Две маски смерти

Герхилд приходил в себя тяжело. Все под веками вспыхивало разноцветными всполохами, раскалывалась голова и саднило горло. Во рту поселился странный кровяной привкус с оттенком полыни. Он не открывал глаза, дожидаясь, пока тело придет в относительную норму, и внимательно вслушивался в голоса, что звучали рядом. — Тебя два месяца носило у Небулы за подолом! Что я мог думать? Гэбриэль. Явно мечется из-стороны в сторону. Судя по голосу — зол, но не настолько, чтобы не держать себя в руках. — Как будто ты не знал, где я. Не валяй дурака. — Пренебрежительно отозвался знакомый до боли девичий голосок. Ну конечно. Мэй. Упрямая, свободолюбивая сокольница, в который раз, вернулась к смыслу своей жизни. — Конечно знал. Но ты даже не предупредила, Мэй! Он все больше распалялся, срываясь на банальный ор. — Если вы потревожите мне больного, я не посмотрю, кто есть кто, и порву в клочья. Отвратительно меланхоличный голос донесся откуда-то издалека. Арабелла. Ну, конечно. Кого бы еще позвали его вытаскивать? — Не городи ерунды. — Отмахнулся Гэбриэль. — Его сейчас никто не поднимет. Вот, смотри. Герд! — Что? — Спокойно отозвался некромант и наконец-то удосужился открыть глаза. Полностью проигнорировал ринувшихся к нему брата, Арабеллу и, даже не садясь на кровати, серьезно поинтересовался: — Где она? Арабелла заинтересованно вздернула бровь, машинально поправляя рукав широкого белого платья, и искоса глянула на Гэбриэля, ожидая объяснения. — В кабинете Мэй. С ней все хорошо. Но я бы… — Тихо. — Мягко, но непреклонно оборвал его Герхилд. Приподнялся на локте, после, сел на кровати, переводя дух, а потом, борясь со слабостью, встал. Одернул камзол и зашагал к выходу из комнаты, бесцеремонно сдвинув в сторону Арабеллу, которая встала на пути. — Что это еще такое? — Справедливо возмутилась целительница. Она билась над ним пол дня, приводя в чувство для того, чтобы он просто встал и ушел, не дожидаясь конца лечения? — Я не стану ему перечить. — Гэбриэль пожал плечами. — Он переживает за свою Видящую. А у меня сейчас другие проблемы. Да, Мэй? Сокольница запустила руки в карманы потрепанных кожаных штанов и легкомысленно хихикнула: — Решим их полюбовно. *** Через пару часов, когда не осталось сил метаться, Арвит бессильно присела на потрепанное кресло за столом. Сложила руки на стол, опустила на них голову и беспокойно, тяжело задремала от усталости и нервного перенапряжения. Проснулась быстро сбрасывая с себя сонливость и уже более трезвым взглядом осмотрела комнату, в которой оказалась. Задумчиво повертела в руках колпачок, исцарапанную перчатку, которую используют сокольники для защиты, и в голове как-то сами всплыли старые строки, забытой в подлунном мире, песни: — Говорила дама: «Ясный сокол На охоту дальнюю сорвался. Высоко он залетел, высоко, Да боюсь, чтоб в сети… Арвит встала, отложила перчатку и только потом продолжила: — …не попался. Я ли его холила, растила, Да недавно путы отпустила. И теперь раскаянье ревниво Обжигает сердце, как крапива… Тихая песня успокаивала, заставляла более трезво мыслить и давала силы ждать. С лордом ничего не случится, он в надежных руках. Она ничего не может сделать. — Прилетит он вновь к своей пшенице, Если на чужую не польстится* Последние слова мягко растворились в тишине залитого солнцем кабинета. Арвит стояла с закрытыми глазами, слушая эту тишину. — Хорошо поешь, девочка. Хриплый голос лорда, внезапно донесшийся от двери, заставил её испуганно распахнуть глаза и пошатнуться. Девушка неосознанно спрятала окровавленные руки за спину и почти неверяще уставилась на лорда. Тот вальяжно опирался на косяк и криво, нехорошо улыбался, цепко скользя по ней взглядом. Темные глаза остановились на кровавых пятнах, что измазали серебристое платье так, что его можно было считать безнадежно испорченным, и Герхилд всего лишь на миг поджал бледные, почти бескровные губы. — Но если я еще раз услышу от тебя эту песню — ты очень пожалеешь. Слишком много в ней воспоминаний. Белая шкатулка. Петля. Семейный склеп. — Я рада, что вы пришли в себя, лорд. Арвит никак не отреагировала на его выпад. Она просто не будет это петь. Раз нужно — не будет. Дрожали руки. Настолько сильно, что пришлось сжимать кулаки, чувствуя, как в нежную кожу остро врезаются ногти. Но лучше так, чем дергающиеся пальцы, на которых все еще была его кровь. — А как я рад. — Гортанно хохотнул Герхилд и быстро подошел к эльфийке. Чуть склонил голову вбок, разглядывая хрупкую фигурку с высоты своего роста, и очень мягко, почти по-доброму улыбнулся. — Спасибо, девочка. Я знаю, что ты сделала. Смой мою кровь, постарайся забыть об этом инциденте. Обещаю, больше ты такого не увидишь. — Холодная рука на мгновение коснулась её щеки, бережно погладила. — Спасибо, Арвит. Эльфийка стояла ни жива, ни мертва. Происходящее тут выходило за рамки её понимания. Спасибо? Ей? За что? Да еще и от кого. — За такое не благодарят. В другой ситуации, наверное, она бы начала что-то говорить. Или расплакалась от переживаний, что набрались за эти пару дней. Но сейчас Арвит слишком устала даже для того, чтобы прямо стоять. К тому же её морозило. Холодные камни не могли дать ничего хорошего. — О, поверь мне, благодарят и за меньшее. Отрывисто, ехидно сообщил Герхилд, бросая на неё косой взгляд. — Послушай, девочка, через пару минут сюда вломится мой брат, его невеста и дворцовый целитель. Вся эта компания жаждет моей крови, но тебе тоже достанется. Ты нормально перенесешь еще одну телепортацию? Без неожиданностей, обещаю. Арвит только кивнула. Конечно перенесет. Разве у нее есть выбор? Через мгновение её крепко прижали, и мир вокруг рассыпался серебристым свечением. Эльфийка не могла слышать, как болезненно втянул в себя воздух Герхилд, собирая последние силы для этого переноса, и уж никак не ощутила мимолетное касание холодных губ к пушистым растрепанным волосам. *** — Я его ненавижу! Мэй, отойди я сказал! Вампирша отскочила, отгородившись от беснующегося Гэбриэля стулом. Все его спокойствие и сдержанность казались сейчас чьей-то глупой выдумкой. Мужчина едва укрощал рвущиеся с рук потоки чистой силы, которые могли разнести не только маленький кабинет сокольничьей, но и все Восточное крыло замка к праотцам. Он озверел мгновенно, как только увидел пустой кабинет. Ни брата, ни его Видящей. С одной стороны, Мэй поддерживала любимого. Конечно, совсем неприятно, когда член твоей семьи ведет себя хуже избалованного ребенка и сбегает от лечения (и от брата!) при первой же возможности. Но гораздо больше она была благодарна Герхилду за его выходки. Его присутствие могло не просто навредить Гаэ. Убить? Да нет, смерть слишком слабое слово, чтобы описать то, что сопровождает того, из кого вырывается подселенная сущность. Иногда Мэй казалось, что она отдала бы свою жизнь, душу и сердце, чтобы оплатить Нидалет смерть этого проклятого Герхилда. Он же даже раскусил её сразу. Сокольничья помнила этот короткий разговор. Хотя это был скорее монолог. Вампир уличил минуту, отвел её в сторону и тихо, проникновенно сказал: "Ненавидишь? Не будь дурой и не вздумай показать это Гаэ. Глупая сокольничья, твоя ненависть не сравнится с тем, что разъедает меня изнутри. А Гэбриэль будет жить. Можешь мне поверить". Поверила ли она? Нет! Потому что он раз за разом появлялся здесь, не в силах противостоять Зову крови и земли. Мэй помнила каждый его приступ, каждое действие Гаэ, рядом с ним. Но еще она прекрасно помнила, кто вытаскивал самого Гэбриэля даже из-за грани. И готова была за это продать ненавистному Хантмару душу. — Я пошлю за ним гончих! Он месяц не увидит света из застенков Тихой! — Он делает это ради тебя. Жестко напомнила Мэй. Удар ниже пояса. В один миг из величественного, пугающего Дьявола, Гэбриэль превратился в уставшего, потухшего мужчину. Острые волчьи глаза погасли, исчезла клубящаяся тьма вокруг пальцев, а сам он почти неверяще выдохнул: — Мэй? Та только коротко всхлипнула и бросилась к нему. Прижалась к груди испуганной девочкой, обняла тонкими, но сильными руками и заговорила: — Прости, что я так исчезла. Нужно было вернуть сокола. Белый, твой любимец. Новый слуга по недосмотру оставил открытой клетку. Я его нагнала на третий день, а потом… Впрочем ты же знаешь, где я была. И, как всегда, не попытался вернуть силой. Я… Я так тебя люблю, Гаэ. Она с облегчением почувствовала его крепкую руку на своем затылке и, чуть расслабившись, проворчала: — Но все равно не изменюсь. — Глупая сокольничья. — Рассмеялся Гаэ так, словно его ничего не мучило. — Ты никогда не скроешься от Дья… младшего принца. Он называл себя только так. Младший принц — титул данный ему по праву. Пусть в Преисподней и для Преисподней он Дьявол, но здесь, в кругу своих, можно было быть собой. Дьявол может быть только один. И рано или поздно все встанет на круги своя. — А ты не боишься, что младший принц и сам никуда не денется от Мэй? Вампирша легко вывернулась из-под его руки, отскочила, но тут же замерла, схваченная его проворными руками. — Я просто не захочу бежать. Когда его сухие губы бережно коснулись её губ, Мэй задержала дыхание. «Можешь мне поверить.» Никогда. Но надежда умрет последней. *** Эта телепортация далась Герхилду особенно тяжело. Как только они оказались на крыльце его дома, он отошел от эльфийки, украдкой сплюнул кровь и уже собирался войти, как уловил чье-то присутствие. В тот же миг, ошарашенная Арвит была бесцеремонно задвинута за его спину, а он аккуратно, скользящим шагом зашагал к кухне. Незванного гостя выдало дыхание и сердцебиение, слишком громкое для любого голодного вампира. Но все тревоги рассеялись, когда Герхилд увидел, кто именно пожаловал. — Арвит, шла бы ты отсыпаться. Мне, видишь ли, нужно поговорить с одной бесцеремонной особой. Эльфийка только плечами пожала. — Как скажете, лорд. В конце концов, поесть можно было и позже. Развернувшись, она зашагала по лестнице, не чувствуя, как тяжелый взгляд хищных карих глаз проедает ей голую спину. Это заметил Герхилд и едва уловимо нахмурился. — Что ты смог найти, Мелиандер? Атаман поднялся на ноги, изящно отвесил Герхилду издевательский поклон и больше сесть не решился. Только вкрадчиво заговорил, по-кошачьи усмехаясь в щегольские усы: — Мой лорд, видеть вас такая честь для меня. В этот прекрасный день… — Уже слышал. — Резко оборвал его Герхилд. Со степными иначе нельзя. Наглые, беспринципные, они признавали только силу. А что может быть сильнее той руки, что держит их ничтожные жизни на свете? — По делу. Немедленно. Мелиандер хищно усмехнулся. Высокий, жилистый, с золотой крупной серьгой в ухе и в потрепанной, донельзя удобной одежде, он очень странно смотрелся в чистой кухне, рядом со строгим, затянутым в черный камзол некромантом. От первого веяло солнцем и степной свободой. От второго — полынью и смертью. Смерть, как всегда, победила. — В этот раз, мои ребята отрыли интереснейший документ из разрушенного храма Элиатасу. Суть я не понял, куда мне до вас, мой лорд… Издевка в голосе Мелиандера была слышна настолько, что, если бы Герхилд был хоть немного вспыльчивей — от атамана не осталось и следа. Но его шайка пока была полезна. А смертники могут сколько угодно высмеивать своих палачей, топор им в руки все равно не дадут. — …но переселение душ подвластно только Двуликому. Герхилд для вида покивал. Вряд ли они действительно нашли что-то, соответствующее специфике. Может все же перестать отговаривать Гаэ напустить на шайку гончих? — Давай сюда и выметайся. Впредь не являйся без предупреждения. На стол мягко опустился старый, потрепанный свиток, написанный на шелковом полотне. Если написан не кровью — подделка, но с этим Герхилд решил разобраться позже. — Знаете, мой лорд, в награду я бы попросил сорвать поцелуй той премилой эльфийки, что пришла к вам. — Атаман хищно улыбнулся, машинально подкрутив щегольские усы. — Думаю, за эти мысли ты вполне заслуживаешь виселицы. Некромант улыбался так ласково, что разбойник отступил назад, пряча глаза. — До встречи, мой лорд. Стремительным шагом он вышел из кухни, до невозможного тихо прикрыл за собой дверь и с тихим хлопком телепортировался из гостиной. Герхилд вздохнул, массируя виски. Голова раскалывалась так, словно по ней прошелся легион, а в ушах все так же играла соколиная колыбельная. Чертова эльфийка, откуда она вообще её взяла? В подлунном мире эту песню, хвала Нидалет, не поют. А тут… В кухню тихонько поскреблись. — Ну и чего ты застыла? Входи. Кто ж еще может так бестолково топтаться под дверью? Только Арвит, которая сейчас и скользнула в кухню. В домашнем платьице, с заплетенными влажными волосами, она казалась до боли милой и хрупкой, а еще — очень уставшей. Под глазами темнели синяки, еще больше подчеркивая покрасневшие уголки глаз и бледное лицо. — Вы уладили все свои дела? — Как видишь. — Немного раздраженно отозвался Герхилд, краем глаза следя за тем, как она суетится по кухне. Заварила чай, достала откуда-то хлеб, сыр, нарезала и только тогда подняла на некроманта свои огромные серые глаза: — Будете? — Подставляй шею. — Покладисто согласился Герхилд, жестко напоминая эльфийке о разнице рас кривой клыкастой ухмылкой. Арвит, к его удивлению, только устало улыбнулась. — Темные эльфы невкусные. Умостившись за столом подальше от вампира, она задумчиво сжевала бутерброд, выпила чай и уже собиралась уходить, как услышала: — А у тебя ведь сегодня день рождения. Он неслышно приблизился к эльфийке и теперь, чуть склонившись, ожидал ответа. — Был вчера. — Горько возразила Арвит. Был. И ни отец, ни мать, ни сестра не поздравили. Никто. — А я и думаю, почему это вчера твой дракон под дверью пол дня терся? Его задумчивый голос заставлял Арвит поёжиться. Он снова стоял слишком близко. — Фель не мой. — Я знаю. — Сообщил вампир, отрешенно глядя поверх её головы. — Только вот путаю иногда, как видишь. Ладно, девочка, говори, что ты хочешь получить от меня в подарок? Он пристально заглянул в её глаза, не торопя с ответом, но давая понять, что долго ждать не будет. — Я не знаю, что просить. Арвит растерялась. Такого поворота событий она совсем не ожидала. — Тогда я сам решу. А пока оставь меня одного. Отдохни, девочка. Эльфийке ничего не оставалось, кроме как выскользнуть из кухни. Подальше от странных слов и взглядов. Она слишком устала, чтоб разбираться во всем этом сейчас.