Кто подставил Дина Винчестера?

– Ну нет, так нет. Усмешка. – Это угроза? Хватит. С него достаточно. Он пытался быть честным, но настало время для грязной стратегии. Давно заготовленной, но закопанной у храма Разочарования. На заднем дворе. Три года назад, ещё до Рождественской вечеринки. Закопанной потому, что хотелось «чистых» и «искренних» отношений. Без фальши. Но в конце концов, где Дин Винчестер, а где «чистое» и «искреннее»? На разных концах Галактики. Девяносто восемь процентов натуралов не прочь трахнуть гея. Это официальная статистика. И либо Дин из оставшихся двух, либо упирается из принципа. В любом случае, всё, что нужно сделать – это перестать давить. Отключить и спрятать чувства. И подготовить объект к экзекуции. – А ты всегда и во всём видишь только угрозу? Подтянув ноги, Джимми прислушивается к ощущениям в теле. Кивает сам себе. И осторожно поднимается. Взгляд Дина следует за рукой. Левой. Ныряющей в карман. И всё же он успевает среагировать на удар правой. И почти уклониться – но костяшка мизинца задевает подбородок. И этого достаточно – Винчестер оседает на пол. Не нокаут, а всего лишь нокдаун. Но и это совсем не плохой результат для любителя. Весь секрет в том, чтобы нанести удар как можно резче. И конечно, попасть. Приём не болезненный, но действенный – противник теряет сознание на доли секунды, иногда даже не понимая, что произошло. Но вряд ли этот трюк удастся провернуть ещё хоть раз. Джимми медленно выдыхает и ждёт. Если бы взгляды могли воспламенять… он бы уже обратился в горстку пепла. Дин всё ещё сидит на полу. Зажмуривается и встряхивает головой. Вставать не спешит – знает, продолжения не будет. – По-твоему это честно? Джимми пожимает плечами. – Любой боксер знает, что подбородок – слабое место. – Я не боксер. – Я тоже. «И не боец вообще». – Ладно. Будем считать, что в расчёте. О, так Дин не забыл, как разбил ему нос? Хорошо. Джимми протягивает руку, Винчестер смотрит на неё, как на раскалённую кочергу. Но хватается и, подтягиваясь, встаёт. – Ты сумасшедший. «Да что ты говоришь…» Итак, защита пробита. Резкий переход от позиции жертвы к агрессии сбил Винчестеру настройки. И пока он не пришёл в себя, можно сделать ещё один шажок. Три года назад изучая приёмы по соблазнению натуралов и штудируя брошюру по манипулированию всего несколько дней назад, Джимми пришёл к выводу, что ни давление на чувство вины, ни выставление себя жертвой в случае с Дином не сработает. Как и обольщение – такому, как Винчестер, только ленивый не делал комплиментов, да и поддержка ему, самоуверенному засранцу, ни к чему. Была ни к чему. Но сейчас есть то, что Джимми может сделать для него. И он уже об этом говорил, но никогда не поздно повторить. – Оставь меня около себя. И я найду того, кто тебе мешает. Теперь во взгляде Винчестера светится сомнение. Ведь он только что получил наглядный пример того, что Джимми Новак лучше не недооценивать. – Считаешь, без тебя не разберусь? – Уверен. «Давай, Дин, тебе нужен кто-то рядом. Кто-то, кому можно доверять. Кто-то, на кого можно положиться. Во всех смыслах…» Долгий-долгий взгляд. Винчестер делает шаг назад. Ещё один, словно ждёт, что Джимми бросится за ним. Но Джимми не имеет права на ошибку – ни моргнуть, ни отвести глаза. Дин садится на скамью, трогает подбородок. – Убеди меня. Колени разведены и расслаблены. Мягкие губы приоткрыты. Специально? Проверяет? И Джимми начинает казаться, что эту проверку на озабоченность он не пройдёт, потому что решимость тает. И всё, чего желает воспалённый мозг – припасть к ногам недоступного кумира. Вдохнуть терпкий запах его кожи. Ощутить твёрдость мышц и жар дыхания, услышать стон… – Дин, можешь перечислить всех, кто имеет на тебя зуб? Нет, он справится. Должен. Обязан. – Прямо всех? Да уж, сарказм уместен. – Кто знал, что и где искать? – Кроме тебя? Джимми поджимает губы и делает вид, что ему смешно. – Уж тебе ли не знать, что позвонить я никому не мог? Чисто физически? – Утром? Утром не мог… Но кто сказал, что инфу слили не раньше? А ведь и правда, никто не говорил, что анонимный звонок был совершён в пятницу утром. А значит, он всё ещё под подозрением. – Если бы это был я… – …то здесь бы сейчас не стоял. Дин скребёт пальцем макушку и задумывается. А у Джимми уже ноги начинают затекать от стояния на одном месте. Но он не двигается, только прислоняется к двери – уж больно вид оттуда хороший. – Если по списку, – подытоживает Винчестер, теперь пощипывая губу, – то все, кто заходил в комнату. – И никто больше? – Не имею привычки развешивать объявления о пополнении аптеки. И местонахождении схрона. Кстати, у тебя было достаточно времени, чтобы облазить там всё… И это тоже верно подмечено. Но не признаваться же, что несколько часов потратил на добросовестное написание доклада, разве что с парочкой перерывов на обнимашки с его одеялом? – Если бы это был я… – …то здесь бы сейчас не стоял, – снова закончив за него предложение, Дин усмехается. – Ладно, в списке у нас: ты, я, Фергус, Лили и Сэм. Несколько секунд Джимми смотрит на него удивленно. Неужели не очевидно, что из всех этих людей мотив и возможность были только у одного? – Думаешь, это Лилит? – Дин снова чешет макушку. – Чёрт, мне надо в душ. Оглядывается. И начинает расстёгивать рубашку. Он что, прямо здесь решил помыться? Нет, нет. Странно другое – на его месте Джимми уже бы понёсся к явно обиженной девице. Если не бить лицо, так хотя бы… Стоп, а что он с ней сделает? Ведь не убьёт же? – Ну… – Джимми сглатывает и отводит взгляд от всё углубляющегося декольте расстёгиваемой рубашки. – Я её в чём-то понимаю… – Неужели? Рубашка тряпкой летит на скамью. И дразня, подёргиваются грудные мышцы. – На её месте, я бы тебя возненавидел. Думаешь, это приятно, ощущать себя использованным и выброшенным? Дин склонят голову сначала к одному плечу, потом к другому, высматривает что-то на лице Джимми. Потом хмыкает. – Из личного опыта? – расстегивается пуговица на джинсах. – Сомневаюсь, что это про неё. Такая сама кого хочешь попользует и выкинет. Джимми смотрит на замершие на ширинке пальцы, на блестящую полоску выше – даже вспотевший, Дин Винчестер будит лишь самые низкие и пошлые желания. И делает это на удивление хорошо. – Сгоняй мне за чистыми шмотками. Ключи бьют по переносице и со звоном падают на пол. Джимми наклоняется, подбирает… сжимает в кулаке. – Всё ещё за шестёрку меня держишь? – Давай-давай. Я тебе тут доверие оказываю, а ты в обидки. На самом деле Джимми просто хочется остаться. Но нельзя. Лучше ни словом, ни взглядом не напоминать Винчестеру о своем первом предложении. Естественно, так просто тот о нём не забудет, и если повезёт, продолжит ещё какое-то время провоцировать. Но потом… потом он обязательно расслабится. Дорога до общежития занимает пятнадцать минут, ещё двадцать Джимми доказывает Бобби Сингеру, что ключ от комнаты Дин дал ему сам. Понимая, что ни один парень не будет принимать душ дольше нескольких минут, и что уже серьёзно задержался, хватает из шкафа какую-то рубашку вместе с вешалкой, не распакованные трусы и пару носков. И только спускаясь с крыльца, задумывается – почему Дин не пошёл мыться к себе? Ведь это проще, чем посылать кого-то за одеждой? К тому же, в школьном душе даже шампуня нет, только мыло… Нехорошее предчувствие заставляет ускорить шаг. То нападение Гордона – это ведь первая ласточка перемен. Тоже самое происходило и три года назад – Винчестера ловили, подкарауливали, пытались побить, подставить, всячески извести. И сейчас те, кто тогда был вынужден опустить голову, снова встали на дыбы. А всё потому, что положение его пошатнулось. Но вряд ли Дин не заметил этого сам. Тогда зачем отправил его подальше от себя? Ещё больше ускоряя шаг, практически переходя на бег, Джимми уже представляет себе залитую кровью раздевалку, расколотый кафель в душе и бессознательное тело на полу. Очень надеясь, что ни у кого из напавших не оказалось склонностей вроде его собственных. Вбегая в коридор, несясь к двери под лестницей, Джимми клянёт себя за идиотизм. Ну конечно же Гордон не мог просто взять и испариться, проглотив обиду. Наверняка, набрал ребят побольше и снова явился за Дином… и застал в душе. А нет никого более беззащитного, чем обнажённый и мокрый человек на кафельном полу. Даже если он «не боксёр» с тремя поясами чемпиона Ривертона в лёгком весе. Но вылетев из-за поворота, Джимми вынужден срочно затормозить. Чтобы не влететь в подпёршего стену человека. Студента. С разбитыми губами и высветленными до белизны короткими волосами, с кожей цвета горького шоколада. «Чёрт возьми, я Нострадамус.» А ведь сложно сделать вид, что случайно ошибся поворотом, когда тебя уже видели с Дином Винчестером прямо вот на этом самом месте около часа назад. Ещё сложнее – что не замечаешь приоткрытой двери и прижатого к полу загорелого, обнажённого, мускулистого тела. И что давящая ему на затылок нога в кроссовке не вызывает никаких особых эмоций. Как и несколько человек, расположившихся кружком и удерживающих Дина в лежачем положении. Но всё же Джимми пятится. А блондинчик отрывается от стены и направляется следом. – Да ты не бойся. Босс хочет поговорить с тобой и только. – А… да? – Да, только с Винчестером сначала закончит. И такая похабная ухмылка получается из этих безобразно-раздутых губ, что Джимми не знает, что его бесит сильнее – то, что его добычу сейчас поимеет какая-то макака, или что эта шестёрка смеет насмехаться по этому поводу. Но Джимми – не боец. Ему всегда были больше по душе философия и психология. – Если… – Что? Блондинчик продолжает наступать, и на лице его всё ещё размазана самодовольная и самоуверенная гримаса. – «Если», говорю, – вежливая улыбка, взгляд за плечо. – Если закончит. О, недоумение. Уже неплохо. А вот и разворот. Едва пергидрольный черныш оглядывается, Джимми тоже разворачивается и бросается бежать. Поворот. Столкновение. Падение. Коул трёт лоб и с удивлением рассматривает ярко-бордовую тряпку в руках – это рубашка, которую Джимми захватил из шкафа Дина. А за Коулом стоит шотландец. Смотрит на Джимми снисходительно, как на неразумно расшумевшегося идиота. И срывает рычаг пожарной тревоги.