Чужой (родной) сын

Мередит обречённо оглядела бардак в комнате. Неважно, сколько у тебя вещей, неважно, как ты организовала пространство, неважно, если все коробки подписаны – если тебе срочно нужны особенные туфли, которые ты до этого использовала два раза, но спустила на них половину зарплаты, то они окажутся в самой дальней, самой забытой, самой тёмной и пыльной коробке. - Мам, может, не нужно? – Питер, нахохлившись словно воробей на промозглом ветру, уселся на широком подоконнике её спальни. – Серьёзно, ну зачем оно тебе надо? Женщина обречённо вздохнула – её подруги жаловались, что дети мешают устроить личную жизнь, ревнуя к новым мужчинам в окружении, но это маленькие дети! Питер спас галактику, водит космический корабль, умеет собирать гиперпривод (что бы это не значило)! Он взрослый состоявшийся человек. И он очень не хочет, чтобы его мама шла на свидание – ей впору отмахиваться от него яркими брошюрами из кабинета психолога «как избежать детской ревности», но она не делает этого – хотя бы потому что у неё нет этих брошюр. В какой-то степени Мередит готова это понять, но уж точно она с ним не согласна. Она научилась с пониманием относиться к его жизни. Его страшной, новой, очень нетипичной жизни, так что Мередит уверена, что и он должен понять – без него ей было плохо, тоскливо, она действительно горевала, но она смогла не посвятить этому всё своё существование. У неё были работа, увлечения и мужчины – о да! – мужчины у неё тоже были. Она однажды даже чуть не вышла замуж, но немного, как часто бывает в совершенно не космической жизни, не сложилось. И Джошуа, с которым они поддерживают необременяющие отношения лёгкого флирта уже пару лет, отличный кандидат на роль её мужчины – он образованный, немного скучный, но любит литературу и артхаусное кино. И у него нет отвратительного хриплого голоса, ужасного характера и хамоватой привычки распускать наглые синие загребущие лапищи! - Как на твой непредвзятый мужской взгляд? – Мередит демонстрирует Питеру два платья. – Красный или чёрный? - Мне вообще зелёное нравится, - Питер обиженно хмурится, а Мередит с трудом сдерживается от комментария, что это очевидно, но такого оттенка, как кожа Гаморы, у неё всё равно нет. Многозначительно хлопнув дверцей гардероба, она продолжила собираться – спорить с Питером не хотелось. Ей было неуютно и обидно – она поддерживает его во всём, учится готовить странные коррелианские рулетики, не ругается с Ракетой! А он не может хотя бы немного поддержать её! Ей не нужно ведь ничего кроме одного комплимента! Да и без него она обойдётся – лишь бы не дулся обиженным енотом (не енотом! Нельзя даже думать это слово!). - Мам, это не очень хорошая идея. Я серьёзно, - она вновь наталкивается на его упёртую физиономию, стоило лишь выйти из гардеробной, покачиваясь на не слишком высоких, но очень изящных туфлях. - Почему? - Потому что, - он морщится и лохматит себе волосы неловким жестом. – Мам, Йонду это не понравится. - Ох! – Мередит обиженно разворачивается к сыну, кажется, пугая его своим боевым настроем. Но его слова просто безумно злят её, так что она даже не собирается скрывать своего раздражения. - Меня должно это волновать? А его волнуют мои желания?! Сколько раз я просила его не пить, не ругаться, не курить в доме? Он меня лапает, говорит пошлости и всё время хмырится! Он грубиян и хам! С чего вы оба решили, что я должна проникнуться его поганым характером? - Ага. Он такой, - Питер осторожно отступает от разгневанной матери, примиряюще выставив руки вперёд. – Но, мам, он всегда был таким. И ты ему нравишься, даже больше. Он, конечно, не самый обходительный парень в галактике, но он старается. И у него есть хорошие стороны – он верный, гарантирую, ответственный, не даст тебя в обиду, защитит! - От кого? – Мередит устало посмотрела на сына. – От миссис Финграм, что живёт через два дома и летом оборвала мне ирисы во дворе для того, чтобы её лужайка была самой красивой? Конечно, страшная угроза! Застрелить её из бластера или из чего он там стреляет! - А хочешь я расскажу тебе как пройдёт это свидание? – Питер зло скалится, на миг становясь похожим на Ракету. – Вы придёте в скучный ресторан, где тебе скажут пару скучных комплиментов, вы закажете скучное красное вино, в котором вы оба ничего не смыслите, но его подскажет официант, а потом начнёте скучные разговоры! И в тот момент, когда ты уже захочешь пришибить его стулом, потому что он тебе надоел до одури, ввалится Йонду, которому проболтается Ракета. Он устроит драку, выбьет все зубы твоему приятелю, раскроит морду официанту, взвалит тебя на плечо и, громко ругаясь на восьми языках, утащит тебя оттуда. И знаешь что? Ты будешь этому рада. Потому что тебе тоже нравится Йонду. Просто ты не хочешь это признать. Мередит замирает. Ей хочется задать только один вопрос – а он ведь тоже улетит? Конечно улетит, а она останется вечно ждать на берегу, отсчитывая дни, когда очередной страшный и урчащий корабль не вернётся на далёкую Терру, чтобы через недельку снова улететь, разумеется. А ей отводится роль славной Ассоль, что вечно торчит на маяке, ожидая алого паруса. Очень воодушевляюще. - Никто кроме тебя не знает, что у меня свидание, - Мередит уверенно защёлкивает пудреницу, ставя этим чёткую точку. – А значит, если Йонду всё же явится, я точно знаю, кто проболтался. И очень сильно расстроюсь. Это понятно? Питер удручённо кивает. В момент, когда официант подсказывает им вино, которое лучше подойдёт к ужину, Мередит понимает, что её сын всё же был прав – Джошуа всё так же вежлив, как и раньше, ненавязчиво флиртует, говорит о последних киноновинках и высмеивает (весьма остроумно, но не жестоко) местного политика. Он такой, каким и должен быть её партнёр – серьёзный, умный, правильный. Не синий. Скучный. Мередит подозревает у себя стокгольмский синдром – в конце-то концов Йонду разрушил её жизнь, но уж точно она не влюбилась. Не влюбилась, как мантру повторяет про себя Мередит, с тихим восторгом наблюдая, как, грубо оттолкнув ошарашенного официанта, Йонду входит в тихий мирок ресторана. Не влюбилась, убеждает она себя, оттаскивая разъярённого инопланетянина от Джошуа, которого, судя по всему, он решил прибить прямо здесь и сейчас. Не влюбилась, твердит Мередит, судорожно набирая номер телефона серого агента из ЩИТ, который просил звонить в том случае, если возникнут сложности – она не совсем уверена, но приехавшая полиция, которая держит Йонду на прицеле, кажется ей вполне обоснованной сложностью. - Совершенно точно, - бормочет она, привалившись к тёплому плечу Опустошителя. Его тяжёлый кожаный плащ, пахнущий табаком, далёкими путешествиями и машинным маслом, приятно давил на плечи. Мередит хочет спать и не хочет говорить с Питером, потому что она даже не может злиться на него, но помнит, что обещала. - Чего ты бухтишь? – Йонду притянул её к себе, а у неё нет никакого желания вырываться. - Обещаю, что всыплю одному болтливому мальчишке, - Мередит сбрасывает туфлю, которая с тихим стуком падает на асфальт. – Весь вечер мечтала разуться. - Можешь не беспокоиться, - Йонду хвастливо хмыкает. – Он уже отхватил, правда за то, что молчал. Тебя Мантис сдала, она была не в курсах, что это было тайной. - Разумеется, - Мередит практически не удивлена, в их доме мало что можно скрыть. - Чтобы больше такого не было, - бандит скалит зубы. – Я такого не потерплю. Мередит понимает, что должна сказать, что она самостоятельная взрослая женщина, что она не потерпит такого отношения, что есть огромное количество правильных и рациональных аргументов, против этого заявления, но у неё ничего не выходит. Во всяком случае, опытным путём и не без потерь, было выяснено, что целоваться в парке на скамейке можно в любом возрасте.