Первый контакт

Если первый контакт можно считать успешным (см. главу 1, пункт 4, подпункт 1), основной задачей Первопроходца становится поиск общего языка. Речь идет о простейшей знаковой системе, которая может состоять из одного жеста, или звука, или слова. Этот знак должен быть выразительным, доступным для воспроизведения любым членом команды Первопроходца — и, что самое важное, он должен однозначно трактоваться всеми участниками контакта. Примеры таких знаков приведены в таблице ниже. Памятка Первопроходца, глава 3, пункт 5, подпункт 2

— Я слышала, мы не одни в Андромеде, и я сейчас не о кеттах, — заявила Дороти, по-хамски присев на краешек директорского стола. — Ах, вы об этих, — поморщился Танн. В руках он мусолил бумажку, распечатанную секретаршей. — Они дикари. Отстали от нас в развитии на тысячу лет. Или несколько. — Несколько тысяч… Ого! — Дороти нахмурила лоб, тщетно пытаясь вспомнить, в какой момент обезьяна взяла в руки камень и отвоевала право называться первым человеком. Из глубин памяти всплыли слова: «неандертальцы», «палеолит», «гоминиды». К сожалению, Дороти была не очень-то прилежной ученицей на школьных уроках истории. — Они хоть огонь разводить умеют? А на скалах рисуют? — Откуда мне знать? — Что, вы не пробовали установить контакт? — Для чего? — с раздражением спросил Танн. Его ловкие пальцы тем временем шевелились, жили как будто своей жизнью: складывали лист вдвое, потом вчетверо, и разглаживали сгибы. — Чем местные дикари помогут Инициативе? Поделятся острыми палками? Нам очень нужны союзники, Райдер! С ресурсами, кораблями, и желательно — флотом! И Танн посмотрел на Райдер так, словно все неудачи, приключившиеся с Инициативой в общем и с ним, директором, лично, были ее виной: от Скверны до стычек с кеттами. — Ну кетты первыми начали, — буркнула Дороти. — Да-да, я помню. Послушайте, Райдер: если вы не найдете союзников, — или хотя бы планету, где можно обосноваться, — то через год нам будет плевать, кто там первый что начал! Но если вам так не терпится вступить в контакт с дикарями, свяжитесь с директором Эдисон, она достанет для вас пару бус. Он перевернул фигурку и согнул ее углы к центру. Потом ловко потянул за края, и оп! Получился журавлик. — Не знала, что вы фанат оригами. — Оригами? — Танн удивленно моргнул, будто впервые заметил фигурку в собственной руке. Затем он скомкал бумагу и бросил ее через весь кабинет, туда, где за ящиком и шваброй пряталась мусорная корзина. Промазал. Отвернулся. — Агх! Дурная привычка, с прошлой работы осталась. Вам еще что-то нужно? Выйдя от директора Танна, Дороти заглянула в лабораторный корпус. Там доктор Вал, пожилая и смешливая турианка с обнаженным лицом, показала ей фотографии «дикарей», а точнее, их тел — все, что удалось найти, пока непогода и кетты не прогнали колонистов с Эоса. Некоторые трупы были маленькими и ссохшимися, вроде изюмин. «Мумифицировались в песках», так объяснила Вал. Другие — наполовину гниль, наполовину плесень, с обнажившимися костями — чуть не заставили Дороти попрощаться с обедом. Ни по одной из фотографий нельзя было предположить, что у «дикарей» есть винтовки. И речь. И ракеты. И шаттлы. И, может быть, целый флот. Звук, который Дороти приняла за журчание ручья, оказался гудением мотора: в лощине неподалеку от места, где приземлилась «Буря», прятался небольшой летательный аппарат. Он не был похож на уродливые, подслеповатые гробы темно-зеленого цвета, перевозившие кеттов — но и с шаттлами, привезенными Инициативой из Млечного Пути, у этой посудины не было ничего общего. На пузатом боку виднелись крупные знаки вроде иероглифов, которые могли обозначать что угодно: серийный номер, титул пилота или строку из молитвы местному божеству. Внутри пахло пряностями и озоном. Лиам осторожно примостил зад на сидение возле большого окна, затянутого солнцезащитной пленкой. Кора уселась поодаль, Дороти — в середине; чужак-со-шрамом сидел напротив, и в тесноте шаттла их с Дороти колени почти соприкасались друг с другом. Между собой и Дороти он поставил винтовку. Это напомнило ей об острых как бритва мечах. Рыцари в старых легендах клали их на постель между собой и дамой, чтобы с ней, значит, ни-ни. Кроны деревьев за окном дернулись и поползли вниз. Шаттл набирал высоту. — Ты видишь его винтовку? — непринужденно спросила Кора, откинувшись на спинку кресла. На фоне сидений, рассчитанных на широкие шеи и спины чужаков, она казалась маленькой и хрупкой. — В руках вообще-то держала, а что? — Райдер, она же кеттская. — И? — отмахнулась Дороти. — Отец говорил, что во время войны каждый второй ходил с турианским пистолетом. Трофеи и все дела. — А если это подарок? Или знак власти и статуса от его кеттских господ? Худой чужак, сидевший рядом с пилотом, издал странный и громкий звук, похожий на человеческое фырканье, и чужак-со-шрамом ответил короткой тирадой. После он перевел взгляд на своих инопланетных гостей и скривил тонкие губы. — Может, они — союзники кеттов, — настаивала Кора. — Или даже рабы. — Выйдет не очень круто, если они отвезут нас прямо в лапы Архонта, — согласился Лиам, запуская пятерню в нечесаную шевелюру. — Что тогда будем делать? Дороти повертела головой, пересчитывая чужаков на случай, если они успели размножиться почкованием за последние три минуты. Пилот, сидит к ним спиной за штурвалом, на голове шлем — раз. Худой чужак с синей татуировкой и пухлыми губами, сидит от пилота по левую руку, видимо, штурман — два. Чужак в хвосте шаттла, вертит в руках ремтех, отобранный у Пиби — три. (Дороти про себя обозвала его «ученым».) Чужак-со-шрамом — четыре. — Лиам, твой тот, что в хвосте. Кора — пилот и штурман. А я… На мне вот этот, со шрамом. — Райдер, он выглядит самым опасным, а ты без инструментрона. Может быть... — Хватит, ребята. Драться мы будем, когда — то есть, если — дойдет до этого, лады? Я пока что надеюсь на мирный исход событий. Встреча с цветами, ключи от столицы, рукопожатия с мэром… Всякое вот такое. — Как скажешь, Первопроходец. Чтобы не спорить больше, Дороти отвернулась к окну. Шаттл летел невысоко, изредка задевая днищем пену свежей листвы. Деревья склонялись на тонких ножках, как танцовщицы под звуки неслышной мелодии. Мелькнул — и пропал ручей. Сквозь затемненные окна можно было без боязни смотреть на местное жгучее солнце. Оно висело над тучами припудренным леденцом. Лиам прижался к окну так, словно хотел облизать его. Как пить дать скучал по Земле. — Странно, что мы не нашли этот мир, когда готовились к перелету, — задумчиво сказал он. — Может, шестьсот лет назад здесь тоже была пустыня, — предположила Кора. — Или ледник. Или сплошной океан. — Что, думаешь, эти ребята не местные? Колонисты, как мы? — Лиам кивнул в сторону чужака-со-шрамом. Тот сидел как истукан, сжимая приклад винтовки в мясистых руках. — Прилетели сюда, разобрались, что к чему, включили монолиты и превратили пустыню в рай? — Лиам, они попытались сбить «Бурю» на подлете к хранилищу! Я думаю, неспроста. — Круто. Помогут нам с Эосом и с другими планетами. — Или сдадут нас своим кеттским господам. И Лиам с Корой, не сговариваясь, посмотрели на Райдер, будто исход этой встречи с братьями и сестрами по разуму зависел исключительно от нее. Ах, да, вспомнила Дороти. Я ж Первопроходец. Точно. — Рай-дер. До-ро-ти Рай-дер, — громко сказала она и ткнула себя пальцем в грудь. Чужак-со-шрамом молчал. В Памятке Первопроходца, которую Скотт знал назубок, а Дороти читала через строчку, говорилось, что расшифровка чужого языка — дело ксенолингвистов. Работа не на день, а на год. Так что задачей Первопроходца, которому не повезло вляпаться в первый контакт, было, во-первых, не умереть, во-вторых, не угробить свою команду, а в-третьих, придумать какой-нибудь знак, понятный и своим, и чужакам. С первым и вторым Дороти кое-как справилась, а что до третьего, то, правде сказать, такой знак у них уже был: тычок кеттской винтовкой в бок. Насилие — универсальный язык вселенной. Но Дороти все-таки повторила свой моноспектакль, показывая то на себя (До-ро-ти), то на Лиама (Ли-ам), то на Кору (Ко-ра). На этот раз ей удалось привлечь внимание: «ученый», который сидел в хвосте шаттла, отложил ремтех, а «штурман» обернулся в ее сторону и что-то сказал — быстро и непонятно. Чужак-со-шрамом фыркнул в ответ. Увы, никто из них не ткнул себя в грудь и не назвал свое имя. — Может, у них вообще нет имен, — предположил Лиам. Дороти обхватила голову руками, пытаясь собраться с мыслями. Самый первый контакт человечества с другой разумной расой Млечного Пути — турианцами, — прошел без единого слова. Отец не любил рассказывать о той войне, но как-то обмолвился, что с пленными на его памяти договориться не пытались. Никто не спрашивал, как их зовут, не учил произносить слова «еда», «вода» и «земляне», и не проигрывал им симфонии Бетховена, записанные на золотой пластинке «Вояджера». Не лучший пример для подражания. Позже явились азари, тотчас положив конец войне. Они обучили переводчики худо-бедно изъясняться на английском, взяли человечество за руку и привели его на Цитадель, где познакомили со старшими детьми. «Вот это саларианцы, с ними надо дружить. Вот ханары с Кадже. Не обзывайтесь “медузами”, это неприлично. А там, в углу — батарианцы. Не нужно тыкать в них пальцами — а ну как руку откусят». Увы, Дороти не рассчитывала на то, что с минуты на минуту небеса разверзнутся и явят космических миротворцев, которые заговорят на понятном человеческом языке и велят всем жить дружно. Скорее всего, случится с точностью до наоборот. Что до кеттов, то с ними сразу не задалось. Они открыли огонь прежде, чем Дороти успела пискнуть, что пришла с миром и не хочет сражаться. В подобных случаях Памятка — и здравый смысл — предписывали защищать себя и команду любой ценой, и первый контакт превратился в первую бойню. Словом, выходило так, что самая первая настоящая встреча человечества с иной расой — без пролитой крови с обеих сторон и чудесных фей в лице послиц азари, — была именно здесь и сейчас. А Дороти Райдер была в ее эпицентре. — Ребят, — пробормотала она, — есть инструментроны у вас? Дайте мне кто-нибудь, а. — Пожалуйста, — Лиам с готовностью расстегнул ремешок на запястье. — А тебе для чего? — Бетховена поставлю ему, — Дороти кивнула на чужака-со-шрамом. — Или пение народов Африки. — Но у меня нет Бетховена, — растерялся Лиам. — Есть только «Экспель-10». «Домино Маск» еще. — Не тупи, это шутка. Я покажу им голограмму ковчега. «Нексус» еще, и Землю. — Заодно просканируй шаттл, — предложила Кора. — Так, чтобы никто не заметил. Надо понять: у них есть оружие кроме того, что с собой? Дороти подставила Лиаму руку, но, когда тот потянулся, чтобы застегнуть инструментрон на ее запястье, чужак-со-шрамом поднял винтовку. Наставив дуло на Дороти, он выплюнул, громко и четко: — Нахасте! Лиам застыл с инструментроном в руках. — Нахасте, — повторила Дороти, пытаясь имитировать гортанный звук «а» и придыхание на «с». — Нахасте. Что это значит? «Брось»? «Нельзя»? «Прекрати»? «Я зарежу тебя и сделаю плащ из твоей кожи»? Лиам, не дергайся. Я сама заберу. Чужак-со-шрамом не двигался и не моргал — лишь раздувал узкие ноздри, да смотрел на Дороти так, словно хотел разрезать ее и посмотреть, что внутри. Под этим пристальным взглядом Дороти осторожно потянулась к инструментрону, — чужак молчал, — потянулась еще, — чужак сидел как истукан, — взяла инструментрон… Раз — чужак-со-шрамом бросил винтовку. Два — вырвал инструментрон из пальцев Дороти и отшвырнул в хвост шаттла. Три — он сжал Дороти за запястье, и там, где их руки соприкоснулись, проскочила искра. — Эй! Отпусти, твою мать! Дороти дернула руку к себе — но чужак держал крепко. — Оренга весагара, — отчетливо сказал он, раздувая ноздри. — Нгорамо нга видассай. И отпустил. Дороти потерла запястье. Там, где пальцы чужака прикоснулись к ее незащищенной коже, она покраснела и начала зудеть, как от удара током. — Райдер, ты в порядке? — Тебе больно? — Нет, — соврала Дороти, натягивая рукав пониже. — Просто перепугалась. Больше не злим этих ребят, окей? Чужак-со-шрамом поднял винтовку и снова уселся напротив. Что это было: ток или яд? Кто он: электрический скат или стрекающая медуза? Доктор Лекси смогла бы ответить на этот вопрос, но Дороти плохо разбиралась в биологии — да еще инопланетной. Оставалось лишь ждать: если сильный нейротоксин, то смерть наступит через пару минут. Если ток, то, наверное, хуже уже не будет. Тайком почесав запястье, Дороти откинулась на спинку кресла, приладила затылок к широкому подголовнику, рассчитанному на чужаков, прикрыла глаза и попыталась отвлечься. Увы, ее мысли продолжили бегать по кругу, как грызун, запертый в клетке. Что значит «нахасте»? Обиделся ли чужак на выходку с инструментроном? А черт его разберет! Возможно, Дороти оскорбила его еще раньше, когда спасла от Драка — или взяла в руки его драгоценную винтовку. А может, она оскорбляет его одним своим существованием. Хрупкой — вот-вот переломится — шеей, гладкой и бледной кожей, водорослями на голове и странными руками. Дороти растопырила пальцы и задумчиво пошевелила ими. Да, так и есть: их слишком много, и все они тонкие, белые, извиваются, как червяки. — Райдер, — тихо позвала Кора. — Райдер, смотри! Небоскребы. И правда: за лесом блестели тонкие башни и набухали крыши, похожие на паруса. Издали город казался игрушечным, но огромным, составленным из зданий и ажурных террас. Все стены были белыми, и непрозрачными тоже; под полуденным солнцем город как будто испускал свой собственный, приглушенный свет. В небе над ним беспорядочно сновали птицы — нет, похоже, что шаттлы! Может быть, это их флот? Да, не впечатляет по сравнению с земным. Чужаки оживились, прилипли к окнам, тыкали в них пальцами, как дети, и ворковали на своем языке. Только тот, что со шрамом, не повернулся и не произнес единого слова; он смотрел на Дороти и ее компаньонов строго, как тюремщик на пленников, от которых только и жди, что побега с публичной казни. Что бы ни ожидало Первопроходца в этом чудесном городке, — торжественная встреча, тюрьма, вивисекция или расстрел, — Дороти предстояло выяснить это в самое ближайшее время. Теперь они летели над чем-то вроде космопорта: внизу мелькали челноки, небольшие корабли вытянутой формы, совсем не похожие на уродливые посудины кеттов, и работники-муравьишки. Когда Дороти показалось, что шаттл вот-вот сядет, он вдруг забрал резко вверх, и через минуту открылась совсем другая картина: посадочная площадка на крыше одной из местных «высоток». Ее окружали чужаки, одетые, как на подбор, в броню. Удивительное дело — в руках они держали винтовки, а не бутылки с шампанским и не плакаты «Добро пожаловать». Шаттл пошел на снижение, и у Дороти засосало под ложечкой, словно в ее животе поселилась пиявка. Лиам вдруг фыркнул. — Что? — Вот будет фокус, если у них все же матка. Сели. Раскрылись двери. Краски и свет ослепили Дороти, привыкшую к полутьме; запах чужого города тотчас вскружил ей голову. Не вполне понимая, что делает, она шагнула из шаттла на непослушных ногах. Навстречу ей вышли трое без шлемов и без винтовок. «В штатском», сказал бы отец. — Вперед! — шепнул Лиам, потрепав Дороти по плечу. — Это твой звездный момент! В голове было пусто. — Мы пришли с миром, — сказала она, протягивая руки. — Мы не хотим сражаться. Меня зовут Дороти Райдер, я… — Мы знаем, кто вы такая, первопроходец Райдер. Губы инопланетянина — или, вернее, инопланетянки, потому что голос был высоким и женским, — двигались не в такт словам: она говорила на своем, щелкающем языке, в то время как слова, доносившиеся из переводчика — они были понятными. Английскими. Родными. — Ой, — тихо сказала Кора. — Бля, — согласился Лиам. Лица у них были удивленные и оттого очень глупые. — Меня зовут Пааран Шай. Я — губернатор Айи, — с достоинством продолжила женщина. — Приношу самые сердечные извинения за холодный прием и вынужденный обыск вашего корабля. Вы не ответили на наши позывные, и капитан Ама Дарав принял вас за наркоторговцев с Кадары. Сейчас обыск завершен, и мы знаем, что вы прибыли с «Нексуса». Уверяю, что вы и ваш экипаж находитесь в полной… — Стойте! — перебила Дороти, поднимая вверх руки. — Погодите минутку! — потребовала она, нарушая дюжину правил из памятки Первопроходца. — Какого, собственно, хрена вы знаете наш язык?! Она оглянулась на конвоиров — но ни «пилота», ни «штурмана», ни «ученого» уже не было. Похоже, они ушли. Остался только чужак-со-шрамом — кажется, Амадарав? Он медлил, щурясь на солнце. — Ну?! — громко спросила Дороти. — Мы… познакомились с теми, кого вы изгнали с «Нексуса», — неохотно сказал Амадарав. — Около года назад. — То есть, ты все это время понимал, что я тебе говорю?! Амадарав пожал плечами. — Понимал, До-ро-ти Рай-дер.