Солнце светит без нас

      Слава проснулся от нещадно разламывающейся похмельной головы. В горле сушило, язык не поворачивался, прилипнув к нёбу, глаза нереально было продрать, словно туда «Момента» линули. Открыть веки удалось где-то с третьей попытки. Он оторвал от горячей подушки затекшую шею, приподнялся на локте и увидел свое сомнительное, но спасение: Букер заботливо — а может быть, с проклятиями в его адрес и пожеланиями подавиться — оставил на прикроватной тумбе стакан с водой и две таблетки с припиской на клочке бумаги «растворить». Жалко, что аспирин, а не цианистый калий.       Слава неловко сгреб белые кругляшки и закинул их в рот прямо так, запивая обильным количеством воды, налитой, судя по вкусу, прямо из-под крана. С кухни доносился шум готовки и запах еды. Идти туда и встречаться с Букером лицом к лицу после вчерашнего не хотелось. Если честно, у Славы даже была призрачная надежда, что сегодня Федя соберет свои вещи и свалит обратно в Питер. Ясно, что надежда из разряда «а что если пронесет и на уроке не вызовут?». Просто не нужно его было брать с собой, вот и всё.       Он еще немного поерзал на сбившейся влажноватой простыни, прикидывая, реально ли незаметно попасть мимо кухонной арки в душ, а затем со стоном поднялся с кровати. Впрочем, с Букером все же стоило поговорить, бескомпромиссно и жестко, если по-другому он не желал понимать. Вчера он тащил Славу на себе в квартиру, слушая пьяные нелестные речи о себе и других знакомых им обоим людях, начиная от Дена, заканчивая, кажется, Сеймуром. Вроде Слава даже заехал Феде по носу кулаком. Случайно, разумеется. Просто руки у него длинные, и махал он ими активно. Но вот сейчас Букер печет блинчики или чем он там занимается в полдень на кухне? И варит… варит кофе, судя по запаху. Меньше всего Славе нужна была вторая Саша Дискотека, второй Ден Чейни или завтрак в кровать. И не нужен был Букер, из-за которого и произошли последние неприятные события. А он развивал «полезную» активность. Доставка домой пьяной звезды баттл-рэпа (будущей звезды) на своем горбу, таблеточки и водичка под носом, калорийный завтрак. Что там еще, свежевыжатый сок?       Любишь винить кого угодно в своих бедах, да, Слава?       Даже если так, вот этот вот странный Букер, напрягающий Букер, в футболке с веселым принтом из «Ну, погоди!» и трусах в клеточку, был здесь не к месту. В его жизни, в смысле, в которой он всех винит. Пусть эти все сами оставят его в покое. Почему они решили, что ему нужна какая-то помощь? Его уже давно вылечили профессионалы. Ебучего Замая это мало волновало, судя по всему, и он продолжал следить. Может, они даже списываются с Букером, обсуждая Славино неподобающее поведение.       Слава подцепил двумя пальцами заботливо поставленную перед ним громадную чашку черного кофе, неосторожно хлебнул из нее и тут же обжег губы.       — Осторожно, горячий.       Слава одарил Букера пронзительным, как он надеялся, весьма говорящим взглядом, но тот поспешно отвернулся к плите, на которой поджаривались не блинчики, а оладьи.       — Есть будешь? Или ты…       Слава закатил глаза и с громким стуком опустил чашку на столешницу.       — А ты будешь женушку изображать или что? Давай оговорим раз и навсегда…       Сказал и сам устыдился своей охуевшей натуры. Да, Федя ему напакостил этими фотками и своей ревностью, но Слава сам ведь взял его с собой, не стал отказывать. И зря, зря. А теперь бесится. Нет ничего хуже, чем забота того, кто тебе не нужен. Вот если бы Букер не отсвечивал, было бы нормально, но чем дальше, тем больше раздражает ведь.       — Мне сейчас слишком хуево, Федь, — и говорил он будто не только о похмелье. — Езжай домой, пожалуйста.       — Я тебе что, слуга? Я к морю хочу, — Букер одарил его ничуть не менее злым взглядом, чем ранее Слава. — Нахуй я ехал сюда тогда? И не указывай мне, ладно?       — Да я и не собирался, — Слава обезоруживающе поднял ладони, потом снова взял чашку и отпил уже подостывший кофе. Сколько ложек Федя туда вбухал, интересно? — Просто, у нас ничего не получится. Ну, это на случай, если… Ты ведешь себя странно, но ничего не получится.       Букер пожал плечами и выключил конфорку. Кажется, ему было похуй на Славины слова.       — А есть будешь? — спросил он снова.       — Если ты думаешь, что что-то может быть, то я тебе вот сейчас говорю, что нет.       — Ты заебал, Слав. Мне ничего не нужно от тебя. Кем ты себя возомнил? Если бы мне было надо, я бы и сказал, что надо. Не хочу тебя по братски кидать здесь одного. Потом же спасибо скажешь еще.       И правда. Слишком много самомнения для бывшего наркомана и нынешнего неудачника. Как бы баттл с Окси не проебать хотя бы? Зато можно панчить про то, что трахал его, и это будет правдой. Но эту суку вряд ли что-то проймет. Слава еще тогда, после того их раза, понял, что Окси беспринципная шлюха.       — Слава?       Он вынырнул из своих мыслей и туповато уставился на тарелку оладий появившуюся перед ним.       — Абрикосовый или малиновый?       — Что?       — Джем.       — Федя, если я сейчас засуну в себя хоть кусочек, меня вывернет.       Слава поднялся с табуретки, став с Федей одного роста.       — Может, тебе тоже пора жениться? Ну, чтобы изображать из себя вот это все, — он окинул взглядом кухню. — Я неподходящий кандидат на эту роль.       — Я же сказал…       — Так я слышал, что ты сказал. Теперь послушай, что я тебе скажу, — он шагнул еще ближе, почти коснувшись носом Фединого лица. — Мне не нужны няньки, не нужны друзья и помощники. Не нужны рядом предатели. Ты думаешь, я вот так взял все забыл и простил? Оставь меня в покое, пока я тебе по правде не уебал, Федор.       Федя смотрел несколько секунд, не мигая, затем отступил от Славы к мойке. Видимо, не выдержал запах перегара.       — Ну, если тебе станет легче, уеби, — сказал он. — Но я обещал Андрею присматривать за тобой, дебил ты несчастный. Чтобы ты дел не натворил здесь. И кроме этого, меня ничего не интересует, понял? Не все вращается вокруг тебя, Славян, как бы тебе этого ни хотелось. Как только вернемся в Питер, я оставлю тебя в покое, как ты и просил, а пока что я выполняю обещание, данное не тебе.       — А причем тут я к твоим данным не мне обещаниям? Мудаки вы оба, пацаны, — сказал Слава. — Один мою бабу присвоил, другому завидно было, что у меня есть отношения, а у него нет. А теперь ути-пути забота, мир, жвачка. Бро, спасибо, но меня заебало. Сколько еще вы будете меня пасти? Однажды оступился, так теперь всю жизнь отчитываться?       — Ты такой злой, потому что Чейни с Мышонком? — Букер заржал. — Еще баттлиться откажись, Славочка. Обиженная наша девочка.       — Причем тут мыши всякие? Похуй мне на Чейни. Я убедиться только хотел, что ты реально все испортил окончательно.       — А ты что-то строил прямо, а я все испортил, — огрызнулся Букер. — Хочешь — едем сегодня обратно? Я тебя доставляю домой, и ты меня больше не видишь и не слышишь. Нет? Тогда терпи. И не моя идея идти к Хайду. Я тоже туда пойду и буду следить, чтобы ты не ввязался в драку или очередную хуйню. Не нахуярился и не прыгнул с моста, или не объебался чем-то. Да, Слав, тебе нужна нянька. Ты же бывший наркоман. А они не бывают бывшими.       Ну да, кто сомневался, что этот аргумент будет жестоко использован? И конечно же не последний раз.       Слава снова шатнулся к Феде, аккуратно взял его за воротник майки, вдавливая поясницей в металлический край столешницы. Отросшая челка упала Славе на глаза.       — Если бы. Я. Захотел. То ты бы. Мне. Не помешал. Я бы объебался еще в Питере.       — Я никуда не поеду без тебя, — непреклонно сказал Букер.       — Хуй с тобой, — Слава остыл и отпустил потрескивающий от натяжения воротник Букера. — Но давай тогда без этой хуйни в виде «заботы». Меня это бесит. Следи, отчитывайся Замаю, но мамку изображать не надо.       Он расправил ткань на Фединой груди, похлопал его по плечу и отправился в душ. Нужно было смыть с себя вчерашний вечер и злость на все вокруг, которая то и дело душила его.       Остаток дня протекал мирно, как будто и не произошло между ними утренней перепалки. Слава чувствовал странного толка умиротворение, словно все, что мог, он уже сделал, и у него конечно же не вышло что-то исправить, поэтому теперь с чистой совестью можно отдыхать и вообще на все забить. Даже баттл, которого он так добивался в свое время, стал не таким уж важным событием. Нет, ну не то, что он был когда-то слишком важным, Слава вообще удивился, что Окс его вызвал. Но для Чейни это все было важно, почему-то намного важнее, чем для самого Славы. Он же серьезно готов был проебать Оксимирону. Да, и что такого? Конечно его по прежнему интересовали хайп и финансовые возможности, связанные с ним. А кого бы не интересовали? Но после клиники и расставания с Денисом жизнь совершенно потеряла свой вкус. Наркозависимости больше не существовало — Слава не верил в то, что она только на время затаилась. Да, определенно, его поправили там в клинике. Но вместе с пристрастием к наркоте будто бы не стало и куска его души. Он стал казаться себе своей же бледной тенью. И, страшно подумать, что же осталось от него в принципе, если раньше, будучи скатившимся человеком, едва не померевшим от передозировки на собственной кухне, он ещё не казался себе таким никаким, как сейчас.       На самом деле присутствие Букера даже радовало. Конечно же Слава этого не показывал и не стал бы озвучивать. Он всё ещё надеялся, что Федя плюнет, соберёт сумку и свалит из Краса. И всё ещё бесился с его дебильного поступка, когда он тыкал Чейни в нос фоткой, разрушившей их отношения окончательно. Но в то же время, несмотря на навязчивую заботу Замая и осторожные вопросы Фаллена и Миши, касательно Славиного самочувствия и планов на будущее, перемежающиеся редкими попытками не бросать друга в одиночестве (прийти с гостинцами) и развеселить его (затащить на тусу), он понимал, что по настоящему не в тягость находиться рядом с ним только Букеру. Или тоже в тягость, но он хорошенько это скрывает.       В чем именно истинная причина оставалось только догадываться. Слава считал себя догадливым всегда, хорошо разбирающемся в людях природным психологом. В случае с Федей все было неоднозначно, ведь хорошо известно, какой он долбоеб, способный испортить жизнь себе и другому ради своих страданий. Слава был уверен, что Букеру нравится себя жалеть, он как свинья в грязь любил вляпываться во всякие драмы, после чего пролеживал дома на диване в депрессии и запое. В этом они были чем-то похожи. Отдаленно. Слава не был уверен, что навязчивость Букера не связана в данном случае с какими-то глубинными мазохистским потребностями или с желанием попиздострадать от скуки, чтобы не смотреть правде в глаза. Впрочем, это совершенно неважно. Славе просто нравилось, что он не один. Может и правда натворил бы дел. Лучше уж с Букером, чем наедине со своими мыслями. Так хоть было на кого злиться.       Букер сидел в кресле у окна, поджав одну ногу под себя, и плавно водил пальцами по клавишам ноутбука, играя в онлайн игру про тачки. На его веселой футболке виднелись следы от желтка. Хоть они и перекинулись за день всего парой фраз, Слава чувствовал, что Букер не злится на него, конфликт исчерпан и обсуждать нечего. Хорошо. Потрахаться бы теперь.       Это то, что Слава давно не делал, то немногое, что продолжало приносить ему какое-то удовольствие, какой-то вкус придавало пресной жизни, всегда он это любит, кстати. И если уж Букер увязался за ним, то почему бы не потрахаться? Слава решительно не понимал, почему Федя не хочет.       Он смотрел, как свет заходящего солнца рисует под Федиными глазами тени. Букер не был в его вкусе совершенно. К тому же, кажется, претендовал на активную роль, что Славу не устраивало. Если бы Букер начал настаивать, то Слава, может, согласился бы побыть и снизу. Когда-то он дрочил, стирая руки буквально, на то, как Окси ставит его на колени и пихает в горло свой фильм, а не тизер. Он ничего не имел против подчинения, но секс с парнем в роли пассива — это другое. Никогда не хотел, чтобы его кто-то выебал, тем более Букер. Да даже Оксимирон, похуй кто. Может быть, ему бы понравилось? Славе понравилось, а не Оксимирону, в смысле. Загвоздочка в том, что Федя вел себя странно и неприступно, словно бородатая благородная девица. Когда он успел сменить тактику и ради чего? Может быть, Слава вовсе и не интересовал его, а больше всего ему интересно было обещание, данное Замаю? И Слава себе всё надумал.       — О чем думаешь? — вывел его из мыслей голос Букера. Он устало потер глаза кулаком и прикрыл крышку ноута. — Прогуляться не желаешь?       — Ты меня из хаты выгоняешь? — усмехнулся Слава. — Ждешь кого-то?       — Нет, я имел в виду, вместе прогулялись бы. Чего тут сидеть в четырех стенах?       — В бар?       — В парк, вообще-то, — и тут же поспешно добавил: — Но, если хочешь, можно и в бар.       — И ты не будешь отбирать у меня стакан?       Букер дернул плечом, как будто даже презрительно (я? отбирать? вот уж нехер делать!) и поднялся с кресла, кладя на сидение ноутбук. Он взялся за подол футболки и потянул его вниз, опустил подбородок, скептично разглядывая меню сегодняшнего завтрака, подсохшее на серой ткани.       — Я бы и сам выпил чего-нибудь, — пробормотал он. — Только нужно переодеться. И тебе кстати тоже.       Слава скептично оглядел свой непринужденный наряд: растянутые шорты, которые так и не дошли руки выкинуть, и черная майка-алкоголичка. Определенно, стоило принарядиться для такого-то события как поход в бар.       Вечер был прекрасным. Они зашли в какой-то паб по дороге к парку, где Слава взял только апельсиновый сок, решив устроить себе вечер трезвости из чувства вины за вчерашнее, тем более, что Букер демонстративно ходил с пластырем на побитом носу. Сам Федя решил не следовать Славиному примеру и заказал «лонг айленд».       — Пидорский выбор, Федь. Тебе вредно мое общество, — захихикал Слава. — Сорваться-то не боишься?       — Я просто устал. И не сорвусь я от коктейля. Мы вон недели две ужирались у меня, и нормально все.       После они вышли на улицу в теплые сумерки. Букер безуспешно пытался закурить, но зажигалка не срабатывала. Слава сосредоточенно смотрел на руки придерживающие кусочек пластика, на губы, плотно зажавшие сигарету, и уже хотел предложить спички, которые увел из бара, как Букеру удалось выбить огонек.       — Ты будешь?       Слава отрицательно мотнул головой.       — Мало мне зависимостей. От чего устал-то? — спросил он.       Букер поднял на него слегка захмелевший взгляд и пожал плечами. Он не знал, отчего. Слава понимал его, наверное, потому что сам ощущал навалившуюся тяжесть с тех пор, как вышел из больницы. А как от нее избавиться, идей не было. Почти не было.