Две маски смерти

— Нет! Нет, я сказала! Два дня назад Арвит сама не подозревала, что может так орать. Но сейчас ни тон, ни методы не имели значения. Запертая в подземельях Она не могла выйти на свободу, но пространства ей хватало, и дух абсолютно не имела желания подчиняться неопытной Видящей, что и демонстрировала всеми наглядными способами. — Леди, вам помочь? Арвит тоскливо глянула на Аша, который застыл в дверном проеме. — Чтобы как в прошлый раз? Ну уж нет, мне тебя жалко. Она, собственно, должна была быть на цепи. Но когда Аш предложил немного помочь Арвит, а та согласилась, в подземелья сразу же вошел лорд, которого и дома-то на тот момент не было. Услал Аша и сказал Арвит, что если она это в одиночку не сделает, то будет плохо, и спустил Ону с цепи. После этого Аш еще день вообще избегал Арвит, и оставалось только думать, что некромант пообещал ему за еще одну попытку помощи. — В этот раз хозяин в Преисподней. Не думаю, что следит за нами. Эльфийка вздохнула. Покосилась на притихшую Ону, начертила в воздухе сложный символ, быстро накинула его на духа, вынуждая ту оцепенеть. Это заклинание пришлось выучить очень быстро, иначе с духом не было бы вообще никакого сладу. Видимо, придется учить заклинание упокоения и забыть о том, что Ону можно подчинить. — Аш, мне очень нужно узнать кое-что. Дух кивнул, открывая перед ней двери подвала. Дождался, пока эльфийка выйдет и дойдет до лестницы, зло сверкнул глазами на Ону и догнал девушку уже в гостиной. — Спрашивайте, леди. Думаю я смогу вам помочь. Та только тихо вздохнула, устало опускаясь в небольшое кресло. Зарылась пальцами в растрепавшиеся волосы, чуть сжала, приводя себя в чувство, и строго посмотрела на Аша. — Я нахожусь в этом доме уже достаточно долго и… не пойми меня неправильно, никаких претензий. Просто я не понимаю, что от меня вообще хотят? Я вижу систему в наших с тобой занятиях, но это некромантия. «Видеть» я по прежнему не могу и, будем откровенны, боюсь этого. Возможно ты знаешь, чего именно хочет от меня лорд Альир? Она чуть опустила глаза произнося его имя. На следующее утро после праздника некромант просто исчез. За эти три дня Арвит видела его всего раз, когда он приходил в поздемелья. И она скучала. Так глупо, так необоснованно, но она скучала по нему. — Леди, даже если бы знал, не сказал бы. — Аш развел руками, глядя чуть виновато. — Он мой хозяин, я не могу говорить ни о чем, что доверено мне. Стоит печать. Простите, леди. На кухне сейчас сидит Леон. Он близкий друг господина, может быть, поможет вам. — Я? Помогу? В чем? Ехидный голос демона раздался от двери, и Арвит вздрогнула. Она побаивалась демона с самого Лисьего дня. — Ни в чем. — Она встала, отвешивая ему церемонный поклон, и собиралась покинуть гостиную. Дорогу преградила его рука. — Да расслабься, я все слышал. Не тебе одной под дверью подслушивать. — Леон колко усмехнулся, заставил эльфийку смущенно опустить глаза. — В данный момент ты для него вроде дармового накопителя сил. Ты разве не знала, что Видящие обладают неиссякаемым резервом? Колдуй хоть заколдуйся, а он на месте будет стоять. Разве что смертельные… Но это другой случай. Некроманты вас ценят именно за резерв. А то, что «видеть» умеете, так это хорошо, но не главное. Он говорил со спокойным пренебрежением, словно желая вдолбить ей в голову, что она была никем и даже на её дар, такой редкий, всем было наплевать. И особенно -некроманту. Арвит слушала молча, закусив губу от досады. Видимо, так и есть. Ведь это обучение… Он все время пропадал на работе, почти не видел её, учил Аш. И еще неделю назад Арвит бы просто фыркнула и попыталась получить от обучения максимум полезного. Но не теперь. — Благодарю, что разъяснили, Леон. Она прямо смотрела в гипнотизирующие рубиновые глаза, словно была абсолютно спокойна. Это заставило демона еле слышно фыркнуть. Ну вот, ври не ври, а никакого интереса. — Обращайся, девочка. Привычное уже слово резануло слух, когда его произнес демон. Словно что-то чужеродное, неправильное. — Обязательно. Арвит легко поднырнула под его рукой, все еще заграждающей проход, и быстро поднялась к себе в комнату. Легла на кровать, раскинувшись, чувствуя усталую слабость тела. С Оной не получалось нормально ни поспать, ни поесть. Она словно чувствовала её малейшую слабину и начинала бушевать. Эльфийка была на грани нервного срыва. Еще и Леон! Арвит прекрасно понимала, что для лорда она ничего не значила. Знала, была уверена в этом, ничего страшного — пусть болит. Чтобы знала дура, на кого точно не следует заглядываться. Но демон доступно и не напрягаясь вернул её к тому, с чего она начинала, выбил из-под ног начавшую появляться опору. Никто, которой удобно пользоваться. Она смотрела в потолок, медленно прокручивая в голове каждое его слово. Просто накопитель сил. Пусть так. Она узнает новое для себя, научится видеть и держать под контролем видения, чтобы снять эти осточертевшие перчатки, что, кажется, уже стали её второй кожей. Не научит лорд, обьяснит Аш, да и в доме масса книг. Все будет нормально, а потом она просто вернется к привычной жизни. Только он говорил «девочка» так, что от этого замирало что-то внутри… *** В Преисподней были восхитительные закаты. Гэбриэль Хантмар, двадцатый признанный правитель Преисподней, Дьявол, очень их любил. И возмутительно редко видел. — Второй, нам нет смысла брать под вооруженный контроль степь, пока с атаманами и ханами нас связывает договор. Что мы получим? Вместо скота, лошадей, партий рабов нас ждут вечные схватки с вольными. Нам хорошо — до дворца дойдут только слухи. А что делать тем, кто живет в степи или на ее границах, м? Гэбриэль говорил жестко, но спокойно. Последнее слово было за ним. — Ваше Величество, но жители окраинных степей и так терпят их вечные набеги. Преисподняя бурлит. Они могут подумать, что вы не заинтересованы в их защите. Не все еще забыли попытку мятежа. Высокий темноволосый мужчина отвечал с достоинством, чувствуя свою правоту. Степняки действительно охамели. — Четыре отряда. Десяток гончих. Сотрите с лица земли шайку Мелиандера. Они присмиреют и не сунутся ближайший год. Если, конечно, сумеете достаточно эффектно стереть. Письмо брата развязало Гэбриэлю руки. Раньше тот всегда вступался за атамана, не позволяя уничтожить. Но короткая записка о том, что дальше тянуть нельзя и шайку нужно перебить, отменила все его запреты, которые Гаэ не мог отбросить при всей своей власти. Особое внимание в записке было уделено Мелиандеру. Пытки на главной площади. Шпионы степи разнесут это быстро — быстрее пожара. И все затихнет до новой отчаянной шайки. — Мы выступим завтра, как только сумеем оснастить всем необходимым каждого бойца. Гончих возьму на себя. Гэбриэль согласно кивнул Второму советнику Высших. — Одобряю. Мелиандера брать живым. Не сумеете — сделайте умертвие. Но тихо, чтобы видимость живого была. Он резко встал с неудобного холодного трона и бросил на советника пронзительный короткий взгляд: — Аудиенция окончена. Все последующие вопросы — на Звезду. Не дожидаясь реакции мужчины, Гэбриэль быстро вышел из тронного зала, чуть морщась от звука собственных шагов. По мрамору сложно было ходить бесшумно, даже вампиру. Поднялся к себе в покои, на миг заглянул и нахмурился, не найдя Мэй. Если она снова куда-то сбежала, то Нидалет храни её душу. Он раздраженно спустился на первый этаж, зашел в кабинет девушки. Вышел оттуда еще более взвинченным. Где носило эту несносную сокольницу? Сэабхед*. Если её нет и там, то лучше домой ей сегодня не возвращаться. Гэбриэль был взвинчен почти до предела. Тяжелый день — дело за делом. Еще и брат ведет себя как последняя сволочь. Где эта чертова Мэй? Он настолько задумался, что даже не заметил, как возле сэабхеда в него влетела девушка. — Гэбриэль, милый, ты меня искал? — Допустим, да. — Задумчиво отозвался вампир, окидывая её холодным взглядом. Ну, надо же. Нашлась. Какое счастье. Мэй вопросительно изогнула бровь, снимая исцарапанную перчатку. Его тон абсолютно ей не нравился и заставил насторожиться. — Нашел. Что случилось? Она стояла перед ним чуть растрепанная, растерянная. В рыжевато-каштановых волосах запутались последние лучи солнца. Чуть обветренные губы, пытливо прищуренные глаза, тонкая фигурка в совсем старом кожаном костюме. Не говоря ни слова Гэбриэль взял её за руку и широко зашагал обратно во дворец, не особо заботясь, успевает ли Мэй за ним. Поднялся по ступеням черного входа, практически втолкнул её в первые попавшиеся двери. Малый тронный. Неплохой выбор. — Ты исчезла на два месяца. А сейчас я выхожу из тронного зала и не нахожу тебя. Что мне думать? Он стоял блокируя собой двери. Сдержанный, холодный, с узким венцом Дьявола на бледном лбу. Тяжелая парадная мантия придавала ему строгости и тяжести. Словно он скала, на которой по чистой случаности поселились пронзительные серо-голубые глаза, пытливо заглядывающие Мэй в самую душу. Но сокольница никогда не реагировала на его холод и раздражение так, как он бы того хотел. — Ну так прикуй меня цепью. Возле своей двери или возле трона. Или и вовсе, води на поводке. Я сокольница, ты забыл? Ухаживаю за соколами. Им нужно внимание, уход и время. Мэй смотрела на него горячо и чуть обиженно. В этот раз она не сделала ничего плохого и не собиралась терпеть давление своего излишне властного жениха. — Ты начинаешь нести чушь. — В бархат его голоса врезался металл. — Я не собираюсь и не собирался тебя приковывать, ты же знаешь это. — Да уже кажется нет! — Вспыхнула Мэй, сжав руки в кулаки. Сейчас она ощущала себя словно под бетонной плитой, которая легко может раздавить её. — Ты смеешь сомневаться в моих словах? — Гэбриэль подошел ближе, взял её за подбородок. Жестко, непримиримо, чувствуя свою неправоту, но от этого только сильнее распаляясь. — Не смей мне перечить, милая. Последнее слово он произнес издевательски ласково, вглядываясь в её теплые янтарные глаза. Пусть только рванется. А Мэй рванулась, пытаясь отстраниться, прервать это прикосновение. — Не ломай мою волю, Гэбриэль! Тот только садистски улыбнулся и на миг прикрыл глаза. В следующую же секунду Мэй была прижата к стене, со вздернутыми и зафиксированными запястьями, а он быстро, жестко целовал её обветренные губы, не давая отвернуться, придерживая подбородок. — Я никогда тебя не ломал. Коленом он развел её ноги, поглаживая промежность через ткань штанов и удовлетворенно замечая, что она вздрогнула, откликаясь. Короткое слово, и её руки уже не нужно держать. Они и сами приклеились к стене, к неописуемой ярости Мэй. Нет, он этого не сделает. Не посмеет взять её вот так, когда она готова убить его! — Гэбриэль Хантмар! Звонкий вскрик порвал напряженную тишину зала, и вампир недовольно поморщился, бросив на нее печать тишины. — Время твоих слов прошло. Девушка рванулась, выгнулась, пытаясь хоть как-то его оттолкнуть. Потому что, еще пара его жадных поцелуев, прикосновений, и она просто сдастся, не в силах сдержать его напор и свое возбуждение. — Давай, борись. Как всегда, ну же. Тихий, вкрадчивый голос заставил Мэй раскрыть губы в немом обреченном стоне. Нет. Он же слишком хорошо её знает, слишком хорошо. Гэбриэль только улыбнулся, расстегивая её рубашку, обводя холодными пальцами контур груди и спускаясь ниже, по тонким ребрам, плоскому животу, поддевая и оттягивая пояс штанов. Скользнул пальцами к лону и одобрительно улыбнулся. Мокрая, уже мокрая. Маленькая своевольная сокольница. Та только трепыхнулась ощущая, как его пальцы настойчиво, требовательно раздвинули складочки, бегло, словно невзначай, коснулись клитора и проникли внутрь — немного, чуть дразня. — Такой ты мне нравишься больше. Задумчивый голос Гэбриэля раздался ровно в тот же момент, когда он отступил, прерывая ласку. Он пытливо разглядывал полуголую Мэй, которая разочарованно закусила губу и изогнулась в попытке потереть друг о друга бедра, чтобы хоть немного погасить этот чертов, трижды проклятый огонь возбуждения, который выжег и злость, и ярость. — Хочу тебя слышать. Он прошептал ей это на ухо, снял печать тишины и тут же приник жестким, собственническим поцелуем к её губам, настойчиво раздвигая их, чуть царапая выступившими клыками язык, скользнувший в его рот. Мэй умела загораться так, чтобы обжечь даже его нутро. Гэбриэль нетерпеливо, жестко снял с нее штаны и белье, раздвинул ноги и снова приник поцелуем к губам девушки, пальцами массируя клитор. Та только глухо застонала, зажмурившись. Хотелось быть ближе, чувствовать его всей кожей, а тут эти скованные, начавшие затекать руки, и его полная власть над ней. Изогнувшись как кошка, она потерлась о его напряженный член под тканью плотных штанов. — Я тебя убью. — Горячий шепот Мэй стеганул ему по ушам звонче любого кнута. — Возьми… Договорить она не смогла. Гэбриэль нетерпеливо рванул ширинку, не утруждаясь раздеванием, и резко вошел во влажное, узкое лоно, вырывая у Мэй рваный выдох. Чуть замер, давая ей освоиться. Но сокольница сама обхватила ногами его бедра, подаваясь к нему. После этого он просто не смог держаться. Вжал её в стену, плавно и глубоко двигаясь, ловя губами и стоны Мэй, и тихие вскрики. Дверь не заблокирована. К Геене дверь! Какая вообще может быть дверь, если она тут, с ним, ловит каждое его движение и так восхитительно изгибается, потираясь напряженными сосками о шероховатую ткань его мантии? Он безумно целовал её шею, грудь, оставляя неаккуратные засосы, которые она потом не позволит ему убрать, а Мэй тихо всхлипывала от каждого его движения. Она никогда не умела долго держаться и оставалось только постанывать, чувствуя, как в животе сворачивается пружиной немного болезненное удовольствие. Еще пара толчков, и она из последних сил уткнулась головой ему в плечо, закусывая ткань мантии, чтобы сдержать крик и чувствуя, как он кончает вслед за ней. Длительное воздержание, ничего странного — первый секс за два месяца. Она тяжело дышала, позволяя ему снять заклятие, отойти, и просто оперлась на стену, пытаясь привести в порядок сердцебиение. — Все ещё хочешь убить или сбежать? Немного надменно поинтересовался Гэбриэль, касаясь её припухших губ глубоким благодарным поцелуем. Мэй только фыркнула, обнимая его за шею, немного путаясь в длинных серебряных волосах. — Я еще сведу с тобой счеты. На Преисподнюю опустилась ночь. Мэй любила её гораздо больше, чем день, закаты и рассветы. Но сейчас хотела видеть только Гэбриэля.