Тьма взращенная

      Три жертвы, три души. Это была прекрасная трапеза, наполненная криками боли и ужаса. Просто так забрать душу нельзя, но можно её выдрать. Он не стал телесно пытать трех жертв, боль от поедания души была намного хуже. Эти крики стали его музыкой, что дарила удовлетворение. Боль была частью жизни, и именно она заставляла музыку звучать громче. Каждая война, мор, стихийные бедствия сопровождались громогласной симфонией, которую люди были не в силах услышать. И отголоски этой симфонии звучали в людях, на пороге смерти от мук.       Но в этот день он пировал не только душами. Кровь и плоть стали дополнением к основному блюду. Аккуратно слить кровь из распоротых шей не вышло, и ручейки крови растекались по полу. Впрочем, это стало неважно во время разделки. Его тайная комната пропиталась запахом свежей крови и мяса.       Часть крови он смешал с вином. Сегодня было настроение для трапезы в компании. Сырое сердце не подходило для поедание человеком, так что все три он оставит себе. Сольвейг, а именно она станет его компанией, не сможет переварить сырое мясо, так что он запек мясо с бедер. Печень нуждалась в дальнейшей обработке и не подходила для быстрого приготовления. Он оставит их на будущее. Все его развлечения ушли, так что можно было заняться готовкой.       Как только приготовления были закончены, Саурон попросил Ветер доставить сообщение Сольвейг. − Мой господин. − Ты пришла. Раздели со мной трапезу. Сегодня радостный и грустный день. Я хочу провести его с той, кто так верно служит мне. − Это честь для меня. − Тогда пройдем к столу. Они сели на места за столом. Сольвейг со спокойным лицом смотрела на блюда. Её не трогали сердца на стороне её господина. Сейчас в её душе царила радость, что господин разделял этот момент с ней. Аннатар стал центром её мира, так зачем её должны заботить мелочи. − Вы, люди, рождаетесь привязанными к телу. Вы растете, развиваетесь телесно и одновременно духовно. Кровь основное сосредоточие осколков души, что остаются в теле, после её ухода. В твоем бокале кровь с вином. Отдай им дань за жертву. Они заплатили огромную цену. − Это был их долг. Но я буду ценить это. − Долг. Большинство людей не знают, что это такое. Я рад, что люди, живущие здесь, не такие. − Мы все принадлежим вам. Все мы давно бы умерли. Встреча с вами была судьбоносной. − Судьбоносной, да? Песня давно спета и ничего не изменить. В чем-то ты права. Но начнем же. Бокалы были подняты и опустошены, кровавая трапеза началась. А люди снаружи праздновали, не зная, что они лишь овцы на закланье.

***

      Локи был удивлен. Тор не потерял интереса и продолжал путешествие. Они остановились в небольшой деревеньке. Тут не могли предложить роскошных яств и мягких постелей, но бог грома не жаловался. Он лишь очаровано слушал песни Макалаурэ.       В этой деревушке они нашли первого ребенка. Девушку, что жила на окраине обвиняли в колдовстве. Год был неурожайным, а людям нужен был крайний. Локи с интересом смотрел за разворачивающейся трагедией. Староста захотел поразвлечься, ему отказали. Он пустил слухи о колдовстве, все поверили. История была стандартной и простой. Девушка бы согласилась на близость и была бы обесчещена, или её убили за обвинения в черной магии. Но ей повезло, в ней действительно были магические силы. Так что сейчас Локи ходил по деревушке и разговаривал с людьми. Управлять разумом глупцов легко. Сказать что-то одному, у второго спросить, третьему выразить сомнения. И эти трое между собой сформируют новую истину, которую распространят на других. И здесь это было легко. Староста не в первый раз хотел развлечься. Не первый человек был обвинен в колдовстве. Локи лишь нужно было указать на жертв и найти связь. У одного он спросил о ведьмах, что жили здесь. Ему поведали, что больно много их тут развелось. Уже третья за пять лет. И как ужасно, что их сложно вычислить. Некоторых обвиняли, но они были невинны. С тех пор они вечно ходят, чуть живые. Со вторым в разговоре он упомянул, что все ведьмы и невинно обвиненные были связаны со старостой. Он часто с ними общался, перед обвинениями. Третьему он сказал, что как не местному ему странно, что не спрашивали старосту, как. Только староста обличал ведьм. У него явно был способ. Но при этом все невинные выглядели, как потерявшие душу. А подсевшим рассказал, что в путешествии видел бездушных людей, что бесцельно бродили средь тех, чьи души не крали. И что встречал он шаманов, что говорили, что душу человеческую можно украсть только в момент смерти, а бездушные отдали душу сами, под угрозами. Макалаурэ в это время сидел с девушкой. − Тебе нужно бежать. − Но куда? Уйти отсюда означает смерть. Любой из путей передо мной сулит смерть. − Есть место куда ты сможешь пойти. Там нет голода и печалей, но за это ты должна верно служить хозяину тех мест. − Так чем же это место отличается, от этой деревни? − Ах, под служить я подразумевал работать на благо того места. Люди там не сидят без дела. Они ухаживают за урожаем, разводят животных, создают необходимые вещи. − Я могу работать. Правда, все кажется обманом, но выбора нет. Лишь надежда, что вы честны. − Я говорю правду. Ты сильна, в тебе есть то, что не подвластно людскому уму. То, чего они боятся. В том месте ты будешь среди тех, кто поймет. − Но как туда добраться? − Это будет довольно просто.       С неделю понадобилось людям, чтобы с огнем пойти к старосте. Теперь они верили, что староста похищал души людей, что староста был колдуном. Слова и оправдания не были услышаны обезумевшей толпой. Ночь озарил костер, а тишина была разбита криками боли.       Но путники уже не увидели этого, они ушли заранее. Отправив девушку со стихиями к Аннатару.