***
Здесь пахнет цветами. Лэнс правда ненавидит это кресло. Ему сразу кажется, что ему опять шесть, и мама грозит ему пальцем и ругает его на языке, который он едва понимает. Аллура смотрит на него, скрестив руки и вскинув бровь. Волосы стянуты в узел, идеальный макияж — Лэнс бы и рад что-нибудь сказать, но он помалкивает, ради собственной сохранности. Он откашливается и смотрит в потолок. Надо же, там разводы от протекающей крыши есть, круто. — Лэнс. — Ничего так погода, а? — Лэнс. — Уже слышала про брексит? — Лэнс, — вздыхает Аллура, заметно сдерживая улыбку. — Успокойся, тебя никто не наказывает. — Ой. — Лэнс садится ровнее. — Правда? — Правда. — Аллура опускает взгляд на бумаги на столе. Собирает их и выравнивает, постукивая стопкой о столешницу. — Как ты уже, наверное, слышал, публике твоё выступление на той неделе понравилось. — Чего-о-о-о? — притворно тянет Лэнс. — Серьёзно? — Кто-то записал видео, и оно оказалось на ютубе, — с каменным лицом говорит Аллура. — Я ручаюсь, что ты его видел. — Н… ну да. — Так что. — Аллура пожимает плечами. — Не могу я на тебя злиться всерьёз. У тебя сумасшедший наплыв желающих получить приватный танец. Лэнс ухмыляется. — Правда? — М-гм. Я не буду собирать тебе клиентскую базу, пока ты не дашь добро, само собой. — Чувак, я только за. Там хорошие деньги сделать можно. — Ну… да. — Аллура моргает. — Хорошо. Но тебе придётся тренироваться ещё больше, помни об этом. — Жду не дождусь! Аллура улыбается. — Хорошо. Кроме того… — Она поднимает взгляд. — Как ты смотришь на то, чтобы почаще выступать соло? Лэнса распирает от восторга прямо на месте. Он подпрыгивает в скрипучем старом кресле и улыбается. — Да ты гонишь! — Не-а. — Конечно, блядь! Прошу прощения за выражение, но конечно, блядь, хочу. Дверь приоткрывается и входит Коран, машет ладонью и закрывает дверь за собой. Он идёт к стулу у противоположной стены. — Привет, Лэнс. — Здорово, приятель. Коран поворачивается к Аллуре. — Ты его спросила же? — Ага, — улыбается Аллура. — Он согласился. — Чувак, меня так тащило там на сцене, — делится Лэнс. — Я знаю, что вы, типа, кирпичи откладывали всё то время, но там было так классно… — Замечательно. — Аллура смотрит на свои ногти. — А ты помнишь ведь… что только паладины выступают по одиночке? Лэнс замирает. Моргает раз, другой. Открывает и закрывает рот. Коран глухо смеётся в ладонь. — Погоди. — Лэнс склоняет голову. — Да не может быть. — Это тяжёлая работа, — говорит Аллура. — Дополнительные репетиции, выступления чаще, сложные совместные номера с другими паладинами. Мы будем тебя продвигать, и ты теперь лицо команды. — Она улыбается. — Надеюсь, тебе нравится синий.***
— Кит! Широ! Лэнс без дураков открывает дверь в студию с ноги. Дверь распахивается резко и громко, что хорошо, потому что настроение у Лэнса соответствующее. Все головы поворачиваются к нему — Кита и Широ, разминающихся вместе в углу, в том числе. Лэнс мчится через весь зал, перемахивает через вытянутые ноги Коултера, и влетает ровно между Широ и Китом. Закидывает руки им на шеи, и они оба напрягаются, покачнувшись под его весом. — Осторожней… — Лэнс! Какого хре… — Я паладин! — смеётся Лэнс, притягивает их ближе. — Я Синий Паладин! Широ расслабляется первым. — Ты серьёзно? — Да! — Лэнс улыбается так широко, что лицу больно. — Си-ний! Дабуди-дабудай! Кит смотрит на них широко распахнутыми глазами, но Широ дёргает Лэнса на себя и обнимает как следует, пропустив мимо ушей его кошмарную шутку. — Лэнс, я тобой горжусь. У Широ крепкие и тёплые руки, и Лэнсу бы стоило уделить им больше внимания, но для этого он слишком на взводе. Он от души обнимает Широ в ответ и отстраняется. — Спасибо! — Поздравляю. — Кит — наконец-то — расслабляется и хлопает Лэнса по плечу. — Мне теперь придётся начеку быть. — А ты как думал, — ухмыляется Лэнс. — Я пришёл отбирать твою работу, сучка. Кит смеётся и пихает его кулаком в бок. — Мудень. Выпьем после работы? Широ угощает. Широ давится смехом. — Да что ты говоришь? — Да, да! — Лэнс пританцовывает на месте. — Чувак, да! Широ и Кит выглядят такими счастливыми, и от этого тянет под ложечкой, и сердце бьётся, бестолковое, так быстро. Он смог. За полгода Лэнс действительно смог. И теперь Широ и Кит им гордятся. Ах да, а ещё ему зарплату поднимут.***
Этой ночью выступают не они, так что все собираются в пустующей кабинке и чокаются бокалами с теми танцорами, кто не на сцене. Посетители, как заворожённые, не сводят глаз с Эмили и её бюстгальтера в шипах, который, если по-честному, выглядит кошмарно опасным, но Лэнс бы соврал, если бы сказал, что это не заводит по-своему. Только вот всё внимание Лэнса приковано к Киту, который сидит на коленях у Широ, опасно балансирует на грани нетрезвости и опрокидывает шоты вместе с Ханком. Он красив — стянутые на затылке волосы, без макияжа, сияет и смеётся. Широ придерживает его руками за талию; Лэнс видит, как Широ утыкается лицом в шею Кита, и сердце снова пропускает чёртов удар, и даже не один. Ханк ставит шот на стол и машет Шэй. — А ты разве не работаешь? — смеётся Лэнс. — Работал, Лэнс, — справедливо замечает Ханк. — Работал. — А что это вы пьёте вообще? — спрашивает Широ, тянется взять один из недопитых шотов и принюхивается. — Чувак, вот хоть убей — не знаю. Пидж сказали: что-то крепкое. — Хорошее хоть? — Нихрена не хорошее, — заявляет Кит. — Алкоголь мерзкий. — Поэтому мы пьём шоты, Широ, — говорит Лэнс и опрокидывает свой в себя. В носу жжёт, жжёт и в горле, но по телу разливается тепло. Он не бесповоротно пьян — так, слегка нетрезв, ровно настолько, чтобы стало хорошо и развязно. Диджей играет что-то охрененное, и Лэнс сейчас счастливее, чем был уже долгое, долгое время. — Слушай, но ты обязан поделиться, — говорит подошедшая Шэй, прислоняется бедром к столу, пока собирает пустые шоты. — Какие у тебя планы, как у нового паладина? — Так, так, слушайте все. — Лэнс вскидывает обе руки. — Чуваки, подумайте вот о чём… тематические ужины с энчиладами. — Лэнс, что это вообще значит? — Энчилада в подарок к каждому приватному танцу. — Мы допустили стратегическую ошибку. Лэнс смеётся и не замечает, как придвигается ближе к Киту и Широ. — Я шучу! У меня никаких идей, на самом деле. Наверное, продолжу бегать полуголым и трепаться с посетителями. — Ну, за тобой очень весело наблюдать, — улыбается Шэй. Она мимоходом гладит Ханка по плечу и уходит, унося пустые бокалы. — Это правда, — улыбается кто-то из танцоров. — Я бы хотела, чтобы ты ещё что-то с хип-хопом придумал. — Я тоже, — кивает её подруга. — Дамы, дамы, — смеётся Лэнс. — По одной подходите, пожалуйста. Широ закатывает глаза и пихает его плечом. Лэнс смеётся и заглядывает ему в глаза. Широ потягивает какой-то виски, но взгляд у него ясный и такой же соблазнительный, как и всегда. — Я шучу, — говорит Лэнс, отворачиваясь и безобразно краснея. — Буду, наверное, делать то, что там Аллура и Коран мне придумают. — Давайте ещё тост, — ухмыляется Ханк. — За нашу тёмную лошадку. Бокалы поднимаются в воздух. — За тёмную лошадку! Чувство… интересное. Хмельное, в окружении тех, кто теперь стали его друзьями. Под музыку, под тосты в его честь. Лэнс бы в жизни не подумал, что окажется здесь, но это чувство он не забудет никогда. Все чокаются, стукают донышками бокалов о стол и пьют до дна.***
Широ выпил не то чтобы много, но считает морально неправильным садиться за руль — так что они вызывают такси, а машину оставляют у клуба. В дверь они вваливаются, уже хохоча: Кит трижды промахивается ключами мимо замка, и Лэнс отмачивает шутку про секс, за которую чуть не получает в лицо. — Заткнись, боже, — смеётся Кит. — А ты заткни попробуй, — говорит Лэнс, оттягивает нижнее веко и показывает ему язык. Кит отпирает замок и открывает дверь пинком. — Говнюк, я ведь заткну. — Кит, если ты его ударишь, будешь спать на диване сегодня, — говорит Широ и, посмеиваясь, проходит мимо. Кит смотрит на него, как на последнего предателя, но Лэнс только хохочет и хохочет. — Ч-чувак! Чувак, твой бойфренд только что встал на мою сторону. Чувак. Чувак. — Но это, — говорит Широ, берёт Лэнса за запястье и втаскивает в дом. — Это означает, что ты тогда будешь спать на полу. — А. Точно. — Можем его в ванну положить, — предлагает Кит. — Сладкая, у меня для любой ванны слишком длинные ноги. — Твоя правда. — Принести тебе воды, Лэнс? — спрашивает Широ, направляясь в кухню. Лэнс плюхается лицом в диван, не обращая внимания на идущего за ним Кита. — М-м, да, пожалуй, — приглушённо говорит Лэнс. И вскрикивает, когда на спину наваливается тяжесть — крепкое, худое тело. — Эй! — Ты диван занял, — стонет Кит. Лэнс теряется, что сказать — лицо горит, когда Кит вжимается носом в его плечо и вздыхает. Он классная тяжесть. Приятная. Лэнс сглатывает. — Чувак, я же знаю, что ты не настолько пьян. — Я не пьян, — говорит Кит, и лицо Лэнса вспыхивает с утроенной силой. Подошедший Широ стаскивает Кита одной рукой и подаёт Лэнсу стакан другой. Этого хватило бы, чтобы любой моментально заработал стояк, но Лэнс делает глубокий вдох, несмотря на жар внутри, и, поблагодарив, забирает свою воду. Широ втаскивает ёрзающего Кита на руки и опускается на диван рядом с Лэнсом. — Не-е-е-е-ет, пусти меня, — хмурится Кит. — Это не твоё, Кит, — полушутливо говорит Широ. — И что? — Кит. — Широ. — Кит. — Широ. — Лэнс! — встревает Лэнс, и оба взгляда поворачиваются к нему. Лэнс смеётся. — Простите. Я потерял нить разговора. — И я тоже. Я, наверное… всё же слегка пьян, — вздыхает Кит и прекращает вырываться. Широ нащупывает пульт вслепую. Лэнс подбирает под себя ноги и даже для приличия не смотрит в экран. Кит с Широ куда интереснее и куда красивее чего угодно по ящику. — Это плохо? — спрашивает Лэнс. — Не то чтобы, — говорит Кит, обводя выемки на металлической руке Широ. Лэнс смотрит за его пальцами, как зачарованный. — Я всё ещё поверить не могу, что теперь паладин, — бормочет Лэнс скорее себе, чем кому-то ещё — но к нему поворачиваются два восхитительных лица, и адресуются две восхитительные улыбки. — Мы знали, что ты им станешь, — говорит Широ и исправляется: — Вернее, я знал. — Эй! — Вы двое сцепились в первый же день. — Тоже верно. Лэнс улыбается, откинувшись на спинку дивана, и стакан холодит пальцы. Это… приземляет.***
Он точно не знает, сколько времени проходит за болтовнёй на их диване; Лэнс точно помнит, что вначале садится на противоположном краю, но потом как-то перемещается ближе, пока не сталкивается ногой с чужими ногами под байки из жизни и смех. Потом Лэнс роется в чужой кладовке и жалуется на отсутствие там джанка; они перекусывают протеиновыми батончиками в два часа ночи, но усталости словно и не чувствуют. Лэнс смеётся, по-прежнему слегка хмельной: — Да ты шутишь сейчас. — Мой неформальный период — это тебе не шутки, Лэнс, — смеётся Кит, восхитительный в свете от экрана телевизора. — Я почти набил себе татуировку с текстом «если вы не понимаете моего молчания, вы не заслуживаете моих слов». Лэнс хрипит от смеха. — Боже, полегче, резкий ты наш дерзкий. Широ коротко смеётся тоже, прикрывает глаза и словно не замечает напускной недобрый взгляд, который на него бросает Кит. — Вы только не говорите, что у вас своих периодов не было. — Ой, у меня-то был. — Широ вытирает глаза настоящей рукой. — Было в моей жизни время, когда я, в сущности, хотел быть Долли Партон. Кит обменивается с Лэнсом взглядами на вдохе и смеётся на одном с ним выдохе. — Ха-ха, это что вообще нахрен значит?! — Это значит, что я хотел быть Долли Партон! Носил, типа, ковбойские сапоги и уродливейшие джинсовые жилетки. Это было ужасно. — А я не знал даже, — фыркает Кит, пытаясь стереть ладонью улыбку с лица Широ. — Я думал, что всё про тебя знаю. — Это очень тёмная часть моего прошлого, — шутит Широ и наклоняет голову, чтобы заглянуть Киту в глаза. И в этот крошечный миг настроение меняется. Кит смотрит, но видит только Широ, улыбается едва заметно, но улыбается тем не менее. Он переводит взгляд с губ Широ выше, смотрит в глаза, неторопливо и вызывающе. — Тогда где положенное мне фото? — говорит Кит вполголоса, почти одними губами. — Все сжёг, — серьёзно говорит Широ и приобнимает Кита за талию покрепче. Они такие… влюблённые, господи. — Чёрт, — вырывается у Лэнса против его воли. Пузырь лопается. Взгляды обращаются на него. — Хм? — О-ой, — паникует Лэнс и, всполошённый, отползает к другому краю дивана. Чувствует, как горит лицо, господи, какой же он стрёмный. Рот решает пожить своей жизнью: — Чуваки, вы просто, типа, супер-горячие, серьёзно. — Блядь. Он не это собирался сказать. Две пары тщательно вылепленных бровей одновременно ползут вверх. — Вот как? — Вы стриптизёры оба! Что, вас это так сильно удивляет? Широ и Кит обмениваются ещё одним взглядом. — Типа, особенно вдвоём, — несётся дальше Лэнс, зарываясь в эту чёртову яму всё глубже. — Типа, ух, вы с такой страстью друг на друга смотрите, что хочется просто свернуться калачиком и заорать… Воздух вышибает из лёгких, когда Кит вдруг в один прыжок пересекает крошечное расстояние, сгребает его за грудки и скатывается вместе с ним с дивана, придавив его к полу. Лэнс пытается сделать вдох и крикнуть хотя бы, но губы, накрывшие его губы — горячие и настойчивые. Стоп. Глаза Лэнса округляются, как блюдца. Тело напрягается и цепенеет, спина выгибается, когда Кит дёргает его за воротник и седлает его бёдра, неподъёмная, неуступчивая тяжесть. Кит целует его. Лэнс колеблется ровно столько, чтобы мозг успел завершить короткий панический цикл: боже, какого хрена, срань господня, блядь, господня срань, какого хрена… А потом Кит коротко рычит, и Лэнс сдаётся сразу и бесповоротно. Впивается пальцами в бока Кита. И целует его в ответ. Господи, это невыносимо горячо. Кит во всех возможных смыслах обжигает. У него гладкие губы, сминают губы Лэнса, углубляют поцелуй, превращают его во что-то откровенное и ультрасексуальное. Лэнс стукается затылком об пол. Стонет тихо и гортанно. Они отстраняются, чтобы сделать вдох — Кит не даёт ему и слова вставить, прежде чем поцеловать снова, как ни странно, ещё лучше. Лэнс давно не целовался ни с кем, на самом деле, но мозг вспоминает, что делать, без подсказки: когда наступать, когда поддаваться, когда делать вдох. Здравый смысл с концами покинул его; алкоголь в крови придал обманчивого спокойствия, нашёптывая: не волнуйся, не думай, просто действуй. Он чувствует придавившую ноги тяжесть. Чувствует раздвинутые широко бёдра. А тот, на кого он только издалека смотрел столько времени, ведёт языком по его нижней губе и жадно дышит ему в рот. Кит путается пальцами в его волосах. Разрывает поцелуй с мокрым звуком. Смотрит на Лэнса снизу вверх, и от этого у него моментально встаёт. У Кита огромные бездонные глаза, и ничего восхитительнее Лэнс в жизни не видел. Лэнс тяжело дышит, запрокинув голову вслед за оттянутыми волосами. — Стой, — выдыхает он. — Это что было? — Придурок. Ты хотя бы знаешь, насколько ты горячий? Ты хоть знаешь? — Уверен, что знает, — мурлычет где-то за ними Широ. Лэнс панически вскидывает взгляд. Он только что поцеловал бойфренда Широ. Засосал того, кто состоит в отношениях. — Я, — говорит Кит, прижимая ладони к груди Лэнса, — только и думал, как бы, — он расправляет перёд его рубашки, — содрать с тебя одежду, — и дёргает, оторвав одну из пуговиц, — месяцами. Месяцами! Лэнс правда очень старается осознать, что происходит, но, получается, ему и не нужно. В голове туманно и жарко — Кит ведёт пальцами по его обнажённой груди, и у него тоже стоит. Чувствуется безошибочно. Насколько стоит. Срань. Господня. Всё, что ему приходит в голову — это ляпнуть: — Чуваки, вы что, свингеры? Кит даже не удостаивает его ответом — он наклоняется и крадёт душу Лэнса прямо у него с языка, целует, наступает, сжигает всё, к чему прикасается. А потом металлическая рука обхватывает Кита за талию и дёргает вверх. Лэнс тянется потрогать мелко покалывающие губы — но и его тоже дёргают вверх и несут куда-то. Широ перехватывает их с Китом поудобнее и разворачивается, бросив: — Перемещаемся. — Боже мой, — лепечет Лэнс. — Ох, боже. Широ пихает дверь спальни ногой. — Он нас что, вдвоём поднял? — голос Лэнса ломается в конце предложения. — Ага, — говорит Кит из-под другой руки Широ. — Это охуенно. — Я знаю! — Как он это делает? — Без понятия, но я его обожаю. Лэнс вытягивает шею, осматриваясь в спальне. Большая кровать. Неплохого размера телевизор. В углу лампа — кстати, тоже классная… Кит летит на кровать первым, следом за ним — Лэнс. Матрац пружинит под его весом; у Лэнса ещё есть мгновение на то, чтобы перевернуться, прежде чем Широ нависает над ним, кладёт руку ему на плечо и толкает на спину, чтобы тоже поцеловать, господи. Широ целуется не как Кит. Он очень методичный. Опытный. У него влажный язык и умелый, притирается к языку Лэнса, словно не в первый раз это делает. Лэнс непроизвольно стонет, и звук теряется где-то в горле Широ, кажется, отдаётся в ушах. Они целуются как будто целую вечность, а может, всего пару минут, но этого хватает, чтобы Широ втиснул колено между бёдер Лэнса и с концами свёл его с ума. Жест требовательный, обжигающий. Целиком чувственный и совершенно нереальный. Лэнс скулит. — Широ… Но его зацеловывают насмерть, тёплая ладонь скользит по руке, по груди и вниз, ложится и слегка надавливает на живот. Широ хочется потрогать тоже — вылизать его всего целиком — но Лэнс ограничивается тем, что обводит его грудь и кричит про себя от восторга, настолько классно Широ сложён. — Я тебе говорил, Широ, — подаёт голос Кит. — Он на вкус клубничный. Правда? Широ отстраняется. Вжимается носом в шею Лэнса, как будто не замечает, что от этого член Лэнса натурально пульсирует. Широ такой огромный, господи, у Лэнса он никогда в голове целиком не уложится. — Это правда. — Ч-что? — Ты пахнешь клубникой, — объясняет Кит и подбирается на четвереньках ближе, зарывается пальцами в короткие волосы Лэнса и тянет. — Постоянно. — Боже мой, что происходит? — спрашивает Лэнс вслух. — Мы хотим тебя трахнуть, — говорит Кит. Ох. О-о-о-ох. Ладно, ладно, с этим он справится. Лэнс не обращает внимание на то, как сдавливает сердце. Прячет подальше здравый смысл, который кричит: не делай этого, тебе только хуже будет!.. Потому что они — здесь. Прямо перед ним, и Лэнс бы этот шанс не упустил ни за что, и пусть это принесёт ему хоть всю сердечную боль в мире. Лэнс моргает. — Хорошо. — Ты пьян, — выдыхает Широ. — Недостаточно. — Лэнс закидывает руку на шею Широ, смелея. — Вы двое мне позорные стояки уже полгода как обеспечиваете. Вы мне должны оба, — поддразнивает он. Широ натурально почти мурлычет ему в шею. Кит сжимает пальцы и тянет волосы чуть сильнее. Вжавшийся в шею нос сменяется губами, которые касаются сперва нежно, потом решительнее, ровно у основания шеи. Лэнса немного беспокоит, что, может, он слишком давно не перепихивался с кем-либо, потому что даже этого достаточно, чтобы внизу живота потянуло. Широ спускается тёплыми, влажными поцелуями по левой стороне шеи, и Кит тоже не отстаёт, наклоняется вдруг сжать зубами правую мочку Лэнса и, покусывая, опускается по шее с другой стороны. — Блядь, — выдыхает Лэнс, притираясь бёдрами к бёдрам Широ. — Блядь, извини. Широ отрывисто дышит ему на ухо, и Лэнса бросает в дрожь. — Этой ночью ты наш, — говорит Широ. И Кит добавляет с очередным поцелуем: — Синий Паладин.***
Есть что-то терапевтическое в том, чтобы отпустить. Не брать в голову. Отложить все проблемы сегодня до завтра. Кит и Широ встречаются так давно, что, кажется, всегда на одной волне. Они двигаются вместе, кусаются, целуют — Лэнс старается, чёрт их подери, поспевать, но у него едва получается сосредоточится достаточно, чтобы хоть кого-то одного поцеловать. Кит глубоко целует его и мычит, когда пальцы Лэнса зарываются в его волосы и дёргают. Реакция мгновенная, так что он пробует снова. Лэнс дёргает — Кит стонет. Лэнс целует его в ответ, ухмыляясь. — Тебя это заводит? — Ага, — выдыхает Кит. — Считай до десяти. — Что, чт— ох, блядь! — скулит Лэнс, запрокидывая голову, и глухо стонет, когда Широ закидывает его ноги себе на плечи и ныряет языком в задницу так глубоко, что Лэнс видит бога. Спина прогибается дугой, но тело гнётся без сопротивления. — Это его фишка, — улыбается Кит. Скользит рукой ниже, чтобы очертить пальцами пресс Лэнса, и воркует: — Гибкий какой. Лэнс не то чтобы может ответить. Он слишком занят тем, что умирает. Широ вжимается языком снова, поднимает голову, смотрит на Кита со своего места между бёдер Лэнса и говорит: — Кит, он растянут. Кит делает вдох. — Ой, д-да, — смеётся Лэнс. — Я, м-м, подрочил от души п— ах! ...пару дней назад, боже. Язык Широ снова толкается внутрь, не так глубоко в этот раз. Глаза Лэнса закрываются сами собой, и его мозг отключается, потому что господи боже, Такаши Широгане, один из главных золотых стриптизёров «Паладина», только что. Сунул. Язык. Ему в задницу. Этот язык продолжает работать, дразнит, мокрый, дыхание обжигает чувствительную кожу. Кит садится, подобрав ноги, и наблюдает — ухмыляется и смотрит Лэнсу в глаза. Лэнса бросает в жар: он бы и рад сказать что-нибудь, но мысли путаются и спотыкаются друг о друга, пытаясь не отставать. Лэнс даже не знал, что ему такое заходит. Даже не рассматривал возможность в принципе, не то что на себя примерял, но, чёрт возьми, ему очень нравится. Широ отстраняется ровно настолько, чтобы взять что-то, протянутое Китом; знакомо щёлкает крышечка флакона смазки. Пальцы Широ вталкиваются внутрь без сопротивления, и Лэнс вдруг становится очень религиозным. Боли нет — только восхитительное скольжение и ловкие пальцы. Ничего удивительного, впрочем, что Широ так хорош. Он же натуральное воплощение секса. Всё происходит слишком быстро — Лэнс и хотел бы насладиться сполна, запомнить каждое мгновение, но он не может. Это несерьёзно, это на одну ночь; нельзя. Так что Лэнс держится что есть сил и кусает нижнюю губу, пока она не припухает. — По-моему, мы должны объясниться, — говорит Широ и наклоняется лизнуть там, где пальцы погрузились по самые костяшки. Левой рукой он по-прежнему придерживает ногу Лэнса — и ему приходится приложить все оставшиеся силы на то, чтобы не соскользнуть. — Не-а. — Лэнс трясёт головой. — Не должны. — Не лопайте его радужный пузырь. Не разрушайте фантазию. — На прошлой неделе, — продолжает Широ, — когда ты танцевал… — Его пальцы толкаются глубже и резко сгибаются. Кит беззастенчиво ухмыляется в обнажённую ключицу Лэнса, прихватывает зубами кожу и зализывает каждый след от укуса. От этого бросает в жар. Это однозначно входит в число заводящих вещей. — ...ты был таким бесстыдным. — Широ подкрепляет каждое слово, широко разводя пальцы. Лэнс опускает взгляд между своих ног, туда, где его член уже позорно истекает смазкой. Широ поворачивает голову, кусает внутреннюю сторону его бедра и говорит одними губами: «Шлюха». В паху жарко сводит. Лэнс хватает воздух ртом. Кит ухмыляется ему в шею. — Вот оно, да? — мурлычет Кит. — Это тебе нравится? Чтобы тебя называли хорошенькой шлюшкой? — Не надо, — ахает Лэнс, потому что он не может, не выдерживает, слишком жарко со всех сторон. Кожа становится липкой от пота, а Широ и не думает прекращать. Лэнс выгибается и стонет, выворачивается и мечется. — Он дар речи потерял, — говорит Широ, проталкивая третий палец. — Блядь! Кит смеётся, и Лэнс бы рассмеялся тоже, если бы не пытался из последних сил отогнать оргазм метафорической мухобойкой. Член ощущается потяжелевшим, вздрагивает каждый раз, когда Широ делает что-то особенно ловкое этими своими пальцами. Лэнс сжимает голени, лежащие на плечах Широ, и скулит. — Господи, эти твои ноги, — бормочет Широ, и свободной рукой придерживает его за бедро. Пальцы толкаются внутрь, и Лэнс рассыпается на части. Кит отстраняется и говорит, пока стаскивает футболку: — Как тебе, м-м? Знаешь, сколько раз эти пальцы во мне побывали? — Господи, — скулит Лэнс. — Я почти, я сейчас!.. Широ задевает его простату. Лэнс кончает без рук. Неистово. Другого слова тут Лэнс подобрать не может. Жаркая пружина, которая сворачивалась всё туже и туже, распрямляется, прокатывается по всему телу, обжигает в паху и заставляет вскинуться, выгибаясь над кроватью. Член вздрагивает в такт с пульсом, тело бьёт дрожь. Лэнс точно не знает, что выкрикнул, может, имена, может, вообще ничего. В ушах шумит кровь, и не сразу до него доходит, что Широ опустил его ноги и сейчас гладит бёдра ладонями. — Чудесно. — Кит целует его. — Красиво. Лэнс вздрагивает, и его снова бросает в жар.***
Они дают ему передышку и возможность посмотреть, как Кит и Широ срывают одежду друг с друга. Они потрясающие, кусают, целуются и касаются, давно изучив друг друга, доверяются без усилий. Лэнс понимает, что последний раз у него и правда давно был, потому что он наблюдает за их обжиманиями всего пять минут, но уже зарабатывает полустояк. Он ничего с собой поделать не может, ладно? Они уже штаны сняли. До них рукой подать. Лэнс думал, что, может, если у него все мозги через член вытекут, то густое возбуждение в крови как-то рассосётся, но хрен там. Кит и Широ — его личный криптонит. Они изумительные. Стоят на коленях друг перед другом, сплетаются в одно, и руки ловко касаются, не сталкиваясь. Они целуются неспешно, и страстно, и как только не. Лэнс бы сказал что-то. Пофлиртовал бы. Потянулся из-за спины и прикоснулся, но он не уверен, где лежат границы дозволенного. Он, честно говоря, просто счастлив оказаться здесь и сейчас. Хоть академию благодари и всё такое прочее. Плюс, у них классные члены. Лэнс бы обоих оценил где-то на восемь по шкале членов, но пока что его куда больше завораживают очертания задницы Кита и божественные бёдра Широ. — Ты готов, Лэнс? — Кит поворачивается к нему и смотрит прямо в глаза. Лэнс заваливается назад, опираясь на локти. — В-в смысле? — Широ тебя трахнет, — говорит Кит и лениво закидывает руку на плечи Широ, как беззастенчивая девчонка-бриолинщица, хвастающая новой тачкой. — Вот как? — Лэнс ухмыляется, смелея. — А мне слова не давали? Кит и Широ замирают. — Всё хорошо? — Да, но я не собираюсь сидеть сложа руки, боже. — Лэнс бесстыдно откидывается на спину, не стесняясь своей наготы. — В мои планы входит кого-нибудь объездить этой ночью. Он гордится тем, как и Кит, и Широ вздрагивают. Значит, ещё есть порох. А потом Широ смеётся Киту в плечо. А Кит в кои-то веки заливается краской. В комнате становится жарче. Они толкаются и пихаются, путаясь в конечностях, грязно целуются, щёлкают крышечкой. Лэнс раньше не спал больше, чем с одним человеком за раз — но это совсем не похоже на то, что было раньше. Всё вокруг смазывается, руки касаются, окружая теплом. Широ сдвигается к краю кровати; Лэнс седлает его спиной вперёд, откидывается ему на грудь. Какая всё же отличная грудь. На бёдра ложатся две руки — тёплая и прохладная, но обе огромные, накрывают выступающие косточки так, что у Лэнса по коже мурашки пробегают. Лэнс тянется обхватить член Широ; презерватив скользкий от смазки, а член такой горячий, блядь. Накатывающее желание впечатляюще бьёт Лэнса под дых. Ему это нужно. Нужно взять всё и отдать всё. Головка втискивается жарко, растягивает куда шире, чем он привык. Лэнс за свою жизнь только один раз чей-то член принимал, так что он вообще не в ответе за сдавленный скулёж, который вырывается из его горла, ладно. Он опускается короткими толчками. Кит встаёт на колени на полу перед ними, с тяжёлым стояком у бедра, но смотрит на них двоих с такой нежностью. — Не спеши, — бормочет Широ Лэнсу на ухо. Лэнс кивает и делает по-своему. Широ напрягается у него за спиной. Стискивает пальцами талию. Резко выдыхает и тяжело дышит ему в затылок, и этого достаточно, чтобы Лэнс двинул бёдрами вниз и натурально всхлипнул. — Ох, чёрт-чёрт-чёрт, — повторяет он. — Ох, блядь. — Потому что Широ целиком в нём, и бёдра притираются к бёдрам. — Всё хорошо? — О-ох, да, — мурлычет Лэнс. — Ч-чувак, всё отлично. — Он вздыхает и приподнимается на коленях, только чтобы опуститься обратно. Он не может отвести взгляд от Кита; тот на полу, на коленях, сжимает пальцами член. — У тебя такая растяжка, — хвалит Кит. — Ты бы себя видел. Лэнса пробирает дрожь, и он беззастенчиво разводит колени шире. Руки Широ помогают ему приподняться, чёрт, какой же он сильный — и мозг Лэнса окончательно превращается в желе, когда он ведёт бёдрами как следует. Он объезжает Широ, как умеет. Это не сложнее, чем пилон: вверх и вниз, и рот живёт своей жизнью, произносит бесконечную мантру: «А-ах, блядь, большой, Широ, ты такой большой, блядь», и Широ отвечает ему короткими стонами на ухо, терпеливый, излучающий жар. Кит подбирается ближе, не поднимаясь с колен. Принимает ответственное решение забрать член Лэнса в рот. Лэнс забывает, кто он, что он такое. Забывает о времени. О том, как вообще быть человеком. О проблемах. О работе и деньгах. Он не может спросить себя, почему он здесь и что делает. Он просто чувствует. Чувствует тяжёлое дыхание Широ у себя на шее, его толчки бёдрами; как Кит отсасывает ему, как чёртов чемпион; как яйца поджимаются до рези. Это грязно — от коротких полу-толчков до слюны всюду. Руки касаются, куда достают, гладят бёдра, ведут по бокам. Лэнс запускает пальцы в волосы Кита и дёргает, наблюдая, как тот яростно дрочит. Но Кит не отводит взгляд. Всегда смотрит Лэнсу прямо в лицо, смотрит на них с Широ поочерёдно, втягивая щёки и дыша с трудом. Кожа похабно шлёпает о кожу. Вздохи Лэнса не прекращаются, беспрестанные. В комнате становится душно от запахов и звуков секса. Член Широ входит под правильным углом, задевая ровно там, где Лэнсу нужно, отчего под кожей каждый раз вспыхивают искры, и член во рту Кита вздрагивает. Широ кончает со стоном, который выжигается в памяти Лэнса на всю жизнь. Он восхитительный, восхитительный, Кит восхитительный, они оба такие невыносимо красивые. Ошеломительные и сияющие. Руки Широ надёжнее обхватывают Лэнса поперёк липкого живота; он кусает подставленную шею, и последнее напряжение отпускает Лэнса окончательно, прежде чем Широ вытаскивает. Лэнс мелко дрожит, близко, близко, близко. Кит облизывает головку. Снова вбирает член в рот. Вскидывает голову вверх-вниз, ласкает, подталкивает к краю. — Лэнс, — мурлычет Широ, и господи милый боже, какой же у него низкий голос. Разве он всегда таким был? Он отдаётся у Лэнса в костях. — Лэнс, ты сможешь. Лэнс жалко мычит, сжимая бёдра. Он уже кончил один раз, он не уверен, что потянет ещё… — Посмотри на него, Лэнс. Лэнс подчиняется. От Кита захватывает дух. Зачёсанные назад волосы. Лицо, очерченное светом единственной лампы в спальне. Он творит языком чудеса, делает вещи, которые Лэнс бы в жизни представить не смог. Лэнс скоро проснётся. Это всё просто сон. — Он этого хочет, — выдыхает ему на ухо Широ. — Глянь. Кит стонет, и это… не хватит слов ни в одном языке, чтобы описать это. Это горячо. Это очень, чёрт возьми, горячо. — Кончи ему в горло, — приказывает Широ, и Лэнс подчиняется, как пёс, по команде. Это больно. Оргазм прокатывается по телу, заставляет содрогнуться. Кит послушно глотает, и Лэнс окончательно сдаётся перечислять все до единой причины, почему от этого так жарко. И пока он тяжело дышит, и пот остывает на коже, у него ещё хватает сил посмотреть, как Кит кончает себе в ладонь, смешав их имена на выдохе. И на этом Лэнс Макклейн заканчивается.***
Он просыпается с лёгкой головной болью, одетый в вещи с чужого плеча. В спальне всё очень… лирично. Мягкий свет льётся через щель в шторах, собирается лужами на полу. Он проснулся один. Лэнс вскидывает над головой руки и потягивается. Вдыхает и выдыхает. Перекатывается с бока на бок по простыням — пахнут классно. Как Широ с Китом. Бёдра болят, губы припухли, и… Ох. Глаза Лэнса распахиваются. Ох, блядь. Это не его одежда. Это не его спальня. Он трахнулся с Китом и Широ. Сердце заводится с нормы до ста в час с полпинка. Чем он вообще думал?! Срань господня, срань господня. Из кухни слышен тихий разговор. Чей-то смех. Лэнсу предстоит уходить с позором. Он собирает свою одежду в панике по всему полу. Одевается в спешке, и не сразу соображает, почему пуговицы на рубашке не хотят соответствовать прорезям. Он открывает дверь, лизнув ладонь и приглаживая на ходу волосы. Они сидят на кухне как ни в чём не бывало, в пижамах, встрёпанные после сна. Широ готовит завтрак в очаровательном розовом фартуке, Кит сидит на кухонной стойке и таскает из тарелки шоколадную крошку, предназначенную для блинчиков. Сердце Лэнса обрывается. — О, привет, — кивает ему Кит. — Проснулся. Лэнс не отвечает. Что тут сказать? Ага, привет, а что это нахрен было прошлой ночью? — Уже оделся? — Широ переворачивает блинчик. — Дела ждут? — Э-э, нет, — сбивчиво бормочет Лэнс. — Я просто… э-э… подумал… — Мне можно остаться? — Позавтракай с нами, чувак. — Кит спрыгивает со стойки. — Сейчас два часа дня вообще. Лэнс не шевелится, пригвождённый к месту. Сердцебиение отбивает в ушах, гулкое, размеренное, тум, тум, тум. Они… ведут себя как ни в чём не бывало. Ладно. Хорошо. Лэнс тоже так умеет. Поколебавшись, он всё же отодвигает себе стул. Они угощают его блинчиками. Он улыбается. А кто мы теперь?