My Immortal

Магнус сидит на диванчике в гостиной, стены которой на сей раз окрашены в кобальтово-синий. Их цвет отражает настроение хозяина лофта. После чудовищно суматошных дней наступило затишье, и было бы грешно не воспользоваться ситуацией. Тем не менее, Алек задерживается в Институте, с досадой думает Магнус, потягивая виски из бокала. Только он размышляет над тем, чтобы позвонить несносному нефилиму и пожаловаться на то, что он страдает из-за его отсутствия, как раздаётся характерный щелчок ключа в замочной скважине. Да, теперь у Александра есть ключи от лофта. Будь рядом Рагнор, он бы упрекнул Магнуса в беспечности, но Магнусу и самому в кои-то веки кажется, что так правильно. — Привет, Магнус, — радостно раздаётся из прихожей. — Здравствуй, Александр, — лучезарная улыбка освещает его лицо, что происходит каждый раз, стоит Лайтвуду оказаться в поле его зрения. — Как прошёл твой день? — Ничего особенного, обычные нефилимские хлопоты, ты не будешь возражать, если я приму душ и лягу спать? — в голосе юноши слышится искреннее сожаление, что они не смогут провести вечер вместе, на что Магнус всё так же тепло улыбается, не переставая благодарить Вселенную за то, что ему было послано такое сокровище. — Я очень устал. — Разумеется, мой дорогой, я же вижу, тебе нужен отдых, — отвечает Магнус, на что Лайтвуд бормочет что-то вроде «ты лучший», скрываясь в ванной комнате. Удивительно, но Магнус до сих пор не может привыкнуть к тому, насколько естественно он чувствует себя рядом с этим сумеречным охотником. После препятствий, с которыми они столкнулись в начале отношений, но которые весьма достойно преодолели, воцарилась настоящая идиллия. Конечно, было бы совершенно неблагоразумно и наивно думать, что так будет всегда, но и Магнус, и Алек стараются по максимуму наслаждаться тем, что имеют. Магнус решает провести вечер за чтением очередного магического манускрипта, который ему прислала Катарина, сочтя его увлекательным. Он заходит в спальню, когда часы давно пробили полночь, и находит Алека на кровати спящим. Лунный свет красиво оттеняет белоснежную кожу, и спящий Алек представляется ему особенно прекрасным. Лайтвуд лежит на спине, занимая мало места, и поза кажется Магнусу слишком неудобной. Щелчок — и в руках Бейна тёплое одеяло, которым он накрывает парня, зная, что тот постоянно мёрзнет. Магнус осторожно ложится рядом, чтобы не потревожить чуткий сон Алека и любуется им несколько минут, а после засыпает. Очень скоро сон Магнуса прерывает невнятное бормотание Алека. Он встаёт, зажигает свет, поворачивается к нефилиму, которому наверняка снится кошмар. Лайтвуд сжимает одеяло, впившись в него практически мёртвой хваткой. Магнус садится на кровать вплотную к Алеку, легонько трясёт парня за плечи, что ничуть не помогает. — Алек, Алек, проснись, тебе всего лишь снится дурной сон, — Бейн пытается достучаться до парня, и вдруг он улавливает фразы, срывающиеся с губ нефилима. — Нет… нет, я не хотел… Прости, нет… Джослин….— охотник ни на секунду не переставал себя винить в смерти матери Клэри, с горечью думает Бейн, рассыпая по телу Алека голубые искорки в надежде выдернуть его из затянувшегося кошмара. После пары минут такой терапии Магнус с облегчением вздыхает, видя, как Алек просыпается. Лицо искажает столь печальное выражение, что магу больно это видеть. Он гладит руку Алека, который пытается прийти в себя, уставившись в одну точку. — Магнус, я…. — пытается объясниться Лайтвуд, видя, как Бейн побледнел. — Не стоит мне объяснять, если не считаешь необходимым, — обрывает его попытки мужчина, чем вызывает праведное негодование. Всё-таки Лайтвуды порой до нелепости упрямы. — Нет, я хочу. Ты говорил мне, что если всё станет совсем плохо, если…— он прокашливается, собираясь с мыслями, — если я не смогу контролировать свой страх, мне нужно сказать об этом тебе. Видимо, сейчас самое время. — Магнус впервые не знает, как реагировать на подобное заявление, а потому лишь кивает. — Я думал, что это прекратится после того, как Клэри уверила меня в том, что ни в чём не винит, — он выдавливает из себя подобие улыбки, — но как видишь, мои надежды не оправдались. — Алек, мой милый Алек, этого и не будет, пока ты сам не перестанешь себя винить. — Но я не могу иначе, как вообще можно забыть о таком? — шепчет Алек, качая головой и зарываясь пальцами в вихры чёрных волос. — Забыть — невозможно, но в твоих силах простить себя и идти дальше. — Это не так-то легко, верно? — Кажется, это ты говорил, что «невозможно» значит, что стоит попробовать снова? — Магнус подмигивает, подвигаясь ближе, заглядывая Алеку прямо в глаза. Его глаза вспыхивают золотом, и он добавляет осторожно, — помни, что ты всегда можешь на меня рассчитывать. — Спасибо… — Лайтвуд больше не может ничего вымолвить, понимая, что наконец не боится быть слабым рядом с Магнусом. Потому что знает, что не получит и грамма осуждения, а лишь море поддержки и любви. И от этого понимания тепло разливается в груди, а буря в душе успокаивается. Алек подвигается к Магнусу, целуя, вкладывая в простое касание губ все чувства, что переполняют его прямо сейчас. Магнус довольно мурлычет, прерывает поцелуй и отстраняется. — Тебе нужно отдохнуть. — Ты останешься со мной? — смущённо спрашивает Алек. Магнус смеётся, ведь это звучит так по-детски, так невинно. Он никогда не мог Алеку отказать. Не станет и в этот раз. — Конечно, дорогой. Магнус ложится рядом, гасит свет и укрывает их обоих одеялом. Алек прижимается к его груди, обнимая, и мага затапливает чувство необъяснимой нежности. — Расскажи мне что-нибудь, — шепчет Алек, посылая мурашки по коже Магнуса. Бейну ничего не приходит в голову, и он начинает тихонько напевать песню, которую он умудрился не забыть по истечении столетий. Рафаэль всегда посмеивался над его вокальными способностями, но в данный момент это не имеет никакого значения, потому что из груди Алека вырывается изумлённый вздох. — Это индонезийский? — не сдерживает любопытства Алек. — Да, сладкий. Эту песню я частенько слышал у себя на родине. — Просто волшебно, — заключает Алек, прежде чем безмятежно проваливается в сон, убаюканный незатейливой мелодией. — Selamat malam, sayang*. _____________ *— с индонезийского: Спокойной ночи, дорогой.