Да, да, я понимаю, — кивает омега, сцепляя руки в замок на коленях. — Хорошо, я все сделаю. — Скажите, доктор Шин, — после короткого молчания вдруг снова заговорила госпожа Ким. — Есть ли возможность перевезти Хесона в Сеул? — Мам, — одергивает ее парень, но она мягко качает головой, продолжая. — Ни в коем случае не сомневаюсь, что ваша клиника оказывает отличную помощь. Просто Тэхен живет и работает в Сеуле, и насколько я знаю, отец Хесона тоже, да? — вопросительно посмотрев на сына и дождавшись утвердительного кивка, продолжила женщина. — Я Вас понимаю, — кивнула доктор Шин. — Думаю, мы можем осуществить перевозку Хесона в столицу, но все это необходимо делать только когда его состояние стабилизируется. Сейчас он крайне уязвим к любой инфекции, поэтому до окончания основного лечения и контрольных анализов думать об этом рано. — Разумеется, спасибо, — удовлетворившись ответом, кивнула женщина. Тэхен чувствовал себя неловко, но доля здравого смысла в словах матери была. В Сеуле больше возможностей, да и Тэ так быстро сорвался в Тэгу, что не успел никого предупредить, даже Хосока. Они обсуждали еще некоторые моменты в лечении, а затем разошлись. — Позвони Чонгуку, Тэхен, — снова настаивает мать, когда они спускаются вниз, в холл. — Доктор же сказала, что надо дождаться результатов анализов. Может быть, Хесону помогут лекарства. — Послушай, сын, — откинув черную прядь назад, госпожа Ким строго посмотрела в глаза омеги. — Мы с отцом не беспокоили тебя три года, полагаясь на то, что ты действительно уже взрослый и серьезный парень, способный заботиться о своем ребенке без посторонних советов. Но сейчас речь не о тебе, а о Хесоне. И чтобы у вас там с Чонгуком не происходило, на первом месте всегда должен быть Хесон. Он — ваш сын, и сейчас вы нужны ему оба. Теперь я не позволю тебе так легкомысленно относиться к моему внуку. Хесон сказал мне, что Чонгук его бросил, это твоих рук дело? — Я не говорил ему этого, — оправдывается Тэ, округлив глаза. — Я никогда бы так не сказал. — Да, поэтому ты говоришь, что он занят на работе, — иронично замечает женщина. — Позвони своему альфе и расскажи, что Хесон заболел. Не позволяй своим обидам погубить вашего сына.❖
Хесон смеется, отклоняясь назад, и неловко падает на подушку. Чимин в стерильном халате похож на нечто большое и шуршащее, и этот его образ ужасно веселит мальчика. Несмотря на то, что Тэхен одет так же, смеется Хесон только с Чимина. — Йа! — Чимин тянет руки и начинает щекотать маленькое тельце. Тэхен улыбается, глядя на сына, а Юнги стоит за его спиной, положив руки на плечи, и ободряюще сжимает. — Как он? — спрашивает альфа негромко, пока его парень и мальчик заняты игрой. Тэхен пожимает плечами, сжимая в руках мобильник. — Одинаково, — вздыхает он. Хесон визжит «дядя!», Чимин ловит его за пояс и тащит на себя, тогда Хесон, продолжая смеяться, зовет «папочка, спаси меня», тянет руки к Тэхену, тот ловит его ладошку, но Чимин ловко перехватывает маленькие ручки и шутливо кусает за плечико. — Не знаю, хорошо это или плохо. — Ты звонил Чонгуку? — снова спрашивает Мин, и Тэ отрицательно качает головой. Уже конец месяца, Хесон на лечении четвертую неделю, но Тэхен все еще надеется, что ему не придется звонить альфе. Они расстались. Та ночь была логичным завершением их отношений. Тэхен почти свыкся с мыслью, что Чонгука больше не будет в его жизни. Но ничего не может закончиться, пока у них есть общий ребенок. Тэхен игнорирует этот факт, изо всех сил стараясь его обойти, но Хесон всегда будет связывать их. Сколько Тэхен не придумывает отговорок, не врет самому себе, правда одна: они всегда будут связаны друг с другом, неважно вместе или порознь. — Сегодня Хесону брали контрольные анализы, доктор Шин обещала зайти, — говорит омега. Визжащие дети успокоились, и теперь Хесон показывал свои рисунки Чимину, который с небывалым удовольствием комментировал каждый. Юнги лишь молчаливо кивнул. Конечно, он не одобряет его поведения, он бы мог уже давно позвонить Чонгуку и все рассказать, но почему-то не сделал этого. Наверное, потому, что решил больше не вмешиваться. Что бы они делали или нет, эти двое все равно переворачивают все с ног на голову. — А это кто? — парни отвлекаются на вопрос Чимина, который смотрит рисунок, спрашивая у Хесона. Хесон выдергивает альбомный лист из пальцев Чимина, пугливо глядя на Тэхена, и прижимает к себе. Чимин растерянно смотрит на мальчика, и тот тянет омегу к себе за шею, шепчет ему на ушко, прикрывшись маленькой ладошкой под вопросительные взгляды Тэхена и Юнги. — О, правда? — Пак слабо улыбается, а потом смотрит на активно кивающего мальчика, и улыбка становится ярче. — Очень похоже, Сон-а. — Что похоже? О чем вы секретничаете? — Тэхен тянется посмотреть, но Хесон прячется за спину Чимина вместе с рисунком, и Пак ласково похлопывает его по попе. — Он тебе потом сам покажет. Тэхен хочет начать возмущаться, что от него скрывает его собственный ребенок и почему Чимин знает об этом, когда в палату входит доктор Шин. — О, вы тут все, — она улыбается, прижав к груди карту. — Я как раз хотела с тобой поговорить, Тэхен. Можем выйти? — Да, хорошо, — Тэ растерянно смотрит на доктора, а затем на Чимина, но тот понимает с полуслова и просто кивает, мол «я побуду с Хесоном». — Я сейчас вернусь, малыш, — Тэ ласково чмокает макушку через тонкую шапочку, и Хесон угукает, не отвлекаясь от своих рисунков. Доктор Мин смотрит на коллегу, и та слабым кивком просит его выйти следом. Юнги чувствует, что разговор предстоит не из приятных. И он начинает ненавидеть свою интуицию, которая последнее время всегда оказывается права. — Пришли анализы, да? — первое что спрашивает Тэхен, когда автоматические двери отделения интенсивной терапии закрываются за ним. — Все хорошо? Лечение помогает? Доктор Шин переглядывается с Юнги, и тот прикусывает изнутри щеку. Все не хорошо. — Да, Тэхен, анализы Хесона пришли, — начинает доктор, раскрывая карту, чтобы перепроверить данные. Тэ мнется на месте, не понимая задержки, почему просто не сказать «да, все хорошо». — Мы сняли обострение, химия подействовала, но новые клетки продолжают делиться. — Это плохо? Что это значит? — Тэхен хмурится, переводит взгляд на Юнги, но тот только вздыхает. — Хен? — Это значит, что химия работает недостаточно хорошо, Тэ, — Юнги смотрит на омегу и видит в его глазах поднимающуюся панику. — Почему? То есть…как недостаточно хорошо? — Тэхен чувствует, как внутри все сводит болезненной судорогой от подступающего страха. — Все, что он перенес, было бесполезно? Я заставил его страдать напрасно? — Послушай, Тэхен, такова болезнь, — снова вступает доктор Шин. — Организм твоего сына слабее, чем мы думали. Химия — тяжелое лечение, и он пока не справляется с ним. — Он умрет? — всхлипнув, задает вопрос Тэ. Он молился каждую ночь, держа уснувшего сына за руку, чтобы ему не пришлось спрашивать об этом. Он боялся даже мысль допустить о том, что может потерять своего сына. И сейчас ему говорят, что лечение не помогает. — Мой Хесон умирает? — Нет, успокойся, — Юнги привлекает омегу к себе, сжимая, пока Тэхен начинает дрожать от накатывающей истерики. — Успокойся, Тэ. Слышишь? Выслушай доктора. — Тэхен, — доктор Шин прикасается к плечу омеги, и тот отстраняет заплаканное лицо, проводит ладонями по лицу, стараясь взять себя в руки. — Хесону необходима пересадка костного мозга. Ему нужен донор. Мы должны обследовать его отца. Тэхен сглатывает, опуская голову и шмыгая носом. — Тэ? Чонгук должен знать. Он может спасти вашего сына, — Юнги сжимает плечо Тэхена, пытаясь заглянуть в глаза. — Если ты этого не сделаешь, я сам позвоню ему. — Не надо, я позвоню, — Тэ отрицательно качает головой. — Я сам скажу. Я позвоню ему. — Он должен сдать анализы как можно скорее, Тэхен, — доктор Шин продолжает объяснять. — Приехать к нам и обследоваться. Тэхен продолжает кивать, не чувствуя, как слезы заливают лицо. Он не знает, как сейчас вернется к сыну. Он боится идти к нему, потому что только одна мысль о том, что он может его потерять, больше не увидеть его, не проснуться из-за детского смеха — вселяет в него животный ужас. — Я вернусь к Чимину, не спеши, — говорит Юнги, поглаживая омегу между лопаток. — Успокойся. Мы обязательно что-нибудь придумаем. Тэ лишь слабо кивает и остается в коридоре один. Позвонить Чонгуку никогда не было настолько сложной задачей, как в тот момент, когда Тэхен утирал нос тылом ладони и дрожащими руками вынимал мобильный из заднего кармана. Оставляя влажные разводы на сенсорном экране и находя контакт «Чонгук», Тэхен до последнего не верил в реальность происходящего, в то, что он собирается сделать. Длинные гудки монотонным гулом отзывались в голове. Вместе со страхом услышать Чонгука, Тэхен боялся, что он не дозвонится. Если Чонгук не возьмет трубку, то они потеряют единственную надежду на спасение Хесона. — Тэхен? — омега вздрогнул, услышав знакомую хрипотцу, смешанную с волнением. — Алло? Тэхен? — Да, да, я…привет, — Тэ шмыгнул носом, прижимаясь затылком к стене в больничном коридоре. — Привет, — говорит Чонгук и замолкает. — Я рад тебя слышать. У тебя все хорошо? Как Хесон? Тэхен закусывает губы, когда не помогает — костяшки указательного пальца, но судорожный выдох все равно срывается с его губ. — Тэхен? — Чонгук звучит настороженно. — Почему ты молчишь? Что случилось? — Чонгук, — все же выдавливает Тэхен вместе со всхлипом. Он никогда не узнает, но услышав, что омега плачет ему в трубку, Чонгук почувствовал, как сердце на мгновение остановилось. — Хесон…он… — Что? Что с ним случилось? — перебивает тут же Гук, голос его испуганный и нервный. Тэхен снова плачет, задыхаясь подступающими всхлипами. — Тэхен, что случилось?! — Спаси нашего сына, Чонгук… пожалуйста, спаси нашего Хесона.