Outside the Bunker

      Вопрос Иллаи застыл в воздухе и вовсе не нуждался в ответе. При всем своем ограниченном познании о мире вне стен бункера Ил совершенно точно определил то, что предстало его глазам. Впрочем, предаваться ужасу от осознания происходящего ему стало некогда.       Эш болезненно застонал и вновь схватился за голову. Ил тотчас забыл обо всем и подскочил к альфе, с тревогой вглядываясь в его лицо.       — Эш, что такое? Опять голова?       И, как назло, таблеток с собой он не взял, хотя что-то подсказывало ему, что во второй раз они уже не помогут. Здесь явно имела место аномалия, а не внезапные проблемы со здоровьем.       — Пойдем, я увидел диван в подсобке соседней лаборатории.       Подхватив альфу за талию, он помог Эшу перебраться до подсобного помещения, где мужчина как мешок с кирпичами обессиленно рухнул. Приняв горизонтальное положение, альфа недолго пробыл в сознании. Ил даже не успевал соображать, что ему делать.       К счастью, с дыханием, пульсом и сердцебиением у мужчины все еще был полный порядок. Скорее всего, он просто отключился от невыносимой головной боли. Эта ситуация, конечно, напрягала, но повода паниковать Иллая пока не видел.       — Отдохни пока. А я осмотрюсь… — пробормотал он, ловя какое-то неприятное ощущение дежавю.       Оставалось надеяться, что уж здесь то он не напорется на каких-нибудь альф, желающих его поиметь. Да и откуда бы им взяться? Чего здесь действительно стоило опасаться, так это тайн, которые лежали сокрытыми под папками с грифом «совершенно секретно».       Вернувшись в жуткую лабораторию, Иллая еле поборол озноб, озираясь по сторонам и находя ячейки с документами. Все они оказались заперты, но это никогда не являлось проблемой для барахольщика со стажем и ловкими пальцами.       — Посмотрим, что вы, чудовища, здесь скрывали.       Множество документов в папках шифровали дополнительно: важную информацию просто закрыли черными полосами. Хотя в целом это не мешало читать и понимать суть происходящего, очень многое осталось для Иллаи загадкой. И он не знал, остался ли кто-нибудь на всем белом свете, кто смог бы ответить на его вопросы?       Несмотря на все пробелы, он сумел составить общую картину. В секретной лаборатории проводили эксперимент по созданию сверхчеловека. Учитывая задачи, которые он должен выполнять по мнению руководства страны, Иллая назвал бы его скорее суперсолдатом, чем сверхчеловеком.       Судя по записям, ученые Литании обнаружили что-то, что было закрашено черной полосой, и оно позволило им начать эти порочные эксперименты. Так или иначе, у них явно получалось не все, чего они хотели.       С ужасом Иллая листал профайлы мужчин, которые умерли в ходе эксперимента. Кажется, они были простыми солдатами, а их просто пустили в мясорубку. Что ж, это удобно — левый флигель базы служил казармами и тренировочными полями для служащих здесь солдат — сырье всегда под рукой.       Справившись с приступом тошноты, Ил продолжил читать, найдя табурет на ножках-колесиках и присев на него.       На всех профайлах умерших стоял красный штамп со словом «брак». Насколько чудовищным было отношение этих ученых к людской жизни, Иллая не мог себе даже вообразить. Перелистнув страницу, он с удивлением обнаружил, что на ней штампа не оказалось. Получается, этот солдат выжил в ходе всех опытов?       С карточки на него смотрел коротко стриженный черноволосый, внешне симпатичный парень. На вид ему не дашь более восемнадцати лет, совсем зеленый. Его полное имя зашифровали черной полосой, зато ниже раскрыли набор из цифр. Посчитав их количество, Иллая осознал, что оно совпадало с количеством цифр на военном жетоне из металлической коробки изгоя. Может, тот жетон принадлежал этому парню?       Засуетившись, омега залез в свой подсумок. Ему казалось глупостью это желание — носить загадочный жетон, принадлежащий некоему Адаму Лейтнеру, которого он даже не знал, с собой. Но правда заключалась в том, что жетон уже успел стать своего рода амулетом для Ила.       Достав железку, он сравнил номера на нем с номерами на карточке. К его вящему разочарованию, они полностью не совпадали. Кем бы ни был этот юноша с фотографии, он точно не Адам.       Цокнув языком, Иллая скис. Его ожидания, воспарившие так высоко, сожгли о солнце свои крылья и с грохотом рухнули на землю. Листать дальше уже не хотелось. Все и так уже стало понятно. Однако он продолжил рефлекторно перелистывать страницы, уже даже не вглядываясь в портреты и красные штампы. Вряд ли жетон принадлежал кому-то из этого списка.       Однако в сшитом файле нашелся еще один лист без штампа. Иллая задержал дыхание, с ужасом вглядываясь в узнаваемое лицо на снимке. Такой же восемнадцалитений и зеленый, коротко стриженный и черноволосый юноша с серо-голубыми ясными глазами смотрел на него с карточки, и в уголках его губ словно незримо спряталась знакомая полуулыбка.       — Эш?..       Иллая еще раз охватил весь профайл взглядом. Красный штамп отбраковки точно отсутствовал. Этот парень выжил в ходе эксперимента, как и тот предыдущий.       С новым приступом тошноты Иллаю захватили воспоминания. Как Эш выживал в полном одиночестве в дикой пустыне, пока остальные изгои не протягивали и года в условиях окружающей опасности. Как он внесся на мотоцикле в лагерь из контейнеров, где осели восемь бандитов, и в одиночку выкосил их всех под корень, чуть не захватив Иллаю вместе с ними. Как он просто и без сомнений убивал своих врагов, делая это настолько без осечек, что омегу потом долго мутило. Как он закрыл его собой от осколочной гранаты и выжил.       Он не должен был выжить. Граната разорвалась раньше времени, но осколки и ударная волна сделали свое дело. Вспомнить, как он пытался судорожно вытащить их из плеча альфы. Тогда Иллая находился под действием адреналина и не понимал, что его потуги спасти без нужного медицинского оборудования были обречены на провал, ведь простой человек от таких ран точно скончался бы.       Но только не Эш. Суперсолдат, созданный лишь за тем, чтобы быстро и чисто убивать толпы людей и выживать там, где обычный человек давно бы умер.       Кое-как восстановив свое дыхание, омега попытался взять себя в руки. Документ с профайлами выпал у него из рук, и он потянулся за ним обратно. Со снимка на него точно смотрел Эш, моложе того, кто лежал сейчас на диване в подсобке, примерно на десять лет. Его имя аналогично оказалось зашифровано, а внизу раскрыт набор из цифр.       Иллая двинулся глазами дальше по карточке, но подсознание быстро подало ему сигнал быть повнимательнее. Он вновь поднял глаза на номер. Повторил в уме последовательность цифр. И в холодном поту, сглатывая ком в горле, признал, что нашел своего Адама.       Если прикинуть, черные полосы шифрования в строке имени отлично подходили под имя Адам Лейтнер с использованием этого шрифта. Иллая даже провел ногтем все буквы, чтобы убедиться, что длина полос совпадала с именем на жетоне.       Сомнений больше не оставалось. Жетон, брошенный в металлической коробке меж заброшенных зданий Ривенторпа, принадлежал Эшу. Тогда чей жетон альфа носил на своей шее?       Перехватив папку, Иллая вернулся в подсобку. Эш все еще лежал без сознания, но сейчас это играло только на руку находящемуся в смятенных чувствах омеге. Подойдя к нему, Ил аккуратно подцепил цепочку жетона на его шее и вытащил из-под футболки. Одна сторона жетона оказалась пустой, а на второй кто-то, вероятнее всего сам Эш, выцарапал одно единственное слово и дату:       «Помни. 19.10.2015».       «Что это значит?», — недоумевал Иллая и принялся судорожно считать, загибая пальцы. Обычно с этим у него не возникало проблем, математика ему давалась легко, но только не сейчас. Встряхнув свое тело, он велел себе собраться с мыслями и посчитать еще раз.       Что это могла означать эта дата? Почему о ней важно помнить? По подсчетам Иллаи, 2015 год был 8 лет назад. За год до катастрофы. Значит, дата как-то связана с этими чудовищными экспериментами?       Ил вновь обратился к карточке. Среди зашифрованных записей фигурировала часть даты. Число было скрыто, как и год, зато месяц стоял 9. Возможно ли, что 201* был на самом деле 2015? Эш говорил, что, когда он закончил обучение, его назначили сюда, но уже через год службы он вернулся домой. А еще через год грянула катастрофа. Все совпадало.       Омега раскрыл профайл того первого парня, выжившего в эксперименте. Дату на его карточке зашифровали аналогичным образом, однако месяц там стоял 5. Получается, этого парня они сделали гораздо раньше Эша. Неужели в промежутке между этими двумя все эксперименты заканчивались неудачей?       Что, буря их раздери, здесь вообще происходило?       — У меня сейчас у самого голова заболит, — пробормотал Ил, откинувшись назад в кресле.       Возвращаться назад в лабораторию он уже не хотел. Он узнал достаточно, чтобы теперь желать забыть об этом, как о кошмарном сне.       Через пару часов Эш, наконец, пришел в себя. Очнувшись, альфа резко подскочил на диване, выводя Иллаю из полудремы. Омега сам не заметил, как провалился в это состояние, из-за стресса он вообще утратил ощущение контроля над самим собой.       — Ты очнулся?       — Сколько я спал? Ничего не произошло за это время?       — Ну как тебе сказать, — промямлил Иллая, ерзая в кресле, чтобы как-то растрясти самого себя и заставить шевелиться.       — Прямо.       Омега вздохнул.       — Ну раз прямо… То нас ждет долгий и сложный разговор, Эш. Точнее… Я должен называть тебя Адам?       Лицо изгоя в этот момент стоило того. Шок и растерянность исказились на нем, губы зашевелились, желая задать вопрос, но так и не смогли произнести ни слова. Впрочем, Ил и так понял, что Эш хотел спросить.       — Откуда я узнал?       Вытащив жетон из подсумка, он протянул его альфе.       — Он лежал в металлической коробке, которую ты попросил у меня забрать из Ривенторпа. Я нашел твою личную карточку в документах лаборатории и сравнил номера. Они совпали. Так я и понял, что ты — это Адам, а не Эш.       Альфа повертел свой жетон в руках, но потом вдруг резко переспросил:       — Постой, в документах лаборатории?       — Да. Той жуткой, которая с экспериментами над людьми.       До Эша, кажется, начало что-то доходить. Он вновь поморщился, хватаясь за голову, но в этот раз сознания не терял.       — Твои головные боли ведь связаны с этим, да? Ты совсем ничего не помнишь об этом?       — Я… Кажется, я начинаю вспоминать. Почему-то все мои воспоминания оказались спутанными. Я пока даже не понимаю, какие из них правда, а какие нет.       Иллая прикусил язык. Кажется, все оказалось еще сложнее, чем он думал.       — Вот, попей воды и поешь. Ты побледнел весь, — протянув припасы, Иллая встал с кресла и начал нервно ходить по подсобке, включая все свое аналитическое мышление, на какое он был способен. Ему хотел подвести для себя итоги.       Армия и правительство этой страны действительно скрывали множество ужасающих тайн. Разработка химического и биологического оружия, ядерные бомбы, а также эксперименты над людьми. Кто стоял за всеми этими планами? Зачем стране, захватившей весь континент и не делившей ее ни с кем другим, такая армия и вооружение? На эти вопросы ответа он пока не находил.       Вся секретная информация об этом хранилась в этой базе. Это стало верным решением со стороны правительства, она надежно укреплена и спрятана в недрах горы. Идеальное место для всех этих чудовищных экспериментов. Но почему солдаты покинули такой важный объект? Что заставило их бросить все, как есть, не постаравшись даже уничтожить все улики и доказательства? Эти вопросы также повисли в воздухе неотвеченными.       Эш выжил в конце этих экспериментов. Он проявлял недюжинную силу, выносливость и способность выживать в трудных условиях. Теперь стало понятно, как ему это удавалось. С ним что-то сделали на этих операционных столах, и, в отличие от большинства, ему посчастливилось остаться в живых. Также стало известно, что жетон из коробки тоже принадлежал ему. Настоящее имя Эша — Адам Лейтнер. На эти вопросы Иллая получил свои ответы.       Но оставалось еще несколько. Первый — почему в его воспоминаниях царил сущий кавардак, вызывающий приступы острой головной боли? Второй — что за дату он выцарапал на втором жетоне, о чем он должен помнить? И третий, который, парадоксально, волновал сейчас Иллаю больше всего — кто изображен на снимке из коробки? Кем они приходились Эшу-Адаму?       — Ну как ты? — спросил он альфу, когда тот закончил есть и пить.       — Уже лучше, спасибо.       — Как твоя голова?       — Боль стихла ненадолго. Я смог немного структурировать воспоминания в своей голове. В них есть пробел. Можешь дать те документы?       Иллая кивнул и передал альфе папку с секретными данными. В полной тишине изгой долго изучал сведения об экспериментах. Когда он дошел до профайлов, до карточки с первым выжившим, руки альфы неестественно затряслись. Вены на них опасно вздулись, а лицо мужчины исказила гримаса ненависти и гнева.       Такого лица у Эша Иллая точно еще никогда не видел.       — Эш? Эш?! Что случилось???       Альфа судорожно дышал, глядя упрямым, немигающим взором в фотографию первого выжившего парня. Что-то Иллая здесь явно упускал. Эш точно узнал парня с фотографии, но его реакция…       — Ты знаешь его?       — Я вспомнил. Ил, я все вспомнил, — пробормотал альфа. — Чертова армия… Они промыли мне мозги!..       Вновь схватившись за голову, альфа отбросил в сторону проклятую папку. Затем он издал рык отчаяния, ненависти и боли, заставив Иллаю уже всерьез забеспокоиться. В конце концов, он так и не понял сути эксперимента, что именно эти ученые сделали с ним, какие последствия они несли для тела, помимо тех преимуществ, которые демонстрировал Эш.       — Успокойся, тише… Давай тихонько сядем и во всем разберемся, ладно? — приговаривая, Ил присел рядышком с мужчиной, неуверенно касаясь его плеча. — Расскажи мне. Что тут произошло? Что они с тобой сделали?       Эш шумно сглотнул. Выдохнув, он справился с волной своих бушующих эмоций и коротко глянул на Иллаю. Тряхнув головой, он взял себя в руки и заговорил, стараясь восстановить хронологический порядок событий своей жизни:       — Я закончил обучение в спецназе в той базе, где мы чуть не погибли, и меня назначили сюда. Мне казалось, что я прослужил здесь всего один год, но сейчас я вспомнил, что на самом деле я служил здесь в спецназе несколько лет и ту базу покинул намного раньше. А потом меня отобрали для этого эксперимента. Мне говорили, что я избранный и назначен на особую миссию, особое задание, от которого зависит судьба всей страны. Я отнесся к этому со скепсисом, но меня никто не спрашивал. Я им подходил. Потому что мои анализы и данные во многом совпадали с ним, — кивнул он на папку. — Его звали Маршалл Ли. Он стал первым их удачным образцом. Единственный, кто выжил. Это я уже узнал потом. Я понял, что они пытаются со мной сделать, и попытался сбежать. Как видишь, у меня не получилось. Мне промыли мозги. Заставили поверить, что я получил сведения о смерти папы и ушел в отставку, чтобы похоронить его и вернуться к семье. Заставили думать меня, что все погибли из-за моей вины. Внушали мне, что я работал на гражданке и вел обычную жизнь. А сами в это время творили с моим телом черт-те что и заставляли убивать людей!       Эш сжал в руке второй жетон так, что костяшки пальцев заметно побелели.       — Я сделал это, чтобы не забыть. Выцарапал эту дату, чтобы их промывка мозгов не сработала. Но я облажался. Она сработала как часы, и я все забыл.       Альфа зажмурил глаза. Иллая ментально и физически ощутил боль, которую сейчас испытал мужчина.       — О чем ты забыл?..       — О том, что армия убила мою семью. Они узнали, что я в опасности и попытались меня спасти. И за это руководство страны приказало Ли убить их всех. Что он и сделал. Убил их 19 октября. Я… был женат. У меня был сын. Ему исполнилось три года.       Иллая моментально вспомнил снимок. Розоволосый симпатичный омега с маленьким темноволосым ребенком на руках. Вот кто они такие. Семья Адама.       Тишина повисла в подсобном помещении. Иллая не знал, что сказать. Впервые в жизни он действительно не понимал, что в такой ситуации стоит говорить. Нужно ли вообще рот раскрывать?       Собственное сердце предательски болело. Эш оказался женат. Это объясняло всю его точку зрения касательно дел омег в Новом мире, его поведение в этом отношении. Он все проецировал через призму того парня с крашеными волосами. И не мог с этим мириться, потому что, кажется, действительно любил его.       — Ты любил их, да?..       — Разумеется! Их убили вместе с моим папой. Я думал, что они погибли из-за меня. Из-за того, что я занялся урегулированием конфликтов из-за всеобщей эвакуации. И упустил то, как безумцы убили их, желая завладеть их пропусками в бункер. Все это время я думал, что они еще год прожили со мной. Но на самом деле они умерли намного раньше.       Вода теперь понадобилась Иллае. Прикончив до конца бутылку, омега понял одно.       — Пора валить отсюда. Я не хочу здесь задерживаться больше ни на секунду.       Альфа с ним спорить не стал. На ватных ногах они оба вышли из лабораторий в коридор. Обогнув скалу, они пошли назад через казармы, по пути собирая патроны, бронежилеты, оружие и мелкие виды вооружения, способные в ответственный момент спасти им жизнь.       Начинать разговор Иллая не решался. Его выбила из колеи вся свалившаяся одним шматом правда. Об этих ужасах в армии, о воистину дьявольских экспериментах.       О том, что сердце Эша уже давно занято. И ему там вряд ли найдется место…       — Постой. Это следы крови, — голос Эша резко вывел его из раздумий.       Иллая посмотрел вниз. Эш сидел на корточках и принюхивался к пальцам.       — Где?       — Вот, — альфа указал пальцем на слабо заметные черные пятна и разводы на полу и стене. — Трупов нигде нет, ну, кроме лаборатории, но там смерть по другой причине… В любом случае, я не чувствую трупного гниения. И кровь здесь уже давно.       Они прошли дальше, теперь уже внимательно глядя по сторонам. Весь коридор, все помещения левого флигеля были в слабозаметных следах крови словно кого-то долго куда-то тащили. Это говорило о том, что кто-то не очень старался здесь все убрать. А убирать явно следовало бы.       — Как думаешь, что это? — поинтересовался Ил, уставший за сегодня думать, его голова действительно начала болеть.       — Ответ на наш вопрос, куда делись солдаты. Они бежали не от радиации или чего-то подобного. Они вообще не бежали. Их просто выкосили всех подчистую.       — Кто мог это сделать? Это же такая защищенная база, да и сидели в ней не головорезы, как у нас, а обученные солдаты, — полным недоумения голосом возразил Ил, настороженно озираясь.       — А ты как думаешь, — ядовито хмыкнув, Эш продолжил идти на выход. — Кто еще способен выкосить целую базу солдат?       Иллая поежился.       — Но зачем Ли делать это?       — Не знаю. И знать не хочу, — отрезал Эш.       Кажется, упоминать Маршалла при Эше действительно не стоило.       Собирая припасы, Ил то и дело наталкивался на письма солдат, которые так и остались неотправленными. Времени читать их не оставалось, но все же он старался пробежать по ним глазами. В конце концов, неважно какому злу служили эти ребята, едва ли они догадывались о том, что охраняют.       Интереснее всего ему показалась резная коробочка с письмами, датированными 2016 годом, незадолго до катастрофы. Их аккуратно сложили и запечатали в конверты, но не почему-то не оставили адресата. Кто их писал и зачем, Ил не знал, но рефлекторно положил эту коробочку себе в сумку. Эш все равно не видел этого.       Выйдя на свет, Иллая вдохнул свежий воздух полной грудью. Ему показалось, что за эти часы внутри горы он успел постареть лет на тридцать. А еще надышаться всякого дерьма, от которого теперь отчаянно хотелось отскрести легкие, хотя это было физически невозможно. Усталость удавкой сдавливала ему шею и грудь.       Но, глянув на Эша, Иллая ощутил, что весь его дискомфорт — такая ерунда по сравнению с тем, что пришлось испытать этому мужчине. Только сейчас до омеги в полной мере дошло все то, что он узнал.       Он не мог даже представить себе, каково это? Пройти через настоящие пытки, ломающие твое тело, а потом потерять родных и любимых. Еще и забыть об этом. Забыть о том, как они погибли. До этого Эш пусть и не хвастался своим армейским прошлым, видно было, что он не жалел. Теперь же Иллая наблюдал за опустившимися плечами и не знал, что и думать.       Сможет ли Эш теперь вообще жить, как раньше, когда все вспомнил?       — Что ты делаешь? — спросил Ил, заметив, что Эш что-то вытворял с дверью в пещеру.       — Взрываю все к дьяволам. Этого места не должно существовать.       — …       Иллая не был уверен в необходимости таких радикальных мер. Однако едва ли он сейчас мог повлиять на альфу, для которого это место стало не просто тюрьмой, а персональным котлом, в котором, по преданиям из жизни Мары и Вэйна варились души грешников.       — Все равно базу это не разрушит целиком. Слишком маленькая мощность у взрывчатки. А большую бомбу опасно, иначе завалит еще и тоннель, и на ту сторону не переберемся. Но хоть так. Вход в это дьявольское логово должен быть похоронен навеки. Чтобы эти знания, эти эксперименты никогда больше не попали в руки человеку.       Это имело смысл. Хотя вряд ли мир сумеет восстановиться до того уровня, которого достигло до катастрофы. Откуда бы у людей появились возможности вновь проводить подобные исследования? Впрочем, Ил не хотел спорить. Он не слепой и не глупый, понимал, что люди будут убивать друг друга всегда. И уж лучше они будут делать это с помощью простого оружия, чем тем, что они нашли внутри горы.       Удручало лишь то, что внутри могли оказаться ответы на вопрос, из-за чего случилась катастрофа. Из-за чего леса погибли, а почва превратилась в засохший песчаник, ставший домом для бурь и зыбучих песков. Впрочем, ответ теперь плавал на поверхности — правительство и ученые Литании явно не гнушались последствий в своих исследованиях. Возможно, что-то вышло из-под контроля и бум. Жизнь всех пошла под откос.       Всех, кроме разве что Иллаи. В конце концов, когда все случилось, он, наконец, выбрался на свободу.       Прогремевший взрыв заставил омегу вздрогнуть. Вход на базу быстро завалило горной породой, поднявшей двухэтажный слой пыли. Откашлявшись, Иллая отошел подальше, решив пока что вернуться к машине.       Он открыл багажник и распределил награбленные припасы по отсекам: оружие к оружию, патроны к патронам, гранаты к гранатам. Закрывать багажник омега не стал, ибо у Эша награбленного накопилось не меньше, ему тоже это предстояло все рассортировать.       Через час они уже въехали во тьму тоннеля. Единственным источником света служили фары машины, отчего проезд делался каким-то совсем жутким. Света в конце тоннеля долго не показывался. Довершала жуткую обстановку тишина, воцарившаяся между ними. Каждый по-своему, внутри своей головы, переживал весь этот опыт. Все то, что скрывалось под блаженными ложью и неведением.       — О! Наконец… Я вижу свет впереди!       — Мгм, — как-то совсем односложно отозвался альфа.       Иллая прикусил себе язык. Дурачиться, закатывать глаза и манерно вести себя как раньше, веселя при этом Эша своей детской непосредственностью, казалось, больше не выйдет. Видимо, Эш как в воду глядел, когда так настойчиво отговаривал его от попытки влезть внутрь базы. Теперь все изменилось. Однако прошлого уже не воротишь.       Когда они выехали из тоннеля, стояла уже ночь. Свет не ослепил им глаза, и они застали удивительную картину — сияющие огни города впереди. Кажется, за горой жизнь вовсе не угасла, а наоборот, кипела вовсю.       — Что-то мне страшно туда соваться.       — Я тоже не рискнул бы. Мы не знаем, кто они, какие у них правила. Если там перебежчики из центра, тебе туда путь заказан.       Иллая угрюмо согласился. Одной встречи с альфами ему уже хватило, повторять этот опыт он совершенно не горел желанием. Придется искать ночлег где-то вдоль горы, может, найдется какая захудалая пещерка?       Повернув машину влево, Эш направился ко второму входу на базу. Иллая без слов понял, зачем. Эш хотел подорвать и этот вход. И снова он не стал перечить альфе, хотя ему совсем не хотелось снова возвращаться к этому месту. Почему они не могут отложить это до завтра, а сейчас отдохнуть?       — Смотри… Там вроде какое-то укрытие в горе. Может остановимся? Мы оба устали. Подорвем базу завтра. Вдруг шум привлечет жителей с того города? Что если они нападут? Как в таком состоянии защищаться? Помереть захотел?       Эш стиснул руль машины, но быстро сдался и выдохнул.       — Ты прав. Остановимся на привал.       Свернув, Эш остановил вездеход около укромного места, выемке в скале, которая отлично подходила для ночевки. Закрыв вездеход тканью, сливающейся с каменистой породой, они перекрыли им вход в выемку, немного обезопасив свое укрытие.       На скалистый пол Эш постелил матрас. Места оставалось немного, но Иллая заверил, что теснота и необходимость спать подле альфы уже не являются для него проблемой. И он не лукавил, он сказал это искренне, хотя едва ли сейчас Эш хоть что-то замечал и осознавал.       Улегшись спина к спине, они затихли. Ночную тишину прерывал несильный ветер, дующий вдоль скалы. А еще казалось, что гора тоже издавала звуки, но, возможно, Иллае просто уже мерещилось. Он так сильно устал, но заснуть все равно никак не получалось.       — Эш… То есть… Как мне к тебе лучше обращаться?.. Ты же не спишь?.. — пробормотал он, раскрыв глаза и уставившись в узор, который образовала собой скалистая порода.       Эш лежал ближе к машине, чтобы в случае чего принять удар на себя. Альфа себе не изменял.       — Эш. Продолжай обращаться по этому имени. Адам Лейтнер уже давным-давно как мертв.       — …       — Ясно… — пробормотал Ил, теснее кутаясь под покрывало, ощущая тепло от спины альфы.       Еле начавшийся диалог тотчас сошел на нет. Иллая принялся за излюбленную вредную привычку кусать нервно нижнюю губу. Все тело просило сна, отдыха, а мозг продолжал лихорадочно работать и толкать на необдуманные поступки.       — Эш…       Альфа не ответил. Судорожно втянув в себя воздух, Иллая ощущал острое желание сказать то, о чем точно пожалеет. Вопреки всему здравому смыслу и крику в собственной голове не делать этого, он не мог найти кнопку тормоза. Не понимал, как заставить себя замолчать.       — Эш, правда в том, что я в тебя влюбился.       Изгой снова промолчал, но Иллая ощутил спиной, что мужчина вздрогнул на этих словах.       — Но после всего, что сегодня произошло, мои фантазии и надежды разбились о суровый камень реальности. Для меня в твоем сердце место вряд ли найдется.       В скалистой выемке вновь воцарилась тишина. Иллая ощущал, как его голова начала гореть — вот зачем, зачем он признался? Ну почему он не смог остановиться и выпалил это? Как будто Эшу сейчас есть дело до его чувств!       — Прости… Я знаю, что сейчас не время для этого… И так столько свалилось на тебя, еще я тут сверху пеплом присыпал…       Вздохнув, Ил закрыл глаза, старательно подавляя в себе ком горечи и глухого отчаяния.       — Ты наверняка их очень любил. Прости, что влез в это. Правда, прости. Давай спать. Спокойной ночи. Завтра подорвем все к чертям и уедем подальше. Вот так.       Замолчав, Иллая постарался убедить себя на этот раз все же уснуть. Буря в голове разразилась раскатами грома и завывающим ветром, который сопровождал целое торнадо из его чувств, сносящее на своем пути все построенные за последние месяцы домики наивного счастья и довольства тем, что есть.       — В мире до катастрофы меня звали Адам, — вдруг тихо заговорил альфа, вырывая Иллаю из его уничижающих ментальных страданий. — Я был очень счастливым человеком с самого рождения и до момента принятия приказа об использовании меня в эксперименте.       Иллая думал, что Эш уже уснул, поэтому совсем не ожидал, что тот заговорит спустя минут пятнадцать тишины.       — Я родился в паре, которая очень любила друг друга. Они постоянно говорили мне, что я для них истинный подарок и чудо свыше, — продолжил альфа свой монолог, заставив Ила затаить дыхание перед этим откровением. — Мой отец был моим примером для подражания, его звали Пирс Лейтнер. Он служил в спецназе, я уже рассказывал об этом. Это был очень сильный и достойный человек. Он виделся мне чем-то ярким и ослепительным, правильным до каждой мелочи, отчего я отчаянно хотел стать таким, как он. Именно он воспитал меня таким, какой я есть. Быть верным родине, но сохранять рассудок. Если родина ошибается — ценой своей жизни защищать свою семью. Когда мне исполнилось тринадцать, отец умер. Как герой. Он спас омег и детей, захваченных террористами в заложники, но за это спасение заплатил своей жизнью. Да, ему присудили посмертное звание героя, восхваляли по телевидению, ему отдавали честь войска страны. И только мы с папой остались разбиты этой новостью. Нас эти почести нисколько не утешали. Это стало моей первой встречей со смертью. Мне было тяжело это принять, но я справился.       Передохнув пару секунд, сделав пару вздохов, альфа продолжил:       — После этого я еще сильнее захотел стать похожим на него и стал прилагать к этому все усилия, бережно храня его образ в своем сердце. Но мой папа… Он так до конца и не смог принять его смерть. Я всегда знал, что родители очень любили друг друга, но никогда не мог понять, почему он до сих пор не может отпустить его, хотя проходили года. Я взрослел, становился старше, а мой папа продолжал рыдать и звать отца ночами, думая, что я не слышу. Я не понимал, каково это — потерять человека, которого сильно любил, и осуждал папу за то, что он зациклился на прошлом.       Иллая ощутил неприятную боль в груди. Он уже понимал, к чему подводил свою речь альфа, и это осознание ранило его без ножа.       — Мой папа, еще когда я был маленьким, заболел эпилепсией. Он проводил почти все свое время дома, занимаясь тем домохозяйством, которое ему было разрешено с учетом его болезни. Пока отец работал, я присматривал за ним, возвращаясь со школы. Втроем, несмотря на все трудности, мы были действительно счастливой семьей. Но когда отца не стало, начались проблемы. Учитывая должность и обстоятельства смерти отца, нам выплачивали пенсии и жертвовали суммы те, кого он спас. Нам досталось от него хорошее наследство. Только, увы, лекарства папы стоили очень дорого, и деньги очень быстро заканчивались. Из-за недуга папу не хотели брать на нормальную работу, поэтому максимум куда он смог устроиться — в детскую библиотеку. Платили там копейки, но мы не жаловались. Экономили на всем, копили средства с зарплаты, папиной пенсии по инвалидности и выплат за отца на сумму за лекарства. В пятнадцать я и сам начал работать, делая самую простецкую работенку. А когда мне исполнилось шестнадцать, я устроился работать официантом в одну забегаловку. Та еще была мерзкая работенка.       Альфа хмыкнул, полностью уйдя в воспоминания и больше не воспринимая окружающую реальность.       — Но платили там неплохо, особенно чаевые радовали. В какой-то день, когда была моя смена, в эту забегаловку зашел один омега.       Иллая этого не видел, но по голосу мужчины ощутил, что на его губах застыла теплая ласковая улыбка. Кажется, они подобрались к самой важной части воспоминаний.       — Честное слово, я влюбился в него в первую же секунду, как увидел, — посмеялся Эш, но в его хрипловатом смехе Ил отчетливо ощутил нотки отчаяния. — Естественно я подорвался обслужить его столик. Не знаю, как у меня там не заплетался язык. Я был сам не свой после этого, но тогда я струсил познакомиться. И еще долго корил себя за это. Но на мое счастье он приходил еще и еще. Это делало меня таким счастливым. Пока я, наконец, не решился с ним познакомиться. Итогом моей решительности стала новость о том, что, оказывается, моя симпатия взаимна.       Иллая невольно стиснул ладонями покрывало. Ревность казалась ему здесь такой неуместной, такой ничтожной и глупой, ведь Эш ему никогда не принадлежал, но он ничего не мог с собой поделать. Ему просто было больно.       — Его звали Кимберли. Он признался, что продолжал приходить туда, чтобы поглазеть на меня, и аналогично боялся познакомиться, считая, что у меня уже наверняка кто-то есть. В общем, забавная ситуация вышла. Так мы и начали встречаться. Для меня Ким был идеален: тихий, нежный и скромный. Он очень любил книги и собирался поступать на лингвиста. Особенно его интересовали книги и рукописи, посвященные Маре, Ким был очень набожен в этом плане и исправно поклонялся покровителю всех омег. Моему папе он понравился сразу, как и мне. А вот его родители меня не сразу приняли. В конце концов, нам обоим было все по шестнадцать, мы едва-едва прошли этап полового созревания и сформировались как альфа и омега, а уже настроили планов на всю жизнь вперед. Они изменили свое мнение, когда я подписал контракт с армией, поступив на постоянную службу. Из-за отца меня сразу начали отмечать. Можно сказать, тот помогал мне даже после смерти. Все пошло в гору. Ким жил со мной и папой, потому что мой дом находился совсем рядом с его университетом. Мы счастливо и спокойно жили. Я любил его больше всего на свете, стараясь и выбиваясь из сил ради него, ибо нашел в нем свой смысл жизни.       Эш надолго замолчал. Иллая чувствовал, что это еще не все, ведь про сына альфа ничего не сказал. И что-то подсказывало парню, что эту часть его прошлого изгою высказать сложнее всего. Поэтому он так долго молчал.       — Ким забеременел, когда нам едва по восемнадцать исполнилось. Это вышло случайно, несмотря на всю контрацепцию. Ребенок грозил появиться в самое неудачное время — я обучаюсь в армии и еще пока не зарабатываю достаточно, чтобы кормить всю семью, Ким только на первом курсе университета, мы оба были слишком молоды для такого, но все же обсудили все и решили, что не станем отказываться. После такого я сразу же сделал предложение. Через месяц мы скромно обручились, решив не тратить на свадьбу денег, а сберечь их для будущего малыша. И через девять месяцев Ким родил мне сына. Альфу. Крепкого и здорового. Мы назвали его Тео. Не передать моего восторга, который я испытывал, когда он появился в моей жизни. Я хотел стать для него таким же примером, каким в свое время был мой отец для меня. Я не знаю времени, когда был более счастлив, чем тогда.       Теперь ком в горле встал у Иллаи. Он никогда не задумывался о детях, ситуация тому не способствовала, но где-то глубоко в своей душе понимал, что, наверное, тоже обезумел бы от горя, если бы потерял своего ребенка.       — Когда меня перевели на эту проклятую базу, мы переехали на юг страны. Туда, где ты видел огни, когда мы выехали из тоннеля. Я начал служить в спецназе, Ким перевелся на заочное в своем университете и сидел с ребенком. Нам выделили хорошую квартиру в том городе, с парком внутри и детской площадкой. Рядом построена школа, в соседнем квартале хорошая больница. Нам обоим казалось, что мы очутились в объятиях богов. Здесь были все условия для семьи с ребенком. С моей службы я приносил большие деньги, и мы наконец могли себе ни в чем не отказывать. Ким часто ругался на меня в шутливой манере, что я сошел с ума и на меня стыдно смотреть. Может и так. Когда Тео исполнилось два года, он научился выговаривать уже приличное количество слов, но делал это так мило, что я действительно сходил с ума. Возвращаюсь домой уставший, а на кухне сидит Ким, который забыл про ужин перед ним, потому что снова уткнулся в свою книгу. А рядом сидит Тео и дергает его: «Па-ап. Папа!». И не отставал, пока Ким не обращал на него внимание. А когда он это делал, ребенок просто расцветал на глазах и признавался ему в любви.       Альфа снова хрипловато посмеялся, словно смех мог заглушить рвущуюся из груди боль.       — Они стали для меня дороже всего на свете. И, видимо, для Кима я стал дорог не меньше. Когда я попал на эксперимент, мне сказали, что уже сообщили моему супругу, будто я отправился на спецоперацию, поэтому буду отсутствовать. Все же ведь проходило под грифом «совершенно секретно». Я поверил им, а зря. Меня готовили перед опытами, это был длительный процесс, и я очень тосковал по семье. Именно в то время, нарушив все протоколы, Маршалл умудрился улизнуть из-под надзора и найти меня. Он-то и рассказал мне, что на самом деле со мной собирались сделать. И что моей семье сообщили, что я умер. Он… Этот мудак сказал, что поможет мне сбежать. В отличие от него у меня была семья, поэтому он решил, что мне здесь не место — так он мне сказал. И он помог. Я сумел связаться с семьей, сообщить, что происходило на самом деле, что я жив и что мне надо бежать. Мы все подготовили с помощью Маршалла. В назначенный день Ли устроил диверсию, и я сумел выбраться из своей камеры. Только вот когда я уже был в шаге от свободы, его как подменили. Он быстро нагнал и схватил меня. А потом я помню только дикую боль и холод операционного стола. Когда все закончилось, и я выжил, я захотел увидеться со своей семьей. Меня не пускали и держали, как зверя в клетке, вместе с Ли. Они начали промывать мне мозги, вкладывать в мою голову совершенно другие воспоминания. Я делал вид, что это работало, и когда нас с ним выпустили на спецзадание, я сумел сбежать от него. Вернулся домой… А там никого. Испуганный сосед выглядел так, словно увидел не меня, а призрака. Тогда я и узнал, что мою семью убили. Я нашел их могилы, я видел снимки их трупов. Они быстро меня нашли, вернули назад и все подтвердили. Сообщили, что убийцей был Ли. Ему было приказано это сделать, и он выполнил свою работу чисто и без осечки. Сказали, что, если бы Ким сидел тихо, с ним бы ничего не сделали. Но он знал правду об опытах и пытался придать их огласке. Все, кто что-либо знал об этом были убиты Ли по приказу верховного командования. Тогда я разуверился в идеалах отца. Я сошел с ума и стал неуправляем. Выцарапал эту дату, но мое горе оказалось настолько сильным, что их попытки повлиять на мою психику сработали. Я поверил в другой сценарий. Убедил сам себя, что все было иначе. Жил в ложных фантазиях, что они живы, что я после заданий возвращался к ним. Хотя на самом деле, возвращался в свою клетку после того, как убивал сотни людей в войнах на других континентах, где была замешана литанская армия.       Монолог перетек из теплых и приятных воспоминаний, заставивших Иллаю даже улыбнуться немного, в холодную и жестокую действительность. Переход оказался настолько контрастным, что омегу прошиб озноб.       — Армия знала о том, что грядет катастрофа. Их чертовы фокусы с исследованиями опасных элементов привели к тому, что планета не выдержала. Когда уже стало поздно, они спасали свои задницы, а нас с Ли бросили на произвол судьбы. Под соусом в виде приказа «убивать всех несогласных, кто не смог попасть в бункер, ибо так для них будет лучше». Здесь мы с Ли и разделились. Видимо, он как и я сумел пережить катастрофу. А дальше ты знаешь. Я вышел из бункера в Ривенторпе. За мою силу надзиратели желали держать меня при себе, но, увидев куда все катится, я избрал путь изгоя. И шесть лет мотался по пустыне, наивно полагая, что все мои воспоминания — чистая правда. Но сейчас я лежу и думаю об этом всем. О боях. О надзирателях и системе Городов. О том, чтобы было бы, не стань я подопытным кроликом. Едва ли я сумел бы их в одиночку защитить. Меня бы убили вместе с Тео, а Ким оказался бы на боях, где бы и сгинул. Для него эта участь стала бы пострашнее любых фильмов ужасов, которых он так боялся. Так что… Наверное, даже хорошо, что моя семья не застала этого кошмарного мира. Они не узнают всех этих ужасов и лишений, через которые нам приходится проходить. А я… Я теперь прекрасно понимаю, что чувствовал мой папа, когда умер отец.       Усмехнувшись, Эш затих как-то по-особенному, и Иллая понял, что альфе больше нечего сказать. Он закончил свой монолог, но не выразил и половины всех тех чувств, что бушевали в его сердце. Просто потому, что слов ему не хватало, чтобы такое выразить. Да и никому бы не хватило.       Иллая вглядывался в темноту скалистых стен и слушал завывания ветра, разбивающегося о горный массив. Он ощущал какую-то непреодолимую грусть, грусть за другого человека, которая умудрялась делать больно ему. Человеку, которому посчастливилось не пережить на своей шкуре все эти ужасы.       — Эш…       Пусть, если альфа его оттолкнет! К дьяволу это все!       Иллая подскочил со своего места, развернул Эша на спину и улегся сверху, крепко стиснув его грудь в объятиях. Зажмурив глаза, он прижался к нему, что есть мочи.       — Я не могу подобрать слов, чтобы ответить хоть что-то на это! Но я должен! Эш! Адам! Неважно! Я был очень рад познакомиться с ними. Я их не знал, но то, как ты их любил означает для меня одно — это были замечательные люди! Самые лучшие! Мне очень жаль, что все так вышло. Уверен, все это время они оставались твоими незримыми телохранителями. Ты такой безумец, без них наверняка давно бы протянул ноги, и плевать мне на то, что ты неубиваемый суперсолдат! И я благодарен им, что они сберегли тебя. Но, пожалуйста. Эш… Послушай меня… Прошу, перестань цепляться за прошлое. Я же слышу, как тебе больно даже думать о них. Так перестань. Не думай. Я знаю, что это сложно! Прекрасно понимаю! Я тоже потерял самого дорогого мне человека! И уверен, что все это время он был моим телохранителем, как они были твоими. Кто знает, может они уже познакомились где-то там? Если да, то я должен извиниться за него, он ужасный сквернослов!       Иллая сам не заметил, как во время своей сумбурной неподготовленной речи начал плакать.       — Ты всегда будешь помнить о них. Они всегда будут с тобой. Так же, как в моем сердце живет папа и все те хорошие воспоминания, связанные с ним. Но ты должен двигаться дальше. Отпустить их. Найти новый смысл жизни. Мне… мне казалось, что я могу им стать. Ты единственный альфа, кто не вызывает во мне отвращения! Единственный, кто так тепло относится ко мне и не видит во мне лишь дырку для удовлетворения плоти. Ты даже не набросился на меня в течку! Эш… Мое сердце ведь не железное… Я хочу быть с тобой не просто как друг и напарник по перестрелкам. Я хочу быть омегой. Твоим омегой в этой новой жизни. Новой эпохе, какой бы мерзкой она ни была. Хочу, чтобы ты перестал искать смерти и гоняться за ней, чтобы встретиться со своими мертвецами. Хочу, чтобы ты остался со мной. Навсегда.       Иллая затих, выпалив всю эту эмоциональную тираду, и спрятал лицо на груди альфы. Он не знал, как Эш на все это отреагирует. Не мог даже строить догадок. Изгой и без того всегда был непредсказуем, а тут такое.       — Ил… — судорожно выдохнул Эш. — Прости… Я не знал, что ты испытывал ко мне подобное…       Сказав это, он затих. Иллая ждал продолжения, но Эш словно заплутал в собственных мыслях. Подняв голову и утерев глаза, он заметил, что у альфы на лице застыло такое по-детски растерянное выражение лица, что он показался ему в это мгновение даже…милым? Это Эш-то? Крошивший всех подряд, вечно в крови своих врагов?       — Ха… — выдохнул омега, поражаясь своим же умозаключениям.       — Я… Не знаю даже, что сказать, — растерянность Эша, казалось, можно было потрогать пальцами. — Я никогда не думал о других омегах… Не станет ли это изменой или предательством по отношению к Кимберли? Я знаю, что он давно умер, но…       — Ты такой дотошно правильный в этом вопросе, что аж реветь хочется, — делано ворчливо бросил Иллая, пытаясь скрыть смесь разочарования и надежд, теплившихся в его груди.       — Прости… Ты меня так огорошил этой тирадой, что я аж забыл, о чем переживал, — прикрыв глаза, альфа усмехнулся. — На самом деле ты правда осознаешь, что сказал? Ты ведь буквально недавно дрожал даже от случайного соприкосновения наших тел. А теперь говоришь мне такое. Это точно не было сказано на эмоциях?       — Точно! Даже если на эмоциях, я своих слов назад не возьму!       Эш хрипловато посмеялся, вновь раскрыв глаза. Потянувшись рукой, он осторожно, даже нежно, утер шершавой грубой подушечкой большого пальца слезы под глазами Иллаи. Этот жест, наконец, заставил Иллаю улыбнуться.       Пусть Эш ничего не ответил на его чувства и просьбы, Иллая только что осознал для себя самое важное. Семья Эша, к сожалению, уже мертва — она стала частью прошлого, в котором альфа безнадежно заплутал. А он, Иллая, его возможное будущее. И ради этого будущего омеге не стоит сдаваться. Сейчас Эш как запертая дверь, но он не станет опускать руки и продолжит в нее ломиться, пока та не откроется, выведя несчастного мужчину из пелены сожалений и горя.       Иллая все еще оставался не уверен, что у него все получится. В отличие от Кимберли он не был нежным, тихим и спокойным. Его фигура ушла далеко от идеала омеги, слишком высокий, слишком широкий, с грубыми чертами лица и характером как у истеричного альфы-головореза. И все же он был уверен в своих чувствах. А потому решил остаться верен своим желаниям. Он не хочет делить Эша ни с кем. Ни с призраками прошлого, ни с другими омегами. Он станет для Эша всем, пока этот глупый смертник наконец не перестанет притворяться великим слепым и увидит, что у него уже есть будущее. Есть омега, с которым это будущее он может построить.       Ил сам не заметил, как провалился в забытье. Бессонница во мгновение ока оставила его, погрузив истерзанное стрессом, адреналином и волнением из-за высказанных чувств сознание в блаженный сон. Кажется, ему даже ничего не снилось, отчего сон его был целителен и крепок.       Проснулся Иллая спозаранку, ощутив запах еды. За время сна Эш успел его переложить на матрас и заботливо укутать двумя пледами. Сам альфа сидел и варил в котелке на переносной грелке быстрорастворимый супчик в виде смеси из запасов Старой эпохи.       Проснувшееся сознание услужливо напомнило Илу, что он вчера устроил. Лицо омеги моментально сравнялось с терракотовым цветом старого пледа, а ему самому захотелось если не помереть здесь и сейчас, то хотя бы уснуть еще на месяц.       — Проснулся, кулема?       Эш обернулся к нему, улыбаясь теплой и веселой улыбкой. Словно ничего вчера не случилось. Никаких тайн не раскрыли, с призраками прошлого не столкнулись и неописуемую боль избежали. Иллая прикусил себе язык.       — Я ведь даже не шелохнулся, как ты понял…       — У тебя темп дыхания сбился. Так сладко сопел, а тут вдруг перестал дышать. Во сне люди вряд ли начнут специально его задерживать.       Ил поджал губы. И вот все-то этот изгой слышит и видит, нет от него никакого спасения!       Завозившись, кокон из двух пледов сел на матрасе. Выпутываться из своего убежища омега совсем не спешил и сонно оглядывался по сторонам. За вездеходом вовсю брезжил рассвет, новый день вступал в свои права.       — Как ты себя чувствуешь? — робким голосом спросил он, переведя взгляд на спину альфы.       — Не так паршиво, как мог бы. И все благодаря тебе.       — …       Иллая вновь запунцовел. И как это приказано понимать? Лед тронулся? Эш ответит ему на чувства? Или он рано радуется, и для альфы он все равно что клоун развлекательный?       — Я прямо слышу, как ты начал загоняться, — усмехнулся Эш.       — Ничего я не начал, — забуксовал омега, пряча лицо в свой теплый кокон по самые глаза.       Эш ничего на это не ответил, но и больше тоже ничего не сказал. А Иллая ведь умирал от любопытства в этот момент! Альфа точно издевался над ним!       — …       Ил из кожи вон лез, чтобы понять, что творилось в этой непредсказуемой голове. Страшно хотелось спросить, но, если он задаст вопрос прямо, это значит, что Эш прав — он загоняется. А Ил не хотел признаваться в этом.       — Ну… И как оно?..       Ему казалось, что это сгодится для начала диалога, чтобы ненавязчиво выпытать из мужчины его мысли и мнение. Только Эш победно усмехнулся.       — Загоняешься.       — Да иди ты! — набросился на него кокон, осыпая спину альфы безболезненными ударами кулаков.       Эш вовсю расхохотался, повалившись в бок, чтобы избежать избиения. Иллая, увлеченный своим занятием, которое скорее помогало ему скрыть собственное смущение, потерял из-за этого равновесие и в итоге рухнул на альфу сверху. То, что должно было помочь ему справиться с собственным стыдом, наоборот, вызвало еще большую его волну.       — …       Изгой не переставал посмеиваться.       — Ну вот что ты смеешься! — шлепнул его омега ладонью по груди.       Поджав губы, красный как сарделька Ил смущенно отвел взгляд в сторону, лишь бы только не смотреть на этого невозможного мужика. Он тут сейчас с ума сойдет, а тот ржет. Смешно ему, понимаете ли!       — Ну ладно-ладно, все, не дуйся.       Поднявшись и усадив их обоих нормально, Эш достал миску и разлил сварившийся супчик по тарелкам, протягивая горячее питье в руки омеги. Иллая обхватил губами край тарелки и шумно начал захлебывать ужасно горячий, но вкусный суп. А сам то и дело поглядывал на Эша, все еще надеясь, что тот что-нибудь скажет.       — Ну что ты совсем как маленький, — приговаривал альфа, протянув ему ложку.       — Не издевайся… Скажи уже что-нибудь, — буркнул Ил, забирая ложку и начиная есть нормально.       Эш мягко улыбнулся, пока дул на свою ложку. Он вновь сделался задумчивым, но на этот раз не уходил так глубоко в свои мысли.       — Я попробую.       Иллая похлопал ресницами. Ему казалось, что Эш как обычно выскажет нравоучительную тираду с полными объяснениями своей мотивации и последствий выбора, но он сильно удивился, когда это оказалось действительно все, что тот сказал.       «И все?» — воскликнул голос в голове омеги.       С другой стороны, нерешительный голос альфы дал ему понять, что Эш услышал его вчера. Его идиотские вопли в ночи достигли адресата в сердце мужчины. Неизвестно, к чему это все приведет, но ясно одно — лед действительно тронулся.       Ил заулыбался.       — Ну и то хорошо. Я терпеливый. Ну… Не очень, на самом деле, но я подожду.       Эш кивнул и с аппетитом съел первую ложку.       Закончив с импровизированным завтраком, они быстро собрались и тронулись дальше. План оставался неизменным. Эш решительно настроился заблокировать все входы в проклятую пещеру. Только теперь он это делал с трезвой головой, а не на эмоциях. И Иллаю это бесконечно радовало.       — Подожди здесь. Я быстро все заминирую, а потом сразу же поедем, — сказал он, глуша двигатель вездехода.       Иллая согласно покивал. Проводив фигуру альфы взглядом, Ил вспомнил, что взял из базы коробку с письмами солдата, которые никому не были адресованы. Решив пока почитать их, омега вышел из машины, направляясь к багажнику. Раскрыв дверь, он принялся копаться в сумках, вспоминая куда вчера засунул резную деревянную коробочку. Именно она в первую очередь привлекла его внимание тогда.       — Попалась! — заулыбался омега, выхватив коробчонку из бокового кармана одной из сумок.       В следующее мгновение чья-то рука резко закрыла ему рот, подавляя рефлекторный вскрик. От неожиданности Иллая выронил из рук коробку. Его тотчас скрутили по рукам, мешая вырваться, а затем и по ногам, ибо парень начал брыкаться.       Глаза от испуга готовы были выскочить из орбит. Он не понимал, что происходит, но знал одно — он в опасности, а Эш за высокой глухой стеной и не слышит этой возни.       «Папа… Папочка! Спаси меня!» — не находя в себе сил бороться с подступающими слезами, Иллая продолжал брыкаться, оставляя полосы следов, ведущие все дальше от машины.       — Твою ж! Выруби его! — услышал он над головой мужской голос со страшным акцентом, из-за чего он с трудом понял его речь.       Не успел Ил сообразить, как в следующее мгновение что-то тяжелое прилетело ему по голове, погружая весь окружающий мир во мрак.       Вернувшийся к машине Эш с улыбкой хлопнул по вездеходу. Бомбы он заложил, оставалось только подорвать, что он и собирался сделать, когда они тронутся в дорогу. К его вящему удивлению Иллаи на пассажирском сидении не обнаружилось. Откинув корпус тела назад, он, наконец, заметил, что крышка багажника осталась открытой. Обойдя машину, альфа понял, что Иллаи нигде не было. Но тот явно выходил, раз открыл багажник.       Осмотрев его содержимое, альфа заметил красивую деревянную коробочку с резьбой. Открыв ее, он обнаружил пачку писем без адресата. Это явно утащила любопытная сорока с длинными светлыми волосами. Но что-то здесь явно не сходилось.       С нехорошим предчувствием Эш вновь оглянулся. Иллаи нигде не было видно, хотя он улавливал его запах. Восстановив хронологию событий в своей голове, изгой пришел к выводу, что Ил вышел из машины, чтобы достать письма и прочитать их, пока ждал его. Только письма он явно не забрал.       — Иллая? — громко окликнул он. — Ил! Где ты?       Плохое предчувствие продолжало нарастать, окончательно выводя альфу из его приподнятого улыбчивого настроения. Обернувшись назад, он заметил подозрительный след на гравии меж полос от колес вездехода. Словно кого-то куда-то тащили.       Моментально осознав, что возможно здесь произошло, альфа мысленно выругался. Выхватив свой пистолет-пулемет, изгой ринулся по следу, молясь богам о том, чтобы не опоздать снова.       Одну омегу он уже так потерял.