Яблоко раздора

      Удар внезапно распахнутой двери о стену заставил вздрогнуть худого и сонного китайца, что едва не расплескал кофе на усеянный бумагами стол. Облегченно выдохнув (при этом испытанная радость касалась спасения напитка, нежели сохранности депеш) и проследив за угасанием шторма и воцарением штиля в чашке, хозяин кабинета, наконец, обратил внимание на столь бестактного визитера. Тот же в свою очередь, ничуть не стесняясь, прошел к гостевому дивану и вольготно на нем расположился, закинув ноги на лакированный антикварный столик.       — Какая неожиданность?! Видимо, письмо о вашем прибытии затерялось. Прошу прощения, не успел подготовиться: не побрился, не напудрился и не надел парадные кюлоты.       — Не юродствуй, Комуи, — цыкнув, проронил посетитель, — смотрителю не к лицу. Как только моя нога ступила на перрон Паддингтона, ищейки тебе сразу доложили.       — И что же столь независимую птицу привело в эти казенные стены? — обведя руками комнату, спросил китаец. — Только не говори, что в тебе проснулась совесть, и ты решил облегчить мне жизнь. Меня уже задергали из центра — вынь и положь им донесения о твоих похождениях. Сейчас каждый человек на счету, заняться больше нечем, как только гоняться за тобой по всему свету.       — Заметь, эти отчеты скрашивали твои серые будни, я старался. На старости выпустишь по ним мемуары и разбогатеешь, — засмеялся огневолосый лис.       — Мариан, твое поведение пагубно влияет на образ экзорциста в глазах публики. Какой пример ты подаешь молодым людям?! — поправив очки и придав уставшему лицу серьезности, отчитал генерала смотритель.       — Смотря кто негодует, дамы, например, в восторге, — не унимался плут. — Ах! Какие письма они мне шлют! Дать почитать?       — Избавь меня от подробностей. Своими интрижками ты позоришь честь мундира!       — Ли, ты не поверишь, но я снимаю форму во время плотских утех, — Кросс закурил, и горький дым наполнил кабинет. — Что мы все обо мне, да обо мне. Ты выглядишь потрепанным. Совсем не бережешь себя. Могу посоветовать прекрасного лекаря в квартале Сохо недалеко от площади Пикадилли. Такие таланты не снились китайской медицине! После ее терапии, — скабрезно ухмыльнулся ловелас, — ты почувствуешь себя вновь рожденным, очень бодрит. А то в свои тридцать уже походишь на старика-отшельника.       — Оставь в покое мою личную жизнь, — смутился Комуи, но после фырканья генерала добавил, — ладно, ее отсутствие. У меня нет времени на всякую чепуху, должность обязывает, знаешь ли.       — От работы дохнут кони.       — Вот если бы не твоя разнузданность, то давно бы мог занять место в совете кардиналов, — наставлял китаец, бегло просматривая письмо из стопки бумаг, что возвышалась Вавилонской башней на крае стола, грозясь упасть и погрести под своими руинами незадачливого главу центрального управления.       — Премного благодарен, но мне и на вольных хлебах живется неплохо. Все эти придворные расшаркивания, экзекуции начальства не способствуют улучшению здоровья, геморрой наживешь непременно. С твоего позволения, я останусь при своем скромном звании.       Ли заглянул в карие глаза собеседника, уловив в них демонический огонек. С Кроссом он познакомился еще будучи совсем сопливым юнцом, только бежавшим из родной деревни. До смерти напуганный потерей единственного дорогого человека, будущий смотритель готов был на любую глупость, хоть брать штурмом Ватикан в надежде вновь увидеть васильковые глаза своей крохи. В отчаянии он записался добровольцем в ряды искателей, хоть и осознавал, что обычный крестьянин на поле боя станет легкой мишенью. В свои первые дни в штабе Азиатского подразделения юноша проявлял излишнее и опасное любопытство, пытаясь найти маленькую ниточку, что приведет его к похищенной сестре. Чем и привлек внимание воронов, особого отряда инспекторов, выискивающих лазутчиков врага в стенах ордена. Из застенок подземелья, в котором люди пропадали без вести, его спас блистательный молодой ученый — Мариан Кросс. Светило научного отдела разглядел в загнанном парне пытливый ум и задатки изобретателя. Аристократ каким-то чудом смог снять все подозрения с китайца и поручиться за него перед руководством. И Ли окунулся в новый увлекательный мир из формул, схем, экспериментов. Такие имена, как Эрнст Аббе, Уильям Джордж Армстронг, Александр Белл, Фрэнсис Бофор, Алессандро Вольта, Джордж Кэйли, Никола Тесла, о которых бедняк и пахарь никогда бы не узнал, стали маяками в его плавании по загадкам мироздания. Впервые в жизни что-то настолько взволновало душу молодого человека, наука захватила Комуи в плен, из которого он не хотел бежать. Мариан знакомил его с изысканиями изобретателей, таскал на заседания советов, возил по университетам, подсовывал альманахи, которые тот поглощал, словно невиданную сладость. Став тенью своего спасителя, Ли не мог похвастаться знаниями о наставнике. Проводя с ученым сутки напролет, разъезжая по Европе и посещая разные светские рауты, китаец всегда был лишь подопечным, всегда в роли подмастерья алхимика. Они взахлеб обсуждали гидравлику, магнитные поля, электричество, говорили обо всем на свете, не касаясь личных тем. Они были союзниками в невидимой битве с тайнами мира, по сути, оставаясь незнакомцами.       Памятуя о необдуманном пыле в розыске сестры, который чуть не стоил ему жизни, Ли затаился, спрятался под маской увлеченного делом служащего, запрятал разрывавшее его горе глубоко в сердце, не теряя надежды на воссоединение. Днем, отдаваясь во власть страсти, он постигал премудрости науки, ночами же глотал невыплаканные слезы, задыхаясь от бессилия. Эти переживания и противоречия истощали его, сжирали изнутри, как червь поглощавший мертвую плоть. Все время, незанятое исследованиями, он думал о сестре, о невинном ребенке, что был его отрадой, его смыслом жизни. Ее улыбка, ее задорные глаза, полные света и тепла, стояли перед взором юноши, стоило только прикрыть веки. Такая воздушная, хрупкая, словно фарфоровая кукла, она льнула к брату, всецело ему доверяя. А он же… что сделал он, чтобы спасти ее, защитить от жестокого мира? Ее крики и мольбы, простертые к нему руки, заплаканное личико он не забудет до кончины, как и свою слабость. Когда в их сыхэюань ворвались пятеро мужчин в алых плащах, потребовав выдать им младшую сестру, он оказался ничтожно немощен. Как обычный пахарь мог противостоять обученным воинам? Ни праведный гнев, ни безумный страх не помогли ему одолеть проклятых разбойников. Сломанные ребра, вывихнутая рука, ушибы по всему телу и безмерное отчаяние — все, что осталось ему после их ухода. Зализав раны, Комуи отправился в город. Китаец скитался по дворам, тратил все сбережения, чтобы разузнать об этих людях в кровавых плащах, даже связался с хунхузами, которые и указали ему на странный дворец в горах. Именно там, в этом загадочном ордене, обрывались следы похитителей. Попав в штаб, он узнал об экзорцистах, наделенных необычной силой, о войне, которую ведет уже сотни лет Ватикан и семья Ноя, войне, ради победы в которой кардиналы готовы на все. И когда его окружили в коридоре вороны в алых плащах, Ли поклялся, что больше никогда не будет слабым.       Он стал умнее, хитрее, расчетливее, и все благодаря ловеласу, что сидел напротив. За напускной распущенностью генерала скрывался блистательный ум и коварство. Этот потомок варшавских князей получил прекрасное образование в Львовском университете. Но по молодости был замечен в оппозиционных кругах польской интеллигенции. Однако как запахло жаренным, он предпочел не участвовать в восстаниях, а бежать в Германию, где, используя искусство обольщения, быстро вошел в светские круги немецкой богемы. Там-то его и заметили ищейки ордена, предложив вступить в научный отдел. Комуи как никто другой знал, насколько Мариан был выдающимся служителем науки. Даже будучи его протеже китаец не был в курсе всех экспериментов, что проводил аристократ. Кросс пользовался особым расположением совета, занимался изучением темной материи. Что послужило уходом ученого в центральное управление на военную должность, смотритель не ведал, даже имея доступ к секретному архиву кардиналов. Просто в один момент мужчина отправился по поручению совета в Эдо, а вернулся уже экзорцистом. Быть может, хитрец всегда обладал чистой силой, но скрывал ее, как козырь в рукаве. На прощание юноша получил письмо от наставника, которое перевернуло все его принципы. Восемь слов огнем прожгли душу китайца: «Линали Ли в центральном управлении. Ход за тобой». Именно эти строки заставили парня понять, что только хладнокровием и умом он сможет спасти сестру. Только добившись вершин, он перестанет пресмыкаться, только заключив сделку с демонами в сутанах, он защитит самого дорогого человека. Через несколько лет алхимик и подмастерье встретились вновь, один — в мундире генерала, другой — с серебряным крестом смотрителя на груди.       Ли знал, что каждый ход Кросса продуман на несколько шагов вперед. Аристократ подобно шахматисту разыгрывал свою партию, в которой и он являлся его фигурой. С самого первого дня ученый сделал на бедную пешку ставку, выводя ее в «дамки». И Комуи продвигался по клеткам, ведомый рукой гроссмейстера, пока не достиг линии на другом конце черно-белого поля. Пешка любым способом пыталась отсрочить момент, когда ей придется платить по счетам, в тайне надеясь, что игрок не задумал совершить гамбит с ее участием.       Тихий стук в дверь вывел из задумчивости главу управления. Обладательница васильковых глаз плавно скользнула в кабинет.       — Gēge, Ривер сяньшен просил передать опись необходимых закупок для отдела, — девушка ласково улыбнулась смотрителю, опустив бумаги в стопку, пополнив новым уровнем кладку Вавилонской башни, затем обернулась к гостю, поклонившись. — Добрый вечер, Кросс лаоши.       — Расцвела-то роза, расцвела, — бархатистым баритоном пропел генерал, заставив щеки юной девы покрыться румянцем, а губы ее брата сжаться в тонкую линию.       Словно хищник, Мариан подскочил с насиженного места и молниеносно оказался рядом с хрупкой фигуркой.       — Эту затхлую келью озарила ослепительная звезда. Приветствую, очаровательная леди, — промурлыкал мужчина, припадая губами к тонкой кисти китаянки.       Скромно потупив взор, Линали робко пыталась вернуть захваченную местным Казановой в плен ладонь в столь затянувшемся приветствии. Ощущая нараставшую агрессивную ауру за своей спиной, ловелас отступил от сконфуженной девушки на почтенное расстояние.       — Поверь опыту зрелого благородного джентльмена, коли и далее будешь разрешать своему братцу тобой помыкать, так разделишь участь этого одинокого брюзги. Конечно, любви все возрасты покорны, но молодость дана для того, чтобы сердце трепетало от остроты чувств, — обворожительно улыбнулся аристократ и подмигнул прыснувшей Ли младшей.       — Отставить! — взвизгнул брюзга, бросившись грудью на баррикады, а точнее заслоняя своим тщедушным станом бесценную кровиночку от рыжего плута. — Не смей развращать святое своими речами, демон! Я не побрезгую воспользоваться своим положением и загнать тебя на миссию в дальний уголок островов Полинезии, где ты, возможно, разделишь судьбу Кука.       — Похлебка из меня наваристой не получится, я жесткий и с горчинкой, — театрально вздохнул генерал.       Помпезные речи Мариана вновь прервал стук, после чего в кабинет, чеканя шаг, вошел молодой англичанин.       — Вызывали?       — А вот и мой цветочек… вяленький, — фыркнул потомок князей, сложив руки на груди. — Что-то ты не спешил на встречу к мастеру.       -Ох, простите великодушно, тапочки и газету забыл принести, — в мгновение окрысился мальчишка.       — Не дерзи мне, я практически твой отец!       — Скорее злобная мачеха, — продолжал плеваться колкостями юнец, сверля горящим взглядом ненаглядного наставника.       — Тоже мне золушка нашлась. Я не терял надежды, что из тебя выйдет какой-то толк, глупый ученик. И мои молитвы были услышаны. Хоть что-то выросло полезного, — махнул рукой Кросс, примостившись пятой точкой на столешницу, опасно накренив обелиск «памяти Комуи Ли, павшего в неравной схватке с особо важными бумагами».       Уолкер сначала резко побелел и покрылся холодным потом на слова горячо любимого покровителя, затем вспыхнул алым угольком. Видимо, в последнее время у него вошло в привычку лихорадить по несколько раз в день, словно агонизирующий на Страшном суде. «Святые угодники, об этом уже весь туманный Альбион знает?!» — мысленно вопрошал небеса пылающий подросток. Перед взором несчастного пронеслись полосы The Times с его портретом, а грязный мальчишка, перескакивая с одного булыжника мостовой на другой, потрясал шелестящими листами и писклявым голосом выкрикивал спешащим лондонцам: «Сенсация! В лабиринтах ордена взращен невиданный доселе зверь!»       — Ты чего зарделся, что старая монашка перед первым соитием? — удивленно спросил бравый боец любовного фронта своего подопечного.       — Мариан! — взбеленился смотритель, резво прикрывая нежные ушки Линали своими ладонями и посылая аристократу уничтожающие взгляды, готовые потягаться силой с навыками мифической Медузы Горгоны.       — Тупой учитель! — выкрикнул Аллен, краснея до корней волос и едва не дымясь от стыда перед начальством и ошарашенной китаянкой.       — Таак, — протянул генерал, ничуть не встревоженный напряженной обстановкой, воцарившейся в стенах кабинета главы управления с его легкой руки, — кажется, я что-то упустил в твоем воспитании. Ли, я забираю его на неопределенное время.       После чего Кросс поднялся, одернул мундир и подпихнул ощетинившегося мальчишку к выходу. Комуи проводил негодующим взором беспринципного возмутителя спокойствия. Ох, уж этот лаовай! Таких темных лошадок, которым нечего терять, и чьи поступки невозможно предсказать, китаец остерегался куда больше религиозных фанатиков. Чутье подсказывало смотрителю, что неожиданно подброшенный в его вотчину ученик давнего союзника полон загадок, словно ящик Пандоры.       — Что-то мне дурно, нервы разыгрались. Может, мне прилечь, а то в глазах потемнело, — протяжно вздохнув, китаец рухнул в кресло.       — Gēge, не увиливай от работы, — строго проговорила девушка, указав перстом на балансирующую стопку бумаг. — Я приготовлю кофе. Вот увидишь, он тебя взбодрит.       — О, горе мне! Никому меня совсем не жалко, — всхлипнул страдалец, роняя голову на усеянный депешами стол.