Волчьи метаморфозы

Питер отводит волосы Лидии, чтобы приставить когти Скотта к ее голове, и замирает на миг. — Так как правильно? — смотрит на него МакКолл. — Так? И приставляет когти к голове Лидии. Та сидит неподвижно, хотя прекрасно понимает, что именно видят оба. Один, наверное, привык. Одноклассник, всё же. На второго ей плевать. Или ему так казалось. — Вот так, — чуть меняет положение когтей Скотта Питер. — Прости, милая, твой цветочек пострадает. — Не страшно, — отзывается Лидия. — У меня есть еще. Питер давит неуместный вопрос и смотрит на когти Истинного Альфы, которые вот-вот прорежут на две части крошечный цветок аконита, распустившийся у самой линии волос. Лидия не реагирует на это. Да и это замечание. Внутри поднимает голову любопытство, а за свою жизнь Питер понял, что это — единственное, что достойно удовлетворение. Хочется спросить. Позже. Возможно, он даже сделает так, что Лидия сама покажет — все свои цветы. Мысль в голове окрашивается чем-то пошлым. Питер мысленно смеется. И ждет. У Лидии кровь носом идет. «Не узнаю о цветах», — показывается неуместная мысль. Ему бы подумать о неизвестном пока ребенке, но малышка Арджент точно в курсе, а вот цветы… цветы — это только Лидия. Он берет ее лицо в свои ладони и зовет. А она откликается на его зов — резко выбрасывает вперед руки, и ему приходится перехватить их… и увидеть. Цветок. На каждом запястье. Совсем крошечный — кто взялся, а? Удивительно-настоящий. Словно защита — от него, от тех, кто воет на луну. Аконитовая преграда для ее разума. — Будем надеяться, своему Альфе ты веришь безгранично, — бормочет Питер. А после всё вертится-кружит, падает цветами аконита на несуществующий снег. — Ты задолжала мне имя, — напоминает Питер, когда она перестает плакать по охотнице и своему мертвому любовнику. Он мог бы спросить тогда, в доме. Не успел. А малышка Эллисон пала смертью храбрых — безрассудных самоубийц, то бишь. Вот и остается выспрашивать у банши о том, кто пророс из брошенного семени. — Ты идеально выбрал время, — сообщает сидящая в ванной и почти скрытая пеной Лидия и просит: — Передай полотенце. Выходить из ванной, как я понимаю, ты не собираешься. — Ответы, — улыбается Питер, разглядывая ее. — Мне нужны ответы. На светлой коже нет и признака аконитовых цветов. Неужели, он видел все? Неужели?.. Нет, милая, не разочаровывай этим, пожалуйста. — Ты получишь все ответы, если позволишь мне привести себя в порядок, — смотрит на него Лидия. Питер колеблется две секунды. А после выходит из ванной. И спускается в гостиную. Миссис Мартин нет, иначе бы комнат Лидии он не покинул — пересекаться с еще одной потенциальной — кто знает, по какой линии наследования эта рыжая девочка силы получила? — банши желания нет. Лидия спускается через двадцать минут. Собранная. С высоко подобранными волосами. Строгая. В джинсах и блузке. Ты бы еще доспехи надела, милая. — Я жду ответов, — напоминает Питер, поднимаясь с дивана. — У тебя есть дочь, — кивает Лидия. — И ты ее знаешь. Малия. Та дикая девочка, которую мы спасли. Она четко акцентирует на том, что он уже должен им — за спасение Малии, например. Питер кивает, принимая такую уловку. — Что-то еще? — не выдерживает Лидия. — Или ты уйдешь, чтобы сообщить эту благую весть дочери? — Не поздним же вечером! — фыркает Питер. — Нет, поздним вечером гораздо интересней выяснять не кто кому отцом приходится, а, например, сколько у вас, мисс Мартин, цветов аконита. Лидия колеблется секунду, прежде чем спросить: — Ты серьезно?.. — Ты обещала мне все ответы, — улыбается Питер. — Прекрасно! — выдыхает Лидия и буквально сдирает с себя блузку. Целомудренное нижнее белье больше подошло бы монашке, но Питер не обращает на него много внимания. Гораздо интересней то, что на шрамы на боку словно упали цветы — фиолетовые, ядовитые не своим цветом, но сутью. Мгновение ему кажется, что по комнате поплыл аконитовый запах. А потом Лидия поворачивается спиной. И Питер вздрагивает. По спине бежит плющ с вплетенными в него цветами аконита, с ягодами омелы, с зонтиком-соцветием ангелики, с ярким пятном амаранта, с почти такими же, но благостно, а не ядовито фиолетовыми цветами люцерны… и листья лавра, и разлапистые — аниса, и базилик, и… — Ты все защитные травы на своей спине собрала? — спрашивает Питер. — А Стайлз видит руны, — роняет Лидия. — Скотт говорит, что там — молитва, хотя он сам не молится никогда. Эллисон видела что-то, что подглядела в своем бестиарии. Я провела ритуал. Защитный. От зла. А зло есть в каждом. Она натягивает блузку, медленно застегивается на все пуговички. На шее сзади виднеется рассеченный надвое шрамом от когтей Альфы цветок аконита. Его, Питера, цветок аконита. Он улыбается, качает головой, а потом смеется — сколько же в нем зла, раз ее спина вся в защитных травах и цветах?.. Лидия ничего не говорит. И даже не смотрит на него. За ее ухом медленно проявляется цветок аконита.