My Immortal

— Ты готов? — спрашивает Алек, подходя сзади и обнимая. — К собственной свадьбе? — он кривится. — Разумеется, дорогой. — Я хотел бы, чтобы тебе не пришлось проходить через это, — Алек сжимает его в объятьях всё крепче, и Магнус думает, что не заслужил его. Но лишь благодаря ему Магнус ещё на плаву. Магнус держится за каждое «возможно», цепляется мёртвой хваткой до побелевших костяшек за любое «когда-нибудь», которое может испариться в два счёта. Магнус держится за него, за Алека, разбавившего непроглядную тьму светом. У Магнуса за плечами — десятки приёмных семей и гнев, нарастающий в грудной клетке, сковывающий сердце. У Магнуса — недоверие ко всем, кто попадался ему на пути. У Магнуса была одна только ненависть и жгучее желание отомстить. Пока он не встретил его. Пока они не попали в странную передрягу в клубе. И он сдался. Он вдруг забыл о себе. Он утонул в тёплых ореховых глазах, едва не захлебнувшись болью. Не своей. Чужой. И хотелось, чтобы всё прекратилось. Чтобы полегчало. Не ему самому, а кому-то другому. Это было в новинку. — Александр, прошу, не нужно. — Он заслуживает этого, он один из тех ублюдков, из-за которых Макса больше нет. — Я знаю, тебе больно. И мы отомстим. Вместе. Пожалуйста. — Нам нужно убираться отсюда, и поскорее, — и вот Алек снова воин, снова солдат, принимающий решения, не колеблющийся. Он коснулся его руки и потащил за собой, а Магнус с трудом дышал, пытаясь смириться с тем, что ярость и ненависть, что выжирали его изнутри, уступают чему-то новому, совсем не похожему на то, чем была его жизнь. Чему-то очень близкому к тому, что он испытывал, находясь с матерью. Матерью, которой он лишился. Матерью, которую у него отняли и обрекли на ад длиною в полтора десятка лет. — Вот увидишь, Магнус, — произносит Алек, — это всё закончится. И мы уедем подальше отсюда. Будем счастливы, как и мечтали. — Хотелось бы верить. — Осталось немного.

— Ты красивый, — шепчет Алек, почти незаметно пробираясь в комнату. Незаметно для многих других, но не для него — Магнус научился слышать и чувствовать его. В конце концов, они оба тренировались у Люка. Они оба становились сильнее, обещая себе, что не успокоятся, пока зло не будет наказано. — Ещё чуть-чуть, даже не верится. Алек подходит ближе и целует, будто в последний раз, и Магнусу гонит от себя тревожные мысли. От него пахнет сигаретами и солью — он был у пирса сегодня. У пирса, где они должны встретиться уже в полночь. — Я не буду сводить с тебя глаз. — Камилла позеленеет от злости, она и так не переваривает тебя. — Это взаимно. Магнус отстраняется от него. Пальцы отчего-то дрожат. Так глупо. Нервничать сейчас, когда всё уже почти решено, когда все почти получили по заслугам. — Эй, — Алек берёт его руки в свои и целует. У него губы горячие, или это он сам замёрз? — Помни, ради чего ты сражаешься. — Ради нас. — Помни, что я люблю тебя, Магнус. — Никогда не смогу об этом забыть.

У Камиллы не все дома, Магнус всегда подозревал это. Она истерит, кричит что-то о том, какой он циничный и расчётливый, о том, что она любила его. О том, что она подаст на развод, и плевать, что их брак не продержался и суток. Он усмехается. Она никогда не любила никого, кроме себя. Он видит у неё пистолет, и это сбивает с толку. Ему кажется, что она не выстрелит. Вера в лучшее. Этому он научился у Алека. И, к сожалению, эта неоправданная ничем вера обходится ему слишком дорого. Он падает в воду и думает. Не о том, что план мести рассыпался, как карточный домик, когда он был так близко к разоблачению корпорации, которая омыта кровью обычных людей, не подозревающих ни о чём, просто живущих. Не о том, что всё, к чему он шёл, полетело к чертям. «Я люблю тебя». Я. Люблю. Тебя. А ему самому так и не представилось возможности признаться ему. Он собирает остатки сил и старается по крайней мере держаться на воде. Постепенно продвигается в сторону берега, радуясь, что они не отплыли слишком далеко. Пытается не обращать внимания на боль в животе. Приказывает себе самому не сдаваться. Он борется с накатывающей усталостью — его организм на пределе, и неизвестно, надолго ли его ещё хватит. Глаза слепит свет и шум мотора. — Магнус, ты жив? Господи, сейчас, сейчас я вытащу тебя, потерпи. Я караулил на лодке неподалёку отсюда, решил, что перестраховаться не помешает. — Ты здесь... — всё, что он успевает сказать, прежде чем отключается.

— Воды... — в глотке дерёт. — Вот, только пей понемногу, а то станет плохо. У Алека синяки под глазами и усталость, что въелась под кожу. Он, скорее всего, не сомкнул глаз. — Тебя починили. Катарина ушла с час назад. Тебе повезло, ничего внутри не было задето. — Что в новостях? — это, кстати, заботит его меньше всего. — Пара газет написала об инциденте, но думаю, Белькурам не нужна огласка. Явно прикидывают, как выставить всё в выгодном для себя свете. — Мне плевать. Развод — так развод. К чёрту. Алек меняется в лице. Смотрит так, будто не верит. Магнус бы ещё вчера самому себе не поверил. — Давай уедем, как и мечтали. — А месть? — Плевать. Уверен, моя мать и твой брат меньше всего хотели бы для нас такой участи. Карма ещё настигнет их. — До тебя я не видел смысла. Совсем. Мне казалось, что ничего не осталось. — Я думал, что потерял тебя. Что так и не скажу. Я люблю тебя, Александр. Алек наклоняется и целует его. Едва касается губами его губ. А Магнус закрывает глаза и чувствует, как свет окончательно разгоняет мрак. Он больше не будет бороться. Он будет жить.