❖
Тэхен катастрофически опаздывает в больницу. Хесон пугается, когда просыпается один в палате, поэтому Тэхен старается быть там, когда мальчик откроет глаза. Он почти живет с Хесоном в больнице. Накануне ему понадобилось отлучиться домой, и он попросил Юнги присмотреть за мальчиком — тот как раз был на дежурстве. Но сегодня утром у них с Тэен сломался душ, и он потерял почти час драгоценного времени в попытках починить его. А теперь он толкается в метро, зажатый со всех сторон, а время, в которое его сын просыпается, уже полчаса как прошло. Тэхен матерится сквозь сжатые зубы, забегая в холл госпиталя, торопливо поднимается по ступенькам, на ходу раздеваясь. Прячет все вещи, наспех натягивает стерильное одеяние и разве что не вваливается в палату к Хесону, так и застывая перед прозрачной автоматической дверью. Чонгук кормит Хесона. Тот дует губы, сложив руки на груди и отказываясь, но Чонгук подносит ложку к губам и говорит: — Давай, детка, за папу. Ты же любишь папу? — легкий шантаж проходит на ура, потому что Хесон кивает и открывает рот. Он медленно жует, с хитрецой глядя на отца. — А ты? — спрашивает мальчик, заметив Тэ за спиной Чонгука, но не подает виду и только улыбается солнечно. — Ты папу любишь? Чонгук вздыхает, зачерпывает еще каши и подносит к губам Хесона. Но мальчик не спешит открывать рот, дожидаясь ответа. — Сначала скажи, — тянет Хесон, упираясь ладошкой в плечо Чонгука и смотря ему прямо в глаза. — Люблю, конечно, я люблю нашего папу, — отвечает Чонгук. — Ешь, давай, проказник. Хесон фырчит и обхватывает губами ложку, недовольно жмурясь. Тэхен жмет на кнопку, чтобы двери открылись, и входит в палату. — Привет, — говорит он, пряча взгляд. Чонгук оборачивается, растерянно на него глядя. — Привет, — все же отвечает он. Хесон ерзает, раскачиваясь из стороны в сторону, и молчит. — Не ожидал тебя здесь увидеть, — Тэхен выкладывает новую пачку восковых карандашей на тумбочку, и Хесон, радостно пискнув, ползет по кровати к ним, забыв про недоеденную кашу. — Я думал, ты в Сеуле. — Уже вернулся, я взял отпуск, — врет Гук. Вряд ли можно назвать отпуском то, как он сбежал из столицы. — Хесон… — Хесон, вернись на место, — строго говорит Тэ. — Ты разве все съел? — Да, — отмахивается мальчик, но Чонгук перехватывает его за талию, заставляя недовольно захныкать. — Папочка Чонгук, я не хочу больше. — Ты же хочешь поскорее выздороветь и поехать со мной и папой домой, да? — спрашивает Чонгук, усаживая мальчика себе на колени. Хесон коротко хнычет, изворачиваясь. — Тогда ты должен съедать все-все, что мы тебе будем давать, набираться сил и поскорее победить свою болячку. — Я хочу домой, — поджимает губы мальчик, поникнув. Тэхен оказывается рядом, гладит его по щеке, сжимая последнюю между пальцев. — Мы скоро поедем домой. — Обещаешь? — спрашивает Хесон, Тэхен кивает, разглаживая на груди рубашку его больничной пижамы. — Обещай, — малыш вытягивает крохотный мизинчик, и Тэ цепляется за него своим, чмокнув в ладошку. — Папочка Чонгук, и ты, — Хесон запрокидывает голову, чтобы увидеть Гука и тянет к нему другой мизинчик, Чонгук так же цепляется и оставляет теплый поцелуй на второй ладошке сына, глядя на Тэхена. Соединенные сыном, они всегда будут неделимы. Тэхен вдруг чувствует жгучую боль в груди, но вместе с ней какое-то успокоение. Как бы он не противился, он рад, что Чонгук здесь с ним. Как бы не пытался выкинуть его из головы, обвинить в том, что альфа их бросил — Чонгук единственный, в ком по-настоящему нуждается Тэхен. Как будто они клянутся друг другу на мизинчиках, а не сыну. «Мне очень страшно», — думает Тэхен, сжимая маленькую горячую ладошку Хесона в своих, и смотрит на Гука. «Все будет хорошо. С нашим сыном все будет хорошо. Обещаю»,— словно отвечает ему Чонгук, прикасаясь губами к мягкой ткани голубой шапочки сына, не отводя взгляда от омеги. Долго уговаривать не пришлось, Тэхен почти сразу согласился на кофе в кафетерии больницы на первом этаже. Чонгук от его согласия даже растерялся на несколько секунд, он приготовил как минимум с десяток причин, почему им стоит попить кофе, но Тэ просто сказал «хорошо» и, когда они уложили мальчика на послеобеденный сон, то тихонько вышли из палаты. Дискомфорт в присутствии друг друга никуда не делся. С тех пор как они встретились, тягостное напряжение постоянно витало между ними. Гук боялся лишний раз прикоснуться случайно, Тэхен боялся этих прикосновений. Они морозились друг друга как никогда раньше. — Разве у тебя не будет проблем, что ты здесь? — все же решился спросить Тэхен, когда они сели за столик друг напротив друга. Омега вертел в руках стаканчик латте, стараясь не смотреть на Чона. — Твоя свадьба разве не в конце месяца? Наверняка еще многое не готово. — Хочешь сказать, что я должен был выбрать между здоровьем сына и приготовлениями к свадьбе, которой не хочу в пользу последней? — невесело усмехается Чонгук. — За кого ты меня принимаешь? — Я не это хотел сказать, — оправдывается Тэ. — Нет, ты хотел сказать именно это. Ведь изначально между тобой и отцом, я выбрал отца, так? — Чонгук снимает пластиковую крышку со стаканчика и слегка подув, делает глоток, обжигается и сжимает губы, поморщившись. Тэхен наблюдает за ним, мысленно соглашаясь. Да, он вполне мог допустить такую мысль, но все же надеялся, что Чонгук не бросит его в сложившейся ситуации. И даже несмотря на то, что Чонгук сидит напротив, Тэхен все равно не уверен, что тот не сорвется по первому звонку. — Горячо, — зачем-то замечает Тэ, Чонгук бросает на него короткий взгляд, буркнув «я уже догадался». — Доктор Шин сказала, что мы можем начать пробное переливание в понедельник, как только они закончат подготавливать Хесона, — тихо продолжает Ким. Чонгук смотрит в сторону, разглядывая пациентов и посетителей. — Сейчас ему подавляют иммунитет, чтобы его организм не отторгнул твои клетки. — А если отторгнет? — спрашивает вдруг Чонгук, переводя тяжелый взгляд на Тэхена. — Если это произойдет, что тогда нам делать? — Гук облокачивается на локти, приближаясь, и Тэхен инстинктивно отклоняется. — Перестань, — просит он. — Выброси это из головы. Этого не будет. — Ты не хочешь спасти нашего ребенка? — спрашивает Чонгук. — Готов рискнуть, поставив все на то, что я подойду? А если нет? — А если да? — перебивает Тэхен. — Не смей говорить мне, что я не хочу спасти Хесона или рискую его здоровьем, я больше тебя переживаю за него и делаю все, чтобы он поправился. В конце концов, я больший ему родитель, чем ты. — Интересно, чья это вина, — горько усмехается Чонгук. — Теперь будешь меня обвинять в том, что я недостаточно времени проводил со своим сыном? Смею напомнить, что я узнал о нем, чуть меньше года назад. — К чему этот пустой разговор? — помолчав, спрашивает Тэхен. — Что ты хочешь от меня? Я уже позволил тебе больше, чем следовало бы. Теперь посмотри, к чему это привело. Если бы Хесон про тебя не знал, мне не пришлось бы объяснять ему каждый раз, где ты, почему тебя нет, когда ты придешь, почему я, черт возьми, сплю один, когда он приходит по утрам. Если бы Хесон про тебя не знал, он бы не скучал по тебе, он бы не расстраивался из-за того, что его отец больше к нему не приходит, — Чонгук уже хочет что-то вставить, но Тэхен поднимает руку, давая понять, что еще не закончил. — И, если ты вдруг не поможешь нашему сыну, мне придется объяснять твое постоянное отсутствие уже не только ему одному. Тебе не кажется, что это жестоко? Чонгук чуть вскидывает бровь в легком удивлении. Он теряется, смотрит на Тэ так, словно тот сказал нечто невозможное, ошеломляющее. — То есть ты думал об этом? — цепляется он, его голос звучит недоверчиво, так, словно он боится спугнуть омегу этим. Тэхен тяжело вздыхает. — Неужели ты думаешь, что я позволю своему ребенку…умереть? — последние слова даются особенно тяжело. — Да, думал, я все сделаю ради него, чего бы потом мне это не стоило. Чонгук молчит некоторое время, пытаясь уложить в голове только что услышанное. Тэхен смотрит на него в упор, ожидая хоть какой-то реакции. — Если вдруг тебе снова потребуется бросить нас, делай это сейчас. С меня достаточно твоих пустых обещаний быть рядом. — Я знаю, что ты не веришь мне, — Чонгук отстраняется и опускает взгляд на свои ладони, лежащие на коленях. — Я знаю, что подвел тебя. Знаю, как тебе больно, — Тэхен прикусывает губу, отводя взгляд в сторону. — Тэхен, я знаю, потому что ни на миг мне не стало легче с тех пор, как ты ушел от меня. Время не лечит, знаешь? Меня — нет. Каждый день похож на ад, из которого я не знаю, как выбраться. Без тебя и Хесона, мне ничего не нужно. Я слишком поздно понял, какое по-настоящему важное место вы занимаете в моей жизни. Прости меня, что я такой идиот. — Ты думаешь, одно твое «прости» и я растаю? — усмехается омега, и Гук отрицательно и виновато качает головой. Тэхен смотрит на младшего некоторое время. Какой смысл обвинять друг друга, все уже произошло, прошлого не воротишь и не исправишь. Лучше решать насущные проблемы. — Помоги нашему сыну. О большем я не прошу. Мне от тебя больше ничего не надо. Тэхен с шумом отодвигает стул, не дожидаясь ответа, и покидает кафетерий. Чонгук его не останавливает. Он сжимает виски пальцами, массируя. Это будет сложнее, чем он только мог подумать. Тэхен торопливо скрывается за поворотом одного из коридоров, прислоняется к стене с бешено стучащим сердцем в груди и дрожащими руками. Отталкивать Чонгука оказалось почти невыполнимой задачей, его словно магнитом тянет к этому придурку обратно. Судьба продолжает издеваться над ними, подкидывая задачки одну сложнее другой, вынуждая проходить испытания бок о бок. Каждая попытка Тэхена забыть альфу оборачивается какой-то мелодрамой, и они оба вязнут в своих чувствах как в болотной трясине. — Черт, — бормочет омега, опускаясь по стене на пол, закрываясь руками и слабо ударяя себя по коленкам, чтобы собраться с духом. — Черт, черт, черт…❖
Намджун перехватывает руки Джина, прижимая их вдоль тела последнего, и они оказываются непозволительно близко друг к другу, практически касаясь носами. Сокджин чувствует терпкий запах парфюма и недавно прошедшего дождя от альфы, горечь кофе, хвойно-морскую нотку природного запаха и морщит нос. Ему не противно, но дышать он не хочет, опасается. — Успокойся, — просит Намджун, заглядывая в глаза. — Я думал, Чонгук тебе рассказал. — Как видишь — нет, — огрызается Ким, дернувшись. Прикосновения Намджуна жгут кожу даже сквозь рубашку. У него ладони горячие, сильные, и Сокджин соврет, если скажет, что не думал о них, будучи холодными осенне-зимними вечерами в Нью-Йорке совершенно один. Сокджин злится сам на себя за эту слабость, что так не вовремя вспыхивает в нем в присутствии альфы. Он чопорно вскидывает подбородок, всем своим видом давая понять, что ему неприятны чужие прикосновения, чужой запах. Он так профессионально врет о том, что не хочет, чтобы Намджун находился рядом, что тот верит. — Отпусти меня, — говорит Джин, и Намджун, вздохнув, ослабляет хватку. Его руки опускаются по рукам Джина медленно, как бы случайно, но на самом деле Намджун хочет коснуться его пальцев в конце, почувствовать прохладную кожу своими ладонями и только после отступить на шаг назад. Руки у Сокджина почти всегда были холодные, будь то лето или зима. Джун до сих пор помнит, как бегали мурашки по коже, когда Сокджин рисовал указательным пальцем на его спине узоры по утрам, думая, что альфа еще спит. Джин так и не научился распознавать, когда Намджун просыпается, и тот этим любил пользоваться. Когда Намджун сказал, что Чонгук уехал в Тэгу, Джин нахмурился, пытаясь понять, зачем младшему брату понадобилось туда ехать, а потом Джун сообщил, что Хесон серьезно болен, и Джин побросал все свои дела, доставая дорожную сумку из шкафа. — Ну и куда ты поедешь? — спрашивает Намджун, наблюдая за тем, как омега уже не так резво закидывает в сумку футболки и нижнее белье. — Кто здесь останется? — Почему Гук не сказал мне? — Сокджин растерянно сжимает пару джинсов в руках, садится на взбитую постель, а Намджун меняет позу, опираясь плечом о дверной косяк. — Он просто взял и уехал? Намджун кивает, и омега тяжело вздыхает, прикусив губу. — Глупый мальчишка. — Тэхен позвонил ему в слезах, — продолжает рассказ Намджун. Сокджин так резво собрался ехать вслед за кузеном, что ничего не дослушал. — Хесону необходим донор, поэтому Чонгук должен был срочно поехать в Тэгу, чтобы обследоваться. — И? — нетерпеливо спрашивает Джин, уставившись на альфу. — Он подошел? — Да, — кивает Джун, Джин выдыхает облегченное «слава Богу», но Намджун продолжает. — Он должен быть там. Он сказал, что нужен мальчику, поэтому останется в Тэгу настолько, насколько это потребуется. — Разумеется, — кивает Джин, но затем, спохватившись, снова смотрит на альфу. — Черт, а как же его дурацкая свадьба? — Именно поэтому я все тебе и рассказал. Мне нужна твоя помощь. Сокджин смотрит на него некоторое время, молчание затягивается, но никто не спешит его нарушать. — Так…ты поможешь? — прокашлявшись, спрашивает Ким, на что Сокджин вздыхает, вставая с кровати и пряча джинсы обратно в шкаф. — Жениться на Сонми? — невесело усмехается Джин. Намджун внутренне восхищается его способностью даже в дерьмовой ситуации найти в себе силы шутить. — Думаю, никто не заметит подмены. — Не уверен, что вы с ней подходите друг другу, — вставляет он свои пять копеек, пока Джин вытряхивает вещи обратно на кровать. — Интересно, кто же мне подходит? — спрашивает Джин быстрее, чем успевает подумать. «Черт», думает он, прикусив язык. Это прозвучало двусмысленно. — Ты знаешь, — говорит Намджун и выходит из спальни. — Я приготовлю кофе. Сокджин провожает его спину взглядом исподтишка. С каких пор Намджун так хозяйничает в его квартире? С каких пор Сокджин чувствует, что он совершенно не против? — Чертов Чон Чонгук, — винит он кузена, хотя полностью поддерживает его решение. Джин ворчит, на что Намджун улыбается, слыша его умильные проклятия. — И почему мы должны спасать его задницу?❖
Чонгук впервые остается с Хесоном один, когда мальчику ставят капельницу. Тэхен со всем справлялся ловко, и Гук, наблюдая со стороны, пытался запомнить все, чтобы помочь своему мальчику, а потом отослал Тэхена перекусить, и Чимин, как нельзя вовремя оказавшийся в больнице для очередных процедур, подхватил его под руку и увел от палаты. Хесон забавно махал им рукой, хихикая, пока Тэхен растерянно оборачивался и пытался отказаться от незапланированных прогулок. Чонгук клятвенно обещал, что он со всем справится, даже сжал его чуть выше локтя для пущего эффекта, но Тэ вздрогнул и поспешно отстранился, все же нехотя, но согласившись. Чонгук прикусил изнутри щеку. Тэхен никогда не избегал его прикосновений раньше. — Вы с папочкой поругались? — спрашивает Хесон, сонно посмотрев на Чонгука, который отвечал Намджуну на смс. Альфа придвинулся на стуле ближе, беря мальчика за свободную от капельницы руку и оглаживая костяшки большим пальцем. — Нет, у нас все хорошо, — улыбается он, но Хесон только вздыхает, отвернувшись. — Поспишь? Ребенок отказывается, но глаза прикрывает, а Чонгук продолжает на него смотреть, поправляет край одеяла, ласково гладит его щечку, пока не слышит, как дыхание сына выравнивается и становится более глубоким. Тэхен говорил, что Хесон часто засыпает, пока ему капают лекарство, поэтому особой техники и хитрости не надо, просто наблюдать за мальчиком, чтобы он случайно не выдернул катетер из вены или чтобы не испугался, когда проснется. Гук зевает, прикрыв рот ладонью, и сам не замечает, как отключается, умостив голову на руке, которая сжимала маленькую ладошку. Просыпается Гук резко от тихого кряхтенья. Хесон ерзает в кровати, пытаясь повернуться на бок, и Чонгук тут же помогает ему. Капельницы уже нет, вероятно, медсестры убрали ее, пока они тут вдвоем придавались сну. — Сон-а, проснись, — просит Чонгук, когда мальчик морщится. — Давай, проснись, малыш. Хесон открывает глаза и смотрит на Чонгука сначала растерянно, а потом начинает плакать, и Гук пугается ужасно. — Папочка, — тянет плаксиво ребенок и прижимает ладошку ко рту, давясь. Тэхен рассказывал Чонгуку, что означает этот жест. Поэтому альфа резво стаскивает мальчика с кровати и подставляет судно, помогая ему. Хесона тошнит, а Чонгук чувствует, как колотится его сердце и холодный пот проступает на спине. Звуки ужасные, вместе с всхлипами и кашлем чонгуково «все будет хорошо, мой маленький», «сейчас пройдет». Хесон в его руках дрожит. Когда все заканчивается, Чонгук вытирает губы мальчика салфеткой и дает ему воды. Хесон шмыгает носом, успокаиваясь, но его все еще трясет. Чонгук привлекает его к себе, и прячет у себя на груди, прижимая за макушку к своей шее. — Полежи со мной, — просит еле слышно Хесон. Чонгук согласно кивает, и они устраиваются вдвоем на кровати. Альфа укрывает мальчика одеялом, подпирает его со всех сторон, ложится на самый край и смотрит на мальчика. Тот медленно моргает, все еще шмыгает носом, а потом вытаскивает ручку из-под одеяла и прижимает указательный палец под губой Чонгука. — У нас одинаковые родинки, — улыбается альфа, и ребенок кивает, а потом поворачивается набок, лицом к Гуку и прячет в складках одеяла и тела Гука лицо. — Я люблю тебя, папочка Чонгук, — бормочет Хесон. Рука Чонгука поглаживающая его по голове замирает, он опускает взгляд вниз, прикусывает губы и наклоняется, чтобы поцеловать в макушку. — И я тебя люблю, — говорит он, но Хесон уже засыпает. — Больше всего в этом мире. Чонгук прижимает его к себе одной рукой, а на вторую кладет голову. Он долго лежит, слушая дыхание своего ребенка, пока сам снова не засыпает с тяжелым чувством на сердце. Они не могут его потерять. Чонгук не позволит никому забрать у него Хесона. Ни родителям, ни Тэхену, ни даже болезни. — Мне надо вернуться, — Чимин цыкает, услышав эту фразу седьмой раз. Они бредут по тротуару, поедая мороженое. Тэхену кусок в горло не лезет, но Чимин настойчивый. — Ты настолько не доверяешь своему альфе? — спрашивает Пак. — Я доверяю, — говорит Тэхен, и тут же поправляет себя. — Он не мой альфа. — Ну да, как же, — фырчит Пак. — Вы двое — такая заноза в заднице. Тэхен вздыхает, присасывается к упаковке, высасывая дынный вкус сладости. Тэ сложно представить, что Чонгук на самом деле сейчас сидит в больнице, присматривая за их сыном. Омеге вообще сложно представить Чонгука рядом, потому что он привык к мысли, что Чон Чонгук — человек, которого он любит, но практически не видит. Так было даже тогда, когда они встречались. Чонгук был как чертово привидение. Он появлялся на пару часов, опьянял своим присутствием и исчезал. Они редко ходили в кино, в кафе, даже почти не гуляли. Чонгук всегда был занят, приезжал ближе к вечеру, иногда оставался на ночь. Их отношения не были похожи на отношения нормальной пары. Они не были нормальной парой, они были помешанными друг на друге, настолько поглощенные страстью и желанием друг друга, что Тэ не сразу понял, но они даже почти не разговаривали друг с другом. Как из страсти, продиктованной природой и инстинктами, все это переросло в то, что Тэхен испытывает к нему сейчас? Как так получилось, что Чонгук стал тем, без кого Тэхен не чувствует себя полноценным, завершенным человеком. То время, которое они провели порознь, Тэхен постоянно чувствовал, что ему чего-то не хватает. Хесон занимал большую часть его мыслей, но когда омега оставался наедине с собой, он постоянно думал о Чонгуке. Вот почему ни Хосок, ни любой другой альфа не смогли бы пробить эту стену. — Эй, — Чимин толкает его локтем в бок, и Тэ вздрагивает. — Ты куда пропал? — Задумался, прости, — качает головой Ким, вздохнув. — Кажется, он был прав. — В чем? Кто? — спрашивает Чимин, причмокнув и посильнее давя на пластик, в котором оставались остатки мороженого. — Чонгук, — говорит Тэ. — В том, что мы истинные. Хотя я и не верю в эту чушь. Чимин тормозит посреди тротуара, и Тэхен только через пару шагов останавливается, обернувшись и спросив «ты чего?» — Иногда я думаю о том, через что мы все прошли, — говорит Чимин, оставшись стоять. — О том, как вы с Чонгуком разносили нашу квартиру, о том, что было, когда ты забеременел Хесоном, когда расстался с Гуком, когда уехал, а потом снова встретился с ним. Когда я думаю обо всем этом, то понимаю, что такая чертовщина могла произойти только с теми, кто на самом деле предначертан друг другу. Вы же никак не расстанетесь, вас не оторвать друг от друга. Сама Судьба сталкивает вас каждый раз. И если это не истинность, то что еще? А ты хочешь сказать, что только сейчас это понял?! — Не надо на меня кричать, — обижается Тэхен и отворачивается, шагая дальше. — Я просто не верю в эти вещи. Что за чушь? — Чушь — это то, что ты думаешь, будто вы с Чонгуком хоть когда-нибудь расстанетесь навсегда, — нагоняет его Чимин. — Я на это надеюсь, вообще-то, — Тэхен бурчит себе под нос, выкидывая упаковку от мороженого в урну. — Ну, удачи, — комментирует Пак, хмыкнув. — Юнги-хен на тебя ужасно действует, становишься таким же засранцем, — Чимин притворяется, что оскорблен и легонько толкает Тэ в бок, рассмеявшись. Они возвращаются в госпиталь после девяти. Тэхен планирует сменить Гука, отправить того домой, но когда он входит в палату, то так и замирает в дверях. Хесон обнимает руку Чонгука и на ней же спит, уткнувшись носом в сгиб его локтя. Альфа прижимает к себе ребенка за талию, чтобы никуда не делся, и сам дремлет, отчего волосы спали на правую сторону, открывая высокий лоб. Тэхен прислоняется к стене спиной и просто смотрит на то, как двое самых важных людей в его жизни спокойно спят, ожидая, когда он вернется. Ожидая его. Тэхен так устал доверять ему, снова и снова окунаться в иллюзию возможного счастья, допускать мысль о возможности быть вместе и быть семьей, но что ему прикажете делать, когда он видит их спящих на больничной койке таких трогательных, таких родных.