Из Сибири и снова в Сибирь - вторая сестра.

В остроге Толя погрузилась в шитье одежды и, хоть шить умела не слишком хорошо, вполне справлялась с этой работой. За делом время шло быстрее и Толе было не так тоскливо. А к маю месяцу девушка поняла, что беременна. Выйдя из острога, Толя сразу же сообщила об этом известии и мужу, и родителям, и Зое с Людой. - Толя, мы с папой очень рады за тебя, - сказала Анна Юрьевна, - Вот только нужно прекращать тебе эти походы по участкам да тюрьмам, ты же в положении. Зоя, кстати, вот-вот должна родить, скоро племянник или племянница у тебя будет. И действительно, в июне родилась дочь Зои. Узнав, что Зоя назвала девочку Марией, в честь сестры, которая так много сделала для нее в свое время, при ее проблемах со взрывом Великого князя и Костомарова, Толя немного удивилась. «Сентиментальная Зойка, дочку Манькой назвала. Будут теперь путаться, о какой Маньке речь, старшей или младшей», - подумала девушка. В июле Толя была уже на пятом месяце беременности. Девушка чувствовала себя вполне хорошо, работала фельдшером в больнице и решила, что она, в отличие от старшей сестры, которая работала чуть было ни до момента родов, поступит правильно и, так же как и Зоя, уйдет в декрет вовремя, через пару месяцев. «И на работу сразу же бежать не буду», - подумала Толя, - «Подожду, пусть ребеночку хотя бы полгодика будет». Однако полностью завязать с хождением по полицейским участкам у Толи не получилось. Снова увидев каторжан и вспомнив все, что было с ней во все эти месяцы, Толя не смогла остаться равнодушной. Примерно в одно и то же время в голову девушек пришла мысль: сжечь все личные дела этого этапа. Зачем она это делает, Толя не понимала. Попавшись на месте преступления и переночевав в камере, Толя немало переживала: что будет дальше? - Толь, как ты думаешь, нам всыпят, посадят в одиночки или отправят на каторгу? – спросила Люда. - Не знаю… - задумчиво ответила Толя, - К беременным, обычно, снисхождение проявляют. В этот момент дверь отворилась и девушек вывели из камеры. Узнав, что их отдают на руки отцу, который до этого выслушал от полицмейстера то, что Толе с Людой совершенно не хотят оформлять третью судимость, девушка немного успокоилась. - Даже если и папа будет недоволен, это не страшно, - шепнула Толя Люде, - Поругает, наверное, и перестанет. - Девочки, - сказал Игорь Георгиевич, - Вроде бы обе уже замужние дамы, будущие матери, а ума что-то совсем как у птичек. Спалили личные дела. А зачем? Все же это восстановить можно, это еще хорошо, что на вас уголовное дело заводить не стали. Люда, тебя свекор очень жалеет, как ни крути. Ну или сыну карьеру портить не желает, одно из двух. Вы поймите, своим идиотским поступком вы не сделали ничего хорошего, ничего полезного совершенно. И вы прекрасно знаете, я всегда к преступлениям по уголовке относился отрицательно. Уголовку я простить не могу, в отличие от политики. А вы мало того, что жандарму взятку наиглупейшим образом пытались давать, так еще и чуть было весь полицейский участок к чертовой матери не спалили. На редкость детское поведение и логика отсутствует совершенно. Получив пару раз по одному месту и услышав, что их, как маленьких, отец ставит по углам, Толя немало изумилась. - Папа, ты чего? – удивленно спросила Толя, - Сам же говорил, «замужние дамы», «будущие матери», а поступаешь как? - А вы как поступаете? Редкостная глупость, на такое даже не каждый ребенок пойдет, понимая, что это абсурд. Вот и стой в углу, думай, чем ты от ребенка отличаешься. Постояв минут десять, Толя сказала: - Все, я беременная, мне стоять тяжело, я пошла к себе в комнату, отдыхать. Люда, пошли со мной, тебе тоже отдохнуть не помешает. Увидев, что Толя ушла к себе в комнату, Игорь Георгиевич сказал Люде: - Ладно, Люда, иди тоже. Будущие матери, а ума ненамного больше, чем у эмбриончика.