Из Сибири и снова в Сибирь - вторая сестра.

Прошли недели, воспоминания о том, что ее поймали жандармы, стали менее яркими и Толя снова решила чуть-чуть подворовать золота, несмотря на то, что на этот раз она безумно боялась это делать. Когда Толя снова пришла с золотом к уже знакомым барыгам, те немало удивились тому, что она так долго не приходила. - Все, я завязала, - ответила Толя, - А потом что-то голодно стало, опять пришла. Но в этот раз точно последний раз. - Знаем такое, проходили, слышали уже сто раз, - услышала девушка в ответ, - А потом жрать захочешь и опять придешь. - Не приду, - ответила Толя, - У меня до сих пор все тело болит после того, когда меня жандармы поймали. А если бы с золотом застукали? Вернувшись в барак и принеся Люде сахару и спрятав под подушку папиросы, Толя сказала: - Это точно был последний раз, знала бы ты, как меня трясло, когда я ходила. Лучше будем как все сидеть, чем вот так бояться, что еще раз поймают. Примотав свежих бинтов на руки под кандалы, Толя сказала: - Да и когда же уже их снимут, сил нет больше терпеть! Половина сигарет уходит на обмен на бинты! - Тише, тише, - ответила Люда, - А вдруг кто-то услышит? Вспомнив, что нужно держать язык за зубами, Толя сразу же замолчала. Девушка не знала, насколько можно доверять окружающим, ведь всякое могло быть. И действительно, вскоре Толя убедилась, что далеко не с каждым можно быть откровенной. Увидев, что Люду за все ее положительные стороны, которых было немало, назначили старостой барака, Толя поздравила подругу от всей души, но про себя подумала, что это могло не всем понравится и ожидать надо всего. Решив, что она должна предупредить об этом Люду, девица сказала подруге: - Люда, сейчас осторожнее, мало ли что. Кому-то не понравится то, что ты староста барака и ожидать можно всего. Я очень надеюсь, что мои слова не сбудутся, а опасения надуманные, но мало ли что. Пока Люда читала всем желающим Библию и всячески их утешала, Толя нашла себе более легальный способ заработка. Не желая, чтобы ее четырнадцать лет заключения благодаря тому, что кто-то стукнет начальству, что девушка проводит махинации с ворованным золотом, превратились в больший срок или в вечную каторгу, Толя решила делать в свободное время из глины самодельные чашки, обжигать их и продавать за небольшие деньги. Такой способ заработка был менее прибыльным, нежели махинации с золотом, зато нервы Толи были в покое, девушка знала, что за это ей срок заключения не добавят. Увидев, что у Люды появился сильный кашель, Толя, вспоминая то, как ее в детстве лечили родители, посоветовала Люде некоторые травы, которые бы помогли подруге. Однажды девица отправилась в тайгу за травами, а, так как днем она потратила много времени на продажу чашек, Толя решила сбегать ночью. - Стоять, сейчас стрелять буду! – раздался окрик часового и Толя, понимая, что попала и что охрана вооружена, решила не искушать судьбу. Девушку доставили в одно из административных зданий каторги. - Куда сбежать пыталась? – раздался вопрос жандарма. - Никуда, я хотела травы от кашля собрать и вернуться, - сказала Толя. - А врач для кого на каторге? – раздался новый вопрос. Сначала Толя хотела ответить, что этот врач кашлем заниматься не будет, а потом девушка решила сказать менее грубо: - Стыдно было врача по пустякам отвлекать. - Петь, поучи ее уму-разуму, - сказал жандарм и вскоре Толя снова оказалась лежащей на лавке, а потом в карцере. Лежа на нарах Толя думала о многом: о том, что ей повезло, и ее не стали сильно бить, о том, что Люда будет немало волноваться, когда не увидит ее утром, о том, что, возможно, Люде кто-нибудь расскажет, куда пропала Толя, о том, что она так и не смогла принести травы для подруги, о том, что она теперь, возможно, отдохнет пару дней от работы хотя бы в карцере. Когда через день девушку выпустили, она была и рада тому, что снова вернется в барак, к Люде, и огорчена, что снова придется работать. - Люда, прости меня, что не смогла тебе принести травы, - ответила Толя, - Часовой заметил, отвел к жандармам, ну а дальше и рассказывать неинтересно, сама знаешь. На лавку и в карцер. Когда за Людой пришли жандармы с надзирателем, Толя сразу вспомнила, как она говорила подруге, что не все могут быть довольны, что Люда стала старостой барака и шепнула подруге свои опасения. Когда Люду забирали, весь барак встал на защиту девушки и, спустя время, ее выпустили из карцера благодаря тому, что каторга была готова поднять бунт и начала его поднимать. Когда Люду в беспамятстве принесли в барак, Толя сначала обработала девушке раны, а потом, снова одев девушку, сказала одному из каторжан: - Вася, помоги Люду в больницу отнести, ее нельзя здесь оставлять. Когда подруга осталась в больнице, Толя вернулась в барак и снова начала грустить – без Люды и ее рассказов на разные темы, в бараке было совсем невыносимо. «Люда хоть единственная образованная девочка была», - подумала Толя, - «Да мне кажется, что мы одни тут на всю каторгу каторжанки с золотым шифром Смольного, у остальных такого нет. У меня вообще такое чувство, что на каторгу без золотого шифра не берут, иначе как объяснить то, что бывших смолянок без шифра здесь нет и не было». От этой мысли девица засмеялась сквозь наворачивавшиеся слезы и Толя более-менее успокоилась. Шло время. Толе работать надоело. Видя, как становится все хуже и хуже Люде, девушка сказала подруге: - Я с завтрашнего дня отказываюсь выходить на работу, если готова поддержать протест – присоединяйся, вместе веселее будет. Девушка знала, что работает она не за просто так, все деньги, которые она заработала, ей будут выплачены при освобождении, однако, это совершенно не воодушевляло Толю. На следующее утро, когда в барак пришли конвоиры, чтобы отправить заключенных на промывку золота, Толя сказала жандармам: - Я отказываюсь работать в принципе. - Пошли, - сказал жандарм и повел Толю за собой. Придя к начальству, он заявил, - Демина отказывается работать. - Скоро захочет, - ответил начальник, - А если после пятидесяти плетей не захочет, снова повторим. - Уже захотела… - тихо сказала Толя, испугавшись того, что ей снова светит и подумала, - «Повторения такого счастья, как тогда, когда меня поймали с продуктами, мне не надо». - Ну вот, она уже хочет работать, - сказал начальник, - Так что сначала на лавку ее, а потом золото мыть. С трудом стоя на берегу реки и вяло намывая золото, Толя сказала Люде: - Устроили тут протест, черт его побери, бесполезно все это. А работать сегодня все равно не буду. Намыв к вечеру всего два грамма золота, Толя сказала жандарму, который даже распорядился обыскать девушку, подозревая, что она припрятала часть урожая: - Больная я сегодня после визита к начальству, не могла работать. И еще долго не смогу. И действительно, в ближайшую неделю Толя перестала активно что-то делать, списывая все на болезнь, а потом решила не злить жандармов и снова вернулась к нормальной работе.