Неделимые.

Чонгук из процедурного кабинета выходит мрачнее тучи. Парень сгибает руку в локте, одергивает закатанный рукав голубой рубашки выше и бросает тяжелый взгляд на подпирающего стену Тэхена. Омега опускает низко голову, стараясь избежать зрительного контакта. — Что с тобой не так? — первое, что спрашивает Чонгук. Это вообще первые слова, которые альфа произносит с тех пор, как приехал в Тэгу ранним утром. Телефонный разговор испугал его не на шутку. Пока он был в дороге, Чонгук не мог унять дрожь в руках, поэтому только сильнее сжимал руль пальцами, молясь обо всем сразу. — Что, черт возьми, по-твоему, ты творишь, Тэхен? Тэ продолжает молчать, и Чонгук болезненно хмурится, отнимает ватку от сгиба локтя, проверяя, не идет ли кровь, и стягивает рукав, застегивая манжеты. Он запускает пятерню в черные волосы, сжимая их у корней. Внутри мечется беспокойство, он ощущает себя слабым и беспомощным, он ненавидит это чувство. Сейчас он бесполезен. Тэхен скрыл, что их сын серьезно болен, очередной раз поставил его перед фактом, и Чонгук наполовину зол, наполовину в панике. — Почему наш ребенок должен страдать? Если ты ненавидишь меня, так это только между нами. Какое право ты имел впутывать Хесона во все это? Ты рисковал его жизнью! — Чонгук продолжает свой монолог, его злой и обеспокоенный тон отдает все сильнее горечью. — Прости, — единственное что говорит (шепчет) Тэхен. А затем поднимает красные опухшие глаза на Гука. — Прости, что я изо всех сил старался защитить его от той боли, которая постоянно мучает меня из-за тебя. Прости, что я не хотел, чтобы Хесон думал, будто его отец гребаный трус, бросивший его. Прости, Чонгук, что я пытался сохранить для него о тебе только приятные воспоминания, потому что наш сын так сильно любит тебя! Тэхен дышит тяжело и едва сдерживает себя, чтобы не начать кричать на альфу прямо в коридоре. Чонгук громко выдыхает, разворачивается к нему спиной и сжимает виски руками. — Почему ты не сказал, что он заболел? — еле слышно спрашивает Гук. — Почему, Тэ? Я ведь мог помочь раньше. Я мог приехать раньше. — Я думал, что лекарства помогут ему, — честно признается Тэхен. — Я думал, что больше мне никогда в жизни не потребуется ни твоя помощь, ни твое присутствие. Господи, я просто хотел, чтобы ты наконец-то отпустил нас. Я больше так не могу, Чонгук. Чонгук не слышал ничего больнее до этого момента. Он понимал, что причинил боль, но, что она настолько невыносима для Тэхена, даже понятия не имел. Ему хочется закричать от бессилия. Все рушится прямо на глазах: его отношения с Тэхеном безвозвратно утеряны, здоровье и жизнь его сына под угрозой, в Сеуле наверняка обыщутся его, потому что он никого не предупредил, сорвавшись сразу же после звонка Тэхена. Это какой-то лабиринт без выхода, по которому Чонгуку суждено бродить до конца жизни, спотыкаясь и падая, с каждым разом ударяясь все больнее. — Я хочу увидеть Хесона, — Чонгук оборачивается, ловя на себе взгляд Тэ, который смотрит растерянно и устало. — Анализ будет готов к утру, а пока я хочу увидеть своего сына. — Хорошо, — просто кивает омега, отталкивается от стены и удаляется по коридору, а Чонгук молча следует за ним. Тэхен переодевается, прежде чем войти в палату к сыну, который наверняка уже не спит. Так и есть: Хесон лежит под одеялом, трет сонные глазки кулачками, а, увидев папу, улыбается, садясь на постели. — Папа! — Тэхен ловит маленькие ладошки, целует каждую и улыбается вымученно, но Хесон совсем этого не замечает. Палату Хесона от коридора отделяет большое прозрачное стекло, через которое можно общаться с необследованными посетителями, потенциально опасными для таких ослабленных детей. Чонгук относится к ним, поэтому просто стоит по ту сторону стекла и смотрит, как его маленький мальчик за эти пять месяцев вырос, как сильно он изменился. И не все изменения ему нравятся. — Смотри, кто пришел, — говорит Тэ на ушко ребенку, пока тот обнимался с омегой. Хесон оборачивается и радостно вскрикивает, выбираясь из-под одеяла. — Папочка Чонгук! — мальчик обувает тапочки и несется к стеклу, становится на стульчик и берет телефонную трубку, чтобы услышать его голос. Чонгук растерянно смотрит на него, но затем, спохватившись, делает то же самое. — Привет, малыш, — хрипит альфа, пытаясь проглотить всхлипы, застрявшие в горле. — Я так соскучился, папочка! — Хесон липнет носом к стеклу, и Чонгук наклоняется, чтобы быть с ним на одном уровне. — Где ты был? — Прости, у твоего отца очень много работы, — оправдывается альфа, и Хесон поджимает губы, щурится, а потом улыбается широко и счастливо. — Ты не бросил нас? — спрашивает мальчик, и Чонгук отрицательно качает головой. — Никогда, детка, никогда вас не брошу, — обещает Гук. Тэхен едва слышит то, что он говорит, но эту фразу улавливает и опускает взгляд, а потом и вовсе отворачивается, пытаясь скрыть очередной тяжелый вздох. — Как у тебя дела? — Хорошо, — говорит Хесон и кивает несколько раз в подтверждение. — Только… — Что? — тут же реагирует Гук. — Мои волосы… — мальчик неуверенно прикасается к голубой шапочке. — Папа сказал, что вырастут новые, но… — Обязательно вырастут, — обещает Гук и небрежно проводит пальцами по щеке, шмыгнув носом. — Еще лучше и красивее. Папа купил тебе такую красивую шапочку, да? — Да, — Хесон снова улыбается и замолкает. — Папочка Чонгук? — Да, Сон-а? — Чонгук едва сдерживает себя, чтобы не расплакаться как младенец. Это больно. Боже, это ужасно больно. Разъедает словно серной кислотой сердце. Его маленький ребенок борется с такой тяжелой болезнью, а Чонгука все это время не было рядом. Он был один, и пусть Тэхен был рядом, но для любого ребенка важно, когда оба родителя рядом. Он должен чувствовать их общую любовь и поддержку. — Не уезжай больше, мне страшно, — говорит Хесон и прижимает маленькую ладошку к стеклу, оставляя влажный запотевший след. Гук всхлипывает и согласно кивает. Внезапно Хесон начинает плакать, шмыгает носом и льнет к стеклу еще ближе. — Я так испугался, что ты больше не придешь. Папа все время плачет, — Гук переводит взгляд на Тэхена, который обнимает себя за плечи и кусает губы, встречается влажным взглядом с глазами Чонгука и тут же отворачивается. Гука отвлекает бормотание всхлипывающего сына. — Не уезжай, папочка, мы ведь не посмотрели еще столько мультиков. — Конечно, мой хороший. Я больше не уеду, — Чонгук прижимает свою большую широкую ладонь точно напротив крошечной, по сравнению с его рукой, ладошки сына. — Мы все посмотрим, как только ты поправишься. Обещаю. Тэхен зажимает рот ладонью, его плечи беззвучно вздрагивают, потому что это слишком. Просто невыносимо. Слезы катятся по лицу, по ладони, он едва может дышать, а не хлюпать носом. Тэхен не знает, как они все это выдержат.

❖

Следующим утром Тэхен и Чонгук сидят в кабинете доктора Шин. Тэхен едва живой, он всю ночь не спал, потому что Хесона снова тошнило, и он просыпался почти каждые два часа. Чонгук также не сомкнул глаз, пытаясь уложить все в голове, подумать, что он может сделать, отзванивался всем в Сеуле, предупредив только Намджуна об истинной причине своего отсутствия. Любезно предложенный Чимином и Юнги диван в гостиной так и не был использован по назначению. Оба парня находятся в полной тишине, ожидая прихода доктора. Тэхен грызет кончик большого пальца, сидя в кресле напротив стола доктора, Чонгук неторопливо ходит по кабинету и иногда смотрит в окно, словно может там что-то разглядеть. Им никогда прежде не было так некомфортно и неудобно друг с другом. Каждый упрямо молчит, возможно, внутренне обвиняя друг друга, но одинаково сильно переживая за результаты обследования. Когда доктор входит в кабинет, Тэ дергается и чувствует, как цементной коркой покрывается сердце в груди, замедляя свой ход. Они узнают ответ сейчас, но время тянется, словно это не секунды, а часы. — Все хорошо, — женщина улыбается радостно, садится за стол и сгружает карты сверху. — Все хорошо, вы можете успокоиться. Чонгук подходит. Анализы показали совместимость по тканевому фактору. Чонгук может быть донором для Хесона. Тэхен громко выдыхает и закрывает лицо ладонями, бормоча благодарности Богу. Чонгук же чувствует странное оцепенение, он застывает и неверяще смотрит на доктора. — Правда? — Правда, Чонгук-ши. Конечно, есть риск отторжения, но я думаю, что самое важное сейчас — у нас появился шанс, и мы должны его использовать. Чонгук нелепо кивает, заторможено говорит «да, обязательно», а потом чувствует крепкие объятия. Тэхен налетает как ураган, Гук даже шаг назад делает, чтобы устоять, омега прижимается к нему, изо всех сил обнимая за шею, шепчет на ухо быстро и горячо. — Спасибо, спасибо большое, — Тэ шумно дышит ему на ухо, а Чонгук обнимает его в ответ сначала неуверенно, а затем осознание того, что он может спасти своего ребенка, накрывает с головой, и он крепко прижимает к себе Тэхена, который едва смеется от радости, от облегчения, от спавшего груза, который сковал все внутренности. — Прости меня, — просит Чонгук. — Пожалуйста, прости за все, что я наговорил. — Ты тоже, — говорит Тэ. — Прости, что я не сказал, прости, что скрыл. Он ведь твой сын. Доктор Шин чувствует себя неловко, тактично кашляет в кулак, и парни отлепляются друг от друга. Тэхен краснеет, теряется и не знает, куда себя деть, поэтому возвращается в кресло, а Гук, вмиг потерявший его тепло, и вовсе чуть не стонет разочарованно. — Есть еще один момент, — доктор принимает серьезное выражение лица. — Мы проведем пробное переливание, посмотрим, как Хесон будет реагировать. Но вы должны понимать, что этот метод может как остановить болезнь, так и лишь ненадолго отстрочить ее развитие. Костный мозг вашего мальчика подавлен химиотерапией, но не до конца. Всегда возможна реакция отторжения. Мы должны быть готовы и к этому. — А что делать, если эта реакция возникнет? — спрашивает Гук, скрещивая руки на груди. — И почему она возникнет, вы ведь сказали, что я подхожу. — Из всех ближайших родственников — да, вы подходите, но, Чонгук-ши, существуют риски, я обязана Вас проинформировать о них. Стволовые клетки очень чувствительны, мы вмешиваемся в иммунитет чужого организма, — мягко объясняет женщина. — Я должна рассказать обо всех вариантах. — Хорошо, и что еще за варианты? — подхватывает Тэ. — Если вдруг организм Хесона начнет отторгать Чонгука как донора, остается последний вариант, — женщина замолкает, выжидающе глядя на парней. — Донором может стать его родной брат или сестра, совместимость в таких случаях гораздо выше. — У Хесона нет братьев или сестер, — Тэхен хмурится, слегка не понимая. — Он у нас один. — Да, поэтому… — Доктор Шин хочет сказать, что мы должны сделать нашему сыну брата или сестру, — вдруг говорит Чонгук. — Да? Если я вдруг не подойду, нам надо зачать ребенка, чтобы он спас нашего Хесона. — Что? — Тэхен ошалело смотрит на Чонгука, а потом переводит взгляд на доктора. — Вы серьезно? — Пуповинная кровь новорожденных братьев или сестер имеет больше сродства, чем стволовые клетки из периферической крови взрослого. — Я ничего не понимаю, — Тэхен встает с кресла, начиная ходить по кабинету. — Нет, Чонгук подойдет. Он обязательно подойдет. — Вы просто должны знать о таком варианте, — говорит Шин. — Я же не говорю о том, что вы должны сделать ребенка. — Конечно, нет, — Тэ усмехается, слегка истерично. — Так ведь, Чонгук? Но Гук лишь сильнее хмурится, ничего не отвечая, и Тэ едва не срывается, воскликнув «скажи что-нибудь, Чонгук». — Все будет зависеть от первого переливания, я прав, Доктор? — вместо этого говорит альфа, и женщина согласно кивает. — Хорошо, тогда давайте его проведем. Нельзя терять время. Тэхен открывает и закрывает рот, как выброшенная на берег рыба. Он чувствует холодок по спине от серьезного тона Чонгука, который, кажется, всерьез думает рассматривать вариант с ребенком. Покинув кабинет врача, Чонгук уверенно направляется в сторону отделения Юнги, чтобы задать ему пару вопросов, когда чувствует, как Тэхен хватает его за локоть, резко разворачивая лицом к себе. — Скажи, что ты не всерьез задумался об этом, — просит омега. — Ты не веришь, что можешь спасти Хесона? Я верю. Все получится. — Тэхен… — Гук делает шаг назад, но Тэхен наступает следом. — Послушай, я тоже хочу, чтобы я подошел, но ты ведь слышал доктора Шин. Она не зря предупреждала о возможных рисках и последствиях. Нельзя относиться к этому легкомысленно. — Да, ты прав, нельзя относиться легкомысленно. Я не могу родить еще одного ребенка от тебя, — растерянно шепчет Тэ, отступая. — Я даже думать об этом не могу. Я просто….это же невозможно, — Тэ запускает пальцы в волосы. — Ты хочешь спасти Хесона? — Чонгук сжимает омегу за плечи, заглядывая в его глаза. — Ты не понимаешь? — Ким скидывает его руки с себя. — Это же ребенок. Еще один ребенок, которого я буду воспитывать один. Это не просто чертово лекарство, это будет живой человек! Тебя не будет рядом, ты снова исчезнешь, у тебя ведь куча обстоятельств перед семьей, перед компанией, перед всеми, кроме меня. Что мне тогда делать?! — Я не…. — Замолчи, — перебивает Тэхен, ткнув пальцем в его грудь. — Хватит. С меня хватит твоих лживых обещаний, даже не начинай снова. Я не поверю ни единому твоему слову. Ты сломал мне жизнь, Чонгук. Из-за этой мазохистской любви я не могу нормально жить. Из-за тебя я не могу нормально жить, так что выкинь эти мысли из головы. Ты подойдешь нашему сыну и станешь его донором, понятно? Тэхен не дожидается ответа, обходит Чонгука, задев его плечом, и исчезает за поворотом, оставив шокированного альфу одного в пустом больничном коридоре.

❖

Чимин подтягивает коленки к груди, натягивает на них футболку и глаза круглыми от удивления делает. Тэен даже перестает собирать сумку, чтобы переночевать у Ендже. — Ты серьезно? — все же уточняет Чимин, получает раздраженный взгляд от Тэхена, который шагами мерил гостиную, и, молчаливо кивнув, заталкивает поглубже неуместные вопросы. Сестра Тэ присаживается на подлокотник дивана рядом с Чимином и говорит: — Но ведь он не сказал ничего ужасного, — рассуждает она. Тэхен останавливается, смотрит на девушку и вскидывает вопросительно бровь. — Ну, а что? Хочешь сказать, если это потребуется, то ты откажешься? — Это не потребуется, — упрямо настаивает на своем Тэхен. — Черт, нуна, и ты туда же? Это ведь не таблетку купить. Я же не говорю, что я не хочу спасти своего ребенка. Но неужели я один понимаю всю серьезность происходящего? Тэен вздыхает, встряхнув волосами. — На месте Чонгука я бы тоже рассматривала этот вариант. Да, это нестандартно для вашей ситуации, довольно трудно и… — Довольно трудно?! — перебивает Тэхен. — Нестандартно?! Я должен буду родить еще одного ребенка, Тэен! И когда Хесон поправится, на мне будет уже двое детей, а я все еще омега-одиночка, глупо влюбленный в одного проклятого альфу, который одним своим присутствием крушит всю мою жизнь, который никогда не выберет меня и наших детей. Это бред! — Бред то, что Чонгук хочет спасти вашего сына? — тихонько спрашивает Чимин, и Тэ разочарованно стонет, садится прямо на пол и закрывает голову руками. Его голос становится приглушенным и надломленным. — Я хочу спасти Хесона. Он — все, ради чего я живу, но я верю, что Гук подойдет ему как донор. У меня голова взрывается от одной мысли, что он может не подойти, что организм Хесона отторгнет его. Я боюсь, что моего мальчика придется спасать таким образом, и я просто…я не могу относиться так легко как вы к этой мысли. Это ведь будет маленький малыш, такой же, каким был и Хесон, это не лекарство, ребенок — не только донор…такого не будет, что он поможет Хесону, а дальше все. Это ведь ребенок, наш с ним малыш, заведомо обреченный на жизнь без отца. Тэен поднимается, чтобы обнять брата, прижав его к себе. Чимин сползает с дивана следом, прилепляясь к чете Ким рядом. — Что бы ни случилось, — говорит девушка, — ты не один. У тебя есть мы, твоя семья, твои друзья. Нам всем дорог Хесон. Все, что сейчас мы можем сделать — это молиться о его выздоровлении, о том, чтобы Чонгук подошел и помог ему. Тэхен едва ощутимо вздрагивает, хватаясь за руки обнимающих его Чимина и сестры. Он боится. Он ужасно боится будущего.